Читать книгу Все оттенки боли - - Страница 17

8,5 месяцев после аварии

– На тренировках тебе можно поднимать не больше пятидесяти килограммов.

– Детский вес, – фыркнул Аксель, скрывая улыбку. Восемь месяцев ему не давали нормально заниматься. Целых восемь месяцев! Он потерял пятнадцать килограммов массы, «высох» и изнывал без тяжелых тренировок, к которым привык.

– И спарринг не чаще двух раз в неделю. Увеличивай нагрузку постепенно. Если забыл про кому, у меня есть вещественные доказательства.

– Вы вообще не должны заниматься травмой.

Доктор Тайлер пожала плечами:

– Ты – мой пациент, детектив. И это никто не изменит. Ты услышал меня? Хорошо. Иди на дорожку.

Грин поднялся с кушетки, покачнулся, ухмыльнулся и встал на беговую дорожку. Врач ловко оплела его проводами, прицепила электроды к обнаженной груди.

– Сначала походим, – задумчиво пробормотала она, глядя в монитор.

В кабинете было прохладно, но Грин холода не чувствовал. Он бодро вышагивал на беговой дорожке. Почти не хромая. Нога еще болела, как и другие части тела, если уж быть совсем откровенным, но он чувствовал себя значительно лучше.

Фей подняла скорость.

– Легкий бег, – разрешила она.

Грин побежал. Шаг и бег имеют разную основу, запускаются различные группы мышц. На ноги тоже происходит разное давление. И сейчас тело прострелил отголосок боли, от которой Аксель привычно отмахнулся. Но Фей заметила. Она все замечала! Не врач, а инквизитор.

– Терпи, – неожиданно бросила она, по-прежнему глядя в монитор, а не на полуобнаженного мужчину.

На мгновение стало обидно. Аксель привык к другой реакции женщин на себя. Но нужно было примириться с двумя фактами: она врач, а врач – это не женщина, и он уже не тот. Если задаться целью вернуть массу, понадобится как минимум год. Только вот нужна ли она? Сейчас он выглядел, как гимнаст. Высокий, поджарый, рельефный торс, кубики пресса. Да, бицепсы меньше. И что? Что он пытался спрятать за мышцами?

Грин бросил взгляд в зеркало. Черт, хромота все-таки заметна. Не замаскировать. Пройдет ли она когда-нибудь?

– Опаньки.

Он вздрогнул, вынырнув из несвойственных ему мыслей.

– Что?

– Молчи. Давай-ка еще чуть быстрее.

Странное ощущение. Он вдруг почувствовал, как сокращается сердце. Нервно. Болезненно. Не было ощущения абсолютной мощи и гармонии с собственным телом. Появилось что-то еще. Инородное. Но дыхание не сбилось. Грин ускорился, борясь с самим собой, с ногой, с биением пульса, сосредотачиваясь на внутреннем.

Ему стало легче. Значительно легче. Так бывает, когда следствие находит важную улику. Еще нет профиля, нет понимания, кто убийца и как его поймать, но появляется уверенность, что ты идешь в верном направлении.

– Стой.

– В чем дело? – спросил Грин.

– Экстрасистолия. Раньше не наблюдалось.

– Это что такое?

Аксель тяжело сошел с дорожки, чувствуя, что устал. По-настоящему устал, как после тренировки.

– Аритмия.

– Всего-то? – с облегчением выдохнул он. – Ну, бывает. Вы видели мою медкарту. Аритмия – не то, что должно вас волновать.

– Это уж я решу, детектив, – обрубила доктор Тайлер и внесла в документацию новые показания. – Продолжаем реабилитацию. Но я добавлю сердечных препаратов.

– Чего?

– Витамины, – буркнула она себе под нос. – Магний, калий, все дела. Не повредит в любом случае.

Грин фыркнул.

– Я не привык к такому.

– Так тебе и не двадцать лет.

Это уж точно.

Не двадцать. Сколько ему? Тридцать шесть? Тридцать семь? Он перестал считать после тридцати трех. Это просто цифры, которые потеряли свою значимость. Нужно знать только одно: еще нет сорока. Но никогда уже не будет тридцать. Странное чувство, о возрасте детектив раньше не думал, это не являлось для него ни проблемой, ни объектом исследования.

– Это серьезно? – тихо спросил он, промокая пот чистым полотенцем.

Доктор Тайлер следила за его мягкими движениями. Но Аксель знал, что она не любуется им, а ищет ответы глубоко внутри себя.

– Не думаю. Может, случайно попалось, в норме может быть до тысячи экстрасистол в сутки. У тебя их не было.

– Доктор. Просто скажите, что мне делать, чтобы вернуть силы.

– Аксель, – она подняла на него глаза, – то, что ты не погиб в той аварии, чудо. И твой организм не восстановится до состояния, предшествовавшего коме. Выполняй мои рекомендации и сможешь почти полностью избавиться от хромоты, в мышцы вернется сила. Марафон ты уже не пробежишь, но при необходимости догнать преступника сможешь. Если будет очень надо.

– Вы что-то не договариваете.

Она устало пожала плечами.

– Иди. Жду тебя через две недели. И попробуй только нарушить режим.

Он оделся, неторопливо застегнул рубашку, заправил ее в джинсы и посмотрел на врача.

– Спасибо.

