Читать книгу Крысиное королевство. Часть первая - - Страница 4

Глава третья, в которой Кассандра спускается в подземелье, Ариас ищет справедливости, а Винсенс решает рискнуть.

Невнимательный человек легко мог бы принять её за старшекурсницу. Более наблюдательный, оценив толщину сумки и ширину шага, предположил бы, что в подземелье спустился пеший курьер. И все были бы не правы. На самом деле по академии, гордо расправив плечи, шла младшая научная сотрудница кафедры алхимии. «Выкусите, мистер Эверлот. Подавитесь, мистер Томпсон. Теперь я ни за что не склоню голову перед напыщенным мужским эго…»

– По-оберегись!

Кассандра обернулась и увидела, как двое красных от натуги парней тащат по коридору широкий письменный стол. А на столе, как в открытом паланкине, скрестив ноги, восседает её новый босс. Кассандра вжалась в стену и весьма вовремя: один из парней протиснулся мимо неё, чуть не задев плечом.

– Вижу, вы не оставляете попыток от меня избавиться, сэр, – пробухтела Кассандра, отлепляясь от шершавых камней и следуя за процессией.

– Напротив, теперь у вас начнутся сложности с тем, чтобы избавиться от меня, – Кастар развернулся к ней. – Хочу, чтоб у вас не осталось сомнений: вы попали на службу к тирану и эксплуататору.

– Да-да, я поняла. Хотя прямо сейчас вы больше похожи на героя моей любимой вирийской сказки. Про бедного юношу, который стал великим визирем.

– Да, это я. Великий визирь факультета беспозвоночных ботаников. – Профессор алхимии усмехнулся. – Всë верно, мистер Мэллон. Это я про вас. Пройдёмте, мисс Моррен. Я покажу, где будет стоять ваш письменный стол.

Кассандре пришлось ускорить шаг, чтобы не потерять из виду паланкин местного деспота. Через пару минут Кастара приземлили в центре небольшого заставленного мебелью кабинета. Он легко спрыгнул на пол и жестом велел беспозвоночным удалиться.

– Сэр, а что на счёт?.. – один из них перевёл боязливый взгляд с профессора на запыхавшуюся Кассандру.

– Уговор исполнен, мистер Никс.

– Но…

– Я обещал вам с мистером Мэллоном, что незачёт по основам герменевтики в новом семестре обернётся для вас дополнительным практическим семинаром о силе инерции и законе тяготения. Семинар окончен. Свободны.

Кассандра не сдержала смешок. Пару мгновений юноши незадачливо таращились на Кастара, затем оба густо покраснели и вылетели из кабинета, видимо опасаясь, что профессор вспомнит, что в аудитории, откуда его несли, есть ещё платяные шкафы.

– Итак, мы в лаборантской. Это место принадлежит мистеру Хольму. – Алхимик указал в сторону стола, который служил образцом педантичности и порядка. – А это – мистеру Тэчу. – Под завалами бумаг угадывались очертания кресла, а карандаши и ручки торчали иглами во все стороны. – Эти двое производят неоднозначное впечатление, но уверяю, их КПД выше, чем у половины местных профессоров.

– Уже не терпится с ними познакомиться, – хихикнула Санди.

– Такая возможность представится вам после обеда. Где разместить ваш стол?

– Позвольте, я сама. – Кассандра повела кистью, и громоздкий предмет плавно встал в один из углов комнаты. – А этот стул тоже мой?

– И те полки. У вас будет много бумажной работы.

Кассандра принялась тасовать мебель так и эдак. Места было немного, но через некоторое время она удовлетворённо кивнула:

– Всё, теперь порядок.

Кастар стоял за спиной лаборантки, держа в руках несколько увесистых папок, которые с грохотом водрузил на многострадальный стол.

– Это мои учебные планы, а это положение о работе факультета. Ознакомьтесь. Через час у меня лекция со свежепойманными первокурсниками. Вы пойдёте со мной. Понаблюдаете. С завтрашнего дня начнёте преподавать… Что с вами? Вам дурно?

