Читать книгу Люблю тебя - - Страница 12

Виктор

Предрассветное небо затянуто тучами. Ветер кружит в приоткрытом окне, принося в темную спальню промозгло-мокрую серость раннего утра. Развевает молочно-белую тюль. Мрачно. Зябко.

В полусне шарю рукой по прикроватной тумбочке. Нахожу пульт управления, и на окна опускаются плотные шторы. Переворачиваюсь на живот, обнимаю подушку и снова проваливаюсь в глубокий сон.

Семь.

Восемь.

Девять.

Десять.

И вот уже день начинается в одиннадцатом часу. Не со звонка будильника, а с медленного пробуждения и перспективы неспешного наслаждения горяченьким душем и крепким кофе по пути в галерею. С солнечных лучей, настойчиво пробивающихся сквозь плотные шторы.

В такие моменты рука тянется к карандашу, но автопортрет не моя история, а окружающие люди давно слились в неразборчивую безликую серую массу, выцепить из которой яркое пятно не выходит. Или я просто неудачник, в юности самонадеянно возомнивший себя художником.

– Витя-я-я! – Стук в дверь и протяжное «а-а» в конце имени заставляют закатить глаза. – Ты че там, умер?

Слышали бы твои девицы, как ты нудишь, сбегали бы гораздо быстрее.

– Ви-и-ть! Клянусь, это срочно!

Продолжаю молча валяться в кровати в обнимку с подушкой, слушая нытье брата за запертой дверью. В детстве иногда так делал, когда Кай устраивал истерики и кричал на весь дом. Но всегда в итоге сдавался и выходил.

– Витя, блин! – Кай пинает ногой по двери. – Я сейчас вызову «Скорую» и спасателей!

Кай же сдуру может. Хмыкаю, представляя, как он пытается вспомнить номер «Скорой».

– Серьезно! Скажу, что мой брат – законченный трудоголик – не подает признаков жизни уже больше десяти часов!

Отпускаю подушку и сажусь. Настраиваю шторы на дневной режим, позволяя яркому свету беспрепятственно ворваться в комнату. Лучи исследуют развороченную двуспальную кровать и крохотные подвесные тумбочки по бокам, торшеры и покрытый толстым слоем пыли комод. Разминаю затекшую шею, плечи. Подхватываю с пола домашние штаны.

– Эй! Какой номер «Скорой»? 03 или 02?

Настроение после сна определённо отличное. И даже ломящийся в спальню Кай не раздражает. Вообще ничего не раздражает.

Пара секунд, пара шагов. Открываю дверь в спальню. Кай, уже переодетый в худи и джинсы, убирает телефон в карман кофты. Закатывает глаза.

– Да-да. И тебе доброе утро и все такое. – Протискивается под моей рукой и подходит к кровати. – Не благодари за то, что разбудил и не дал проспать очередной суперважный… Че там обычно у тебя суперважное бывает?

– Я не проспал. Я решил выспаться. Ты сказал, что это срочно?

– Да. И супреважно, – Кай хмыкает.

– Кай?

– Скинь мне шесть тысяч. Или дай наличкой.

– Чего?

– Рублей, – Кай широко улыбается, – не баксов.

Надо поговорить с матерью о её переводах.

– Ты издеваешься?

– Нет. Слушай, это сюрприз! Отвечаю, тебе понравится.

– Что понравится? Что ты оплачиваешь мне сюрприз моей же картой? И прекрати валяться на кровати в верхней одежде.

– Пиздец. Ну точно папаша. – Усмехается, но все же встает. Засовывает руки в карманы джинс, качается с пяток на носки. – Оплатить реально нужно. Мастер уже почти закончил и ждет внизу хозяина дома.

Мастер? Пусть только это будет не какой-нибудь гуру-нахуй-просветленный, пудрящий брату мозги. Иначе просветленное утро закончится просветленным мордобоем.