Грин ушел, так и не разобравшись, нужно ли реагировать на новости о пошатнувшемся здоровье или забить на это. В аптеку за витаминами не отправился. Сел в автомобиль, завел мотор и замер, глядя в пустоту.

– И все же позвольте уточнить. Мисс Рихтер, ваше решение перевернуло рынок. Вместо вывода сети отелей на IPO вы стали избавляться от актива. Почему?

Голос ведущего вырвал Акселя из задумчивости. Сначала он хотел выключить радио, но, услышав знакомую фамилию, сделал погромче.

—Причина настолько важна? – спросила Тео.

– Конечно. Люди принимают подобные решения в кризис. Или если увидели перспективы в чем-нибудь другом. А еще если – не дай бог – открылись проблемы со здоровьем. Или вам просто нужны деньги? Вы хотите нас удивить?

—Знаете, Олаф, если бы вы разговаривали сейчас с моим отцом, он покинул бы студию.– В голосе Теодоры прорезался знакомый металл. – Но я отвечу иначе. Это решение окончательное. Бумаги подписаны.

– Дороги назад нет?

– Нет.

– Спасибо. Дорогие друзья, этот час мы провели в компании Теодоры Рихтер, знаменитой бизнес-вумен, которая продала свои активы. Беспрецедентный случай. Сделка почти на миллиард долларов феноменальна сама по себе. Мы будем долго изучать последствия ее влияния на рынок. Теодора, спасибо.

Действительно продала.

Стало горько. Не потому, что Вселенная в очередной раз заставила его переключиться на нее. А потому, что он до конца не был уверен, что Рихтер действительно этого хотела.

Грин задумчиво посмотрел на телефон.

Что она собирается теперь делать?

Зачем?

А почему он позволяет себе вообще задаваться подобными вопросами?

Он вырулил с парковки и, влившись в плотный поток машин, направился в сторону дома. Но пришел в себя только тогда, когда каким-то неведомым образом оказался рядом с пентхаузом Теодоры. Заглушил двигатель и задумчиво уставился на подъезд.

Взял телефон.

Теодора приняла вызов на втором гудке:

– Слушаю.

Судя по тому, как безразлично звучал ее голос, она не заметила, кто звонит, или удалила его номер из памяти телефона. Сердце болезненно дрогнуло, и он машинально приложил руку к груди.

– Это Грин.

– Аксель?

Удивилась.

И правда, что ли, удалила?

– Я слышал эфир.

– А. Это.

Усталость. Безразличие. Непробиваемая стена. Почему-то стало чудовищно больно. Грин прикрыл глаза. Он определенно это заслужил.

– Вы тоже будете спрашивать, зачем я это сделала? Опять? – Она перешла на «вы», а тон не допускал излишней близости.

Та иллюзия связи, которая поглотила его и, как он думал, ее тоже, разбивалась о новую реальность. В которой он – агент вневедомственной военной организации. А она – женщина, на чьем счету лежит миллиард. У них просто не может существовать точек пересечения. Только вот оставалось одно но.

– Нет, – проговорил Грин, не открывая глаз. – Я хочу извиниться.

– За что?

За что она так бьет его словами? Ох, имеет полное право. Месяцы, пролетевшие с момента, когда он очнулся в больнице, а она сидела рядом, держа его за руку и глядя на него полными слез огромными синими глазами, пронеслись перед глазами. Каждый его шаг в сторону в ответ на ее попытки сблизиться. Каждый его ментальный удар в ответ на нежность и тепло. Неужели он думал, что ей не надоест чувствовать себя лишней?

Глупо надеяться, что кто-то может разглядеть твою боль и твои страхи, если ты все время в маске.

– Я нагрубил в прошлый раз. Это было лишним.

– Я уже забыла.

– Врешь.

Это короткое слово повисло между ними, и в трубке воцарилась тишина. Грин поднял взгляд на темные окна пентхауза. Кажется, ее тут нет.

– Может быть. Зачем ты звонишь?

Просто хотел услышать твой голос, чтобы окончательно понять, какой я идиот.

– Прости.

Грин снова завел мотор, выжигая лишние чувства. Сначала дело. Он не имеет право на близость, на слабость и на отношения, пока не будет уверен в том, что сможет уберечь любимого человека от опасности.

– Мне нужно идти, Аксель. Извини.

Голос Теодоры резанул остро отточенным клинком. Показалось, что закровоточила душа, но, когда Рихтер отключилась, Грин позволил себе только сжать зубы.

Он добрался до дома за тридцать минут, но не вспомнил бы ни мгновения этой поездки. Все его мысли были заняты Теодорой. И анализом собственных поступков. Грин вдруг понял, что отталкивал ее только потому, что хотел защитить. Он и сейчас считал, что каждый человек, кого он приближает к себе, подвергается опасности. Особенно когда их расследование вышло на новый уровень, когда они установили призрачную связь и теперь работали практически круглосуточно.

Один раз его уже пытались убить. Где гарантии, что не попытаются снова? Где гарантии, что убийца не переключится на всех, кто ему дорог?

Но то, что будила в его душе Рихтер, оказалось сильнее установок. И сейчас он снова чувствовал боль. Привычную. Почти родную.

Грин припарковался, взял рюкзак с документами, ключи, запер автомобиль и скрылся в своей квартире. На часах уже давно минула полночь.

Кажется, он только что нашел еще одну – самую главную причину – расквитаться с этим делом.