Читать книгу Гермес в PR, или как я продавал мифы кинофестивалей - Александр Александрович Фоменко, Александр Александрович Костин - Страница 7

Я толкнул дверь кабинета Ирины Викторовны и тут же ощутил, будто попал в музей античности, смешанный с кинозалом. На ее столе лежали книги о мифах Древней Греции, DVD с фильмом «Спартак», распечатанные кадры старых лент. Все это выглядело так пафосно и немного театрально, что я невольно напрягся.

– Садитесь, – сказала она торжественным голосом, указав на стул перед собой. – Это серьезный разговор.

Я осторожно опустился на край стула:

– Конечно, Ирина Викторовна.

Она выдержала эффектную паузу, прежде чем торжественно заявить:

– Нам нужно кардинально перестроить нашу базу данных кинозвезд.

Я моргнул, пытаясь осознать услышанное:

– Простите, как?

Ирина Викторовна вдохновенно продолжила, словно уже репетировала эту речь перед зеркалом:

– Каждую кинозвезду мы классифицируем по архетипам из древнегреческих мифов. Вот, например, Джордж Клуни. Очевидно – Зевс. Величие, харизма, молнии обаяния!

– А Киану Ривз? – вырвалось у меня, хотя я все еще не понимал, к чему она клонит.

Она, не раздумывая, выдала:

– Гефест. Скромный, молчаливый, но творец. “Матрица”? Это же чистое ремесло богов!

Я изо всех сил старался понять ее логику:

– Но… зачем?

Ирина Викторовна подняла взгляд к потолку, словно черпая вдохновение из воздуха, и после долгой паузы сказала:

– Когда я была маленькой, мама повела меня на фильм “Спартак”. Это был черно-белый кинозал. Люди в античных туниках сражались за свободу. Я тогда впервые почувствовала, что мир можно упорядочить. Четкие роли, идеалы, героизм!

Она сделала паузу, чуть склонив голову, а потом продолжила:

– С тех пор я поняла, что кино – это не просто развлечение. Это идеология.

Я попытался подобрать слова:

– И теперь… мы упорядочим кинозвезд?

Ирина Викторовна посмотрела на меня с энтузиазмом, которого я давно не видел у нее в глазах:

– Да! Представьте: Том Круз – Гермес. Быстрый, ловкий, везде успевает. Хью Джекман – Арес, воинственный, брутальный, “Логан”! Одри Хепберн – Афина, олицетворение мудрости и стиля.

– А Дженнифер Лоуренс? – рискнул я спросить, чувствуя, как меня засасывает в ее безумие.

Ирина Викторовна задумалась. Это был первый раз за весь разговор, когда ее энтузиазм слегка поугас.

– Вот тут сложнее… Возможно, Артемида? Независимая, воительница… Хотя нет. Подумайте об этом.

И именно в этот момент я понял. Все ее поведение – это попытка восстановить некий идеальный порядок, вдохновленный детским впечатлением от фильма. Поэтому она требует, чтобы пресс-релизы были «эпическими», а отчеты подписывались фразами вроде “Я – Спартак”. Теперь это даже казалось… милым.

Но как я объясню коллегам, что теперь мы будем классифицировать актеров как богов Олимпа.

Кабинет Ирины Викторовны преобразился. Стол утопает под горами книг по мифологии, распечатками с кадрами фильмов, схемами, маркерами и кружками с недопитым кофе. На доске раскинулась хаотичная, но при этом грандиозная система: «ДиКаприо – Прометей, до "Оскара" – Сизиф”, “Кейдж – Пан”, “Питт и Джоли – Троянская война”, “Рассел Кроу – Геракл”. Все выглядит как заговор, достойный иллюминатов, но с оттенком богемной креативности.

Я стою с маркером в руке, словно на пороге гениального озарения:

– Ирина Викторовна, если ДиКаприо после "Оскара" – это наш Прометей, то почему Николас Кейдж – просто Пан? У него ведь тоже есть драматические роли, “Свинья”, например… Хотя, подождите… Может быть, он Дедал? Постоянно что-то строит, а потом все летит к черту!

Ирина Викторовна оживляется, как будто только что услышала самую важную мысль в своей жизни:

– Точно! Кейдж – Дедал! Все время изобретает какие-то проекты, а потом они разваливаются, как «Призрачный гонщик 2»! Запиши, это прекрасно!

Я делаю пометку на доске. В этот момент в кабинет заходит Вакулина – бодрая, с неизменной улыбкой и кружкой свежего кофе.

– Доброе утро, коллеги! – радостно приветствует она нас, но ее взгляд тут же цепляется за доску. Улыбка медленно сменяется выражением искреннего недоумения.

