Читать книгу Другая жизнь Адама - - Страница 7

«Здравствуй, отражение!» – говорю я вслух, разглядывая в зеркале свое лицо. Мне тридцать два. Ничего примечательного. Ровные черты, ни одной родинки. Глаза цвета тускнеющей травы. Пара протаранивших лоб морщин. Быстрорастущая щетина в нескольких местах поседела, а угольно-черные волосы однотонной взлохмаченной шапкой грели затуманенные мозги и скрывали очередным слоем опухоль. Под глазами синие круги, болезненная худоба. Вот такой я. Не парень со спортивным телом и гетерохромией. Не первый человек на земле. Просто Адам Адамов.

Странная ирония моего имени. Двойное значение слишком впечатляюще для моего сознания, поэтому я придумал, что я тот самый Адам. Как хорошо сложилась легенда. Удивляюсь своему мозгу и этой маленькой твари внутри него, которая пишет непревзойденные сценарии.

Память медленно карабкалась по остаткам разума, пробуждая картины вчерашнего дня. Позавчерашнего. И поза-поза… Все они были одинаковыми. Отвратительные ночи и утреннее восстановление воспоминаний. Плюс знакомство с собой, безусловно. Мое сознание переживало склейку с воображаемыми личностями, а потом отдирание настоящего от клейковины выдумок.

И все же я помнил далеко не все. В голове есть фрагменты одинаковых дней, пробелы в детстве. Плюс не давали покоя мои сны-галлюцинации. Они тоже для меня были реальными.

Слишком много сил требовалось на выстраивание адекватности. Люди по утрам умываются и чистят зубы, а я первым делом знакомлюсь со своим настоящим лицом. Казалось, остатки психики превращаются в кашу.

– Ты будешь овсяную кашу? – пропел нежный женский голос рядом с моим ухом, пока я залипал на свое отражение в зеркале.

Я потянулся рукой к шкафу за черным свитером и брякнул сухое «Нет!». Валерия молча вышла из нашей спальни на кухню.

Она не виновата ни в чем. Мне бы стоило боготворить ее за терпение и безграничное смирение с моим сумасшествием, но по неизвестной причине какие-либо чувства к ней отсутствовали. Я не помнил своей любви к ней, а новая не появлялась. Прошедшая ночь с путешествиями по вымышленным историям была слишком реальной. Я никак не мог принять тот факт, что я не первый человек на Земле. За эту идею неистово цеплялось мое нутро. Высокомерно мнить из себя Адама из библейской истории, но избавиться от этого не получалось.

Я махнул рукой перед своим отражением, будто это могло отогнать все иллюзии, и ощупал свою голову. Опухоль была глубоко, не дотянуться. Не коснуться. Вся моя вера в настоящее теперь зависит от это мизерной штуки?

Бессмертие. Рассуждать о нем бесполезно, хотя логично предположить, что в попытках исправить высокую вероятность скорой смерти от онкологии я стал жаждать бессмертия. Желание жить – Вечная жизнь – Адам. Рискну предположить, что логика такова. Но я не чувствовал в себе страха. Наоборот, в своих иллюзиях я был прародителем людей, мечтающим умереть. И вот он шанс – опухоль. Странновато…

Я натянул на худой торс черный свитер и собрался выйти на улицу. Взглянув на себя в зеркало, я не сразу зафиксировал, что выгляжу нелепо – черный свитер и синие трусы. Боже, я даже не контролирую себя в такой мелочи! Со смесью злости и досады пришлось надеть того же цвета, что и свитер, джинсы и ботинки.

Вспомнил, что каждый день Валерия выводит меня на улицу, как домашнюю собачонку. Сопровождает на сеансы к доктору, в магазин, даже, что ужасно нелепо, в общественный туалет. Она очень боится, что моя психика даст сбой в любой момент и я потеряюсь.

Однажды такое было. Сейчас вспомнил: моя жена рассказала, как я просто вышел из дома и не вернулся. Стандартная история для телевизионной программы, где люди ищут пропавших родственников. Нашли через десять часов рядом со ржавым мостом. Я стоял и молча смотрел на него. Теперь моя жена боится повторения и следит за каждой мелочью. Я раб собственной психики, раб жены, раб обстоятельств и страхов. Хватит!

Жене придется простить меня в очередной раз – сегодня я выйду из этого дома один.

