Читать книгу Мать империи - - Страница 3

Из мира грез ее вернул слабый стук в дверь.

– Войдите, – сонно пробормотала Эзеркиль. В проходе появилась Фиска.

– Госпожа, ужин готов. Вы голодны?

– Да, пожалуй. – потянувшись, ответила новоиспеченная мать Империи.

– Хорошо, я распоряжусь, чтобы все принесли в ваши покои. К сожалению, ваш наряд еще не готов, поэтому предложить почивать в малой зале пока не могу.

– Ничего. Я поем здесь. Спасибо. – улыбнулась Эзеркиль, вставая с постели. После сна ее настроение немного улучшилось. Мать с упоением представляла себе завтрашний день, когда ей принесут ее облачение, и она наконец сможет выйти из комнаты. А сегодня можно было позволить себе провести весь день не вылезая из кровати.

Минут через пятнадцать ей подали ужин. Маленькая трехъярусная тележка вмещала в себя настоящий банкетный фуршет. Здесь были лобстеры и рыба, жаркое с грибами, фрукты и овощи, несколько видов десертов, горячие напитки и замороженные кусочки лимона, чтобы Императрица могла добавить в свой стакан немного кислинки. Эзеркиль с удовольствием поела и снова улеглась на мягкую подушку. Она оглядела комнату. Помещение было просторным. Высоченные потолки украшала лепнина. Мраморный пол мерцал в свете люстры. С настенных обоев на Эзеркиль смотрели лесные зайчики, которые прятались среди вьющихся веток какого-то экзотического дерева. Спальня была совсем не скучной. Множество мелких деталей, которые можно было разглядывать часами, приковывали взгляд. Помимо этого, в комнате оказался небольшой сервант, стеллаж которого был набит книгами. Она подошла, взяла одну из них и пролистала несколько страниц. Но не успев прочитать и строчки в комнату постучали и в проеме появилось уже знакомое лицо.

– Ваше Превосходство, Император Кинем Хао Беренгар Камада прислал сообщить, что он посетит ваши покои через полчаса. Он желает, чтобы вы были готовы ко времени, чтобы встретить его. Сопроводить вас в уборную? – доложила Фиска.

Госпожа поморщилась. Она уже знала, зачем придет Император. Когда мать готовила Эзеркиль к жизни в роли матери Империи, большая часть их уроков занимала подготовка к возлежанию с мужчиной. Будущая наложница изучала как ублажить мужа и подарить ему наивысшее удовольствие, будучи еще совсем юной девчонкой, поскольку это являлось одной из самых главенствующих ее обязанностей. Сама мысль о том, что ее ждет, вызывала у Эзеркиль отвращение.

Императрица нехотя накинула на себя плащ, принесенный Фиской, и последовала за ней. Придворная привела Эзеркиль в ванную, зашла вместе с ней и плотно закрыла за собой дверь. На фоне плитки песочного цвета в центре комнаты выделялась купель из черного мрамора. Вдоль стены стояли широкие медные чаны и деревянные тазы. Прямо над ними висели огромные зеркала, высеченные по форме стенных проемов, обрамленные в рамы с козырьком. Ванна уже оказалась наполнена теплой водой. Войдя внутрь, Эзеркиль почувствовала приятный запах лаванды, мяты и жасмина, и это погрузило ее в прекрасные воспоминания о далеких, давно забытых летних вечерах.

– Какой приятный аромат, – сказала она, обнажив свое тело и погрузившись в воду.

– Эти аромамасла Император привез специально для вас. В их составе только натуральные эссенции, цветы для которых собирали в полях верхней Сены5.

– Как великодушно с его стороны, – безразличным тоном ответила госпожа. Она откинула голову и позволила себе насладиться теплой водой, идеальной, по ее мнению, температуры. Фиска намылила мочалку и принялась бережно намывать императрице руки и другие части тела. После водных процедур Эзеркиль вернулась в свои покои, легла в кровать и с дрожью стала дожидаться прихода своего мужа. Она знала, что нужно делать, но все равно боялась показать себя не с лучшей стороны.