– А-а-а… у меня на лекциях будет присутствовать ваша тень? Д-для подстраховки?

– Не советую вам обсуждать эту тему, – отрезал алхимик и двинулся к выходу. – По крайней мере в чужом присутствии…

…Будь на месте Кассандры какой-нибудь мистер Паттеркот, он бы наверняка ещё долго расхаживал по кабинету, разглядывая новое место работы: придвинул бы стол поближе к стене, отрегулировал спинку стула, заварил кофе и почти наверняка потыкал бы пальцем в мясистые листья венериной мухоловки, что росла в большом глиняном горшке на столе мистера Хольма. Однако Кассандра была слишком ответственна, чтобы бездумно слоняться. Поэтому она принялась изучать документы, продираясь сквозь тернии искусственного канцелярского языка…

…Когда профессор Кастар снова появился в лаборантской, Кассандра клевала носом над учебным планом. Он откашлялся, чтобы обратить на себя внимание, и жестом пригласил её следовать за ним.

– Вижу, эта писанина не оставила вас равнодушной, – с насмешкой заметил алхимик, взбегая по лестнице.

– О, весьма увлекательное чтиво! – подыграла Санди. – Я даже возьму парочку с собой, если можно. Буду читать домашним. Ариас начнёт раньше засыпать и перестанет опаздывать на службу.

Профессор хмыкнул. Кассандре потребовалось собраться с силами, чтобы взглянуть на него. Непроницаемое лицо, ноль эмоций. Понравилась ли ему шутка? Или он решил, что она нарочно подтрунивает над Ариасом, чтобы подлизаться? Или…

Возле аудитории Кассандра почувствовала, как у неё подкашиваются колени. У дверей толпились подростки. Они безудержно галдели, хохотали, баловались – в общем, вели себя как и подобает студентам. К горлу подступил неприятный, склизкий комок. Кассандра замедлила шаг.

– Мисс Моррен, шевелитесь! Я покажу вам, как укрощать первокурсников. – Алхимик бросил на неё нетерпеливый взгляд и двинулся вперёд, больше не оборачиваясь. Кассандре ничего не оставалось, как последовать за ним.

Удивительно, но подростки, едва завидев профессора алхимии, сами вытянулись по стойке смирно. Тот, не глядя ни на кого, отворил двери непроглядно тёмного лекционного зала, запустил студентов и Кассандру внутрь, а затем зашёл сам и задвинул внушительных размеров засов. «Ага, здесь лучше не опаздывать», – подумала Санди, на ощупь пробираясь между рядами и усаживаясь за последнюю парту.

Что-то громко стукнуло, и над головами присутствующих сотней огней засияла огроменная люстра. Кассандра, затаив дыхание, обвела восторженным взглядом помещение и ахнула. Она уже успела привыкнуть к богатому внутреннему убранству академии. Но то, что сейчас предстало её взору, было ожившей картинкой из сказки о замке волшебника.

Большую круглую аудиторию со сценой в центре по периметру обрамляли резные колонны, уходившие высоко-высоко вверх. То, что Кассандра сперва приняла за люстру, оказалось куполом потолка, инкрустированным подробнейшей картой зодиакальных созвездий. Каждая звезда светилась ровным немигающим светом, сливаясь с соседними то в созвездие водолея, то в созвездие весов. Где-то послышался лязг шестерёнок, и мимо звёзд двинулись макеты планет солнечной системы, пульсируя изнутри разными цветами.

– Вау… – прошептал кто-то справа. – С ума сойти можно!

«Согласна». – Кассандра перевела взгляд на комету, которая пронеслась мимо созвездия Гончих Псов и скрылась за Юпитером. Никто не успел опомниться, когда вдоль стен стали проступать алхимические символы и картины со сценами жизни средневековых учёных. Вот змей, которому поклонялись древние жители континента. В алхимии он стал символом противоположности, из которой состоит всё живое. А вот мирабилии – хитроумные механизмы, сотворённые первыми алхимиками. Вот трёхголовый великан, вот плачущее солнце, вот семиконечная звезда Тцеах.