Вылезти через окно показалось мне самым верным решением. У нас одноэтажный дом на окраине Даутфолса. Валерия говорит, что наследство от родителей позволяет ей жить в удовольствие до самой смерти. Она тратит столько, сколько хочет. Собственный дом за океаном после жизни в США – легко! Сегодня я сбегаю из этого дома.

Через улицу начинался длинный парк из сосен, которые в этом октябре были единственным зеленым пятном в городе. Тихая осень сжирала листья остальных деревьев, будто ядреная кислота. В воздухе пахло гнилью.

Я пересек парк и выбрался на улицу Караваджо. Ее назвали так благодаря местному коллекционеру произведений искусства по кличке Гермес. Он был один из основателей Даутфолса и безумно увлекался произведениями Микеланджело Караваджо. Откуда это знаю? Мне вспомнилось, что картины этого художника встречались в моих воспоминаниях-галлюцинациях прошедшей ночью. Намеки на измененную реальность?

По удивительной случайности теперь я прохожу именно по этой улице. Хотелось идти и идти до тех пор, пока мой лоб не упрется в ответ на вопрос: как прекратить хаос в голове?

Происходящее вокруг тоже казалось ненастоящим, будто мое сознание оказалось в очередном обманном пространстве. Осознаю, кто я, но не могу отделаться от мысли, что в то же время это не я. Глупый парадокс получается, но по-другому и не скажешь. Личность бессмертного Адама не умолкала во мне и спорила с Адамом Адамовым. Может, все же бессмертие – моя сущность? Как только этот вопрос замигал в мыслях, на него полетела огромная бетонная плита с выбитым на ней словом «Чушь!». Так кто же этот человек, вышедший из зеркала на улицу Караваджо?

Ноги уверенно отталкивались от поверхности тротуара, будто шли в какое-то конкретное место. Неужели теперь и ноги решают за меня?

Впереди показалось трехэтажное здание с огромными белыми колоннами в греческом стиле. Инстинктивно я пришел за помощью. «Центр исследований тяжелых заболеваний “Глоток веры”» – гласила табличка. Вспомнил – здесь за мной наблюдают, лечат или пытаются лечить.

Утреннее восстановление памяти о ближайших днях выгрузило и маршрут до этого места. Нужно встретиться с врачом. Я с легкостью проделал весь путь и уже стоял у входа в здание. Стучать или звонить не было необходимости. Камеры зафиксировали мое присутствие, распознали и передали сигнал датчика двери, которая тут же открылась, впустив меня и легкий сквозняк. Внутри никого не было. Просторный холл с мраморными стенами бежевого цвета. Все заняты делом в своих кабинетах. Электронная система охраны была переполнена различными механизмами опознания и защиты, поэтому дополнительный персонал не требовался. Работников и пациентов распознавал компьютер. Он же открывал соответствующие двери каждому и не пускал в другие. Широкая стена напротив входа выделялась несколькими круглыми отверстиями. В каждом из них находилась белая металлическая дверь. Вторая слева опустилась, приглашая меня войти.

Она вела в коридор с бирюзовыми стенами прямиком к кабинету доктора, я знал это. Помнил.

Мои шаги сопровождались эхом, отчего казалось, что идут несколько человек. Дверь в нужный кабинет опустилась, как и предыдущая.

– Боже! Адам, вы один? Но как?! – воскликнул молодой доктор.

Глядя на человека с большими залысинами, я будто сделал шаг в спокойствие. Меня окатила волна доверия. Знакомая голова-шар, остатки русых волос и прямоугольные узкие очки, охраняющие прозрачные глаза. Доктор был чрезмерно высок, а его лебединая шея дугой вылезала из воротника белого блейзера.

Имя я тоже вспомнил: Андрей Вуснер. Исследователь мозга. Мой заземлитель и лекарь.

– Я так решил, – прозвучал мой спокойный ответ. – Мне требовалось немного самостоятельности. Андрей, пора двигаться дальше. Хотя бы в этом.

Доктор внимательно посмотрел на меня и кивнул:

– Что ж… Ваша очередная проверка только через два дня, но раз вы пришли… Все равно сегодня у меня нет пациентов. Пойдемте в аналитическую камеру. Начнем с оценки состояния мозга и тела.