– Эээ… А что это вы здесь устроили? Новый фестиваль? “Фестиваль Спартака”? – наконец решается она уточнить.

Ирина Викторовна, не отрываясь от книги по мифам, торжественно поднимает голову:

– Мы создаем античную базу данных звезд. Инновационный подход к систематизации кинематографа через архетипы! Это настоящая революция в мире PR!

Вакулина осторожно делает глоток кофе, явно пытаясь разобраться, шутим мы или все это всерьез.

– Эм… понятно, – говорит она, задумчиво изучая доску. – А почему Брэд Питт подписан как Ахиллес?

Я закатываю глаза, явно устав от столь очевидных вопросов:

– Ну, он же снимался в «Трое»! Да и вообще, герой: успешный, но с трагическим финалом. Все логично!

Ирина Викторовна кивает, подтверждая мою мысль:

– Вот именно! Это символическая связь, Вакулина! Стыдно не знать!

Вакулина переводит взгляд с доски на нас. Она по-прежнему сомневается, шутка ли все это, но решает подыграть, чтобы не разрушить эту… мифологическую гармонию.

Вакулина прищуривается, оглядывая нашу сумасшедшую доску.

– Ну тогда… Мерил Стрип… это… Гидра?

Мы с Ириной Викторовной переглядываемся. Тишина. Напряжение растет.

Ирина Викторовна неожиданно хлопает ладонью по столу:

– ГЕНИАЛЬНО!

Я на мгновение задумался, стоит ли добавить, что она сама немного похожа на Мерил Стрип. Но решил придерживаться концепции:

– Да-да! Каждый раз, когда кажется, что она уже снялась в своей лучшей роли, появляется новая! Чем больше фильмов – тем больше легендарных образов!

Ирина Викторовна, сияя от восторга, торжественно заявляет:

– Абсолютная актерская многоголовость! Гидра Голливуда! Записывай!

С энтузиазмом добавляю “Мерил Стрип – Гидра” на доску. Вакулина, все еще думая, что это розыгрыш, на секунду задумывается, потом неуверенно продолжает:

– Эм… Ну тогда… Том Харди – это… Цербер?

Мы с Ириной Викторовной замерли, переваривая услышанное

.

– Почему? – одновременно спросили мы, чуть наклонив головы.

Вакулина делает шаг вперед и уверенно объясняет:

– Ну… «Темный рыцарь», «Безумный Макс», «Веном»… он всегда такой… многоликий, мрачный, с двойным дном!

Ирина Викторовна хлопает в ладоши:

– Великолепно! Это не просто база данных. Это… Пантеон Голливуда!

Я, уже погруженный в вихрь безумных идей, с фанатичным блеском в глазах добавляю:

– А что, если… если мы начнем соотносить не только образы, но и биографии звезд с мифами?

Ирина Викторовна мгновенно подхватывает мысль:

– Да! Да! ДиКаприо был Сизифом, получал номинации на “Оскар”, но все никак не мог довести дело до конца, а потом стал Прометеем, когда наконец добыл… огонь признания!

Я киваю, мозг уже лихорадочно перебирает ассоциации:

– А Джек Николсон – это Посейдон! Его вечная холодная харизма – как океан!

Вакулина осматривает доску с интересом:

– А Кристофер Ли?..

Я отвечаю не раздумывая:

– Хронос! Вечное присутствие во всех эпохах кино, его голос – как грохот времени!

Ирина Викторовна делает шаг назад, любуясь доской, где хаотично пересекаются имена, стрелки и подписи. Она словно озвучивает лозунг нового проекта:

– Это не просто концепция. Это Эпос Современности!

Пауза. Все смотрят друг на друга, не веря, что доска заполняется мифологическими аналогиями с такой стремительностью. Смех стихает, а на стенах висят гигантские древнегреческие фигуры и их осмысленные, но все более запутанные интерпретации

.

Ирина Викторовна, как мудрая жрица, наполняет воздух своей уверенностью:

– Нам нужен свежий взгляд! Давайте позовем кого-то, чтобы он проверил, все ли правильно расписано. Я, конечно, не сомневаюсь в этом… – она прищуривается и бросает взгляд на Вакулину, – но пусть люди тоже подумают. Одна голова хорошо, а Лернейская гидра… о, это совсем другое дело!

Вакулина, не выдержав паузы, подпрыгивает с таким восторгом, что кажется, будто она только что открыла философский камень:

– Ирина Викторовна! Господи, как Вы правы!

Кабинет напоминает музей: атмосфера напряженная, а доска с легендами стала мозаикой мифов и метафор, как карта Голливуда, только вместо звезд – боги и титаны. На столе, покрытом книгами по мифологии, лежат детали сценария, которые никто точно не понимает. Теперь это не просто работа, а настоящий квест по лабиринту исторических аллюзий. В кабинет зашла руководительница Вакулиной.

