Читать книгу Сердце истинного вампира - - Страница 7

Девушки передвигались по сцене, взявшись за руки. Каждое их движение было наполнено изяществом и идеально вторило переливам музыки. Танец мог бы быть изумительно красив, если бы не восковые лица вампирш, делавшие их похожими на кукол и не аромат смерти, забивавшийся в нос.

Делегация Ведомства благоденствия провела в Хортске уже почти две недели. Днем Катаржина и ее помощники изучали документацию, и ходили с проверками на объекты. Они даже отправились на марийновую шахту, чтобы узнать, как там идут дела и от утепленного защитного костюма у Катаржины до сих пор зудели запястья и лодыжки.

По вечерам мэр Хортска – пандер Корнэль развлекал их и устраивал светские выходы. Сегодня, например, делегация в полном составе отправилась в местный Дом творчества, чтобы посмотреть концерт самодеятельности.

Подперев ладонью щеку, Катаржина смотрела на выступление танцевального коллектива «Черная роза» и пыталась не уснуть. Она не знала, что ее злило больше: то, что за все проведенное в этой дыре время, она так и не приблизилась к поиску истинного вампира или же то, что, в полученной от мэрии документации было не к чему придраться, а все объекты, которые они осмотрели прошли аудит лишь с небольшими недочетами, которые легко юыло бы исправить.

Ее помощники проштудировали все документы, касавшиеся рабочих смен и не не обнаружили никаких нарушений. Да, вампиры работали и ночью, но для них так было даже лучше. Ведь по своей природе они создания ночные, и им куда удобнее днем спать, а не трудиться. Все получали законные выплаты, пусть небольшие, но стабильные.

Катаржина чувствовала, что что-то не так в этом затянутом в нескончаемую ночь северном городе, но не могла же она ссылаться на слова местного дурачка и экзальтированного портье, который на следующий день после их разговора вел себя, как ни в чем ни бывало?

После окончания концерта был небольшой фуршет в фойе, увешанном портретами главы и его ближайших соратников. Прогуливаясь по скрипящему паркету с бокалом в руке, Катаржина старалась не чихать от пыли и не смотреть на портрет отца. Каждый раз, когда взгляд падал на его лицо, еще молодое, запечатленное художником почти сотню лет назад, когда он одолел Вечного императора и основал Содружество, ее охватывал стыд. Как у такого великого отца могла появиться на свет столь бестолковая дочь?

К членам делегации вышли артистки, выступавшие на сцене. Они бродили между аудиторами и охраной, опустив взгляд. Все они оказались молодыми и красивыми девушками, с тугими длинными косами, нежными лицами и прекрасными, большими остекленевшими глазами.

Пока ее подчиненные с интересом рассматривали прекрасных вампирш, а некоторые наиболее смелые заводили с ними разговор, Катаржина пыталась побороть тошноту.

Домак и другие парни из охраны, тоже бывшие оборотнями, оставались в стороне, и глядели на красивых мертвых девок исподлобья, прекрасно понимая, что те из себя представляют.

Вероятнее всего, дело был в том, что простые люди, не обладавшие столь чутким нюхом, ясным зрением и слухом, видели мир иначе, чем оборотни, и им, эти полумертвые тела, давно лишившиеся огня жизни, но отчего-то все еще способные ходить и говорить, казались прекрасными, чарующими, таинственными созданиями. Немного бледными, конечно, но все равно очаровательными.

К ней вдруг подошла одна из танцовщиц.

– Панде, вам понравилось выступление? – спросила она.

Катаржина на мгновение замерла, разглядывая ее точеное лицо и высокую грудь, выглядывавшую из под выреза старомодного платья. Обычно, ее раздражали девушки, имевшие наглость быть красивее нее, но к этой… к ней она могла испытывать только жалость.

После восстания и свержения Вечного императора и его детей, почти всех вампиров истребили. Убили бы и оставшихся, но эти странные противоестественные твари все же были полезны для молодого, стремительно развивавшегося государства. Лишь они могли без вреда для здоровья спускаться в шахты, и добывать марий – ценный ресурс, необходимый для работы энергетических станций, подлодок и некоторого оружия, незаменимого в противостоянии с Арлис. К тому же, кровь и сердца вампиров использовали в медицине для производства лекарств.