Император пожаловал ровно через полчаса, как и было оговорено. Она встала, чтобы поклониться ему и поприветствовать по всем правилам делового этикета. В ответ он улыбнулся ей и как-то уж слишком помпезно и неестественно сказал:

– Приветствую тебя, моя Императрица.

Эзеркиль почувствовала себя неловко. Он был значительно старше нее. Несколько морщин на переносице придавали выражению лица строгости. Черные вьющиеся волосы были заправлены за уши. Кожа его была очень смуглой, так что стоя друг против друга они смотрелись будто день и ночь.

– Освоились ли вы на новом месте, моя госпожа? Подходит ли вам эта комната? – спросил он.

– Да, сударь. Благодарю вас. Покои очень просторны. Лучшего мне и не представить. – учтиво ответила Эзеркиль. Она вспомнила, что мать учила ее не робеть в уединении с мужем, но почему-то сейчас она чувствовала себя очень растеряно.

Он молча обошел вокруг нее, не сводя глаз с ее маленькой изящной шеи. Когда Беренгар дотронулся кончиками пальцев до ее руки, она вздрогнула, и по коже забегали мурашки. Он поцеловал ей руку и отпустил ее. Она молчала, не сводя с него глаз. В полной тишине, легким движением руки он стянул с себя полотняную рубаху и штаны, представ перед Эзеркиль абсолютно нагим. Несколько секунд он смотрел на нее, и под этим тяжелым взглядом девушке стало не по себе. Видя, что она не решается ответить ему тем же, он подошел к ней вплотную и рванул шнурок на ее шее, что сдерживал плащ, накинутый на голое тело. В этот вечер она ждала его именно в таком виде. Накидка скатилась с шелковых плеч. Он взглянул ей в глаза, затем впился в ее маленькие губы и подхватил на руки. Уложив жену на кровать, он навис над ней, больно схватив за запястье. Эзеркиль издала тонкий звук, похожий на стон, но Беренгар этого не заметил, увлеченный плавностью изгибов ее тела.

Он провел языком по ореоле ее груди, цепляясь губами за маленький торчащий сосок. Затем зажал эту нежную багровую бусину между зубов, активно шевеля языком, второй рукой поглаживая ее по нижней складке живота. Камада наивно полагал, что это может ей понравится, но наложница не испытывала ничего кроме напряжения. Она была напугана и скованна в движениях, ведь Беренгар держал ее очень крепко. Маленькая и хрупкая Эзеркиль потерялась под грудой его мышц. Оторвавшись от ее груди, он придвинул ее тело к себе и Эзеркиль почувствовала только боль. Резкую и нестерпимую. На глазах выступили слезы.

– Прошу, мне больно, – прошептала она.

– Скоро это пройдет, – ответил Император, напирая на нее с новой силой.

Напрасно она пыталась его оттолкнуть. Беренгар был напорист и неудержим. Он вертел ее словно куклу, делая с ее телом все, что ему заблагорассудится. В голове Эзеркиль мелькнула мысль, что Император уже не раз был с женщиной, и она поняла это по тому, с каким умением он овладел ею. Рывком Беренгар развернул ее и маленький носик Эзеркиль уткнулся в подушку. С последним толчком она почувствовала, как он отпускает ее и падает на соседнюю половину кровати. Она боялась пошевелиться и слезы застилали ей глаза, но бедняжка мужественно держала себя в руках. Она не хотела, чтобы Император почувствовал ее слабость. Поэтому молчала, не издавая ни звука.

Когда он ушел, она осталась лежать в постели, в луже собственной крови. Но боль уже не причиняла ей дискомфорта. Ее состояние было подавлено тем, что каждый раз ей придется терпеть этого человека по его велению. Быть может, если он был более ласков с ней, она бы тоже почувствовала влечение, но с самого начала этот человек вызывал в ней лишь отвращение.

