Читать книгу Вернись ради меня - - Страница 6

– Если мы хотим продать ферму, нас ждет куча работы, – говорю я, хватая принесенное Декланом пиво.

Брат качает головой:

– По крайней мере, земля хороша. Она-то и есть настоящая дойная корова.

– Какой каламбур! – Шон поднимает бутылку с самодовольной усмешкой.

Идиоты.

Во всяком случае, мы с братьями сходимся в одном: нужно поскорее избавиться от фермы и убраться подальше отсюда.

Но затем я думаю о женщине, живущей по соседству, – той самой, что приходила ко мне во снах гребаных восемь лет, а теперь замужем и с ребенком.

Не могу здесь оставаться, ведь я захочу снова ее увидеть, чтобы узнать, правда ли все то, что я успел себе нафантазировать.

Джейкоб откидывается на спинку стула и указывает бутылкой на меня:

– Среди нас всех ты, Коннор, единственный, кто мог бы этим заняться.

– Я?

Джейкоб ближе всех ко мне по возрасту, и мы с ним особенно похожи. Раньше нас постоянно принимали за близнецов. У нас обоих рост шесть футов и два дюйма[7], темно-каштановые волосы и зеленые глаза. А еще мы с ним самые отмороженные кретины в семье.

– Ага, у тебя же за душой ничего нет. Без обид, малой.

Как же мне надоело, что эти придурки до сих пор видят во мне легковерного младшего братца, которого нужно защищать. Они будто не знают, что я чертов «морской котик»: я прошел войну, в меня стреляли, и при желании я могу их всех прикончить.

– Мне хватает.

– Ты уходишь в отставку, – подхватывает Шон. – Тебе негде жить, работы тоже нет. Я к тому, что, может, тебе стоит заняться фермой, пока ты не встанешь на ноги.

– Неплохая идея, – соглашается Деклан.

Предатель.

– Черта с два она неплохая!

Это полностью перечеркнет все мои планы убраться подальше от этого гребаного города. Ко мне уже вернулось слишком много воспоминаний, которые я так старался забыть.

– Мы лишь хотим сказать, что это даст тебе немного времени. К тому же ты самый рукастый из нас, – пытается объяснить Джейкоб. – Здесь нужно много всего сделать, так что логично остаться именно тебе. – Затем он обращается к братьям: – Кстати, а что с его ногой?

Я фыркаю и залпом осушаю бутылку. Меня переполняют гнев и омерзение из-за их предложения.

С каждым разом, когда кто-то из братьев вылетал из гнезда, отец становился все хуже. Он пил больше и бил сильнее, а я продолжал копить ненависть к этому городку. Едва ли здесь есть хоть что-то хорошее. Ночь с моим ангелом – единственное воспоминание, за которое я держался.

И ей тоже здесь не место. Элли достойна большего, и это большее, естественно, никак не связано со сломленным бывшим «морским котиком», который грезит о замужней женщине. Еще в ту ночь она сказала мне, что хочет улететь, и именно поэтому мы так и не назвали друг другу наши имена.

Правда, далеко она явно не улетела. Вышла замуж и родила менее чем через год после этого. Очевидно, что я держался за это воспоминание гораздо сильнее.

– Его нога в порядке, он восстановился, просто не годен для службы, – присоединяется Деклан.

Нет, не годен для службы и определенно не готов здесь остаться.

– Эй, ты слушаешь? – Шон тыкает в меня.

– Буду я вас, идиотов, слушать.

Он отводит взгляд и тяжело вздыхает:

– Джейкоб прав: ферме нужен работник, тебе нужно где-то жить, а у нас всех и без того забот по горло.

– А, то есть только мне больше нечем заняться?

– По сути, так и есть, – отвечает Деклан.

Теперь я припоминаю, почему терпеть не могу находиться рядом с этими тремя.

– Я в этом городе не останусь, – не сдаюсь я.

Деклан ставит пиво и поворачивается ко мне лицом.

– Да почему? Он мертв и больше ничего тебе не сделает.

– Тогда почему ты сам не хочешь остаться? – с вызовом спрашиваю я. – Хотя мы оба знаем почему, и отец тут совершенно ни при чем.

Дело в светловолосой красавице, которая тоже была на похоронах, но ушла раньше, чем Деклан попробовал с ней заговорить.

– Иди на хер, Коннор.

– Сам иди на хер, Дек! Хочешь, чтобы я торчал здесь и один разбирался со всем этим?

