Читать книгу Разговор с Богом - - Страница 2

Последние секунды показались Михаилу вечностью. Это не было агонией, но боль оказалась настолько сильной и жгучей, что трудно было бы подобрать другое слово для ее описания. Он прекрасно осознавал, что так просто уход из этого мира невозможен. Помимо моральной подготовки, на которую у Михаила ушло много времени, пришлось собрать все свои физические силы.

– Надеюсь, что я наконец вкушу яблоко истины… – произнес он дрожащим голосом.

Кому-то может показаться, что поднять руку с пистолетом – легко. Подумаешь! Меньше килограмма. Однако когда это происходит в момент отречения от жизни, то даже маленькое перо покажется неподъемной гирей. И хотя Михаил уже давно знал, что рано или поздно он решится на этот поступок, в решительный момент пальцы отказывались нажимать на маленький курок.

Тем не менее результат нам уже известен. Тело 40-летнего мужчины, которое буквально 10 минут назад было полно жизни, теперь лежало на полу, скрюченное, в неестественной позе. От выстрела Миша упал на левый бок, поскольку пуля пробила правый висок. Тело во время падения вывернулось: грудь и лицо были обращены вверх, а ноги изогнуты. Одна из них была откинута назад, другая – вперед. Одна рука была прижата к телу, а вторая, словно пытаясь за что-то ухватиться, тянулась к тумбочке, стоявшей в нескольких метрах от бездыханного тела.

Самым тяжелым для Михаила оказалось не время принятия решения, не нажатие на курок и даже не мысли, заполонившие его сознание в те секунды. Самым страшным оказалось предсмертное ощущение. У людей, переживших клиническую смерть, все происходит по-разному. Кто-то чувствует эйфорию, у кого-то перед глазами мелькает вся жизнь, кто-то видит свет в конце туннеля, кто-то видит, как им кажется, Бога, но с Михаилом все оказалось немного печальней. Первое, что он ощутил, – это сильнейший и крайне неприятный режущий звук, который иначе как ультразвуковой атакой и не назовешь. Голова словно взорвалась в эти миллисекунды, а остатки сознания стушевались, и то самое Я начинало исчезать, а Михаил испытал поразительной силы страх. Испытай его живой человек, он бы, скорее всего, умер. Этот страх можно назвать животным, и ничто из прошлого опыта Михаила не могло с ним сравниться.

Но вскоре это ощущение исчезло, уступив место чему-то непонятному. Ни одна мысль уже не могла возникнуть в раздробленном пулей мозгу, а те его части, которые еще пытались функционировать, выдавали лишь смутные образы. Будто бы все пространство начинало разрушаться, а понятие времени улетучивалось, и потому Миша никогда бы не сказал, сколь долго отмирало его сознание. Никаких образов, никакого Бога – ничего. Он на мгновение осознал, что такое «ничто». И однако, внезапно Михаил пришел в себя.

– А-а-а-а, – вырвался у него протяжный и ужасающий крик. Фантомные боли и страх оказались первыми ощущениями после возвращения к жизни. Миша не мог сразу понять, что происходит. Хотя его организм функционировал идеально, как и задумано Создателем, Михаил чувствовал то, чего не существовало. Рассудок был помутнен, Михаил лежал на полу, боясь пошевелиться.

Страшно было даже открыть глаза, но его крик сделал для него одолжение – веки распахнулись, а за ними – бездонная пустота и страх в зеленых зрачках.

«Где я? Как я.… жив? – Спустя несколько минут беспамятства Миша начал приходить в себя. – Нет… не может быть…»

Он все вспомнил, быстро приложил руку к виску и начал себя нащупывать, гладить, оттягивать волосы. Он вдруг понял, что дырки от выстрела нет, и даже капли крови не осталось на ладони.

– Как такое возможно? Неужели я остался цел и невредим? Нужно попробовать встать, – сказал он сам себе вслух.

Михаил оперся на правую руку и попытался перевернуться, чтобы встать на колено, но вместо этого резко вскочил, ударившись спиной о шкаф. Однако боли он не почувствовал, его внимание было приковано к тому, что лежало на полу.

Его лицо дрожало: губы тряслись, словно на морозе; он хотел отвести взгляд от ужасной картины, но оторваться от нее не мог. Михаил увидел свой труп.