Ирина Павловна, заикаясь от важности сказанного, раздувает щеки:

– У меня сын мифологию в пятом классе проходит… А вы что устроили?

Пауза. Мы с Ириной Викторовной переглядываемся, и в глазах мелькает что-то вроде "а что дальше?"

Ирина Павловна кидает строгий взгляд на Вакулину, словно на ученицу, нарушившую все законы логики:

– Ирина Викторовна, вы чего это моих сотрудников эксплуатируете? Вакулина вчера полдня сидела. Еще и Сашу взяли! Вы же знаете, он у нас – великий фантазер! Он вам сейчас такое начудит! Скажет, что французская новая волна – это экранизация «Калигулы».

Я, не отрывая глаз от блокнота, без тени смущения отвечаю:

– Мне, если честно, больше «Я, Клавдий» понравился…

Ирина Павловна, не выдержав, закатывает глаза, а Ирина Викторовна вдруг оживляется, как если бы я только что разгадал загадку всей Вселенной с восторгом, как шаман, который готов начать ритуал:

– Вот поэтому я тебя и позвала! Твой подход к историческим аллюзиям – это то, что нам нужно! Записывай, Саш, запиши, мне нравится эта идея!

Я, поддакивая, сразу достаю блокнот и начинаю писать, но с явным сомнением в глазах:

– А почему именно? Французская новая волна – это Калигула, потому что… много пафоса? Очень цепляет, слишком гротескно?

Ирина Павловна хлопает по столу, как будто я только что нарушил святой закон:

– Не пишите ничего! Я пошутила!

Но Ирина Викторовна уже на своей волне, как старый римский император, не обращая внимания на реалии:

– Записывай, записывай! И еще! Коммод – это Коппола! Мы забыли классификацию режиссеров! Надо добавить Римскую империю в нашу мифологию! Ведь режиссер, он как царь, как император кино!

Я, иронично улыбаясь, словно я тоже в этом мифе:

– Да-да, Ирина Викторовна! Прямо как вы! Ой… То есть, я не это хотел сказать… Просто аналогия такая…

Пауза. Все замолкают. Я быстро пытаюсь спрятать лицо за блокнотом, но Ирина Викторовна, как истинный скромный правитель, с гордостью кивает и говорит:

– Нет-нет, ты все правильно говоришь. Я – руководитель, моя роль схожа. Это объективно так!

Вакулина, заметив, что ситуация рискует стать слишком пафосной, решает разрядить обстановку:

– Девочки, мальчики… Может, чайку? Я конфеты принесла. Кто хочет?

Все, даже Ирина Павловна, облегченно выдыхают, и кабинет наполняется ароматом чая, но доска с мифологическими схемами стоит, как памятник безумному творческому хаосу.

Я решаю, что нужно пересмотреть «Спартака», чтобы вдохновиться и быть как Ирина Викторовна, и отступаю к себе в кабинет. Вдруг ко мне подходит Максим, с улыбкой, полной загадки.

Максим, словно сдав экзамен по философии:

– Ты че, Санек, сидишь тут? Что смотришь?

– «Спартак».

Максим, со смехом в глазах:

– Футбол?

– Нет, фильм про восстание гладиатора Спартака. Точнее неизвестно, кем он был на самом деле, но…

Максим смеется, как человек, который понимал ситуацию:

– А, Ирина Викторовна домашку задала?

– Нет, при чем тут это? – отвечаю, слегка удивленно.

– Пошли на обед, – предлагает Максим, не давая мне времени на раздумья.

– Одержимость монтажеров обедами меня просто умиляет, – отвечаю я, продолжая иронизировать. – Говорят, они на обедах только и обсуждают Ирину Викторовну.

Максим смеется, но я продолжаю:

– Не, я поел уже. Ты иди, а мне еще режиссера надо посмотреть.

Проходит Валера, услышав нашу болтовню, и останавливается, готовый поделиться свежими инсайтами

– Максим, ты идешь? Я тебе щас такое расскажу! Ты слышал, что там учудила Иришка?

– Римская Империя в полном разгаре! – Валера развел руками, как величественную статую. – Посмотри, киноОлимп какой! А Саню заставила «Спартака» смотреть!

Я с улыбкой отвечаю:

– Да нет, я сам хотел. Не заставляла меня, – с иронией добавляю, – просто решил попробовать, каково это быть гладиатором на полях киноарен!

Валера подмигивает, а Максим, смеясь, хлопает меня по плечу. Ситуация немного разряжается, но я все равно продолжаю думать о том, как Ирина Викторовна в своем стиле захватила весь процесс, будто она – настоящий Император! А точнее Императрица!