Читать книгу Помни меня - - Страница 5

Проснувшись сегодня утром, я даже не пытаюсь заглянуть в календарь. Не беру в руки телефон, не проверяю почту и месенджеры, как делаю это каждый божий день. Я просто лежу уже около 2 часов и, проделываю глазами дыры в светлом глянцевом потолке своей спальни.

Хочется не помнить. Хочется забыть. Но это, блять, невозможно. Потому что сегодняшняя дата высечена глубокой раной на моем сердце и кровоточит каждый гребаный день, напоминая о том, что я потерял.

31 января

Самый темный, проклятый и чудовищный день, который разделил мой мир на до и после.

Ровно год назад случилась авария, после которой из моей жизни исчез весь смысл. Весь свет и тепло, которым меня наполняла моя единственная любимая женщина, померк, погас, растворился в океане боли и отчаяния…

После ее исчезновения я не верил никому. Я посылал нахер каждого, кто пытался внушить мне, что она мертва и уже не вернется. Я ЧУВСТВОВАЛ, ЧТО ОНА ЖИВА! И готов был бороться за нее.

Несколько месяцев я колесил по всем ближайшим штатам. Заезжал буквально в каждый город. Врывался в больницы, допрашивал каждую медсестру, врача, и санитара. Но пациента с таким именем ни у кого не было.

Я прошерстил сотни притонов, с мыслями о том, что она могла оказаться втянутой в какие-то дела своего гребаного папаши, быть не в себе, не знать, где находится. Я блять, был готов согласится с любой, даже самой бредовой мыслью, чтобы только не признавать безвыходность ситуации.

Когда я ворвался в полицейский участок с требованием подать Аврору в розыск, меня послали куда подальше. Со словами, что «людей признанных умершими, не разыскивают». Гребаные уроды!

Наплевав на их тупые доводы, я продолжал искать. Бродил повсюду, показывал ее фото продавцам, кассирам, водителям автобусов и даже бомжам. Но все было безуспешно. Я не хотел сдаваться. Я не мог. Ведь сдаться означало признать перед другими и перед самим собой, что это конец. Что надежды нет. И она уже не вернется.

А это было выше моих сил.

Спустя 3 месяца скитаний, одной пасмурной ночью, после очередного дня безуспешных поисков, мне приснился сон. Мне снилась Она.

Аврора была одета в длинное белое платье. Ее густые волосы трепетали от ветра, которого я сам не ощущал, а глаза сияли также ярко, как прежде. Она была невероятно красивая, живая, нежная, Моя. Улыбалась своей теплой улыбкой, от которой в груди все сдавило и сжалось от ощущения тоски.

Я хотел подойти к ней, но она остановила меня, проведя головой из стороны в сторону. Я нахмурился и стал кричать ей, как я скучал, как люблю ее, как хочу быть с ней рядом.

Я кричал, но не слышал собственного голоса. Я тянулся к ней, но не мог прикоснуться.

Я только стоял и смотрел на принцессу.

И в какой-то момент ее красивое лицо исказилось от боли. А белоснежное платье приобрело алый оттенок. В ее животе появилась дыра, и кровавый след стал расползаться все выше.

Он заполнил все тело малышки, он пожирал все живое и светлое, что было в ней, разрушая, уничтожая, поглощая и превращая изящный силуэт моего ангела в одно большое, размытое, красное пятно.

Я проснутся от собственного крика. Сердце молотило на пределе своих возможностей и ныло так, словно лежало под мощным прессом. Я ринулся в ванну и начал хлестать себе в лицо ледяной водой в попытке стереть из головы ужасающие воспоминания.

Сердце стучало где-то в горле. А руки дрожали, как у чертова эпилептика.

Мне ни разу не снилась Ава. С того самого дня, когда она исчезла.

И первый сон, когда я, наконец, смог встретить свою принцессу разорвал мою душу в клочья.

Я чувствовал, как в моей голове все громче становится гул. Тысячи голосов кричали о том, что я виноват. Что все это случилось из-за меня. Ее кровь на моих руках и мне никогда от нее не отмыться. Я прижал руки в ушам, пытаясь приглушить эти душевные стенания.

Но у меня не вышло.

И тогда я вскинул руку и впечатал ее в зеркальную поверхность. Кости прострелило от боли, но легче мне не стало. Если бы физическая боль хоть немного приглушала душевную, я бы уже давно стал боксерской грушей для первой попавшейся шайки в соседнем переулке.

Выскочив из ванной, я схватил бутылку спиртного в баре и начал жадно вливать в себя этот яд без остановки.

Напиться и забыться. Таким стал мой выход в тот момент.

