Читать книгу Аглъчанъ - - Страница 5

Блистательные победы в любовной баталии на два фронта послужили превосходным средством для сна. Князь не заметил, как Песочный Человек засыпал ему глаза. Гдебмуазели на цыпочках покинули опочивальню русского путешественника.

Но едва за Агнешками закрылась дверь, как волшебный песок улетучился. Князь ворочался с боку на бок, стоически держал глаза закрытыми, но тщетно. Песочный Человек оказался халтурщиком, а Морфей и Нюкта витали в недосягаемых эмпиреях.

Кирилл Карлович вспоминал бледное личико мадмуазель Фоссе и не мог уснуть. Если бы мусье Ролэн не обратился с неожиданной просьбой, они бы разъехались назавтра в разные стороны. Князь никогда бы не вспомнил невзрачную девушку.

Но теперь юношу не отпускала тревога о мадмуазель Амели. Как она доберется до Лондона? Потом он и в Англии не успокоится, пока не узнает, что девушка доехала благополучно. А не дай бог с ней что-то случится, князь не простит себе, что отказал в помощи.

Юноша перевернулся на правый бок и взмолился, чтобы кто-то из богов сна спустился к нему с небес. Мысль о мифических эмпиреях напомнила о настоящем звездном небе. Внутри него поднялось то самое, нехорошее, волнение, о котором предупреждал старый философ.

«Делать нечего. Возьму на себя заботу о белой мышке», – решил Кирилл Карлович. Он даже не разобрал, кто же явился к нему на помощь: античный Морфей, Дрема из родных краев или Песочный Человек из местных. Через минуту князь Карачев спал крепким сном.

Французишка сноровисто грузил сундуки и саквояжи. Походные домочадцы Кирилла Карловича с неодобрением наблюдали за сборами. Однако держали свои мнения при себе. Исключением был дядька Кузьма.

– Кирилл Карлович, батюшка, на кого ты бросаешь нас! – возмущался мужик.

– Не бросаю, а оставляю с мистером Поттером. Слушайтесь его, и все будет в порядке, – отвечал князь Карачев.

– Как же слушать его, коли он по-нашему ни бельмеса, – восклицал Кузьма, а потом вдруг крикнул Аксинье так, будто это она, а не он никак не мог угомониться: – Аська, не бойся! Не пропадем!

Поехали на двух колясках. Впереди князь Карачев и мусье Ролэн. Следом мадам Флоранс с племянницей.

Мусье Ролэн всячески заботился о князе. На заставах и станциях представлялся слугой русского путешественника, чем повергал юношу в смятение. Мусье Ролэн был блестяще образован. По речам и манерам видно было, что из высшего света. Кирилл Карлович чувствовал неловкость оттого, что благородный человек взял на себя роль простого слуги. Судьба Пьера Ролэна служила примером омерзительных последствий революции.

Гамбург поразил Кирилла Карловича количеством причалов и отвратительным запахом рыбы. Князь смотрел на широкое устье Эльбы и терялся в догадках: как найти нужную пристань?

Расторопный мусье Ролэн на минуту растворился в толпе, что-то у кого-то расспросил, и по его указанию экипаж подкатил к портовой гостинице «Блюменхоф». Задняя часть здания выходила к реке. Они вошли внутрь.

– О, какой красавец! – воскликнул француз.

Слова мусье Ролэна относились к клавесину.

Наступила ночь. Князь долго не мог заснуть. Но зато утром отоспался вволю, проснулся поздно. Он вышел из гостиницы, обошел ее и по узким деревянным ступеням спустился к воде.

Мачты кораблей подпирали небо. Блестевшую в лучах солнца речную гладь рассекали лодки. Будь князь художником, написал бы пейзаж. Живопись имела то достоинство, что не передавала вони. Люди засоряли реку быстрее, чем она выносила грязь за пределы города. От воды поднимался запах нечистот и протухшей рыбы.

Ворота в мир2 – так называл Гамбург немецкий гувернер. «Романтика», – подумал Кирилл Карлович и отчего-то вздохнул. Он надеялся, что за воротами воздух свежий.

Неожиданная печаль охватила молодого человека. Только сейчас почувствовал он, как далеко уехал от родного дома. Всю дорогу до Гамбурга не покидало чувство, что папенька и маменька рядом. Поверни назад и не за первым, так за вторым, не за вторым, так за третьим пригорком увидишь верхушки каштанов, раскинувших ветви над родными воротами.

Теперь юноше представилась глубина тоски и ужаса дядьки Кузьмы. Он понял, что молчаливая Аксинья и невозмутимый Федот тоже переживали. Что ж, главное, чтобы не переругались с мистером Поттером. Князь наказал англичанину придержать издевки над Кузьмой до встречи в Лондоне.

Мерцающие воды Эльбы предваряли ворота в мир. Предстояло выйти в Северное море. Родной дом остался далеко. Теперь он, князь Кирилл Карлович Карачев, сам по себе. Папенька не придет на помощь, маменька не приголубит. А как он спешил, как спешил прочь от родных пенатов! Думал ли, что такая грусть охватит в самом начале пути.

Вдруг князь встряхнул головой, словно очнулся и спешил отогнать наваждение. Кирилл Карлович прислушался и понял, что поддался ностальгии… из-за музыки. Чарующие звуки доносились с нижнего этажа гостиницы.

Князь поднялся по лестнице и направился к парадному входу, предусмотрительно выходившему на другую сторону от провонявшей Эльбы. Огибая угол, князь потерял связь со звуками. Но когда вошел в гостиницу, вновь оказался в плену музыки. Мелодия звучала грустная, но хотелось покориться ей, раствориться. Плен ее был сладок.

Князь увидел мадмуазель Фоссе. Амели музицировала на клавесине. А мусье и мадам Ролэн стояли подле и слушали. Мусье Пьер дирижировал, размахивая рукой.

Мадам Флоранс подняла глаза на князя. Рука мусье Пьера повисла в воздухе. Амели оборвала игру, поднялась и сделала книксен. Она потупила взор, словно князь застал ее за недозволенным занятием.

«А ведь она прехорошенькая», – отметил он. Повисла неловкая пауза. Кирилл Карлович хотел встретиться взглядом с Амели. Он только теперь увидел, что белизна ее не блеклая, а белоснежная, румянец живой на щеках, девушка была пленительной.

– Скоро на борт, – нарушил тишину мусье Ролэн. – Прикажете подать завтрак, ваше сиятельство?

Князь кивнул. А мадам Ролэн взяла Кирилла Карловича за руку и промолвила:

– Пьер договорился с капитаном. У вас благородное сердце, мой князь. Вы присмотрите за моей любимой Амели. А в Ярмуте вас встретят…

– Да-да, конечно, – выдавил юный князь.

Говорить он не мог, перехватило горло.

На прощание князь обнял мусье Пьера и поцеловал руку мадам Флоранс. Француз, наконец-то, перестал вести себя как слуга. Он еще раз обнял юношу и похлопал его по спине. Кириллу Карловичу было приятно, что человек, умудренный нелегкой жизнью, напутствовал его как младшего, но равного себе.

На борту торгового судна каюту помощника капитана предоставили в распоряжение князя и его спутницы.