Профессор Кастар одним прыжком взобрался на сцену в центре зала, выудил из рукава указку и неожиданно громко начал:

– Однажды, когда я только начинал постигать азы герметического искусства, я услышал очень важное правило. Этим правилом я руководствуюсь по сей день. Вот оно: чтобы твоя речь была оценена по достоинству, она должна быть понятной, последовательной, полной и правильной. Все мои предыдущие студенты называли это «правилом четырёх “П”». Я не против использования мнемонических приёмов, главное, чтобы они не отбили у вас способность критически мыслить.

Он по театральному торжественно взмахнул указкой, словно дирижёр перед оркестром, и в тот же миг все волшебные знаки и образы на стенах отделились от своих оригиналов, сорвались с мест и устремились в центр помещения. Раздался дружный возглас удивления. Символы, кружа и сбиваясь в хороводы, один за одним стали складываться в единый замысловатый узор прямо над головой профессора. Постепенно изображение обрело чёткость и превратилось в богато разодетого алхимика, который склонился над атанором – алхимической печью. Позади учёного столпились ученики и подмастерья, восторженно наблюдающие за таинством. Кассандра не раз видела репродукцию этой картины, она называлась «Трансмутация металлов».

– А начну я с простых и понятных вещей. Во-первых, я бы очень хотел, чтобы сидящих в этом зале было втрое меньше. Я не склонен тешить себя иллюзиями, будто каждый из вас вполне осознано избрал науку делом жизни. Вероятность того, что среди собравшихся есть будущие гениальные политики, талантливые полководцы, популярные писатели, востребованные актёры, гораздо выше, чем шанс, что кто-нибудь из вас однажды станет алхимиком. На протяжении всей истории преобладающая часть человечества легко и охотно занималась вопросами усовершенствования архитектуры, религии, моды, кулинарии, танцев, но оставалась совершенно равнодушной к изучению окружающего мира. Имена скольких адептов герметической науки вы знаете?

– Альбрехт Эврифельский… Биньомин ван Марисс, – раздались неуверенные ответы из зала. Винсенс взмахнул указкой, как волшебной палочкой, и символы, складывавшиеся в лица соратников учёного, исчезли, оставив его один на один со своим делом.

– Что и требовалось доказать. Во все века всех исторических периодов знание было уделом горстки пытливых умов, жаждущих раскрыть секрет мироздания. Поэтому, как вы теперь понимаете, с моей стороны было бы весьма смело предполагать, что все собравшиеся здесь и есть такие люди. Возможно, я слишком категоричен в своих суждениях и каждый из вас однажды станет новым архимагом и адептом великого деяния. Обещаю, первая же сессия в этом семестре покажет, кто на что способен.

Студенты стали нервно перешёптываться. Кто-то даже покрутил пальцем у виска.

– Во-вторых, – продолжал Кастар, – мысль, что алхимия – это наука о том, как создать философский камень, способный превращать неблагородные металлы в золото, на протяжении тысячи лет удовлетворяла всех поверхностно интересующихся данным вопросом. Благодаря стараниям тех немногих волшебников, кто пытался уберечь своё мастерство, сохранить в тайне от недостойных, эта идея стала главенствующей не только среди непрофессиональных сообществ, но даже среди некоторых вполне достойных чародеев, ошибочно полагающих, что знания непременно принесут им абсолютное счастье и богатство. Скажу вам как практикующий алхимик: это не так. Вопросов всегда будет больше, чем ответов, а мир академической науки, увы, ещё не скоро станет рогом изобилия для своих апологетов. Те, кто пришёл сюда за славой и богатством, могут не терять времени даром и попытать свои силы в каком-нибудь другом месте.

Профессор резко взмахнул указкой, и в тот же миг все богатые убранства и украшения исчезли со старого волшебника, оставляя его продолжать своё дело в ветхом рубище, залатанном тут и там грубыми нитками.