Он хотел что-то сказать, но изо рта вырывались лишь писклявые звуки. Миша не понимал, каким образом его труп находится перед ним, когда он чувствует себя просто прекрасно. Сознание отказывалось принимать происходящее.

Михаил наклонился, желая убедиться, что лежит действительно он. Сомневаться не приходилось – пижама точно была его, рядом лежал пистолет, а на голове трупа виднелось маленькое красное пятно, из которого медленно вытекала кровь. Михаил вновь приложил руку к своей голове, но крови не было. Чтобы окончательно убедиться, он отодвинул воротник пижамы и увидел родинку, которая сопровождала его всю жизнь.

– Значит, это правда? Я мертв? Но как же… – Он схватился за голову, пытаясь что-то понять, но мысли разбегались, как рой муравьев. Он был потерян и ошеломлен.

Михаил присел, опершись спиной о шкаф, и попробовал осознать происходящее. Он определенно умер: его труп был перед ним, но оказалось, что смерть – это не конец. Комната, в которой он провел столько времени в одиночестве, теперь казалась ему омерзительной.

– Подумать только! Столько грезил о том, как застрелюсь и не буду чувствовать больше ничего! А на деле я все помню, все ощущаю. Спрашивается – для чего я тогда это сделал? И самое главное: что же делать дальше? – размышлял он вслух.

Отличительной чертой Михаила была способность адаптироваться к ситуации и рационально мыслить исходя из сложившегося момента. И теперь, не оправившись от шока, он пытался понять случившееся.

Первым делом он вспомнил, как оттягивал себе волосы и бился спиной о шкаф, но при этом не чувствовал никакой боли. Ему это показалось донельзя странным, и он решил проверить, так ли это. Сначала он слегка ущипнул себя – боли не было, хотя касание ощущалось. Затем он начал щипать себя сильнее, но все равно не почувствовал боли. В конце концов, он решил сделать более решительный шаг.

Михаил встал перед зеркалом и стал рассматривать себя. Затем он собрал всю силу в кулак и ударил по стеклу. К его удивлению, и стекло не треснуло, и боли не было. Он повторил попытку, но результат остался прежним. Наконец он понял, что, вероятно, не может взаимодействовать с окружающим миром. Но тогда как он смог отодвинуть воротник на трупе?

Миша подошел вновь к своему телу и попробовал поднять рукав своей пижамной кофты. Удивительно, но в этот раз у него не получилось. Он стал бегать по комнате и пытаться хоть как-то повлиять на окружающий его мир. Он пытался перевести часы – безуспешно. Он их даже поднять не смог, но касание явно ощутил. Решил поднять стул – вновь ничего не вышло. Наконец, он с разбегу прыгнул на кровать, которая впитала все горе его прожитой жизни, но углублений от его тела на покрывале не появилось.

– Значит, я могу чувствовать, но не могу изменять этот мир. В чем тогда смысл моего нахождения здесь? – сказал он поникшим голосом, после чего продолжил: – Меньше всего я бы хотел, чтобы мои родители оказались правы.

Он привстал с кровати и стал ходить по комнате кругами, так легче думалось.

– Подумать только! Меня с детства водили в церковь чуть ли не насильно, при этом и сами не знали зачем. На все вопросы отвечали: «Так нужно». А когда я стал интересоваться и задавать вопросы посерьезней, они просто отмалчивались. Глупые идиоты! Но каким-то образом они оказались правы, а я нет. В чем смысл был моих исканий, поисков ответов на вечные вопросы, если нерациональная религия оказалась верна и загробная жизнь существует? К чему все потуги великих умов объяснить жизнь, смерть, Бога как феномен в человеческой среде? Вся наука строится на рациональном познании жизни, а тут оказывается, что самая странная и глупая позиция касательно смерти – верна. Мы изучаем физические, химические, биологические процессы и на основе этого говорим о том, что смерть – это конец, но как бы не так! – яростно восклицал Михаил, размахивая руками без опаски их повредить. – Как жаль, что я не могу ничего разбить, ничего разрушить. Была б моя воля, я прямо сейчас изничтожил бы всю эту комнату, все свои записи… – Тут он оборвал речь и побежал к тумбочкам, где лежали его исписанные тетради. В них он размышлял о смысле жизни, свободе воли и многом другом. Но при попытке открыть хотя бы один ящик он потерпел неудачу. Как мы помним, он не мог взаимодействовать ни с чем. – Так будь оно все проклято! – И в порыве гнева Миша вновь попытался ударить кулаком о стекло. – Я хотел умереть! Умереть окончательно. Я был уверен в своих знаниях. Был уверен, что дальше меня ничего не ждет, что я наконец смогу отдохнуть от себя самого, от своих мыслей, но теперь оказывается, что я обрек себя на еще худшую участь, – не сдерживая слез, говорил он. – Я всего лишь хотел покоя. По крайней мере, я не хотел нести за собой свой предыдущий опыт. Свои мысли. Свою жизнь как таковую. Это хуже смерти – осознавать, что вся твоя прошлая жизнь была посвящена пустоте, ничему.

