Читать книгу Оставь себе Манхэттен - - Страница 5

Сидни

– Ты уверен, что там найдется для меня место? – спросила я мужчину, стоящего рядом, – того самого, у которого было подозрительно нейтральное выражение лица.

Скотт постучал в дверь моего номера в семь утра. Когда я открыла, обнаружила его прислонившимся к дверному косяку с печальной улыбкой на лице и в черной рубашке хенли, которая облегала грудь, как вторая кожа.

– Приехал забрать свою жену, – растягивая слова, произнес Скотт, на его лице читалась сдержанность. – Тебе нужно хорошенько ознакомиться с тем, на что ты подписываешься.

Это была первая полуразумная вещь, которую он когда-либо мне говорил.

Взгляд вернулся к его древнему голубому пикапу «Форд», припаркованному перед гостиницей. Две серые собаки размером со слонов уставились на меня из салона.

– В чем проблема? Ты не любишь собак? – спросил брюзга.

– Я люблю собак, – резко ответила я. На самом деле это была правда, и меня возмутил ехидный взгляд, которым Скотт меня наградил. – Просто я сомневаюсь, что в кабине найдется для меня место, если только ты не ждешь, что я поеду в кузове.

– Послушай, куколка. Если планируешь жить со мной, тебе лучше к ним привыкнуть. Итак, ты едешь или нет? У меня еще много работы.

Он сказал «работы»? Я могла поклясться на Библии, что это слово наряду с «пожалуйста» никогда не входило в словарный запас Скотта.

– Что это за собаки?

– Ирландские волкодавы. Давай залезай.

Он положил руку мне на поясницу и подтолкнул вперед, придерживая дверь грузовика. Я сделала еще несколько неохотных шагов, снова заглянула внутрь и заметила, что макушки собак задевают потолок кабины.

– Они дружелюбны?

– Ромео и Джульетта – комнатные собачки. – Затем, повернувшись к ним, Скотт добавил: – Дети, познакомьтесь со своей монстро-мачехой.

Да ты издеваешься?

Я искоса посмотрела на них и залезла внутрь, вжавшись в сиденье грузовика и ощущая, как от страха в животе завязывается узел. И неспроста: головы собак были больше моей.

– Милые собачки. Милые собачки.

Собака рядом – та, что практически сидела у меня на коленях, – тяжело дышала мне в лицо, высунув розовый язык размером с носок. Только теперь до меня донесся запах. Я была готова поспорить на сто баксов, что их не купали месяцами.

– Чем это пахнет? – спросила я, когда Скотт сел за руль.

Я ощущала так много конкурирующих между собой острых запахов, что не могла сказать, какой из них был хуже.

– Сладкий аромат деревенской жизни, миссис Блэкстоун, – парировал он с циничной ухмылкой. – Тебе лучше привыкнуть.

Деревенская жизнь для меня пахла полным дерьмом как в прямом, так и в переносном смысле, но я оставила этот комментарий при себе.

Скотт рванул с подъездной дорожки Four Seasons так, словно где-то начался пожар и каждая секунда была на счету. Собаки навалились на меня, и я ударилась о дверную ручку. Я была уверена, что позже появятся синяки, но не издала ни звука. Не собиралась доставлять ему такого удовольствия. Скотт Блэкстоун еще не знал, с кем имеет дело. И раньше времени я не раскрою всех карт.

♥ ♥ ♥

– Это южное пастбище. При выведении скота мы используем ротационный выпас. Таким образом заботимся об окружающей среде, причиняя ей как можно меньше вреда…

Я наклонилась вперед, чтобы посмотреть на Скотта, поскольку собаки закрывали весь обзор, и обнаружила на его лице совершенно бесстрастное выражение. Он говорил о ранчо уже несколько часов. Часов! Он показал мне амбар, конюшни, складские помещения, пастбища, загоны. Он объяснил, что ранчо «Лэйзи С» было названо в честь реки Лэйзи Снейк, протекающей по территории, а не в честь Скотта, как я изначально подумала. Вполне логичное предположение, если знать владельца. Он описал каждую долбаную травинку, которая ему принадлежала.