– Тем из вас, кто всё ещё продолжает верить в правильность выбранного пути, скажу: оставаясь тайной за семью печатями, алхимия никогда не была наукой только лишь о металлах или только лишь о превращении одних веществ в другие. Алхимия рождалась в бурных спорах о природе вещей. Алхимия передавалась тайным образом от одного адепта к другому, странствуя в виде зашифрованного послания в заплечном мешке у паломника. Алхимия всегда была и остаётся наукой о человеке. О его сложном взаимоотношении с магией. Именно поэтому изучение основ антропологии, анатомии и физиологии – тот необходимый минимум, в строгом соответствии с которым должно происходить постижение основ герметического искусства. Творить чудеса возможно, лишь зная, как они устроены. Чудо, произошедшее случайно, не несёт в себе разгадки и объяснения тому, кто его сотворил, а значит, бессмысленно. Алхимик в первую очередь наблюдатель, мыслитель, экспериментатор. Но много ли разглядишь, изо дня в день склоняясь над пробирками и перегонными кубами? Именно поэтому те из вас, кто не испугается возможных тягот странствия, и те, кто будет более всего этого достоин, отправятся со мной в составе экспедиции по ту сторону экватора, в Дикие Земли, где мы будем изучать алхимические элементы в их первозданном виде. Стоит отметить, что никогда раньше никому из студентов не удавалось подтвердить свою компетентность и отправиться в подобное путешествие. Не думаю, что и в этот раз что-то изменится.

Ещё одно размашистое движение – и вот изображение котла растворяется. Старик остаётся один. В одной руке он сжимает свиток пергамента, в другой – посох. На плече его дорожная сумка.

– Теперь перед вами средневековый ребус в решённом виде, без налёта религиозной мистики и избыточного символизма. Магия, становясь частью повседневной жизни человека, не стала панацеей от бед и не сделала мир лучше. Она лишь раздвинула границы возможного, дала человечеству шанс заглянуть чуть дальше за край неизвестного. Те, кто не преминул воспользоваться этой возможностью, навсегда лишились покоя и умения довольствоваться малым. Ища ответы в объективном мире эти неординарные умы раз за разом приходили к одному и тому же выводу, суть которого объясняет всё волшебство окружающего мира и открывает понимание почти всех ключевых моментов человеческой жизни. Это, если угодно, и есть пресловутый философский камень. Именно это записано в тайной рукописи, которую несёт учёный алхимик своим братьям по знанию.

Лектор неожиданно умолк, и в зале воцарилась гулкая тишина, нарушаемая лишь звуками механизмов, приводящих в движение макет солнечной системы.

– В представлениях нет нужды. Вы уже в курсе: я – ваша главная проблема на ближайшие четыре года. И, как было сказано выше, к концу семестра две трети покинут эти стены. С оставшимися мы будем изучать алхимию. Так давайте начнём отбор, господа. Кто скажет, чем занимается эта наука? Что написано в свитке?

В воздух поднялось несколько робких рук.

– Слушаю вас, мисс… – профессор посмотрел на полную девушку за третьей партой.

– Гринсторм, сэр, – представилась студентка. – Алхимия – наука о трансмутации. То есть о том, как превратить неблагородный метал в золото… То есть…

– Фантастические проблемы с вниманием. Ещё варианты? – Ответ не был удостоен ни взглядом, ни кивком.

Сухопарый юноша с волосами, убранными в хвост, вскинул руку. Кастар изогнул бровь, будто бы удивляясь решительности молодого человека.

– Алхимия – система знаний об устройстве природы, находящаяся на стыке наук, искусств и философии….

При слове «философия» лицо профессора исказилось словно от омерзения, и отвечавший в испуге замолчал.

– Другие соображения? – сухо осведомился он.

Парень с оттопыренными ушами неловко дёрнул рукой.

– Вы хотите что-то сказать, или у вас нервный тик?

– Я… я слышал… что у вас на кафедре алхимики занимаются более тонкими материями. Например, исследованиями человеческой души… – Лопоухий замялся и опустил взгляд. Послышались приглушённые смешки.

– Интересные сведения, мистер…

– Стоунвуд, сэр, – ещё больше потупился подросток.