– Как только мы продадим ферму, никому из нас не придется сюда возвращаться, – Шон пробует сгладить конфликт. – Так будет разумнее, Коннор. Джейкобу нужно возвращаться в Голливуд, Деклану – в Нью-Йорк, у меня же сейчас в разгаре весенние сборы[8], и скоро я должен встретиться с командой в Тампе[9]. Если ты останешься, то сможешь привести ферму в порядок, ведь у тебя правда нет никаких планов.

Я слишком зол, чтобы продолжать этот спор. Братья правы: как только я подпишу документы об отставке, мне будет некуда спешить.

– Давайте просто продадим ее и выручим, сколько получится, – предлагаю я.

Шон качает головой:

– Нет. Не тогда, когда у одного из нас есть куча времени и он более чем способен довести дело до ума, чтобы мы заработали нормальные деньги. Речь идет не о паре долларов, Коннор. На кону миллионы.

Я издаю недовольный стон, потирая заднюю часть шеи.

– Я не согласен на это.

Деклан пожимает плечами так, будто ему плевать.

– Я не парюсь. Он поймет, что мы правы.

– Или что вы придурки.

Шон усмехается:

– Это мы уже слышали.

– Встреча с юристом назначена на завтра, – говорит Деклан твердым и не терпящим возражений тоном, что вызывает у меня желание сломать ему шею. – После мы решим, что будем делать. Пока же пусть Коннор кипит себе, а мы выпьем.

Я показываю братьям средний палец. Меня раздражает, что они думают, будто так хорошо меня знают. Шут с ними, потому что мысли мои заняты не только фермой, но и двумя девушками, живущими по соседству.

* * *

– Какое, на хрен, условие? О чем вы говорите? – голос Деклана становится все громче, и он пристально смотрит на юриста.

Юрист – низкий и пухлый мужчина – прикладывает платок к лысой голове.

Обожаю, когда мы с братьями заставляем людей обливаться холодным потом.

– Все предельно ясно. По сути, в завещании прописано, что для того, чтобы унаследовать ферму, каждый из вас должен прожить на ней шесть месяцев. Как только оговоренное условие будет соблюдено, вы станете полноправными владельцами и сможете ее продать.

Шон невесело усмехается:

– Этот сраный мудак даже лежа в могиле указывает нам, что делать.

– Чушь собачья! Должна же быть какая-то лазейка, – говорит Деклан.

Я чувствую его гнев.

Юрист качает головой:

– Боюсь, что нет. Он был очень… категоричен. Если вы не согласитесь, ферма будет продана, а все вырученные деньги передадут в фонд защиты детей от жестокого обращения.

– Да вы, мать вашу, издеваетесь! – вырывается у меня. – И этого хотел мужчина, который на постоянной основе бил своих четверых детей?!

Джейкоб касается моей руки:

– Он не выйдет победителем.

– Еще как выйдет, что бы мы ни сделали! – кричу я. – Если мы останемся жить на этой богом забытой ферме, мы исполним его волю. Если откажемся, тогда все деньги, которые нам причитаются, – и не говорите мне, что нам ничего не полагается после всего того ада, через который он нас протащил, – пойдут на благотворительность.

Я не могу мыслить здраво. С каждым ударом сердца гнев и отвращение все сильнее поглощают меня. Переступая порог этого офиса, меньше всего я ожидал долбаного ультиматума. Не думал, что меня заставят полгода жить в единственном месте, куда я ни при каких условиях не хотел возвращаться.

– Он думал, мы не останемся, – подает голос один из моих братьев.

– Я не останусь. Не сейчас. Не так. Я отказываюсь. Черт, да отдайте деньги на благотворительность. Может, у детишек появится шанс, которого не было у нас.

Шон встает с кресла и начинает расхаживать по комнате.

– А что произойдет, если один из нас откажется?

Юрист прочищает горло:

– Тогда вы все потеряете ферму.

Я вскидываю руки. Очень хочется что-нибудь ударить, но я тут же мысленно проклинаю себя за это желание.

Нельзя вымещать гнев при помощи кулаков. Естественно, мне приходилось драться, но всегда либо для самообороны, либо потому, что у меня не было другого выбора. Наша клятва – все для меня, и я никогда не причиню другим людям физического вреда или боли.

– Сколько у нас времени на размышления? – спрашивает Деклан.

Он самый ответственный из нас. Не сомневаюсь, что у него уже родился план, как нам с этим разобраться.

– Трое суток на решение, затем в течение тридцати дней кто-то должен поселиться на ферме, – по-деловому говорит юрист.

Деклан встает, и мы поднимаемся следом.

– Мы вернемся с решением через три дня.