Невозможно было отрицать потрясающую красоту этого места. Бог не торопился, создавая Вайоминг. Но было только утро, а мы еще не остановились даже попить воды. Не говоря уже о туалете! Таким образом, моя признательность матери-природе за великолепную красоту была скрыта под толстым слоем негодования и слабости от низкого уровня сахара в крови. Серьезно, я умирала с голоду, и сахар падал быстрее, чем Кинг Конг с Эмпайр-стейт-билдинг.

Грузовик накренился и подскочил на очередной кочке.

– Тебя не укачивает в машине? – спросил Скотт, перекрикивая музыку, льющуюся из радио.

Келси Баллерини пела о каком-то парне, который никогда не повзрослеет, называя его Питером Пэном, что, по сути, отлично описывало мужчину, сидящего через две собаки от меня.

Мы ехали по грязи и канавам, по холмам и зарослям кустарника. Чудо, что мы еще нигде не застряли, и я уже начинала жалеть об этом, потому что еще немного – и набросилась бы на Скотта, если бы он не прекратил это мучение.

– Ау?

Он все еще говорил? Я перестала вникать в смысл разговора час назад, когда мочевой пузырь начал давать о себе знать.

– Ты что-то сказал? – рассеянно спросила я, в сотый раз взглянув на телефон. Мобильная связь все еще была никудышной.

Если я собиралась здесь жить, эту проблему необходимо было разрешить, и чем раньше, тем лучше. Работа превыше всего. Было бы самой жестокой участью из всех, если бы я вышла замуж за незрелого мужчину, а затем меня бы отстранили от должности генерального директора, потому что я не справлялась с работой. Это определенно стало бы основанием для супружеского убийства.

Наконец зазвонил телефон. Один взгляд на экран сказал мне, что это адвокат, представляющий имущество моей бабушки, а не офис «Блэкстоун», как я надеялась. Я отправила звонок прямо на голосовую почту. Адвокат пытался связаться со мной в течение нескольких недель, с тех пор, как умерла бабушка, и до сих пор я делала все возможное, чтобы избегать разговора. Это было после того, как я объяснила в длинном электронном письме, что мне ничего не нужно от нее – от них. И все же телефонные звонки не прекращались.

– Хочешь выйти и прогуляться? – Скотт пытался перекричать музыку.

– Конечно.

К этому моменту я была более чем готова вернуться в гостиницу пешком. Не успела я договорить, как грузовик попал в очередную выбоину, и, пытаясь уберечь телефон от полета в стекло, я ударилась лбом о приборную панель.

– Кочка.

Скотт изо всех сил старался, чтобы в голосе не прозвучали веселые нотки. Ублюдок. Я оглянулась, потирая ушибленное место, и обнаружила, что он подозрительно сильно сжимает губы в прямую линию.

В двадцати ярдах показалась бревенчатая хижина с небольшим крыльцом и каменной трубой, насколько хватало глаз – ее окружала трава. Скотт съехал на обочину и припарковал пикап. Под длинным черным кашемировым пальто на мне были узкие джинсы, а на ногах – кроссовки. Не лучший наряд для прогулки по пастбищам, мокрым и грязным от тающего снега. С другой стороны, я точно не ожидала того, что мне предстоит прогулка по сельской местности, когда собирала сумку, которую всегда оставляла в офисе. Большинство экстренных поездок совершались в такие города, как Рим, Дубай, Токио. А не к черту на кулички.

Как только правая нога коснулась земли, она сразу погрузилась в жижу по самую щиколотку. Обессиленная, я могла только наблюдать за тем, как она утопает в грязи. По крайней мере, я надеялась, что это была всего лишь грязь. К тому времени Скотт уже обошел пикап и стоял, наблюдая, как я пытаюсь вытащить ногу, не оставив в грязной жиже теперь уже испорченные новенькие кроссовки ASICS. Симпатичная пара обуви ярко оранжевого цвета теперь была неотличима от кучи собачьего дерьма. Я подняла голову, чтобы встретиться взглядом со Скоттом.

– Смотри под ноги, – посоветовал он, скривив губы.

Прежде чем я успела ответить, он повернулся и направился к хижине.

