Читать книгу Нарика и Серая пыль - - Страница 7

Нарика была во дворце два года назад, в тот день, когда Меоний призывал мужчин на войну с Серой пылью.

Ее отец, услышав свое имя, повернулся к ней и взял за руку. Он не сказал ни слова и лицо не выдало волнения, того, что, вероятно, происходило внутри. Только глаза потемнели, отразив на миг всю пыль Черных земель, что предстояло пройти, а ладонь потеплела и взмокла.

На этот раз правители не обещали войны, а писали лишь о древнем завете, который должна исполнить одна из юных девушек Нода. Если у нее получится открыть ворота Хрустальной горы, то сражаться с Уруулой и армией Тварей будут уже не люди, а Души (хотя она в них и не верит). Но даже если они и покинут гору, смогут ли они занять положенные им земли Ойны или ее отцу снова придется воевать?

* * *

Нарика отворила резные двери залы и вошла. Собрание уже началось, она опоздала.

На стенах висели зажженные лампы, через арочные окна косыми лучами светил заходящий Ифус. Люди сидели в креслах, расположенных на широких белых ступенях. Напротив них на небольшой сцене расположились за длинным столом два правителя, Патиссий и Меоний, и две советницы: одна – молодая, в строгом темном платье с коротким приподнятым воротником, другая – старушка с белыми волосами и ярко-зелеными, почти изумрудными глазами, одетая в свободный разноцветный балахон. Она была такой маленькой, что подбородком могла упереться в край стола.

Нарика на цыпочках пробежалась по зале и села рядом с Наем. Он окинул ее безразличным взглядом и шепнул:

– Новая прическа?

– Ага! По-твоему, красиво? – воодушевленно спросила она.

– Необычно.

Нарика пожала плечами и отвернулась. Друг никогда не делал ей комплиментов.

Милиса, сидевшая позади, тронула Нарику за плечо, и она прислушалась к речи Меония, старшего правителя. Его голос, тихий и хриплый, невольно заставлял собравшихся внимать каждому слову. Любой посторонний звук вызывал у людей беспокойство и усиливал царившее напряжение.

– Война, которую мы вели с Серой пылью, дала только надежду на спокойную жизнь. Прошлой зимой мы разбили армию Уруулы, но она готовит новое нападение, и тогда, я боюсь, мы уже не сможем отразить его. Серая тоска оставила наших бойцов и стражей без сил, а армия Тварей растет с каждым днем. К нам пришли письма из Тирота и Триклада, что находятся севернее нас. Они пишут, что Уруула стала так сильна, что разрушила и их очаги тоже.

По залу пронесся испуганный шепот.

Меоний продолжил:

– Пришло время исполнить древнее пророчество. Мы выпустим Души из Хрустальной горы, и они помогут нам одолеть Серую пыль.

Люди возмущенно зароптали. Один из мужчин встал со своего места и крикнул неприятным грубым голосом:

– Нет никакого древнего пророчества! Это обман и трусость. Нам надо продолжать бороться. Надо убить Уруулу!

Кто-то засвистел, кто-то загудел, кто-то зааплодировал. Но Меоний поднял руку и снова наступила тишина.

– Я знаю, знаю. Многие из вас не верят в предсказание. Но у меня есть подозрение, что это Уруула и ее помощники посеяли смуту меж нами. Как? Да очень просто! Это Серая тоска вызывает сомнения. Из-за нее мы утрачиваем способность верить и теряем смыслы. Больше того, перестаем отличать реальность от вымысла. – Старший правитель замолчал, налил в стакан, стоявший на столе, воды и поставил перед собой нетронутым. – Порой я и сам начинаю сомневаться. Возможно, я тоже болен. – Он выпил воду и, щурясь от света стоявших на столе свечей, оглядел собравшихся. – Но вы должны знать, что древний календарь есть! Он оставлен моим прапрадедом и хранится в тайной дворцовой комнате. – Люди ахнули, но никто не решился спорить. – Не будем больше возвращаться к этому, а сразу перейдем к делу. Итак, в календаре сказано, что юная дева, родившаяся в ночь двойного затмения, выпустит Души из Хрустальной горы. А произойдет это в год, когда на Восточном материке разразится Великая гроза столетия.