Доктор Вуснер всегда говорил только по делу, хотя очень искренне проявлял эмоции. Он очень бодро махнул рукой на дверь в дополнительную комнату своего кабинета. Мы прошли в глухое пространство, где белый саркофаг занимал половину помещения и открытой дверью приглашал окунуться в его глубину. Это и была аналитическая камера. Я полностью разделся и залез в нее, а доктор сел за компьютер. Несколько присосок с проводами тут же приклеились к моим вискам, груди, животу, ногам и рукам. Два тонких провода потянулись с разных сторон к лицу и проскочили через ноздри в глубину головы. От неожиданности я дернулся, но ничего не почувствовал. Прозрачная дверь захлопнулась передо мной, и вся камера стала медленно вращаться. Как космонавт, я поднимался в пространстве вокруг пластиковых трубок. В двери камеры было маленькое окошко, в котором можно было увидеть сдвинутые брови Андрея Вуснера и сосредоточенный взгляд, разрубавший и очки, и тонкий монитор компьютера.

Пара минут, и я уже вновь стоял одетый рядом с врачом.

– Никаких изменений. Глиома стабильна, но мозг в хорошей активности. Есть недостаток витамина D, слегка понижено давление. В весе недобор. Адам, неплохо прибавить хотя бы пять килограммов. Как себя чувствуете?

– Как и вчера. И в предыдущие дни. Наверно. Если я помню то, что реально, а не то, что придумал.

Доктор сложил и убрал в карман блейзера очки, а потом схватился грубыми пальцами за мое лицо. Он оттянул веки, заглянул в ноздри и уши:

– Общее состояние можно назвать нормой, но дальше я бессилен.

Я непонимающе посмотрел Андрею прямо в глаза.

– Вернемся в основную часть кабинета.

Мы ушли из комнаты с камерой и сели за рабочий стол доктора друг напротив друга. Немного тишины и напряжения разбудили во мне еще большее непонимание.

Доктор стал объяснять:

– Я собирался сообщить вам это послезавтра, так как визит в графике значится именно на этот день. Но вы пришли раньше, и я не вижу смысла тянуть. Я объединил все сведения, которые собрал, наблюдая за вами. Медицинские показатели фиксировались здесь, а жена вела дневник ваших действий.

Наткнувшись на мой шокированный взгляд, Андрей Вуснер изменил тон на более жесткий:

– Успокойтесь! Ваши эмоциональные реакции на свою болезнь становятся детскими. Да – за вас многое решают, да – за вами следила жена. И это была помощь. Благодарите ее – она ответственно собрала огромную базу сведений о том, что с вами происходит каждый час.

Я молчал, хотя внутри действительно стала подниматься обиженная злость.

– Еще раз: я сопоставил все показатели и данные. Адам, ваша опухоль не имеет отношения к тому, что с вами происходит. Проблема где-то в другом месте. На мне множество пациентов, которым требуются экстремальные меры воздействия. Это моя стихия. А вас стоит перевести к другому специалисту.

Мои брови сомкнулись в виде буквы «М». Нужно было это переварить. Мой мозг вытворяет что-то странное, и это не связано с онкологией. Волна облегчения скатилась по телу холодом, а потом с жаром поднялась мурашками к затылку и вытолкнула из моего рта вопрос:

– Значит, мой разум может прийти в норму?

– Верно. Но помогать вам в этом должен другой врач.

Я распознал намек:

– Мне нужен психотерапевт?

Доктор пристально посмотрел мне в глаза и, убедившись, что я не собираюсь истерить, уточнил:

– Я бы даже посоветовал кое-что получше – гипнотерапию. Нужен специалист с хорошим стажем. У нас такой есть.

Я выставил вперед ладонь и покачал головой:

– Нет.

Андрей Вуснер поднял брови и вопросительно посмотрел мне в глаза.

– Я хочу выбрать сам, – добавил я.

– Но как вы это сделаете? Разве у вас есть на примете стоящий психотерапевт или некто другой из смежных профессий?

– Ни одного. Но это не имеет значения. Сегодня я дошел до вас один. Мне это слишком понравилось. Не сам одинокий поход, а управление. Власть над самим собой. Ощущение, что я не беспомощное животное на поводке у жены. Как видите, я в порядке. Анализы в норме. Пусть мои самостоятельные шаги продолжатся. Я найду себе помощника для восстановления памяти. В конце концов, если не получится, воспользуюсь вашими рекомендациями.

Доктор сложил руки на груди:

– Исключено! Я записываю вас к гипнотерапевту нашего института Аделаиде Шонхер. На завтра, на десять утра. Ваш случай слишком уникален. Среднестатистический психотерапевт не справится, в практике такого просто не встречается. Мы не можем рисковать вашей уязвимостью.