Когда она немного пришла в себя, то позвала в комнату Фиску и попросила снова наполнить ей ванную. Горячая вода привела ее в чувство. Боль совсем сошла на нет, и она смогла расслабиться, вдыхая полюбившийся ей аромат жасмина. Придворная, глядя на нее, могла только гадать что пришлось пережить ее новой подопечной.

Наутро, радостная Фиска разбудила ее, едва рассвет напомнил о себе первыми отблесками золотых лучей.

– Госпожа, ваши наряды готовы к примерке! Разрешите мне показать их все?

– Здравствуй Фиска. Да, можешь показать. – Императрица приняла в кровати удобное полусидящее положение.

Придворная втащила в комнату длинную вешалку на колесиках, на которой висели цветастые наряды. Первым она сняла самый яркий из них – желтый. Длинный плащ украшали спиралевидные закорючки из флисовой ткани, с жемчужинами, пришитыми на кончиках завитков. В другую руку она взяла фиолетовый бурнус, с орнаментом из красных цветов. Эзеркиль невольно поморщилась, тогда Фиска все поняла и отложив в сторону наряды, взяла в руки следующие. На этот раз глазам императрицы предстали оранжевый и синий. Пестрые расцветки совсем не нравились Эзеркиль, и она кивнула Фиске, чтобы та достала серый. Повинуясь ей, придворная достала серый бурнус, с золотистой тесьмой по нижнему краю. Низ украшала белая бахрома. На этом костюме не было совершенно ничего лишнего, и именно его Эзеркиль выбрала за свою утонченность. Фиска же в изумлении вскинула руками:

– Но госпожа, он же совсем однотонный и невероятно скучный! Может быть, вы хотите выбрать нечто более привлекательное?

– Для меня этот костюм очень привлекателен. – спокойно ответила Эзеркиль, красуясь возле зеркала, – то, что нужно.

– Я передам портному ваши похвалы. – расстроено ответила Фиска. Когда она вывезла тележку в коридор и Эзеркиль подумала, что та наконец оставит ее в покое, придворная вдруг вернулась, протягивая госпоже какую-то вещь. Это был широкий золотистый браслет, с едва заметными встроенными кнопками.

– Совсем забыла, – извиняющимся тоном пролепетала служанка и указала взглядом на руку собеседницы.

– Что это? – спросила Императрица.

– Это коммуникатор. Устройство, благодаря которому вы сможете связаться с любым обитателем замка, у которого есть такой же браслет. Эту разработку подарил нам четвертый Император, и оно активно используется по сей день. Позвольте, покажу вам, как это работает. – она надела браслет на запястье Эзеркиль, и нажала на одну из кнопок. Затем громко назвала свое имя и коммуникатор, сидящий на ее руке издал шипящий звук, после чего из него послышалось эхо собственного голоса.

– Работает. Чтобы пригласить меня, просто скажите в микрофон: «Фиска, зайди ко мне», и я появлюсь. Если вам понадобится кто-нибудь еще, просто назовите его имя.

– Как интересно. – задумчиво произнесла Императрица, разглядывая вещь.

Эти периферийные устройства позволяли общаться на расстоянии из любой части замка и за его пределами. А самая прелесть прибора была в том, что оно походило на обыкновенное украшение и не привлекало глаз.

По завершению примерки, служанка и ее госпожа покинули покои и пошли по длинному сводчатому коридору. Фиске не терпелось показать Императрице ее владения. Каменные колонны печально смотрели на них немым взглядом. Расплывчатые тени силуэтов плыли за ними по неровной поверхности стен, заполняя тьмой пустоту простенков. В некоторых местах камень выглядел потертым, или даже поцарапанным, как будто кто-то водил по стене когтистой лапой. Иногда Эзеркиль на глаза попадались фрески, но что на них изображено было сложно разобрать. Мозаика оказалась потрескавшаяся, кое-где не хватало кусочков.