Старший правитель замолчал, его дыхание стало прерывистым и шумным. Он откинулся на спинку кресла, поднял высокий воротник, расшитый серебристыми нитями, и многозначительно посмотрел на Патиссия. Тот, спиной почувствовав взгляд, продолжил:

– Как вы уже знаете из письма, есть проблема. В календаре должно быть имя девы, и ручаюсь, пятнадцать лет назад оно там было, но сейчас его нет. Оно исчезло!

Люди снова зашептались.

– Но чье имя? Вы его помните? – выкрикнул кто-то из зала.

Меоний вытер взмокшее лицо ладонью.

– Имя… Я не помню его. Простите меня, я забыл.

Патиссий поднял раскрытую ладонь и люди снова замолчали, а он заговорил. По его уверенному тону стало ясно, что правители уже все решили.

– Мы выберем деву сами. В календаре ясно сказано, что она родится в Ноде в час двойного затмения и исполнит пророчество в тот год, когда ей исполнится пятнадцать… Как вы уже знаете из письма, в ту ночь родилось две девочки. Одна из них умерла, а другая выжила. Но есть кое-что еще, о чем я должен сказать вам. Та девочка, что выжила родилась раньше срока как раз из-за Пыли (об этом свидетельствует повитуха, что принимала роды), поэтому она вряд ли может быть настоящей избранной. И еще. Она родилась больной. И порок этот не совсем обычный. Мы думаем, что Пыль могла поселиться у нее внутри, и тогда это помешает ей подняться в гору.

Милиса, сидевшая позади Нарики, беспокойно заерзала в кресле.

Меоний задумчиво произнес.

– Мы слишком хорошо помним, что стало с Нортом. Слишком хорошо… Но как вы понимаете, выбора у нас нет. Патиссий, назови ту, что пойдет в Хрустальную гору.

В зале стало так тихо, что, казалось, люди перестали дышать. А Нарике почудилось, что она слышит низкий гул, доносящийся из Замшелого леса.

Она взрогнула и тряхнула головой.

– Итак, – сказал Патиссий, – Нарика, дочь Милисы и Алая, пойдет в священный поход.

Нарике показалось, что она ослышалась, ведь в голове у нее все еще звенело.

Патиссий продолжил:

– Феа, старшая советница, я знаю, что будующее туманно и едва ли тебе удастся увидеть его, но все же попробуй определить, сможет ли юная дева исполнить пророчество.

Феа медленно поднялась со своего места, прошла в зал и застыла напротив Нарики.

– Поднимись, – тихо попросила она.

Не до конца понимая, что происходит и, не зная куда деваться от обращенных на нее взглядов, Нарика встала.

От старухи резко и неприятно пахло эфирными маслами и ей тут же захотелось отступить назад, но она не смогла. Ладони покрылись мелкими холодными каплями, а ступни будто приросли к полу. Яркие изумрудные глаза-бусины Феа смотрели не на нее, а куда-то внутрь, и от этого становилось холодно и тоскливо.

Глаза советницы суетились, будто она видела что-то, скрытое от всех, но настолько очевидное для нее самой, что улыбалась и кивала. Вдруг Феа испуганно охнула и отпрянула. Взгляд старухи отпустил что-то внутри девушки, и она посмотрела ей в лицо.

– Что ты увидела? – шепнула Нарика.

Феа покачала головой и ответила тихо:

– Ничего, ничего страшного.

А потом уже громче, так, чтобы все слышали сказала:

– Нарика, дочь Милисы и Алая, я не вижу твоего будущего, потому что оно не определено. Но знай, что его определит твоя вера. Скажи, готова ли ты идти в Хрустальную гору? Готова ли выпустить Души из заточения и принести добро в этот мир, полный тьмы и несчастий?

Нарика растерялась. Она не верила в сказки про Души, как она могла поверить в то, что сможет освободить их?

В груди заныло, в ушах раздался хриплый голос королевы Серой пыли, а в памяти всплыли черные глаза с безжизненным синим пламенем вместо зрачков.

– Я не знаю, – ответила она едва слышно.

Феа тронула ее за руку.

– Все хорошо, – шепнула она, – тебе нужно лишь верить.