В таком состоянии он провел добрый час и вновь вернулся к неразрешенному вопросу:

– Что же мне делать? Как избавиться от этого Ада? Я даже боль себе не могу причинить, что уж тут говорить о самоубийстве? – Он повернул голову к своему трупу и грустно улыбнулся. – По всей видимости, придется как-то жить с этим, но как?

Михаил решил пройтись по квартире. Почти все двери были открыты, потому передвигаться он мог совершенно спокойно. Впрочем, поскольку квартира была однокомнатной, то и времени у него много это не заняло. Миша, как призрак, ходил по пустому коридору, все время что-то бубня себе под нос. Потом он подошел к окну и решил посмотреть с 14-го этажа на свой двор. Как оказалось, там его уже ждали.

Неизвестный свет ослепил Михаила, и он сразу же отвернулся от этого яркого источника. Казалось, что излучение может осветить всю улицу, город – столь сильным оно было. При попытке вновь взглянуть на свет Михаил уже не испытал неприятных ощущений, но все равно не мог ничего разглядеть. Он только спросил:

– Что вы такое?

– Ты не прав, используя неодушевленное местоимение. Правильно будет «кто», – спокойно отвечал свет.

– Прошу прощения, однако вы не ответили на мой вопрос, – щурясь, проговорил Михаил.

– Я тот, кто объяснит тебе, что же тебе делать дальше, ведь сам ты не понимаешь, – наставительно ответил свет. – Пройдем со мной.

– Но как я могу пройти к тебе, если я не в силах открыть окно? – недоумевая, спросил Миша.

– Протяни руку, представляя, будто ты уже на этой стороне, – объяснил свет.

Михаил попытался сделать так, как ему сказали. Вначале ничего не получилось, но он почему-то верил этому яркому источнику и вновь протянул руку.

– Отбрось все сомнения и уверуй – тогда у тебя все выйдет.

Миша очистил разум и сделал, как ему велели. Он почувствовал, как ветер начал обдувать ему вначале пальцы, а затем и ладонь. Вскоре за окном оказалась вся рука, но Михаил вдруг отдернул ее:

– Я же разобьюсь, если полностью перенесу свое тело за пределы дома, – осторожно проговорил Миша.

– Уверуй, – услышал он в ответ.

Михаил снова очистил разум, осторожно начав переносить свое тело за пределы квартиры. Когда его нога оказалась снаружи, он представил, что ступает на что-то твердое, и уже через несколько секунд оказался вовне, паря, словно стоял на чем-то невидимом.

Его лицо отразило крайнее удивление. Он даже позабыл, что находится не один, и начал осматривать свой двор сверху. Миша видел, как дети играют на детской площадке, а родители сидят на лавочках и о чем-то разговаривают. Машины пытались припарковаться, в окнах виднелись люди. Переведя взгляд вдаль, он увидел чистый горизонт, и на душе стало легче и теплее. Несмотря на свое отвращение к жизни, он все еще мог радоваться таким мелочам.

– Михаил, – прервал его свет.

– Вы знаете, как меня зовут? – удивленно спросил тот.

– Мы знаем про тебя крайне много. Мы следили за тобой всю твою жизнь, а теперь хотим помочь тебе и в загробной, истинной жизни.