По мне нельзя было сказать, что Скотт действует мне на нервы. За долгие годы я научилась сохранять бесстрастное выражение лица и всем своим видом выражала спокойное безразличие с такой легкостью, что это стало моей второй натурой. И со временем это составило мне хорошую службу. В конце концов, меня тренировали лучшие. Мои бабушка и дедушка.

Я могла рассчитывать на несколько вещей, пока росла в их доме: постоянное наказание за провинности, которых не совершала, строгие правила и церковь по воскресеньям – единственный день в неделю, когда побои прекращались. Все остальное я узнавала из книг, которые находила в городской библиотеке. Скотт и его выходки были детской забавой по сравнению с этим. Если мы соревновались в решимости и дисциплине, то он сражался с бойцом из совершенно другой весовой категории. Я получила титул мастера по самообладанию еще в подростковом возрасте.

Резкий холод заставил меня вздрогнуть, температура в Вайоминге была ниже, чем в Нью-Йорке. Подняв воротник пальто, я наблюдала, как Скотт шагает впереди, а его собаки (слоны) бегут вслед за ним. Затем я заметила, что на нем высокие, до колен, резиновые сапоги, а джинсы аккуратно заправлены внутрь. Несколько минут спустя мы оба стояли перед крыльцом хижины. Скотт с ухмылкой на лице. Я – с морщинкой между бровями.

– Дом, милый дом, – сказал он, и моя спина напряглась.

Это был его дом? Невозможно. Скотт – гедонист в самом прямом смысле этого слова. Любовь к роскоши – неотъемлемая часть его натуры. То, что он ездил на древнем разваливающемся грузовике, поначалу удивило, но потом запах и собаки вытеснили это чувство. Но это… Это не могло быть его домом. Ни за что.

– Как… необычно.

Скотт постучал сапогами о ступеньки, стряхнув грязь, затем оглянулся через широкое плечо и ухмыльнулся. На его лице появилась игривая улыбка, а на щеках – милые ямочки. Впервые с тех пор, как мы встретились, он был похож на Скотта, которого я знала раньше.

Наклонив голову, я ответила фальшивой улыбкой. Мозговой штурм о возмездии проведу позже. Возможно, обвиню его в убийстве. Это стоило обдумать. Но не раньше, чем он подпишет свидетельство о браке. И не раньше, чем меня назначат генеральным директором.

– Оставь обувь там. – Он указал подбородком на медный поддон, стоящий рядом с входной дверью, которую он толкнул. Она была не заперта, да и с чего бы? В радиусе ста миль не было ничего, кроме коровьего дерьма, одиночества и дикой природы.

Я скинула свои теперь уже коричневые кроссовки и стянула грязные носки, входя в дом с сильным чувством страха, скручивающимся в животе. Судя по внешнему виду, в хижине не могло быть больше трех комнат. Я огляделась – действие, которое заняло всего секунду, – чтобы понять, что ошиблась. Здесь было всего две полноценные комнаты – гостиная и спальня напротив.

– Дом небольшой, но удобный.

Он махнул рукой, проведя в воздухе черту от каменного камина до кухни, расположенной на противоположной стороне комнаты, в нескольких футах от него. К моему стыду, первая мысль, которая пришла в голову, была… Это здесь он устраивает свои оргии?

Потому что хижина была небольшой. Обшарпанной и неуютной. А мебель… Хм, лучшим способом описать ее было бы сказать, что она принадлежит холостяку с ограниченным бюджетом. Это напомнило мне о студенческих днях. Кожаный диван был изношен. Квадратный стол, стоящий в углу рядом с четырьмя разными стульями, выглядел потрепанно. Гигантский телевизор с плоским экраном, который висел на стене, казалось, был единственным предметом, купленным за это десятилетие.

Это было так странно. Так не похоже на Скотта.

Вальсируя, он пересек гостиную и вошел через открытую дверь во вторую комнату. С большой неохотой я последовала за ним. Спальня была такой маленькой, что в ней едва могли свободно передвигаться два человека. В этой комнате точно не устраивались никакие оргии. Предметов мебели было немного. Унылый деревянный стул стоял рядом с комодом с несколькими отвалившимися ручками. Двуспальная кровать с дешевым темно-синим покрывалом и двумя скомканными подушками вызывала шок. Как-то раз Тея упомянула, что Блэкстоун-младший спал на матрасе ручной работы стоимостью пятьдесят тысяч долларов, привезенном из Швеции. Это определенно был не тот матрас. Хотя Скотт застелил постель. Это было уже кое-что.