Лучше уж пусть девчонок сюда тащит, чем псевдо-мастеров, зарабатывающих на таких олухах.

– Что ты как девственник? Дай денег и наслаждайся. – Кай хватает мой телефон с тумбочки и машет им. – Всему учить нужно.

Так, налички нет, переводить Каю деньги не собираюсь, а вот познакомиться с мастером очень даже собираюсь. Выхожу из комнаты, Кай – следом.

– А ты разве не хозяин? Ты тут вроде как живешь, а не я. – На ходу забираю телефон из рук брата.

– Да что ты говоришь? Вспоминай об этом почаще. Особенно, когда накатит желание в очередной раз выставить за дверь моих друзей.

– Друзей?

– Да, друзей.

– Отлично. А друзья всегда сбегают от тебя по ночам?

– Только когда сталкиваются с тобой.

Нашу перепалку прерывает пожилой мужчина, подошедший со стороны гостиной. Совершенно непохожий на гуру. С самой обычной, ничем непримечательной стрижкой. С седыми волосами и темно-зеленым чемоданчиком в руках.

– Молодые люди, работу принимайте.

Сантехник? В форменной синей рубашке с нашивкой «Муж на час»? Какого черта?

– Да всё окей! Сейчас он, – Кай кивает на меня, – переведет вам.

– Может, сначала все же проверите?

Да, вообще-то. Хотелось бы понимать, что тут происходит.

– Что проверяем?

– Капучинатор в кофемашине заменил, форсунки в краниках почистил. И джакузи прочистил. Кофе можете хоть сейчас заварить, от фирмы зернышки на столе оставил. А ванну через пару часов надо набрать. Больше никаких запахов быть не должно.

Нихрена себе новости! Кофемашина и джакузи – вещи, которыми тут никто не пользовался лет сто. За кофе не придется никуда заезжать?

– Ну, как? – Самодовольная улыбка Кая освещает гостиную похлеще солнечного света.

Перевожу взгляд с пожилого мужчины на брата и обратно. Наверное, выгляжу как идиот, но я правда не ожидал от Кая ничего подобного.

– Ты починил кофемашину?

– Ну, технически Альберт Васильевич починил, – Кай теперь уже улыбается мастеру, – но, в целом, да. Говорил же, тебе понравится!

Охренеть. Действительно доброе утро.

– Давай, рассчитывайся и пошли. Вспомним, как ее включать.

Через десять минут стеклянные прозрачные кружки наполняются темно-коричневым напитком под монотонное тихое гудение кофемашины. Аромат свежезаваренного американо пропитывает кухню. Из приоткрытого в гостиной окна пахнет теплой грибной осенью, мокрой после дождя землей и какой-то пряной сладостью, что витает в воздухе только в сентябре и только тут. Дома.

Я в какой-то нирване наблюдаю за происходящим.

Рядом Кай, в кои-то веки думающий не о себе.

– С чего вдруг?

– Васька в тот вечер хотела нам капучино намутить. Кофе нашла в каком-то шкафу. Сварила в турке. И решила молоко вспенить отдельно. А вместо пара захерачил кипяток прямо из трубки. Хорошо, хоть без ожогов обошлось.

– Ты серьёзно?

– Да. Прикинь, если б кипяток в ее сторону ливанул.

– Я не про кофе. Ты вызвал мастера и починил все, что тут не работало года два, потому что к нам приехала твоя новая подружка?

В ночь после ее побега на кухне вкусно пахло. В холодильнике появился ужин. В ванной комнате на полотенцесушителе осталась белая рубашка и едва уловимый нежный запах, кажется, цветов. Не удушливых роз, а чего-то весеннего. Парфюм, видимо, нанесенный на рубашку, был совсем легким. Надышаться им было невозможно.

Сажусь на стул у барной стойки, пытаюсь навести порядок в сонной голове. Слишком много Василисы в пространстве. В работе, дома, еще и в мыслях.