Протестные замечания чуть не выскочили наружу, но вовремя ударились о мои стиснутые зубы. Я решил не спорить:

– Да. Вам виднее.

– Вот и хорошо. Пусть ваша жена перезвонит мне, когда вы окажетесь дома. Так я не буду переживать о вашем местонахождении. Адам, давайте будем благоразумны.

Я ушел не прощаясь. Датчики открыли мне нужные двери, и я вышел к фонтану, почувствовав, как внизу живота поднимается бессмысленная тревога.

На ближайшей территории наверняка камеры, поэтому я направился по обратному пути к улице Караваджо. На первом же повороте мои ноги ринулись с места. Я не понимал, что со мной происходит, просто хотелось бежать.

Бег длился бесконечно, а внутри меня билась о ребра паника. Улицы вокруг сливались в бесформенные пятна. Дыхание стало слишком частым, и я упал. Хриплыми потоками хватал и выталкивал воздух из легких. Слезы застелили глаза. Почему-то хотелось скрыться без объяснений. Страх захватил все тело и пустил легкое тремоло в пальцы. Я осознал, что моя проблема не в опухоли, а во мне самом. Скорее всего, я просто сумасшедший.

Дрожа, я лег на спину и увидел темное небо. Когда день успел перейти в поздний вечер?

– Только не на спину! – громко и четко сказала женщина с темно-бордовыми волосами.

Она перекатила меня на правый бок и заставила прижать колени к груди.

– Поза эмбриона намного лучше. Вот так, – ласково продолжала она, положив руки на мои плечи. – Теперь вместе со мной дышим. Вдох. И выдох.

Я смотрел в ее лисьи глаза и синхронизировал свое дыхание с указаниями. Медленно сердце входило в прежний ритм, а паника стихала. Все успокоилось.

– Поднимайтесь, – поступило новое указание от женщины. – Я только вышла из офиса, но рабочий день, похоже, не закончился. Эх… У вас была паническая атака. Здесь нет ничего страшного, но одному лучше сейчас не оставаться.

Недоумение ярко выразилось на моем лице, натянув кожу на правой скуле и приоткрыв рот. На вид женщине было чуть за тридцать, но это лишь на первый взгляд. Умные глаза выдавали опыт более богатый. Думаю, ей все же сорок.

– В прошлом году нам предсказывали конец света, а сейчас, в 2013-м, мы, психологи, расхлебываем последствия этого давящего надуманного стресса. Каждый второй сейчас страдает паническими атаками. Вы в порядке? – продолжила разговор женщина.

Я кивнул.

Она схватила меня под руку:

– Давайте пройдем в мой офис, он в здании напротив. Меня зовут Элла Фокс. Я практикующий психолог, а вы сегодня – мой пациент. Сам Бог, наверно, прислал вас ко мне.

Я почему-то не мог говорить, но ее тон успокаивал меня. Мы направились к маленькому зданию с хрупкими стенами.

Элла завела меня через центральную дверь и привела в узкий кабинет, где пахло старыми вещами, изъеденными молью:

– Не бог весть что, но на некоторое время подойдет. Мечтаю о хорошем кабинете на восьмом этаже в центре города, но пока довольствуюсь этой каморочкой. Финансовый кризис, надеюсь временный. Вы немного пришли в себя?

Я кивнул и еще раз оглядел Эллу с ног до головы. Стройная фигура, расклешенные черные брюки в тонкую белую полоску, зеленая водолазка и просторная вязаная жилетка серого цвета с люрексом. Немного нелепый стиль, но очень индивидуальный. В ее глазах, которые, в отличие от моих, светились зеленью, читалось искреннее желание помочь. Я робко представился и описал ей свою историю, мы проболтали пару часов. Очень душевно.

Не было никаких тестов и сложных вопросов. Элла кивала и поддерживала, откинувшись на спинку вращающегося кресла. Мой рассказ немного шокировал ее, но не отпугнул. Ничего подобного она никогда не слышала.

– Удивительно, что ваша паника привела вас практически к двери моего скромного офиса. Я слышала о деятельности центра «Глоток веры» в нашем городе, но никаких подробностей найти было невозможно. Все в тайне. А пациенты обычно доверяют только их специалистам. Вы – исключение, – подытожила Элла.

– Верно. Вас заинтересовал мой случай?

– Очень. Я бы попыталась помочь вам разобраться, но только при вашем согласии.

Что-то внутри меня ликовало и кричало «Да!».

– Я даже хочу начать уже сейчас.