– Зря злорадствуете. – Кастар обращался к хихикающим студентам. – Этот ответ хоть и высказан в максимально неграмотной форме, но более остальных отражает истину. То, что мистер Стоунвуд назвал душой, учёные именуют психикой.

Он выдержал паузу и продолжил:

– На этом курсе мы пройдём тёмными тропами великих алхимиков от глубокой древности до наших дней. Самое важное, что вам предстоит знать уже сейчас, когда вы вступаете на этот путь, это то, что в алхимии ничего не берётся из ниоткуда. Для того чтобы создать что-то, вам необходимо что-то отдать. Часть собственной силы, например. Что скажете?

Студенты начали переглядываться. Кастар ждал. Напряжение поднималось, как уровень воды в сезон муссонов.

– Те из вас, кто научится, творя магию, сохранять баланс силы, обретут могущество, остальные сгорят, как щепки.

Всё. Волнение и страх были готовы вылиться через край потоком неконтролируемых криков, а профессор смотрел на часы со скучающим видом.

– Итак, – продолжил он, как ни в чём не бывало, – первые упоминания об алхимии встречаются уже в тридцать третьем тысячелетии от момента Вселенской Катастрофы…

Кассандра наблюдала всё это не в силах пошевелиться. Какое-то время для неё не существовало ничего, кроме профессора Кастара и его низкого ледяного голоса. А потом прозвенел звонок. Кассандра заметила, как студенты вскочили со своих мест, но тут же шлёпнулись обратно, как будто столкнувшись с какой-то невидимой преградой. Некоторые потирали затылки.

– Вы покинете аудиторию, когда я скажу, – будничным тоном пояснил Кастар. – Записываем домашнее задание…

После того как закрылась дверь за последним студентом, Кассандра вскочила с места. Профессор стирал с доски простейшие алхимические символы.

– Сэр, это было великолепно! Вы меня натурально загипнотизировали! Вот только… – Она немного помедлила, сомневаясь.

– Вот только что? – Он сделал акцент на последнем слове.

– М-м-м… Запугивание вначале и насилие в конце… это так уж необходимо?

– Это полезно для усиления гипнотического эффекта и для удовлетворения моей потребности в превосходстве. Но вы можете не использовать эти методы. Я не настаиваю.

Он вышел из аудитории. Санди хвостиком последовала за ним. «Зря, – выговаривала она себе. – Зря я об этом спросила».

***

В это же время кабинет Лазариуса Алькора тонул в обманчивых отблесках свечей и клубах сигарного дыма. Совещание выдалось напряжённым. Утомлённые заместители закрывали ежедневники и спешили удалиться. Ариас сделал вид, что замешкался, уронив под стол перьевую ручку, и полез её доставать. Когда за коллегами закрылась дверь, он выпрямился и поймал на себе ожидающий взгляд Алькора.

– Говори, Веласско, что ты хочешь?

– Хочу предложить вам кое-что интересное, шеф. – Ариас многозначительно улыбнулся.

– Слушаю.

– Вы когда-нибудь слышали о таком феномене, как ум новичка?

Кустистые брови ректора слегка приподнялись, давая Ариасу понять, что их обладатель заинтересован в продолжении.

– Ум новичка – это умение посмотреть на задачу с новых, порой самых неожиданных сторон. Например, если я чувствую, что зашёл в тупик, то зову на помощь кого-то, кто совсем не разбирается в этом деле, зато разбирается в чём-то своём. Лучше, чтобы таких экспертов было несколько, тогда совместными усилиями мы найдём решение даже самой сложной задачи.

– Ха! Всегда уважал твой талант убедить других делать то, что нужно тебе, Ариас. – Ректор ухмыльнулся, сверкнув золотыми зубами. – Только ума не приложу, к чему ты мне это рассказываешь?

– К тому, что наш алхимик застрял, шеф. И судя по всему, довольно крепко.

– Откуда такие данные? – Алькор взял ручку, будто бы собирался записывать. – Заставляешь сестру шпионить?

– Я не раскрываю своих источников. Однако Кассандра совершенно ни при чём. Но информация, уверяю, из первых рук.