– Во-первых, не к нам, а ко мне. Во-вторых, хоть кого-то, кроме себя, слушаешь? Я же говорил. Мы встречаемся. Как бы тебе объяснить… нормальные отношения – это когда… ну, знаешь, типа…

Глоток. Потрясающе. Как и формулировки Кая.

– Великолепное объяснение.

– А тебе как не скажи – все равно не поймешь.

– Кай, вы же едва знакомы.

– И что? По-твоему, нужно получить полное досье на человека, чтобы он тебе понравился?

– Я не об этом. Нельзя же…

Кай цокает, перебивая:

– Не начинай. Пей уже свой кофе, а в мои дела не лезь.

– Не будь таким безалаберным.

– А ты не играй в отца! Отец мне нужен был лет пять назад.

– Одно дело – твои ночные потрахушки. Ты хоть отчество ее знаешь? Кто она? Откуда приехала?

– О, а ты подготовился что ли? – Кай громко делает большой глоток.

– Смотрел резюме, не больше. В тот вечер показалось, что вы не особо…

– Да что ты пристал?! – Он с грохотом ставит кружку на стол. Кофе переливается через края. – Что за привычка, вечно все портить?!

Расплываются темные пятна по светлой столешнице. Кай машет головой и криво усмехается.

– Ну вот что с тобой не так?!

Сжимаю горячую кружку так, что кожа на пальцев краснеет. Знаю, что будет дальше.

– Тоже мне, знаток нашелся. Напомни, с Алей вы сколько были вместе?! Ой, а чем же все закончилось?! Что ты, что она – оба хороши!

Дерьмом всё закончилось. Таким, что до сих пор запашок остался.

Вдыхать не получается.

Каково это? Когда прошлое – сточная смердящая яма?

А Кая несет. Кружку хватает, разворачивается. Выливает кофе в раковину.

– Сколько вы с Киром знали друг друга, а? И? Что? Что дальше? Ты же спокойно его чуть не посадил! Тебя хоть что-то остановило?

Имя, которое я никогда больше не хотел слышать.

– Нихуя! Ты же тормозить не умеешь!

Кружку кидает в раковину. Хватает салфетки.

Черт-черт-черт. Плохо. Когда оно накатывает – это будто… вентиль с кислородом перекрывают.

– Мы вообще вроде как всю жизнь знакомы. И?! Кто свалил как только мне восемнадцать исполнилось?! Отца в могилу, меня в универ – и свалил!

Кай вытирает разлитый кофе. Наблюдаю за суетливым братом – и чувство вины от его слов нарастает как приближающаяся волна цунами.

Ты виноват. Ты.Ты.Ты.Ты. ТЫ!

ВИНОВАТ. Во всем. Ты бросил Кая, когда тот был ещё подростком. Бросил. Сбежал.

Боль унять в этот раз привычным способом не получится. Кай – единственный во всем мире человек, ответить на удар ударом которому не могу. Никогда не мог. И не смогу.

– Какая разница, сколько мы знакомы? Вася мне нравится. Я знаю о ней больше, чем тебе могло показаться. Постарайся хотя бы притвориться нормальным старшим братом. Не надо больше на нее наезжать, окей? Проверять, допрашивать, выискивать какие-то заговоры. Пожалуйста.

Вдох – в этот раз вынырнуть получилось. Когда-нибудь не получится. Когда-нибудь чувство вины доконает. Но сейчас – дышать снова возможно. А большего и не нужно.

Хотя нет. Если эта девочка так влияет на Кая, если с ней он перестает чувствовать себя одиноким, если впервые за долгое время он думает о другом человеке – она то, что нужно. Каю.

– Она сегодня должна быть в галерее до пяти, если не передумает. Приезжай. Лови. Миритесь. И не забудь вернуть ей рубашку.

Оставляю кружку и ухожу с кухни. От хорошего настроения не осталось и следа.