Элла задумалась на пару мгновений и высказалась:

– Думаю, небольшую часть работы нам удастся провернуть. Меня очень заинтересовало, что вы искренне верите в свою многовековую жизнь, а ваша идентичность – первый мужчина на Земле. Вы до сих пор так считаете?

Я неопределенно молчал.

– Послушайте, я не пытаюсь убедить вас в сумасшествии. Давайте сложим факты: ваша история похожа на сюжет фантастического фильма. Бессмертие людей не выявлено наукой, а вы заявляете, что, возможно, живете тысячелетия и вообще, получается, я ваш потомок спустя все эти бесконечные века.

Истерическое возражение уже рвалось из меня, и я открыл рот, но Элла быстро продолжила:

– Еще раз! Никто не обвиняет вас в шизофрении или пограничном расстройстве личности. Лишь хочу сказать, что мозг способен заблуждаться. Мы мастера самообмана. Плюс ваша опухоль. Несмотря на заключение вашего врача, она все же влияет на вас. Осознание того, что внутри вашей головы что-то растет, уже меняет мысли, а значит, поведение, в дальнейшем и всю жизнь. Какая цепная реакция бессознательных мыслей запустила эти изменения, мы не знаем.

Опустив глаза в пол, я признался:

– Никакой уверенности во мне нет. Знаю только, что в моей голове несколько разных историй и все они будто настоящие. Не знаю, кто я.

Элла, положив локти на стол, опустила подбородок на кулаки и пристально посмотрела в мои глаза.

– Пока я вижу главную несостыковку, – заговорщически сказала психолог.

– Какую? – удивился я.

Элла подалась вперед и, прищурив глаза, спросила:

– Откуда у вас онкология, раз вы бессмертны?

У меня не было ответа. Если опухоль убивает меня, то я счастлив. Наступает конец. Даже если я не первый человек на земле, тяжесть веков сдавливает мою душу. Я не могу смириться только с тем, что ушел контроль над моим разумом.

И все же вдруг это самое ужасное заблуждение и мне всего тридцать два, я еще ничего не сделал. Жажда смерти из сна потеснилась вопросом «Кто же я?».

Элла наблюдала за мной в той же позе. Потом она вновь плюхнулась в кресло и предложила:

– Попробуем немного вас стабилизировать?

– Сейчас? – загорелся я.

– Да. Вам же не терпится.

Мы улыбнулись друг другу. Беззвучный договор психолога и клиента.

Элла дала указание:

– Ложитесь на пол. На спину.

Я молча повиновался и почему-то закрыл глаза.

– Вам так комфортно?

Кивок. Самый приятный момент за прошедшие несколько часов.

Элла начала монотонным голосом уводить меня в некий транс:

– Это место станет временной обителью для вас, Адам. Убежищем. Утробой. Сделайте вдох, утягивая вместе с воздухом поток приятного тепла внутрь своего тела.

Я повиновался.

– А с выдохом отпустите все молекулы напряжения. Продолжайте дышать.

Нега завладела мной изнутри. Темнота закрытых глаз вдруг начала светлеть. Стали прорисовываться очертания неизвестной фигуры.

– Очень хорошо, – продолжила Элла. – Всмотритесь в пространство, которое сейчас открывается перед вами. Глаза не открываем.

Контуры вырисовывали женскую фигуру в длинной сорочке цвета грязного неба. Валерия? Нет, веяло сомнениями. Эта фигура для меня новая и одновременно родная. Изображение приближалось. Я различил рыжие кудри, широко распахнутые огромные карие глаза, россыпь веснушек и слезы на щеках. Ева?

«Вот глупый!» – произнесла девушка в моем видении и протянула ко мне руки. Медленно на ее животе стала проступать кровь. Ткань в этом месте разорвалась, и резкий фонтан красной жидкости окатил меня с ног до головы. От неожиданности я открыл рот и чуть не захлебнулся ею. Дышать стало невозможно. Пальцы рук женщины стали удлиняться и превратились в сухие ветки. Лицо девушки исказилось и трансформировалось. Теперь передо мной была Медуза с картины Караваджо. Ее пальцы-ветки направились ко мне и проткнули мою грудь. Адская боль заставила меня взвыть.

В следующую секунду я открыл глаза у себя дома на кровати. На меня смотрел Андрей Вуснер, склонившийся над моим лицом. Его слюни забрызгали меня, пока слова избивали мою совесть:

– Вы идиот?!