– Итак, эм, где я буду спать?

Вопрос напрашивался сам собой, потому что ни за что, ни при каких обстоятельствах мы не будем спать в одной постели.

– На диване, – предложил он.

И именно так это прозвучало – как предложение. Хотя по выражению лица Скотта было очевидно, что он выбрал бы для меня любое место за пределами штата Вайоминг.

– Если не устраивает диван, у меня есть надувной матрас. Стиральная машинка стоит на кухне, – продолжил он абсолютно невозмутимо.

Это даже не было преувеличением. Она действительно была установлена прямо рядом с плитой. Но Скотт и не подозревал, что я жила в местах и похуже.

– А где мне можно установить компьютер? Принтер? Где будет мое рабочее место?

Мне необходимо было проводить видеоконференции со всеми руководителями отделов по крайней мере раз в день. Не говоря уже о Фрэнке, членах правления и моей исполнительной команде. Рабочее пространство важнее, чем место, где я буду спать.

– На столе.

Он пожал плечами и скрестил руки, этот жест подчеркнул его крепкие грудные мышцы. Если Скотт надеялся, что я потеряю самообладание и с криком выбегу из этой хижины, то ему придется ждать этого вечность. Я кивнула и направилась к столу, чтобы проверить розетку возле него.

– Как обстоят дела с кабельным телевидением и Wi-Fi? Мой телефон плохо ловит сеть.

– Не лучшим образом.

– Ты ведь не возражаешь, если я приглашу технического специалиста, чтобы он со всем разобрался? Уверена, ты бы не хотел подвергать риску бизнес компании, – проговорила я с веселой улыбкой на лице.

Голубые глаза Скотта слегка сузились.

– Не стесняйся, можешь разобраться с проблемой хоть сейчас.

– Нет необходимости. Мой специалист позже сам все посмотрит. – Я наградила его очередной улыбкой. – А теперь, если ты не возражаешь, я бы хотела воспользоваться ванной.

Скотт кивнул и нахмурился. Когда я проходила мимо него, наши плечи слегка соприкоснулись. Как только я оказалась позади, уловила его запах. Сандаловое дерево, нотка бергамота… мускус.

Это был тот же запах, который привлек мое внимание этим утром, когда я открыла дверь и во второй раз оказалась поражена тем, как сильно Скотт изменился внешне. Он как обычно вторгся в мое личное пространство прежде, чем я смогла отступить. Одного вдоха оказалось достаточно, чтобы воспоминания нахлынули снова. У меня было сильно развитое обоняние, и точно так же, как запах лавандовых свечей или сигарного дыма вызывал воспоминания о детстве – и я не могла это выносить, аромат Скотта навевал воспоминания об одном украденном поцелуе в темной раздевалке много лет назад.

Закрыв дверь, я прислонилась к ней спиной и сделала глубокий вздох, который вырвался из глубины моей усталой души. Рассеянно я оглядела ванную. Она тоже была маленькой и тесной. Застиранные темно-синие полотенца аккуратно висели на импровизированной вешалке из гвоздей. Бутылка ополаскивателя для рта размером с галлон стояла на краю раковины, составляя компанию зубной щетке и пасте, находившимся в обычном стакане для воды.

И опять же, все это было очень непохоже на Скотта.

Где был человек, который превыше всего ценил достаток, роскошь и собственный комфорт? Где был тот беспечный неудачник?

«Может, он повстречал Иисуса?» – подумала я. Возможно, открытое пространство и чистый воздух свели его с ума? Он определенно никогда раньше не проявлял склонности к аскетизму. Я не верила, что люди могут изменить свою натуру, но, возможно, Скотт направил все свои худшие качества во что-то более продуктивное и все же (к сожалению) бесконечно менее близкое мне по духу.

Взгляд упал на идеальный педикюр с малиновым лаком на моих ногах. Грязь и травинки прилипли к правой ступне. Я обещала Фрэнку, что смогу вынести выходки Скотта. Как долго мне удастся продержаться, еще предстояло выяснить.