Придворная привела Эзеркиль в тронный зал, ведь именно отсюда она хотела начать свою экскурсию.

– Здесь его Величие Император принимает послов и других гостей. – сказала она, прежде чем открыть дверь.

Эзеркиль покружилась вокруг, оглядывая зал. Он был невероятно огромен. Отзвук ее шагов шел за ней по пятам. Темные стены сковывали пространство. Неброский орнамент на полу со странными существами придавал залу готичности. Эти существа выглядели бы устрашающе, не падай на них свет, проникающий сквозь огромные окна. По всему периметру стояли подсвечники, и на каждом находилось ровно по восемь свечей. Юной госпоже невольно подумалось о том, сколько же времени уходит на то, чтобы зажечь их все. Эзеркиль прошла немного вперед и увидела шикарный императорский трон. Спинка и подлокотники были украшены резьбой, а красная ткань обивки шлейфом простиралась по полу. Сбоку от императорского трона Эзеркиль заметила кресло поменьше и совсем крохотный стул.

– Это для вас и маленького наследника. – тихо сказала Фиска из-за спины.

Эзеркиль резко развернулась и зашагала к выходу, будто придворная дала себе волю ляпнуть что-то лишнее. Служанка хотела что-то сказать, но остановила себя, догадавшись, что сейчас не время для разговоров.

Они быстро покинули зал и всю дорогу Эзеркиль молчала. Тогда Фиска решила не нарушать тишину и так же молча повела ее к следующей комнате.

По пути им повстречалось несколько дозорных, которые учтиво приветствовали мать Империи поклоном. Императрица только безразлично провожала их взглядом. Было ощущение, что Эзеркиль все равно, что происходит вокруг. Как бы Фиска не пыталась подступиться – хоть немного поднять настроение госпоже не получалось. Как будто от внешнего мира ее огораживала каменная стена.

Следующее помещение оказалось оранжереей. В огромной теплице росли деревья и растения самых редких видов. Внимание Эзеркиль привлекло дерево с красными листьями. Оно выделялось на фоне монотонной зелени ярким пятном. Она подошла к нему и долго рассматривала его изящный силуэт.

– Это Кельтский Розен. – осведомила Фиска. – его посадила предыдущая мать Империи.

– Двоюродная бабушка… – прошептала Эзеркиль. Она о чем-то задумалась, едва улыбнулась и позволила Фиске увести ее дальше.

Стеклянный потолок пропускал достаточно света, а белые матовые стены создавали вокруг уют. Это была, пожалуй, единственная светлая комната в замке. И для себя Эзеркиль решила, что именно здесь она будет проводить большую часть своего времени.

Они обошли еще несколько залов, среди которых оказалась столовая, художественная студия, библиотека и уютная гостиная с камином. В остальные комнаты путь был закрыт, поскольку это были подсобные помещения, такие как прачечная, или личные покои слуг и других обитателей замка. Фиска помнила о предписании, запрещающем императрице подходить к окнам, поэтому вела ее с той стороны коридоров, где находились двери. Эзеркиль невольно вглядывалась в пустоту окон, в надежде увидеть за стенами живой мир, но к ее разочарованию, ей было видно только бескрайнее облачное небо. Временами она тихо вздыхала, но к счастью сопровождающая этого не слышала.

Когда они спустились на нижний этаж, Эзеркиль заметила под лестницей дверь.

– Что там? – поинтересовалась она.

– Ничего особенного, просто кладовая. – махнула рукой Фиска.