Я ушел в запой. На 2 месяца. О том, сколько времени это длилось, мне поведала позже сестра. Так как я этих месяцев вообще не помню. Гребаный белый лист. Я знаю только, что закрылся в квартире, не общался ни с кем из знакомых и беспробудно бухал.

Первое адекватное воспоминание появилось у меня, когда я уже попал в наркологическую лечебницу, куда меня определила Джемма. И вот там я почувствовал себя, долбанным куском мяса, который перекрутили через мясорубку примерно 240 раз.

В этой клинике к моему эмоциональному истощению добавилось еще и физическое. Я сходил с ума. Я был готов лезть на стену. Меня сжирали боль, тоска и всепоглощающее горе изнутри, а снаружи я был готов содрать с себя кожу, переломать кости и свернуть шею, ради спасительной капли алкоголя. Я не мог спать, не мог есть, ни с кем не говорил. Я был готов сдохнуть.

Но потом в моей палате появилась сестра.

И, взглянув на нее трезвым, ясным взором, я понял, что она тоже находится на грани. От привычной красивой, сияющей и жизнерадостной девушки не осталось и следа. А ей на смену пришла подавленная, уставшая и осунувшаяся до состояния живого трупа незнакомка.

Она плакала у меня на руках и умоляла остановиться. Просила не оставлять ее совсем одну. Она нуждалась во мне. Как и я в ней. И после нашего разговора я решил попытаться взять себя в руки. Ради сестры. И ради Авроры.

Вдобавок к мукам совести за то, что я оставил сестру так надолго, прибавилась внушительная доля вины за то, что я сдался. Поступил как конченый слабак. На несколько месяцев решил забыться и забить на все и на всех. И этот мой поступок войдет в список тех вещей, которые я себе никогда не прощу.

Я начал устраивать свою жизнь. Без нее. Точнее создавал правдоподобную видимость этой жизни. Но все равно окружил себя теми вещами, которые создавали иллюзию ее присутствия.

Купил собаку ее мечты и назвал именем питомца из детства Авроры. Открыл музыкальный лейбл, потому что когда-то обсуждал с ней этот вариант, и она меня поддержала. Каждые выходные приходил на набережную и, малодушно придавался воспоминаниям о счастливых днях вместе, убегая от суровой реальности.

По этой же причине, я ни разу за год не посетил кладбище, где находится ее могила. Я знаю, что не смогу увидеть ее красивое лицо на холодном, безжизненном мраморе надгробного камня и не сломаться. Я просто не вывезу. Если увижу это, словно признаю перед самим собой и приму факт того, что ее больше нет. А я не готов к этому.

Так я думал до сегодняшней ночи.

В моей голове творилось полнейшее безумие. Даже максимально изматывающая вечерняя тренировка не дала ожидаемого результата, и сон отказывался приходить. Я лежал с закрытыми глазами много часов. Временами уходил в легкое забвение, а потом снова возвращался в суровую реальность.

В один из таких моментов беспамятства я снова увидел ее.

Только на этот раз там не было крови и боли. Она улыбалась. У нее все было хорошо. Она была спокойна и, кажется, счастлива…

И пробудившись от этого видения я не испытывал той боли и агонии, что в прошлый раз. На моей душе было спокойно и тихо. Сердце отбивало привычный ритм, а душа как будто вернулась в тело после многих месяцев отсутствия.

И что это, черт возьми, значит? Что я должен отпустить ее? Смирится? Признать потерю и принять тот факт, что ее больше нет? Но как это сделать? Я ведь не смогу жить без нее…

С чередой этих туманных, терзающих душу вопросов, я отправился на работу. И как оказалось – это было не самой хорошей идеей.

Весь чертов день я пытался отвлечься от угнетающих мыслей, погружаясь в дела с головой: мониторил все ближайшие проекты, провел пару лишних совещаний, дотошно выискивал любые маломальские косяки, срываясь на подчиненных за любой недочет, и стойко игнорировал десятки звонков от сестры, но ничего из этого мне не помогло.

Я ощущал неисчерпаемый запас внутренней агрессии, который ничуть не убавлялся, не смотря на все мои срывы и крайне нетипичное для меня поведение. А хуже всего было то, что я абсолютно не понимал, что с этим делать и как остановится.

После очередного разбора полетов я влетаю в офис, снося на ходу пару стульев. За мной врывается ошалевший Марк.

– Ты рехнулся? Какой бес в тебя сегодня вселился? – орет друг, активно жестикулируя руками.– Я думал ты у нас эмоциональный импотент, обычно из тебя клещами никакой реакции не вытянешь. А тут! Орешь, кидаешься на всех! Что с тобой происходит, Джейк?

– Отвали нахрен по – хорошему прошу! – цежу агрессивно, швыряя папку с документами на стол и она, прокатившись по глянцевой поверхности, с грохотом падает на пол.