♥ ♥ ♥

– Все еще хочешь выйти за меня замуж? – спросил Скотт, как только припарковал пикап на подъездной дорожке к Four Seasons.

Он заглушил двигатель и повернулся, чтобы посмотреть мне прямо в глаза. Пытался намеренно запугать? Если да, то у меня для него была плохая новость: это не сработало.

Мыслями я вернулась в Нью-Йорк. Что я теряла, выходя за Скотта? К сожалению, ничего. В квартире меня буквально ничего не ждало, кроме нескольких приправ и банки печеного кешью. Ни семьи. Ни парня. Ни Джоша. Просто всепоглощающее одиночество. И даже Гринч Скотт был лучшей компанией, чем банка печеных орехов.

Я могла это сделать. В течение дня решимость только укреплялась. Эта новая сварливая, любящая прогулки версия Скотта лучше, чем дегенеративный, вечно пьяный плейбой, которым он когда-то был. Как и почему произошла эта перемена, меня не касалось. До тех пор, пока изменения были в основном постоянными – а у меня были веские основания полагать, что так оно и есть, – я была готова дать этому соглашению шанс.

– Готова ли я выйти за тебя замуж ради возможности стать генеральным директором «Блэкстоун»?

Я выдержала пристальный взгляд его темно-синих глаз, казавшийся еще более тяжелым в темной кабине пикапа. Ему нужно было увидеть, что я говорю серьезно. Что я была готова довести дело до конца.

– Да.

После тяжелой паузы Скотт снова уставился в лобовое стекло.

– Зимой температура здесь опускается ниже нуля.

– Я куплю себе куртку North Face.

– И остается низкой в течение нескольких недель.

– Тогда я куплю себе еще и теплые штаны.

Его челюсть напряглась, Скотт перестал скрывать свое разочарование. Было ясно, что он действовал по принуждению. Я знала, что Фрэнк угрожал лишить его наследства – в этом случае Скотт мог бы просто быть мужиком и не продаваться за деньги. Но он так не сделал. И вот к чему это привело.

– Ты можешь здесь просто-напросто застрять. Погода бывает очень непредсказуема.

– Тогда я проведу видеоконференцию.

– На ранчо, я имею в виду. Иногда я не могу попасть в город по несколько дней. В апреле у нас бывают снежные бури.

– Мы запасемся замороженными овощами.

Скотт нетерпеливо барабанил большими пальцами по рулю.

– Будь по-твоему.

Он выглядел совершенно подавленным, и впервые с тех пор, как согласилась на этот план, я почувствовала себя виноватой.

Двигатель «Форда» заработал.

– А как же праздники? – спохватилась я. Скотт, казалось, был полон решимости уехать, не обсуждая все детали. – Мы не можем провести праздники порознь. Пока я пробуду две недели здесь, а потом улечу на две недели в Нью-Йорк, но тебе тоже придется приложить усилия. Иначе правление заподозрит неладное.

Я не знала, почему упомянула именно праздники. Я не отмечала ни один из них с тех пор, как в семнадцать лет уехала из дома бабушки и дедушки, и даже их праздники не отличались чем-то особенным. Это всегда был просто еще один повод искупить грехи, которых я не совершала.

– Праздники?

Скотт, казалось, был искренне озадачен вопросом. Правда, ненадолго. Менее чем через секунду все прояснилось, освобождая место для совершенно другого чувства, менее нейтрального. Возмущения.

– Это откровенный шантаж. – Он недоверчиво покачал головой и заглушил двигатель. – Я готов провести с тобой столько времени, сколько понадобится для того, чтобы этот фарс выглядел законным, но ни секундой больше. Пусть в правлении думают, что начало семейной жизни дается нам нелегко. С моей репутацией это не должно навлечь на нас какие-то подозрения.

Каждое сказанное им слово заставляло меня содрогаться. Мой внутренний мир можно было сравнить с большим озером: подводное течение в нем сносило все на своем пути, в то время как на поверхности была едва видна рябь. Румянец, проступивший на лице и шее, к счастью, был скрыт тусклым светом в кабине пикапа.

– Послушай, Скотт… если ты действительно не можешь с этим справиться…

– Я могу справиться с этим! – едко парировал он.