– Только не говори, что Винсенс пожаловался тебе за чашечкой чая. Всё равно не поверю.

– Мне не нужно распивать с ним чаи, чтобы представлять, как идут дела в его лаборатории. Я знаю этого человека с семнадцати лет и видел, каким невыносимо самодовольным он бывает, совершив очередное открытие. Ещё я видел, какого цвета круги у него под глазами, если тот ночь напролёт бился над какой-то неразрешимой загадкой. Сейчас, судя по диаметру этих кругов, загадка не разрешается уже шестые сутки подряд.

– Вы с ним словно старые супруги, ей-богу! – захохотал ректор. – Моя жена говорит, что угадывает, в каком я настроении по положению моих туфель в прихожей!

Ариас скрестил руки на груди и украдкой поглядывал на часы, пока шеф веселился.

– Ты прав, коллега, чего уж там, – сказал Алькор, прочистив горло. – Винсенс действительно испытывает некоторые… затруднения. Но ты же отнимаешь моё время не потому, что беспокоишься за его душевное благополучие?

– Не поэтому, конечно, – честно ответил Ариас. – Я здесь потому, что милостью вашего любимца вчера побывал в министерстве науки. Поймал свежих сплетен о последней реформе Эзенбера. Сдаётся мне, что, если не поторопимся, может стать слишком поздно. Кроме того…

– Хочешь защитить свою семью? Так?

– Как вы узнали?

– Я не раскрываю своих источников, Ариас, – хмыкнул ректор, откидываясь в кресле.

– Что ж, тогда вы понимаете меня лучше, чем я мог надеяться. Спрятать их где-то сейчас не представляется возможным. Криспу нужно учиться, а Кассандра и без того просидела взаперти слишком долго… Но, если она займётся этим проектом, ей будет полагаться такая же защита, как и другим участникам.

– Ты всерьёз полагаешь, что это её убережёт?

– Мы оба помним, как на борту «Бадденкранста» погиб мой брат. – Веласско прикрыл глаза и потёр переносицу. – Теперь я один курирую проект безопасных границ. И на меня уже покушались! К тому же я много езжу, много с кем встречаюсь. Если во время одной из таких поездок со мной что-нибудь произойдёт… Магический договор защитит Кассандру от всевозможных допросов и разбирательств. Никто не будет ломиться к ней в дом, светить жетонами, таскать по инстанциям. Пускай хоть на какое-то время, но она будет неприкосновенна.

– Справедливо… Иными словами, Ариас, ты хочешь, чтобы я убедил Винсенса допустить мисс Моррен до работы в лаборатории, к которой он и меня-то на пушечный выстрел не подпускает?

– Всё верно. И чем раньше вы это сделаете, тем лучше будет для него, для академии, для страны и для самой Кассандры, конечно. – Веласско улыбался так непринуждённо, словно речь шла о том, чтобы пригласить алхимика в паб пятничным вечером.

– И как ты хочешь, чтобы я это сделал?

– Не знаю, Лазариус. – Ариас беззаботно пожал плечами. – Можете рассказать ему про ум новичка…

Он встал и направился к двери, насвистывая какую-то популярную песенку. Его шеф некоторое время ещё сидел неподвижно и обдумывал услышанное.

«Ариас просит обеспечить защитой его сестру, и это разумно: из всех участников проекта он единственный, у кого есть семья, – рассуждал ректор, закуривая очередную сигару. – Ему ещё хватило наглости завернуть свою просьбу в обёртку делового предложения. Далеко пойдёт, дьявол! Но точно так же Винсенсу хватит упрямства послать меня подальше с этим умом новичка, или как там его?.. С другой стороны, я – начальник и могу его обязать. Пусть брыкается, сколько хочет, деваться с воздушного шара всё равно некуда. А девчонка… может хоть порядок в этой лаборатории наведёт, и то польза».

Он повернул металлический переключатель в верхнем ящике стола. За дверью что-то звякнуло, послышался дробный стук каблуков, и в помещение вошла секретарша.

– Пригласите ко мне профессора Кастара, Мэри. Он должен быть у себя.

