Читать книгу Все оттенки боли - - Страница 18

8,5 месяцев после аварии

– Договорила?

Дональд Рихтер сверлил дочь жестким взглядом. Тео отложила телефон, но не смогла отвести глаз от умершего экрана, до конца не веря в то, что сейчас сделала. И как общалась с Грином. Но, вырванная из пика очередной ссоры с взбешенным отцом, не могла по-другому.

И не взять трубку не могла.

– Я подписала документы, отец. Ты знал о продаже заранее. Почему злишься?

– Потому что Рихтеры не сдаются! Не бросают бизнес на полпути. Ради чего? Песенок в клубах? Ты рехнулась?

– Музыка делает меня счастливой, – чуть слышно ответила Теодора, по-прежнему не поднимая головы.

– Да мне плевать на счастье! – не выдержал отец и остановился около потушенного камина, в котором чернели остовы дров. – Счастье. Разве ты не счастлива, когда получаешь отчеты о результатах? Разве не ты бегала по этому дому и радовалась, когда конкурентная сеть отелей пришла к тебе на поклон с просьбой выкупить контрольный пакет их жалкой…

– Отец. – Он умолк, а она наконец подняла на него глаза. – Почему ты принимаешь это все так близко к сердцу? Это мой бизнес. У тебя здесь нет акций, нет влияния. Это не твоя ответственность.

– Твои поступки, дорогая, – процедил он, сощурив пронзительные глаза, – это всегда моя ответственность. Всегда. И мне уже позвонили. Знаешь кто? Все!

– Мне тоже позвонили все. Их пугает то, что они не могут понять…

– Они думают, – взмахнув рукой, процедил Дональд, – что ты сошла с ума. И что я потерял хватку, раз позволил тебе…

– Хватит! – закричала Теодора. – Это мой бизнес, мои деньги и моя репутация. Объясни это своим партнерам, и оставьте меня уже все в покое!

Она бросилась к двери, но уйти не успела.

– Кто надоумил тебя избавиться от актива?

Вопрос отца повис в воздухе. Стало холодно. Очень холодно. Теодора расправила плечи. Очень медленно развернулась и посмотрела ему в глаза, до конца не понимая, что чувствует. Разочарование? Боль? Усталость? Она смотрела на ледяную маску, в которую превратилось лицо ее отца, думала о том, что Элла, наверное, сошла с ума, если видит в нем сексуального и притягательного мужчину. Сама Тео видела в отце только монстра, который делал все, чтобы разрушить жизнь своих детей, если их поступки разнились с его – без сомнения, успешной – бизнес-стратегией.

– Это мое решение, – произнесла она наконец.

– Ты врешь, чертовка.

– А ты не думал о том, что все это было только ради того, чтобы оказаться ближе к тебе? Чтобы ты посмотрел на меня другими глазами. Чтобы быть достойной твоей любви!

Она снова сорвалась на крик, а в голосе прорезались слезы.

– Любви? – задумчиво переспросил Дональд, внезапно успокоившись. – Ты никогда не искала моей любви. Ты во всем соревновалась со мной и с братом. Ты всегда стремилась только к одному – к лидерству. И даже сейчас ты продала бизнес, прекрасно зная, что эта сделка отбросит мои акции, прекрасно зная, что своим поступком ты бьешь по репутации моих компаний и компаний Уильяма. И – как всегда – думаешь только о себе. Матери было бы больно…

– Не смей, – прошипела она. – Не смей приплетать сюда маму! Иди к своей любовнице, она тащится от твоего бизнес-гения. И оставь меня в покое!

Ответа отца она уже не услышала. Вылетела прочь из кабинета, пронеслась по лестнице, по первому этажу, прыгнула в машину и, не дав мотору прогреться, рванула с места, чуть не снеся не до конца открывшиеся ворота. Скорость! Холодный вечерний ветер ударил в лицо, когда она опустила стекло на водительской двери. Глаза застилали слезы. Злые слезы отчаяния и того чудовищного одиночества, от которого нет лекарства. Ее влекло обратно в Треверберг. Лавируя в потоке, перестраиваясь, Теодора рассекала дорогу, прорубая себе путь, как делала это всегда. Жестко. Беспринципно. С той неутомимой энергией, которую передал ей отец.

Отец.

Как в этот момент она его ненавидела! И как ненавидела себя – за разъедающую душу слабость, с которой ничего не могла сделать.

Оказавшись на пороге студии Корсара, она замерла, тяжело дыша. Джеральд медленно развернулся в кресле. Он работал с какой-то певичкой, которая не могла видеть происходящее в студии и что-то лепетала в микрофон. Что-то о любви.

Джеральд окинул Тео взглядом и медленно наклонился к микрофону:

– Мира, милая, я подарю тебе лишний час, но прямо сейчас ты должна уйти. Ты не в голосе, а у меня нет сил терпеть это мяуканье. Клянусь, мы запишем хит. Завтра.

Теодора сжалась, ожидая истерики, но той не последовало. Девчонка молча собрала манатки и ретировалась, даже не взглянув на нежданную гостью. Рихтер упала на мягкий кожаный диван и не шевелилась, пока не почувствовала, как ей в руку ткнули холодный влажный бокал.

– Выпей. – Хрипловатый голос Джерри звучал строго. Она повиновалась и тут же закашлялась.

Алкоголь. Крепкий. Хороший.

Тепло разлилось по телу. Идиотка. Напиться можно в любом клубе, но она приехала сюда. Не потому ли, что в прошлый раз, когда Теодора глушила горе алкоголем, рядом оказался Грин и она бросилась к нему с поцелуями?

– Что случилось? – Она тяжело покачала головой, допивая напиток. Почти уже не поморщившись. – Интервью? – Кивок. – Его слушал весь город. Зачем ты его дала, если не была готова к последствиям?

– Поставить… точку.

Мужчина отобрал пустой бокал и привлек Теодору к своему худощавому телу. Тео закрыла глаза, вдыхая тонкий аромат и впервые за долгое время чувствуя себя дома. А потом сделала то, чего нельзя было делать никогда. Вскинула голову, запустила руки ему в волосы и поцеловала. Джеральд застыл, напряженный, но замешательство длилось всего мгновение. С глухим то ли стоном, то ли вздохом он притянул ее к себе, и Тео подумала о том, что самые чудовищные ошибки в нашей жизни всегда самые сладкие. Но в это мгновение не могла иначе.