Вскоре стало ясно, что стремясь уничтожить врага, руководство Содружества слега перестаралось и кровососов осталось слишком мало, а те, что есть гибнут, как неудачливые хомяки в живом уголке, а марийновые шахты простаивают.

Тогда было решено объявить набор на вампирскую инициацию для всех желающих. Как ни странно желающие нашлись и немало. Многие простые люди путали вечную жизнь с вечной смертью и были готовы добровольно подставить шею под укус, чтобы получить призрачный шанс стать вампиром.

Как и оборотничество, вампиризм передавался через слюну, но в отличие от оборотня, вампир мог сам решать, кого обратить в себе подобного, а кого просто использовать, как еду. Это была одна из причин, почему всем вампирам запломбировывали зубы. Никому не нужна внезапно сформировавшаяся армия вампиров.

Как бы то ни было, каждый год в Ведомстве популяции, контролировавшем демографию и численность населения, выписывали квоту на обращение в вампира, и наивные люди, грезившие бессмертием могли ею воспользоваться.

– Вам не понравился танец? – переспросила вампирша, приняв задумчивое молчание Катаржины за неприязнь.

– Напротив. Танец был хорошо. А как вас зовут?

– Наталия, – чуть помолчав, словно сомневаясь в своих словах ответила девушка.

Катаржина вздрогнула. Это имя она уже недавно слышала. Впрочем, какая разница, мало ли в этих краях Наташ?

– Вы давно здесь обитаете, панде Наталия? – задумчиво спросила Катаржина.

– Я… я не помню, – пробормотала девушка.

– Что же у вас тут всех с памятью? А давно вы вампир?

– Не знаю… Всю жизнь… – девушка вздрогнула, испуганно глянула Катаржине за спину, и поклонившись зачем-то, хотя все поклоны были упразднены сразу после восстания, бросилась куда-то в сторону и скрылась в толпе.

Катаржина залпом допила содержимое бокала и поставила его на постамент возле бюста главы одного из кланов оборотней, свергнувшего вечного вампира. Кажется это был селки – оборотень-тюлень.

Она нашла взглядом Домака, который как всегда околачивался рядом и покачиваясь на высоких каблуках, пошла к нему.

– Скажи-ка полковник, ты помнишь, чем отличаются недавно инициировавшиеся вампиры от более древних? – спросила она.

– Мы это проходили в Академии, – задумчиво протянул тот.

– Мы тоже. Только, видимо, мимо и прошли. Никак не могу вспомнить.

– Свежие вампиры пахнут… мясом с душком, а те что подревней, они, как… костная пыль.

Катаржина кивнула. Прикрыв глаза, она попыталась вспомнить сладковатый аромат, идущий от кожи Наталии, в нем едва заметно угадывалось гниение еще не увядших, но уже поблекших цветов, срезанных под самый корень.

Взгляд случайно выцепио в толпе старшего аудитора – панде Валентину. Той было уже далеко за сорок по годам и слегка за центнер по массе, но она была юна душой и весела телом. Как раз в этот момент она учила вампира из самодеятельности правильно танцевать сельский танец.

– Это надо рукой вот так, а ногой вот этак! – объясняла она, цепко ухватив мертвого мальчишку за запястье. – Видишь?

– Вижу, вижу, панде! – отозвался тот.

Катаржина поморщилась. Вампиром, которого панде Валентина учила правильно танцевать оказался вездесущий Яков, которые за последние две недели успел набить ей оскомину.

Из-за того, что он был вампиром рассеянным и недалеким постоянной работы ему не давали. Зато у него было с десяток подработок. Он то чистил снег возле гостиницы, то фасовал товары в скобяной лавке, то намывал тарелки в единственном на весь Хортск ресторане. Оказывается, он и в самодеятельном ансамбле танцевал.

Окончательно заскучав, Катаржина приказала Домаку подготовить для нее машину. Ее висок грызла острыми зубами мигрень, и она хотела оказаться подальше ото всех, и желательно, подальше от вампиров и ароматов гнили, сопровождавших их смердящим шлейфом.