***

Кассандра сидела в лаборантской, обложившись документами, и изо всех сил старалась не уснуть. Профессор Кастар усвистал в неизвестном направлении целую вечность назад, а её оставил наедине с многотомной инструкцией по технике безопасности и посеревшим от пыли уставом академии.

Лаборантка, зевая, пробиралась сквозь скучный текст и не могла избавиться от мысли, что шеф либо просто не знает, чем её занять, либо специально мстит за неосторожные замечания о его лекции, сказанные сегодня утром.

– Пойдёмте.

Санди вздрогнула и подняла голову. Шагов алхимика она не слышала, как не слышала и скрипа открывающейся двери. «Неужели опять заснула? Может, он поэтому такой злой?» И правда: весь вид профессора красноречиво вещал о том, что сейчас с ним лучше не спорить. А ещё лучше вообще не разговаривать. Лаборантка немедленно вскочила и без лишних вопросов покинула кабинет.

Они попетляли по коридорам цокольного этажа и начали спускаться в подвал. Молчание щекотало нервы, а количество ступенек стремилось к бесконечности. «Ага, здесь-то он меня и прикончит! – с нарастающей паникой думала Моррен. – Кричи не кричи, с такими толстыми стенами никто не услышит! Ой, не надо было критиковать его лекцию». Кассандра принялась считать ступеньки, чтобы хоть как-то успокоиться, и на всём ходу влетела во что-то твёрдое. Нет, в кого-то. В него…

– Ох! Простите, сэр! – испуганно затараторила она, потирая лоб.

Кастар не заметил. Ни удара, ни её смятения. Его узкие длинные кисти забегали по стене как огромные белёсые пауки. Там, где он прикасался к камню, вспыхивал яркий светоч. Двенадцать бледно-голубых огоньков и один – бордовый, напоминающий налитый кровью глаз разъярённой твари.

– Созвездие Мантикор? – Вопрос Кассандры был едва слышен за грохотом, с которым стена начала поворачиваться, открывая путь.

– Явно не Большая Химера. – Профессор скрылся в темноте. – Схема и количество звёзд меняются каждый день. Пока это лучшие защитные чары, с которыми я когда-либо сталкивался.

Кассандра последовала за ним. Вспышка света заставила её вздрогнуть. Увиденное – остолбенеть. Лаборатория поражала и отнюдь не только своим размером. У дальней стены находилась цилиндрическая печь, оплетённая сетью металлических трубок и прозрачных сфер с булькающим содержимым. Такие же полые, но стеклянные трубки пневматической почты тянулись по стенам и уходили куда-то вверх. Кое-где стояли шкафы и тумбы с лабораторным оборудованием. С правой и с левой стороны красовались по две стрельчатые арки, ведущие в неизвестность. Напротив того места, где стояла Кассандра, располагалась обширная доска, исписанная алхимическими формулами, а рядом с ней – рабочий стол, заваленный газетами, свитками, книгами и грязными кружками.

По периметру лаборатории буквой «П» были составлены столы, на которых в огромном количестве громоздились циркуляторы, дефлегматоры, воздушные и паровые бани, газовые горелки и ещё какие-то неизвестные Кассандре, видимо самодельные, приборы. Что-то в них светилось, бурлило, переливалось, вращалось и пыхтело. А с высокого потолка свисало множество маленьких ярких лампочек. Когда к Кассандре вернулся дар речи, она смогла сказать только:

– Вау!.. Это парораспределитель? Силы стихий, какой здоровенный! И манометры! О-о-о… у нас был только один на весь институт! Боги, это лучшее место на земле!

– Вы так считаете? – Кастар смотрел на неё с едва сдерживаемым недоумением. Казалось, гнев, бушевавший в нём, немного утих, и это дарило надежду на диалог.

Кассандра убеждённо кивнула:

– Я уверена.

– К стыду своему, должен признаться, что сейчас мы переживаем не самый лучший период. – Он помолчал. – Точнее сказать, мы в кризисе. Я в кризисе. Мне нужны свежие мозги. И свежий взгляд. Поэтому вы здесь. Вернее, я ещё не решил: возможно, вы останетесь наверху и примете на себя часть моих административных обязанностей, а возможно, в большей степени будете работать в лаборатории.