Эзеркиль недоверчиво подняла одну бровь, однако не стала ничего говорить. Эта дверь отличалась от остальных. На кованных вставках восседали искусно высеченные лесные олени. Их рога уходили высоко вверх, накладываясь друг на друга и образуя изящное ромбовидное переплетение. Пока Эзеркиль рассматривала его, Фиска успела скрыться за стеной, поэтому госпожа оставила предмет своего восхищения и поспешила догнать свою провожатую. Они обогнули круг и вернулись к покоям императрицы. Все смотрины заняли у них не более часа, так что Эзеркиль совсем не успела утомиться. Ей хотелось продолжить, но только она хотела спросить Фиску почему они так скоро вернулись, как та откланявшись, сообщила, что через полчаса ее Превосходству подадут обед.

– Сегодня вы можете почивать в гостиной или столовой. Как мне распорядиться?

– А могу ли я поесть в саду?

– Вы имеете ввиду оранжерею? Честно сказать, я не знаю. До вас никто еще не обедал в саду. Но если вам так угодно, я попрошу, чтобы туда принесли стол.

– Было бы очень кстати. – улыбнулась Эзеркиль.

Фиска, увидев ее улыбку обрадовалась, что Императрица наконец в добром расположении духа. Она быстро убежала, чтобы обустроить к обеду оранжерейную, а задумчивая Эзеркиль, вместо того чтобы уйти в свои покои, решила еще немного погулять по замку в одиночестве. Ей хотелось побыть одной, подумать о своем, не отвлекаясь на бормотания Фиски. А еще попасть в кладовую, чтобы взглянуть, что интересного хранится у Императора в закромах. Эзеркиль знала наверняка, что самое ценное что у нас есть – это память. Память о былом. О тех, кого уже нет. О временах, которые больше никогда не наступят. Она любила разные безделушки, и была уверена, что вещи могут многое рассказать о своем хозяине.

Юная госпожа прошлась по одному из многочисленных одинаковых коридоров и вышла к восточному крылу. Спустилась по маленькой лесенке и оказалась в холле. Она не была уверена наверняка в правильном ли направлении идет, но увидев на стенах чучела из рогатых голов, поняла, что двигается в нужную сторону. На полу простирались меховые ковры из шкур. У противоположной стены она увидела пианино. Эзеркиль подошла к нему и откинула крышку. Затем прошлась по нескольким клавишам и услышала, что инструмент расстроен. Закрыв крышку, она сделала несколько шагов и увидела стойку с пиками, а рядом на стене ружье.

– Самое ужасное из занятий. – сказала сама себе Эзеркиль. Она уже хотела покинуть эту комнату, но ее внимание привлекли три портрета, висящие на стене у лестницы. Это были изображения прошлых Императоров. На первом из них был увековечен сурового вида мужчина, с большими усами и бакенбардами. На его голове сидела охотничья шляпа, а с широкого плеча свисала пятнистая шкура. На втором холсте был изображен совсем молодой юноша, который мило улыбался, обращая взор куда-то в сторону. Эзеркиль склонила голову набок и подошла к третьему портрету. У этого Императора отсутствовал глаз, а вместо него на глазнице сидела красная повязка. Из всех он, пожалуй, больше всего походил на ее мужа. Особенно взглядом – таким же тяжелым и хмурым. Императрица невольно поежилась и засеменила по ступенькам вниз, поспешно покидая охотничий зал. Ей хотелось как можно скорее избавиться от этого ужасного гнетущего ощущения.

Оказавшись под лестницей, она подошла ко входу в кладовую и ехидно улыбнувшись, прошептала:

– Что ж, посмотрим, какие тайны хранит эта дверь.

Императрица была вольна заходить в любой уголок замка, но почему-то стоя перед этой дверью, она оглянулась, чтобы удостовериться в отсутствии посторонних глаз. Эзеркиль дернула за ручку, железные петли заскрипели и дверь поддалась. Внутри оказалось темно. Она распахнула входные врата пошире, чтобы свет проник внутрь. Старая мебель, рамы, подсвечники лежали друг на друге под толстым слоем пыли. На старом комоде она заметила клетку с погнутыми прутьями. «Вероятно, для птиц» – подумала она. Слегка подвинув этот крошечный птичий вольер, Императрица обнаружила под ним высушенного геккона.

