Читать книгу Вернись ради меня - - Страница 5

Не может быть! Этого не может быть!

С той ночи прошло уже восемь лет. Восемь лет моих попыток притвориться, что это был лишь сон.

Больше я его никогда не видела. Днями и ночами я высматривала его в толпе, приглядывалась к каждому водителю – все было напрасно.

Отчасти я была этому рада, потому что та ночь была одной из самых душераздирающих и невероятных за всю мою жизнь. Мне не следовало отдаваться ему, но меня душили сомнения по поводу предстоящей свадьбы с Кевином, а еще я отчаянно нуждалась в любви и нежности.

Я молила Бога помочь мне, сделать так, чтобы я больше его не увидела, ведь только так я могла найти силы простить себя за совершенные грехи.

Мне стоило догадаться, что я никогда не смогу их искупить, не смогу получить прощение, и его присутствие здесь – тому доказательство.

– Мама! – Хэдли подбегает ко мне, с ужасом глядя на упавшие продукты.

Твою мать. Я их уронила.

Мне больно видеть ее беспокойство.

– Все в порядке, зайка. Я подниму.

Хэдли поворачивается к своему спутнику, когда замечает, что мой взгляд вновь направлен на него.

– Коннор, это моя мама.

Коннор.

Я давала ему столько разных имен, но Коннор подходит лучше всего. Сильное имя, под стать его обладателю.

Время никак не сказалось на его привлекательности. Изумруды его темно-зеленых глаз туманят мой разум. Волосы у него отросли и теперь зачесаны набок, что придает ему немного ребяческий вид и одновременно подчеркивает его сексуальность.

Потом мой взгляд опускается ниже – на его тело. Боже, какое же оно соблазнительное. Рубашка плотно облегает его руки, так что невозможно игнорировать проступающие под ней мускулы. Да и грудь его шире, чем я помню.

А помню я абсолютно все. Его прикосновения, запах, звук его голоса, когда он любил меня с той страстью, о существовании которой я и не подозревала.

Он никогда не поймет, как сильно я нуждалась в нем и в этих воспоминаниях. Я проживала их раз за разом, цепляясь за чувства, которых так отчаянно жаждала, и наслаждаясь тем, как мой мир оживает и обретает краски, как в ту ночь, когда я была с ним. Коннор пролетел как комета, озарив мое небо, и в моей памяти хвост этой кометы никогда не потускнеет.

Но что делать теперь, когда он здесь? Это ставит под угрозу все, в том числе жизнь маленькой девочки, рядом с которой он стоит.

Я поглядываю на них обоих, пока собираю упавшие вещи.

– И как же вы двое познакомились?

Он подходит ближе и наклоняется, чтобы помочь мне.

– Я нашел Хэдли на дереве. Кажется, у нее повреждена рука, так что я хотел убедиться, что она доберется до дома без происшествий.

Мое внимание тут же переключается на дочь. Нужно выяснить, сама она поранилась или кто-то ее ударил.

– Ты в порядке? Что случилось?

Хэдли быстро смотрит на Коннора и потом снова переводит взгляд на меня.

– Я упала.

Я прикрываю глаза, желая, чтобы это было правдой. Может, Кевин и причиняет боль мне, но на Хэдли он ни разу не поднимал руку.

– Дай мне посмотреть.

Она закатывает рукав, и я дотрагиваюсь до синяка на ее коже.

– Нам надо в больницу.

Коннор поднимает пакет с продуктами и передает мне.

– Нужна помощь?

Я быстро мотаю головой:

– Нет-нет, я справлюсь. Мой муж сейчас на ферме. Я занесу вещи в дом и потом отвезу ее. Спасибо.

Нельзя, чтобы Кевин его увидел. Это породит миллионы вопросов о том, кто он, откуда я его знаю, почему Хэдли не была дома, хотя ей велено было не уходить, и что случилось с ее рукой. Мои нервы сейчас слишком расшатаны, чтобы разбираться со всем этим.

– Ты уверена?

– Более чем.

Коннор грустно улыбается и кладет ладонь на макушку Хэдли.

– Будь осторожна, лады?