Уже у самых дверей к ней подскочил пандер Корнэль.

– Как вам выступление, панде Катаржина?

– Замечательно.

– Ох, как же хорошо все-таки, что вы к нам приехали, а то ребятки все репетировали, репетировали, каждый день поди танцевали, а выступить-то и не перед кем.

– Да, а как же остальные жители города?

– Ну так это… они один раз сходили похлопали и все. Не будешь же, каждый день на концерты ходить. А тут вы – свежая кровь! Жаль, конечно, что вам уезжать скоро, – он поцокал языком, словно искренне огорчаясь их скорой разлуке. – Сколько вам еще? Два денечка у нас осталось?

– Да, два дня, – задумчиво подтвердила Катаржина.

– Завтра, значит, будем смотреть бараки и все?

– Да, завтра будет инспекция жилищных условий.

– Ой, и считай, аудит пройден?

Катаржина неопределенно повела плечом.

– Как ваша супруга? Еще не выздоровела?

– Нет, все болеет, – глаза мэра подернулись влагой.

– Жаль, а то вы ведь нам обещали самовар и пирог с яблоками, а в гости к вам мы так и не пришли, – напомнила Катаржина.

– А, мне как жаль-то, панде Катаржина! А супруга-то как сокрушается, что вас так и не увидит. У нас ведь, в нашем медвежьем углу, гостей-то столичных ой, как мало бывает…

Домак принес ей шубу и сказал, что автомобиль подан и можно ехать. Перестав делать вид, что слушает пандер Корнэля, Катаржина вышла в промозглую зимнюю ночь.

Как часто бывало, вечером на нее навалилась хандра. Она вернулась в отель, приняла душ, вымыла голову и накрутила бигуди, на волосы, чтобы завтра с утра они легли мягкими волнами.

За окном стояла черная, нескончаемая ночь, которую были не в силах победить тускло горевшие фонари. Такая же темнота и пустота крутилась и внутри ее живота, словно она была полой изнутри и вылепленной из глины. Иногда Катаржине казалось, что при рождении во всех прочих людей, что-то положили, какую-то искру и свет, гревшие их на долгом жизненном пути, а ей этого не досталось и она так и осталась ущербной и неправильной.

Чтобы побороть внезапные темные мысли, Катаржина привела в порядок ногти на руках, и покрыла их свежим алым лаком. Педикюр она тоже зачем-то освежила, хотя смысла в этом и не было. Ее ступни в последнее время никто не видел, разве, что Домак, но и тому было все равно.

Он стал еще более мрачным и задумчивым, чем всегда, а его прямые плечи отчего-то сутулились, словно на шее повис камень, который он был не в силах сбросить. Кажется, пару дней назад он получил из дома заказное письмо и после этого его настроение сильно ухудшилось. Катаржина не стала спрашивать, что написала ему Бланка. Какое ей до этого дело?

Так или иначе, как только они найдут истинного вампира она сдержит свое слово и даст Домаку пинка. Будь он умней, то смог бы ускорить свою отставку, например, позаботившись о том, чтобы среди охраны были и другие красавцы, среди которых она смогла бы найти себе новое развлечение. Но, как назло, прочие оборотни, сопровождавшие ее во время поездки, были похожи либо на свиней, либо на истощенных меринов, даром, что все они оборачивались в волков.

При всем желание, Катаржине просто было некого выбрать. Она могла бы познакомиться с кем-то и в Хортске. Однако, за все время, что они провели в этом мрачном и холодном городе, тонувшем в нескончаемом мраке полярной ночи, ей повстречалось крайне мало людей.

Кроме мэра, его помощников и работников городской администрации, из простых людей был лишь усатый портье, неизменно стоявший за стойкой в холле.

Катаржина, как-то спросила, когда у него выходной и почему он, никак не сменится, и тот ответил, что его напарник заболел и ему приходится брать на себя и его смены.