– А то что? Опять морду бить будешь? Валяй! Чай, не сахарный, потерплю! А вот ты сейчас взорвешься к чертям собачьим, если не расскажешь мне, что случилось! – Марк врезает ладони в стол, и этим ударом словно насильно выбивает из меня самое страшное в жизни признание.

– Она умерла, вот что! – впиваюсь в друга взглядом, затянутым кровавой пеленой из ярости и отчаяния.

Вижу в глазах парня неподдельный шок и чувствую, как отражаю эту же эмоцию сам.

Я… Я что произнес это в слух? Нет, я же не мог. Не мог…

– Умерла… – повторяю словно для самого себя, чувствуя, как земля начинает содрогаться под ногами, будто открывая мне прямой портал в преисподнюю.

– Джейк… О ком ты говоришь? – приглушенно спрашивает Марк, сбавляя свой недавний напор.

Я сползаю на кресло, запрокинув голову назад, и устало прикрываю глаза.

Я никогда не рассказывал Марку об Авроре и своей прошлой жизни. Мне не хотелось делиться такими сокровенными вещами ни с кем. Но сейчас, мне кажется, если я не расскажу ему обо всем, меня и вправду разорвет на части…

– Я говорю о своей невесте. Она погибла в этот день ровно год назад…

В последующие 3 часа, я выкладывал Марку нашу с Авророй историю. Рассказал обо всем с момента нашего знакомства и до начала прошлого года. Вспоминая каждый момент в таких подробностях, я будто снова проживал его, явно ощущая весь спектр прошлых эмоций, приправленных ядовитой горечью безвозвратной утраты.

Все время моего рассказа Марк молча слушает, и лишь периодические тяжелые выдохи дают понять, что он вообще присутствует тут.

– Пиздец, – все, что он выдает, после того как я заканчиваю свою исповедь.

– Я и представить себе не мог, что ты пережил нечто подобное… Джейк, мне очень жаль.

Он ободряюще сжимает мое плечо, опуская взгляд в пол. А мне словно и вправду становится чуть легче.

– Марк я ведь сегодня впервые признал вслух, что ее больше нет. Я никогда не говорил этого. Слушай я…– осекаюсь, чувствуя, как сипнет голос.

Марк понимающе кивает, терпеливо выжидая пока я соберусь. И это как ни странно помогает.

– Я не могу принять это. Не могу поверить. У меня такое ощущение, что если я поверю в это искренне, последняя ниточка связывающая Аврору с реальностью разорвется, понимаешь? Как будто я предаю ее этим…

– Слушай, – друг задумчиво потирает подбородок, – Ты ведь искал ее. Опрашивал людей, делал рассылки, подавал ее в розыск, мониторил все новости про безвести пропавших людей! Ты, черт возьми, сделал все, что только можно! Но это дало какой-то результат?

Я отрицательно качаю головой.

– Ну, значит, тебе осталось сделать только одно, – Марк делает паузу и, когда я поднимаю на него тяжелый взгляд, вижу в его глазах то, что уже давно сидело внутри меня, но я до смерти боялся озвучить это вслух, – Тебе нужно признать, что ее больше нет. Принять все тяжелые, разрушающие эмоции на себя, выстоять и пережить это. Только так ты сможешь двигаться дальше, дружище…

Внутри все скручивает от боли. Но оковы отрицания, словно понемногу начинают рассыпаться. Позволяя ясным, хоть и болезненным мыслям укоренится в сознании.

– Так, мне надо выпить.

С этими словами друг встает из-за стола и выуживает из ящика початую бутылку виски. Наливает янтарную жидкость в бокал и, взяв его в руки, слегка взбалтывает.

– Тебе не предлагаю. Знаю ведь, что не пьешь.

И он, в общем-то, прав. Я не пил ни разу, за последние полгода. Я вычеркнул эту зависимость из своей жизни, но сейчас… Я явно ощущаю, что мне этого не просто хочется. Это мне необходимо.

Поднимаясь из кресла, выхватываю рокс из рук друга и проглатываю порцию виски залпом, ощущая, как горячительный напиток растекается по венам, даруя мне необходимые силы для последнего шага.

– Мне нужно ехать.

Громко приземляю рокс на стол и, забрав ключи от машины, под ошалевший взгляд друга, устремляюсь к выходу.

– Джейт ты чего! Куда? Ты же выпил! Не садись за руль в таком состоянии!

– Все нормально. От одного глотка я не опьянел, Марк, – стараюсь придать голосу твердости, начиная ощущать легкий дурман в голове.

Спускаюсь на паркинг. Сажусь в машину. Завожу двигатель. И отправляюсь в самое ненавистное мне место на этой чертовой планете.