Она расцветает, глядя на него.

– И ты.

Он смеется:

– Это не я руку ушиб.

– Все равно будь осторожен, ты ведь солдат.

Так вот почему я его не видела. Он был в армии, но теперь, очевидно, вернулся. Только я не понимаю, что это значит и значит ли что-нибудь вообще. Более того, я не понимаю, почему меня это в принципе волнует. Вся моя жизнь здесь, вместе с Кевином и Хэдли.

И все же мой рот открывается сам собой и я спрашиваю:

– Ты военный?

– Да, по крайней мере, буду им еще пару недель. Потом ухожу в отставку.

Слава богу, совсем скоро он вновь уедет.

Я киваю:

– Хорошо, спасибо, что привел Хэдли домой.

Коннор делает шаг ко мне, и мой пульс учащается. Приходится приложить усилия, чтобы устоять на ногах.

– Всегда пожалуйста.

Я лихорадочно соображаю, стоит ли называть ему свое имя. Ведь это все равно что отбросить все напускные чувства и маски. Но я же обязана ему. Обязана стольким, что перестаю бороться с собой и говорю:

– Элли.

Коннор делает еще шаг и произносит мое имя так, как никто до него:

– Элли… Всегда пожалуйста, и рад был познакомиться, – его низкий голос обволакивает меня.

Я нерешительно улыбаюсь:

– Да, и я тоже, Коннор.

Я произношу его имя, и это ощущается так правильно, словно недостающий кусочек пазла наконец встал на место.

Хэдли берет меня за руку, и мы с ней идем к нашему разваливающемуся дому. Коннор стоит и смотрит нам вслед.

Интересно, заметил ли он то, что я пыталась игнорировать последние семь лет: у Хэдли его глаза.

* * *

– Она не сломана, но есть вывих, – говорит доктор Лэнгфорд, осматривая руку Хэдли. – Уже второй за последние два месяца.

– Да, она… она такая непоседа, все бегает и лазает везде. На месте не сидит совсем.

Доктор Лэнгфорд соглашается:

– У меня был такой же малыш. Вечно в синяках да царапинах. Вы еще и на ферме живете. Там всякое возможно, да?

Я киваю.

Терпеть не могу ложь. Терпеть не могу все происходящее, но мне так страшно.

В том, что Хэдли неугомонная обезьянка, есть доля правды, но я не всегда дома и не могу знать, что там происходит в мое отсутствие. Она клянется, что упала, и я никогда не видела, чтобы Кевин применял к ней физическую силу, но я ему не доверяю. Откуда мне знать, что мужчина, способный обрушить гнев на жену, не может сделать того же в отношении ребенка?

Если бы мне было куда податься, я бы сразу ушла от него. Но мои родители погибли за неделю до нашей свадьбы, и у меня не осталось ни денег, ни помощи, ни семьи, которая могла бы принять нас с дочкой.

Если я хочу уйти от него, у меня должен быть четкий план. В том числе поэтому я пошла работать учительницей.

– Вот и все, – сообщает доктор Лэнгфорд, – теперь тебе нужно быть осторожнее и не лазить никуда, пока рука не заживет.

Хэдли улыбается:

– Не буду. У меня появился новый друг.

– Друг?

– Его зовут Коннор. Он владеет фермой по соседству.

Врач вытаращивает на нее глаза:

– Коннор Эрроуд?

– Он сказал, что служил на флоте и был полицейским, – пожимает плечами Хэдли. – Он держал меня одной рукой.

– Я давно знаю Эрроудов. Они хорошие ребята, хотя после смерти матери им пришлось нелегко.

Конечно же! Он один из Эрроудов. Мне и в голову это не приходило, даже когда выяснилось, что он с соседней фермы. Я живу здесь уже восемь лет и слышала про братьев Эрроуд лишь раз: тогда мне сказали, что они уже лет десять не показывались в наших краях.

– Как давно это произошло? – спрашиваю я.

Доктор Лэнгфорд поднимает взгляд, кажется раздумывая над ответом.

– Когда Коннору было около восьми. Это было ужасно: рак так быстро забрал ее. Должно быть, теперь они вернулись из-за смерти отца.