От навалившегося на нее голода, Катаржина стала даже посматривать и на вампиров. В голову навязчиво лез дурацкий Яков, и она отметала эти мысли, как паутину во время генеральной уборки. Возможно, при жизни он и был хорош, но, что сейчас с ним стало? Он всего лишь, жалкое и калечное, ни живое, ни мертвое существо и прикасаться к нему все равно, что… Даже думать о таком было противно.

Возможно, будь она простой человеческой девушкой, то ее и смогли бы очаровать его туманно-серые глаза на смазливом лице, но она была оборотнем, и ее внутренний волк чуял вампиров и видел в них лишь живых мертвецов.

В дверь неожиданно постучали. Катаржина вздрогнула, едва не пролив алый лак прямо на простыть, и встав, засеменила к двери, ступая, как утка, и стараясь не смазать не высохшие до конца ногти.

Она распахнула дверь, думая, что пришел Домак, но на пороге, переминаясь с ноги на ногу стояла панде Валентина, завернутая в безразмерный халат и с туго накрученными на волосах бигуди.

– Простите, что так поздно, – залепетала она. – Можно, я тут…

– Проходите.

Катаржина отошла в сторону, пропуская главного аудитора в номер, и не понимая, что ее принесло в такой час. Как и все остальные подчиненные, панде Валентина ее боялась, считала взбалмошной и жестокой девицей, и, возможно, была не так далека от истины. Однако, сейчас все было иначе. В том, как она тряслась, как бегали ее глаза, скрывался куда больший страх и волнение, чем когда-либо могла вызвать у нее Катаржина.

– Что случилось? – спросила она, указывая ей на единственное кресло и усаживаясь в изножие постели.

Панде Валентина втиснулась в жалобно скрипнувшее кресло, и достав из под глубин халата, картонную папку темно зеленого цвета, протянула его ей.

– Вот, поглядите.

Щурясь в тусклом свете лампы, Катаржина пробежала взглядом по бумагам, хранившимся внутри. Рядами тянулись столбики цифр, таблицы и многое другое, что человеку далекому от бухгалтерского учета, показалось бы лишь непонятными письменами. Катаржина была особенно хороша в математике, когда училась в лицее, и позже уже в Университете изучала экономику и финансы. Полученные знания пригодились ей в работе, куда сильнее, чем она ожидала.

– Ого! – вырвалось у нее, после недолгих раздумий. – Во, дают. Это они, что же… – она подняла удивленный взгляд на панде Валентину.

– Они все тонко провернули, я не сразу смогла найти, а, как заметила неувязки в бюджете, то подумала, что это просто схема по отмыву денег, но тут все гораздо серьезней.

– Они не отмывают деньги, они действительно их используют, но если так, то зачем же им столько свиней и свиноферм? Как будто вампиров здесь обитает в три раза больше, чем должно быть.

Катаржина, вдруг замолкла. До нее начало доходить. Закрыв папку, она принялась постукивать кончиком свеженакрашенного ногтя по черному картону.

– Почему вы мне сразу не сказали? – спросила она.

Панде Валентина сжалась от ее голоса, словно став сразу меньше.

– Я сомневалась, надо было все обдумать, перепроверить и… – она потянулась к ней, сжав кулаки и чуть не вывалившись из кресла. – Панде Катаржина, выходит, что этом городе почти сплошь одни вампиры и они размножаются, как кролики, без разрешения Ведомства Популяции. А мы… а нас… тут всего ничего и даже с охраной… – Лицо женщины исказил дикий первобытный страх.

Так, должно быть, дрожали их далекие предки, прячась в пещерах, и слыша у входа мягкую поступь лап стаи хищников.

– Панде Катаржина, у меня ведь дети! Муж умер давно, другой родни нету. Дочке в этом году в Университет поступать, а сын еще в школе. Как они без меня! – почти завыла она, а потом словно опомнившись, вновь зашептала. – Подпишите им аудит, пожалуйста, а… а как уедем отсюда сразу вызывайте Ведомство порядка, пусть они и разбираются с этим всем.

Катаржина отвернулась, уставившись в беспроглядный мрак за окном. Она не боялась. Вместо страха, в глубине груди зрело другое чувство – предвкушение. Наконец, хоть, что-то сможет развеять ее скуку.