– Гадость. – и Эзеркиль стремительно одернула руку. Затем она открыла ящички комода и обнаружила внутри банку высохших чернил, старую бумагу, веревки и чей-то перстень. Покрутив находку в руке, Эзеркиль вернула его на свое место и захлопнула ящик. Она хотела двинуться дальше, но ее нога задела какой-то предмет и по комнате прокатился звон. Это была старенькая лампадка. На мутном стекле плафона виднелись трещинки и грязные разводы. Эзеркиль подняла ее, стряхнула пыль и крутанула маленькую ручку. Внутри загорелся огонек. Приподняв лампадку над собой, Императрица огляделась по сторонам и прошла еще немного вперед. В окружении всех этих забытых вещей, она почувствовала себя такой же – брошенной и забытой. Как будто ее оставили по ненадобности. Сколько все это пролежало здесь – было неизвестно. Но все эти вещи были когда-то нужными. Сколько же драм и счастливых мгновений они могли повидать. Эзеркиль пыталась представить себе былую жизнь и придумать маленькую историю того, как сюда попала каждая находка, оказавшаяся в поле ее зрения. Зачем она это делала, госпожа и сама не могла понять. Может быть ей просто нравилось придумывать истории, а может, благодаря им она пыталась сбежать от реальности. Иногда ей казалось, что в темноте ее преследуют чьи-то силуэты, но это были всего лишь очертания причудливых форм, стоящих друг на друге предметов.

Блуждая среди лабиринтов забытых вещей, она старалась ступать аккуратно, чтобы ничего не задеть и не уронить. Пахнуло плесенью, но в следующее мгновение Эзеркиль почувствовала, что спереди потянуло свежим воздухом.

– Откуда здесь ветер? – спросила она себя и зашагала в сторону предполагаемого источника. Впереди показался свет. Она не сразу заметила его, потому что путь преграждали высокие шкафы и нагромождения другой мебели. Девушка сделала еще несколько шагов и вышла к маленькому неприметному окошку. Оно выходило на задний двор. Где-то вдалеке маячили люди. Рабочие сновали туда-сюда, занятые своими делами. Эзеркиль вдохнула свежий воздух и ветер колыхнул прядь ее волос, выпавшую из-под капюшона. На секунду она опустила свой никаб6, что ей категорически нельзя было делать, чтобы снова вдохнуть полной грудью. Вот он, глоток свободы, которого ей так не хватало. Никто из рабочих не обращал внимание на это маленькое окно, так что она не боялась оказаться замеченной. Посидев здесь какое-то время, Эзеркиль решила, что пора возвращаться, иначе она рисковала попасться кому-нибудь на глаза.

Добравшись до двери своих покоев, госпожа услышала позади себя цоканье маленьких каблуков. Нетрудно было догадаться, что это была Фиска, потому что за прошедшие два дня Эзеркиль успела привыкнуть к звуку ее шагов.

– Ваше Превосходство, я вас искала! Обед уже давно стынет. Пожалуйте в оранжерейную, – поклонилась она и указала рукой направление.

– Благодарю, дорогая. – доброжелательно ответила хозяйка, так что служанка аж поменялась в лице.

– Госпожа, я очень рада, что вы пребываете в бодром настроении! – искренне обрадовалась она.

Придворная приняла это на свой счет, и решила, что очень порадовала Эзеркиль, устроив ей обед в саду. Но Фиска не знала о том, что юную Мать осчастливило совсем иное.