– Да, жаль, что я пропустила похороны.

– Я тоже там не присутствовал, – признается доктор, – но я и не был большим фанатом старика. После смерти жены он сильно изменился. Видимо, ребята приехали похоронить его и продать ферму.

– Продать?

Доктор Лэнгфорд пожимает плечами, а затем начинает делать Хэдли перевязку.

– Понятное дело, что надолго они здесь не останутся, даже несмотря на то, что их отца больше нет, – он бросает на меня взгляд, намекающий на то, что под «им пришлось нелегко после смерти матери» подразумевалось не только горе от потери близкого человека, и затем обращается к Хэдли: – И все же ты нашла хорошего друга. Мне всегда нравился Коннор.

Она широко улыбается, явно согласная с его мнением.

Часть моих страхов тоже рассеивается. Если Коннора не будет рядом, тогда мне не о чем волноваться. Он продаст ферму и уедет, а я смогу избежать любых… препятствий в реализации моих планов.

– Вот так, малышка, готово. Помни, что я говорил про покой, пока все не заживет. Не шали лишний раз.

– Обещаю, – говорит Хэдли.

Врет, конечно. Этот ребенок не знает, что такое осторожность.

– Хорошо, а теперь можешь оставить нас с твоей мамой на пару минут? Думаю, у миссис Мюллер есть для тебя леденцы.

Больше ничего говорить не нужно – Хэдли уже и след простыл.

– Как ты себя чувствуешь? – по-отечески спрашивает доктор.

– Я в порядке.

– Элли, не хочу лезть не в свое дело, но у тебя на руке довольно заметный синяк.

Я тяну рукав вниз, раздражаясь, что тот задрался достаточно высоко, чтобы можно было заметить следы Кевина.

– Случайно ударилась о стену. Мне много не надо, чтобы остался синяк.

Я наловчилась обходиться без врачебной помощи. В прошлый раз, когда Кевин с такой силой схватил меня за запястье, что случился вывих, я сама его вправила и наложила шину. Еще я месяц носила бандаж на лодыжке после того, как он подставил мне подножку.

Однако если доктор Лэнгфорд увидит мой бок, то никогда не поверит, что Хэдли упала сама. Не дай бог, дойдет до проверок и у меня заберут дочь. Я не допущу этого. Буду лучше оберегать ее и сделаю все, чтобы мы уехали отсюда в ближайшие два месяца.

Доктор Лэнгфорд изучает меня взглядом, и я понимаю, что он не купился на мою ложь.

– Я не осуждаю, – произносит он, – лишь хочу помочь.

Чем помочь? Кевин единолично владеет фермой, машиной и банковским счетом – у меня же нет ничего. Муж все держит под контролем, а если что-то противоречит его планам, он выходит из себя. Когда мы сбежим, нам придется уехать очень далеко, чтобы он не смог нас найти, как бы ни искал. А Кевин будет искать. Он захочет вернуть свою дочь и никогда не оставит меня в покое.

Я пытаюсь выдать самую искреннюю свою улыбку:

– Со мной все хорошо, доктор Лэнгфорд. Уверяю вас.

Он вздыхает, поняв, что ничего другого от меня не добьется.

Никто не в силах мне помочь.

– Ну хорошо, тогда скоро увидимся. Береги себя и не стесняйся звонить, если что-то понадобится.

– Так и сделаю, обещаю.

Доктор уходит, и в комнату залетает Хэдли. Она улыбается, а ее карманы набиты леденцами. Дочь бросается ко мне и обнимает меня за талию. Я тут же морщусь от боли.

– Прости, мам! Я забыла, что у тебя синяк.

У меня всегда синяки.

– Ничего страшного, зайка.

– Папа снова разозлился? – в ее взгляде беспокойство. – Он не должен тебя обижать.

Боже, какую жизнь я ей показываю…

– Это вышло случайно, – вру я. – Со мной все в порядке.

Хэдли качает головой:

– Мне не нравится, что у тебя снова синяк.

Мне тоже, и поэтому я должна действовать, пока он нас не погубил.