– Но кто же вы такой? Я подозреваю, что ангел, но я думал, что вы выглядите совершенно иначе.

После этих слов Михаил вновь ослеп, а когда зрение вернулось к нему, он увидел перед собой юношу, который летал так же, как и он. За спиной у него виднелись голубоватого цвета крылья, а над головой был нимб.

– Надеюсь, теперь ты поверишь в то, что видишь? – спросил спокойным голосом Ангел.

Михаил хотел что-то ответить, но преображение было столь неожиданным, что он буквально онемел.

– Я действительно Ангел и призван помочь тебе понять происходящее, а также отвести на суд Божий, – продолжил Ангел. От этих слов Михаилу стало страшно, ведь он вспомнил всю свою жизнь и сразу же приговорил себя к Аду. – Не переживай так – у тебя еще будет возможность исправить свои грехи. Главное – внимательно слушай и вникай в мои слова. Ты был прав лишь наполовину, полагая, что умер. Мертва только твоя физическая оболочка, однако духовная сейчас находится передо мной, а значит, самое ценное в тебе осталось цело и невредимо. Биологическая жизнь – лишь путь к истине, которую ты так стремился обрести при жизни. Истинное бытие начинается после окончания земной жизни, которую вы, люди, так превозносите. Однако, чтобы успокоить тебя, хочу сказать: ты далеко не одинок. Тебя ждет множество уроков, испытаний и откровений. Я понимаю, что у тебя много вопросов, которые ты хотел бы задать мне прямо сейчас, но пока не время и не место. Все, о чем я прошу, – доверься мне и слушайся беспрекословно.

Михаил лишь вяло кивнул в знак согласия. Ему до сих пор происходящее казалось нереальным, но он прекрасно осознавал, что спорить с Ангелом бессмысленно, ведь он могущественней его, а что самое главное – умнее. Михаил всегда преклонялся пред великими умами человечества, а потому и в данной ситуации счел за лучшее поверить и повиноваться всему, что ему скажут.

– Первое, о чем я хочу рассказать и спросить у тебя, касается пребывания в этом мире. Каждый умерший получает возможность остаться здесь, на Земле, еще на пару дней, чтобы в последний раз взглянуть на своих друзей, семью, на места, которые были ему дороги. Это важно, потому что после того, как мы покинем Землю, вернуться уже не получится. Дальше будет другой «мир», как вы его называете, другие правила – иная жизнь. Поэтому я спрошу тебя один-единственный раз: ты хочешь задержаться здесь или мы можем заняться более насущными делами?

Ангел говорил это таким тихим, умиротворяющим голосом, что любой человек слушал бы его неотрывно. Так же поступил и Михаил. Но когда Ангел закончил свою маленькую речь, у Миши внутри все сжалось. С одной стороны, еще побыть здесь заманчиво. Кроме того, эхом в голове отзывались слова Ангела, что сюда уже не вернуться, а значит, не будет возможности вновь увидеть свою комнату, которая принесла Михаилу столько много боли и разочарования. Нельзя будет увидеть смеющуюся детвору у себя под окнами, не услышит он более, как соседи сверху ругаются и кричат друг на друга. Но с другой – вся сила отвращения к жизни заиграла для Михаила новыми красками, и задержаться здесь еще хотя бы на час казалось немыслимым. Нужно было принять решение, и как можно скорее.

«Конечно, это место приносило мне счастье, но столь давно, что я уже и не вспомню. Может, смерть – действительно начало новой жизни? Начало зарождения надежды на радость и моральное удовлетворение?» – думал Михаил.

– Не забывай о том, что я прекрасно слышу твои мысли, – сказал Ангел.

От этих слов Михаил аж сжался. Как это так? Значит, его жизнь у всех на виду? Где же тут хваленая свобода?

– Я принял решение… – начал Михаил.

– Озвучь его и подтверди мои догадки, – перебил его Ангел.

– Зачем озвучивать, если ты и так все знаешь? Я хочу отправиться в следующий «мир». Хочу окончательно понять, что такое смерть и жизнь души. Может быть, именно там меня ждет счастье, – грустно произнес Михаил.

Ангел выдержал паузу, после чего, не говоря ни слова, подхватил за руки Михаила и полетел ввысь.