Едва появившись в оранжерейной, Эзеркиль от изумления раскрыла рот. Представшая перед ней картина была похожа на райский сад Эдема, сошедшая с полотна великого художника. Среди белоснежных цветов стояла каменная дева, которая многие века была вынуждена держать в руках непомерно объемный для себя кувшин. Она была почти голая, лишь в районе пупка просвечивавшая ткань спадала вниз, прикрывая широкие бедра и странные нечеловеческие ноги. Их наполовину облегала рыбья чешуя. Пальцы ног как будто срослись, напоминая перепончатую конечность водоплавающих. Эзеркиль не сразу заметила, но позади женственной статуи, из-под подола выглядывали несколько маленьких существ, напоминающих лягушат. Они как будто опасались внешнего мира, переглядываясь между собой и решая, стоит ли выходить. Из кувшина тонкой струйкой стекала вода и падала в фонтан, в котором сновали мелкие желтые рыбки. Это мраморное изваяние прикрывала зеленая занавесь листвы, стоящего рядом раскидистого дерева. И среди всей этой красоты, стоял резной деревянный стол. На нем, как и в прошлый раз, было полно еды. Выпечка, похлебка и горячее, несколько видов сыров, мясо и морепродукты, конфеты и шоколад. И все это было для одной лишь Эзеркиль. Пока она осматривалась, Фиска развернулась, чтобы уйти, но Императрица остановила ее.

– Прошу, присядь со мной.

Служанка обернулась с удивленным выражением лица.

– Но ведь мне нельзя…я должна обедать после господ, на кухне…

– Ну пожалуйста? Тебя просит сама Императрица. Ты окажешь мне большую услугу. Ведь здесь кроме нас никого нет, а мне так не хочется обедать в одиночестве.

– Ну хорошо… – неуверенно ответила Фиска и села напротив Эзеркиль. Та улыбнулась и взяла в руки вилку. Служанка последовала ее примеру и аккуратно насадила на столовый трезубец кусочек сыра.

– Не стесняйся. Ешь все, что захочешь. В меня все равно столько не влезет.

Придворная улыбнулась и более уверенно принялась за еду. Она положила сыр на кончик языка, и пока жевала, на лице ее отразилось истинное блаженство. Фиска взяла еще один кусок. Затем еще. Закинув очередную порцию в рот, прислужница вдруг опомнилась, что стоило бы оставить немного госпоже, но та, наблюдая за ней, заметила ее смущение.

– Ты никогда не пробовала сыр? – ласково спросила Эзеркиль.

– Никогда. – призналась Фиска. – сыр, который готовят наши повара – только для господ.

– Что же ты ешь?

– Овощи, каши и хлеб. Иногда нам выпадает возможность отведать мяса, но такое бывает нечасто.

– Ну, значит сегодня у нас праздник. – улыбнулась имперская Мать.

Несмотря на свою необразованность, Фиска оказалась интересной собеседницей. Она отличалась остротой ума и нестандартными взглядами на жизнь. В этот вечер девицы смогли узнать друг друга получше, и если Эзеркиль почти целый час вспоминала своих родных, то Фиска по большей части рассказывала госпоже о замке и его традициях. Поначалу юная Императрица старалась слушать внимательно, но в душе росло ощущение скуки, от того, что ее это совершенно не интересовало. Гораздо увлекательней для Эзеркиль было узнать о прошлом своей придворной. Забраться в самые потаенные уголки ее души. Раскрыть секреты и тайные желания.

– Почему ты ничего не рассказываешь о своей семье? – спросила госпожа, когда Фиска наконец замолчала.

– Потому что мне нечего рассказать. – пожала плечами служанка, – мою мать убили, когда я была помладше, а отца я не знала.

– Какой ужас…кто это сделал?

– Варвары с юга. Они привезли меня на рынок и выставили на торги, вместе с другими рабами. Отец Беренгара увидел запуганную девочку и пожалел. Он выкупил меня и привез в свой замок. Я прислуживала его сыну, пока он не женился и не передал меня в ваше распоряжение.

– Дорогая, это ужасно! Почему же Император позволяет такому случаться?