Я дала ему возможность отступить, пока не стало слишком поздно, и он, казалось, разозлился от этого еще сильнее. Нехорошо…

– На Новый год я буду на Манхэттене, – начала я после очередной неловкой паузы.

Новый год? О чем, черт возьми, я думала? Слова сорвались с языка прежде, чем я успела их осмыслить, и теперь разрешить ситуацию будет непросто.

– Обычно я захожу к твоим родителям выпить коктейлей, прежде чем отправиться на ужин к другу.

Это не совсем правда, Скотту необязательно знать, насколько скучной была моя жизнь.

Он завел грузовик и дал ему поработать на холостом ходу.

– Ты можешь ехать на Манхэттен. Передай моим родителям от меня привет.

Быстро кивнув в знак согласия, я выскользнула из машины и стала наблюдать, как Скотт уезжает. В его поведении и словах ощущалась горечь, которую я не понимала. Скотт изменился, и не совсем в лучшую сторону.

Минуту спустя я уже шагала босиком по вестибюлю отеля. Одной рукой я сжимала испорченные кроссовки, другой набирала номер на мобильном. Проходя мимо мусорного ведра, я бросила в него то, что осталось от кроссовок, и направилась к лифтам.

– Миллер? – шепотом прошипела я в телефон.

– Единственный и неповторимый, – на одном дыхании прощебетал мой язвительный ассистент.

Миллер был наглым до бесконечности, но это не помешало ему стать лучшим ассистентом, который у меня когда-либо был. Это говорило о многом, поскольку я меняла помощников каждые три месяца, пока пять лет назад Миллер Смит не подписал заявление о приеме на работу. А еще он был моим самым близким другом. Никто из нас никогда не признавался в этом, но мы оба знали, что половина времени, проведенного вместе, была личным, а не связанным с работой.

– Я в Вайоминге.

– Кто-то наконец-то отрастил ноги и убрался подальше от рабочего стола? Молодец.

– Будь реалистом, я здесь ради Фрэнка.

В трубке послышался тяжелый вздох, затем сухое:

– Ну, конечно.

– Мне нужно, чтобы ты съездил ко мне домой, собрал кое-какие вещи и отправил их службой доставки. Хотя нет, мне нужно, чтобы ты лично все привез.

– Сидни, я в отпуске… в Майами. Ты же помнишь, верно?

– Это срочно.

На этот раз вздох, раздавшийся в телефоне, был чуть более драматичным.

– Помнишь, как ты сказала: «Миллер, ты был образцовым сотрудником, совершенно незаменимым. Поэтому не только можешь, наконец, взять гребаный отпуск, но и после всех лет, которые ты неустанно служил мне, пока я пользовалась твоей безупречной трудовой этикой, я даже оплачу его». Помнишь эти слова?

– У меня нет времени на драмы. Я посылаю сигнал SOS.

Я даже не потрудилась скрыть волнение. Наконец-то до меня дошло, что я действительно делаю это – выхожу замуж за человека, которого едва знаю. Не говоря уже о том, что то немногое, что я о нем знала, мне не нравилось. И само собой разумеется, я определенно не нравилась ему.

– Пол разведется со мной, если скажу, что мне нужно вернуться в Нью-Йорк.

– Именно поэтому я собираюсь оплатить вам два билета первым классом до Джексон-Хоул и трехдневный отдых в отеле Four Seasons.

– Хм. Я не знаю…

– Я добавлю к этому одну из долбаных дегустаций вин, которые вам, ребята, так нравятся. – Пожилая пара, ожидающая лифт, нахмурилась. – И парный массаж.

– Хорошо.

У меня не получилось сдержать широкую улыбку.

– Отлично. Увидимся через несколько дней. Я пришлю тебе по электронной почте список вещей, которые нужно привезти.

– Кстати, а что за срочность?

– Выхожу замуж, – ответила я как ни в чем не бывало, после чего последовала многозначительная минута молчания.

Не было смысла вести себя как жертва. Я знала, что делала, когда практически бросила вызов Скотту, давая возможность соскочить: я дразнила его непомерное эго. Это было слишком восхитительно, чтобы так легко от этого отказаться.

– Ты шутишь?

– Я все объясню при встрече.