Нарика посмотрела в изумрудные глаза-бусины, светящиеся добром и надеждой: они успокаивали и утешали. В голове стало тихо и ясно.

– А ну-ка подумай еще и ответь погромче. Готова ли ты идти в поход?

Нарика не верила ни в себя, ни в Души, но верила Феа и любила ее, как и все жители Нода. Она боялась, что не сможет исполнить пророчество, но еще страшнее были глаза королевы Серой пыли и ее хриплый шепот. И Нарика согласилась – ночные кошмары казались хуже неизвестности.

– Да… Я готова.

По залу пронесся шепот, Патиссий поднялся с места и сказал:

– Я рад, что ты приняла решение. Но не бойся, тебе не придется идти одной. Мы отправим с тобой Свэба, лучшего из наших стражей и стрельцов, – он указал рукой в зал и Нарика увидела стоявшего в проходе, немного поодаль от ее кресла, мужчину. Того самого, что приносил им письмо.

– Послезавтра, вы поплывете на грузовом корабле на Южный материк. Обо всем остальном ты узнаешь от Свэба. На этом собрание закончено.

Нарика обернулась на Ная, ища поддержки. Но друг смотрел не на нее, а на правителей и взгляд у него был такой, будто он что-то задумал. Вдруг он вскочил с места и закричал:

– Пожалуйста, можно и мне пойти с ней? Я знаю, что я не дева…

Серые глаза юноши горели азартом, а волосы блестели в свете ламп, как начищенная медь. Люди засмеялись, но это его не смутило.

– Да, я не дева, – повторил он твердо, – и не страж, но я могу помочь ей!

Патиссий покачал головой и возразил:

– Совершить необдуманный поступок и отправить подростка, о котором не говорилось в предсказании, – зачем?

– Порой незапланированные поступки, совершенные по зову сердца, могут дать куда большие плоды… – начала Феа.

Но Патиссий не уступил, и взгляд его по-прежнему оставался сухим и строгим:

– Ты можешь идти домой.

Най нахмурился и опустил голову. Нарика очень хотела, чтобы он отправился с ними, и потому она с мольбой посмотрела на Патиссия.

– Возьмем его! Пожалуйста! Най будет нам очень полезен! Спросите кого угодно, он знает о Юге все: какие рыбы водятся в море, и какие звери живут в лесах. У него есть карты всех островов, и он проведет меня к Хрустальной горе, даже если что-то случится со Свэбом!

Младший правитель задумался.

– Это так? – спросил он у юноши.

Най с надеждой взглянул на него и улыбнулся.

– Да. У меня есть карты, и я знаю южный язык, правда, совсем немного. Говорить я не смогу, но точно пойму, о чем разговаривают!

Патиссий вопросительно посмотрел на Меония, но тот махнул рукой.

– Терять нам уже нечего. Я и так боюсь, что ничего хорошего из этого не выйдет, поэтому пусть идет! Мне уже все равно.

* * *

Темнело, и дворцовая площадь быстро пустела. Люди, оживленно преговариваясь, возвращались домой. Кто-то из них смеялся или напевал.

Друзья стояли возле высоких ворот дворца и обсуждали случившееся. Холодеющий к ночи предосенний воздух обволакивал лица влажной свежестью и вместе с тем навевал тревогу.

Раздался низкий гул ветра, и, словно вплетаясь в него, хриплый женский голос прошелестел: «Ты? Да что ты можешь сделать, дитя? Внутри тебя, как и внутри меня, живут частицы Пыли! Тебе никогда не открыть ворота Священной горы». Нарике показалось, что прямо из земли поднимаются тонкие серые струйки. Они обвили ее лодыжки, а затем переметнулись на запястья и шею.

Она вскрикнула и принялась стряхивать их с себя, но они словно прилипли.

Най с силой потряс ее за плечо.

– Эй, что ты? Что с тобой?

Вмиг все пропало. Нарика огляделась, но Пыли вокруг не было. Она хотела рассказать об этом Наю, но передумала и только пожала плечами.

Ей было страшно, но она, сама не зная почему, не хотела показывать это другу.

– Да ничего. Все нормально! – только и сказала она и насилу улыбнулась.

Друг недоверчиво приподнял бровь.

– Ты уверена? Ну ладно.