– О, не волнуйтесь, госпожа, по указу Камады старшего, убийцы моей матери были найдены и перебиты. Но по всей Империи существует множество других варварских братий. Едва ли Императору под силу искоренить их все.

Эзеркиль задумалась.

– Да. Наверное, ты права. Едва ли. А что на счет замужества или детей? – поинтересовалась собеседница, – неужели никто не приглянулся тебе за все эти годы?

– Ох, госпожа, – выражение лица Фиски стало еще печальнее чем было, – я не могу иметь детей. Эти варвары лишили меня этой возможности…Они что-то сделали со мной…нечто ужасное… – ее голос дрогнул и из глаз потекли слезы.

– Все, что я помню, это как проснулась в каком-то подвале, прикованная к холодному столу…рядом стояло двое мужчин, и они говорили о том, что дело сделано, и я стану идеальной рабыней… – закончив фразу, Фиска расплакалась.

– Мне было так страшно и одиноко, а эти лица смотрели на меня так кровожадно…уже и не вспомнить сколько мне было лет, кажется около четырнадцати…я плакала и звала на помощь, но они били меня за это, и обращались очень жестоко…

Эзеркиль видела, как тяжело ей было вспоминать свое прошлое, и она уже пожалела, что спросила об этом. Не стоило ей ворошить давно забытую могилу воспоминаний. Фиска плакала навзрыд, задыхаясь собственными слезами.

– Простите меня! Каждый раз я успокаиваю себя, что боль прошлого отпустила, но встречая на своем пути маленьких ребятишек, становится так горько, будто кто-то вонзает иглу в сердце. Кому я теперь такая нужна?

Собеседница подошла к ней, слегка приобняла и погладила по голове. Она почувствовала, как нервные конвульсии бедняжки сходят на нет. Несомненно, услышать такое было ужасно, но еще ужаснее пережить.

– Вам очень повезло госпожа, – сказала Фиска сквозь слезы, – быть матерью Империи прекрасно. Вы уважаемы и богаты. О чем еще можно мечтать.

Эзеркиль продолжала гладить ее, думая о своем. Жестокие нравы южан поразили ее, однако она считала своего мужа, с его устоями, ничуть не лучше. По ее мнению, человек, который держит ее взаперти мало отличается от тех, кто открыто торгует людьми. Служанка между тем уже почти успокоилась, но больше Императрица не решалась спрашивать ее о личном.

***

С наступлением вечера Эзеркиль снова забеспокоилась в ожидании Императора. Нервное напряжение сказалось настолько, что у нее поднялась температура и случился озноб. К счастью, в эту ночь Император не удостоил госпожу своим приходом. Он появился на третью ночь. И снова заставил Эзеркиль испытывать боль. Однако он все же старался проявлять к своей жене уважение, и стал присылать ей дорогие подарки. В один из дней он подарил ей невероятно красивое рубиновое колье, в другой раз прислал несколько бурнусов из самой дорогой и редкой ткани. Эзеркиль вешала их в свой шкаф, неизменно надевая на себя лишь одно из своих платьев – тот бурнус, что выбрала для себя в первый день. А колье, вместе с другими подаренными украшениями надевала исключительно перед его приходом. Эзеркиль знала, что Император не в состоянии понять, как тяжело ей живется в заточении, потому как у него самого жизнь текла совсем в ином русле. Прогулки, конные забеги, охота и другие развлечения за пределами стен замка были доступны Императору в любое время дня и ночи.

Как бы ей хотелось оседлать лошадь и нестись попутно ветру по бескрайним зеленым полям. Вместо этого свободное время Эзеркиль проводила возле маленького окошка в глубине бесхозной кладовой. Своей придворной Эзеркиль говорила, что просто любит бывать одна, чтобы та не задавала лишних вопросов. Так тянулись недели, и в конце концов Эзеркиль свыклась со своим положением.