– Зависит от свежести моих мозгов? – с иронией спросила Кассандра.

– Именно.

– Ладно, расскажите мне, в чём затык.

– Помните, на собеседовании я спросил вас, что вы думаете об ИПМ?

Кассандра кивнула. Пока не прошло и дня, чтобы она не прокручивала в голове ту беседу.

– Я сделал это для того, чтобы понять вашу этическую позицию. И она мне импонирует. – Алхимик указал на небольшую доску в углу, где на подобии коллажа были расклеены газетные вырезки. – То, что вы знаете о Скрамтории, скорее всего, лишь малая часть правды. По некоторым данным, в институте подчинения магии проводят исследования на людях с целью подавления и необратимого изменения их психики. И многие из этих исследований уже увенчались успехом.

Кассандра пробежалась глазами по заголовкам, повествующим о несчастных случаях, суицидах, исчезновениях и помешательствах. Всё это выглядело так, будто кто-то пытался разглядеть некую закономерность.

– Но откуда у вас такие сведения? И причём здесь все эти события?

– На данном этапе с вас довольно того, что сведения у меня есть, – сухо ответил Кастар. – С января этого года по особому распоряжению правительства несколько кафедр академии работают на опережение. Мы воспроизводим механизмы, по которым функционируют заклятия, эликсиры и порошки, а также изобретаем контрзаклятия и антидоты. Можете называть это гонкой вооружений.

– Какие ещё кафедры в этом задействованы?

– А вы как думаете? Кафедра боевой и защитной магии, конечно, и пара кафедр с факультета точных наук. Каждая исследовательская группа работает над своими задачами, так что…

– Чёрт! То есть Ариас уже почти год занимается военным проектом и ни слова нам ни сказал?! То-то он такой нервный стал в последнее время…

– Это свидетельствует лишь о том, что договор, который мы все подписали, хорошо заколдован, – заметил Кастар. – Пойдёмте, я покажу вам наших испытуемых.

Они прошли в одну из арок. За ней располагалось помещение с огромным стеклянным кубом в центре. Куб пронизывали перегородки, образующие ходы и норы, по которым сновали и копошились крысы всех цветов радуги.

– Да тут у вас целое королевство! – Кассандра расхаживала вокруг конструкции, стараясь рассмотреть её со всех сторон.

– И мы в нём лакеи, – хмыкнул Кастар. – Будьте внимательны: цвет шерсти соответствует коду проекта, в котором участвует каждый грызун. Этот калейдоскоп необходим для того, чтобы получать наиболее чистые данные. В противном случае не избежать смешанных эффектов и неверной интерпретации. Сейчас здесь сто тридцать шесть грызунов. Ваша задача кормить их два раза в день и следить, чтобы жёлтые и фиолетовые не скрещивались между собой.

– О-о-о… Да, конечно!.. А это что? – Лаборантка указала пальцем в дальний угол комнаты, где находилось ещё несколько стеклянных боксов.

– А это, как вы выразились, затык.

Они подошли ближе, и Кассандра смогла рассмотреть здешних обитателей. Это были странные существа, сохранившие лишь некоторые черты изначального крысиного облика.

– Здесь, мисс Моррен, представлены почти все эффекты воздействий, изобретённых в ИПМ веществ.

Существа по ту сторону стекла вели себя необычно: кто-то агрессивно бросался на прозрачные стенки, кто-то выглядел напугано, кто-то – апатично. Кассандра непроизвольно поёжилась, а Винсенс продолжал, как ни в чём не бывало:

– Магия ИПМ воздействует на эмоциональную, когнитивную и волевую сферу подопытных. Лишает их возможности адекватно реагировать. Это – психическое оружие современности. Но здесь всё в относительном порядке. Мои докторанты и магистранты учатся оборачивать подобные эффекты и добиваются даже некоторых успехов. А вот я позарился на то, чтобы возвращать души, и пока терплю фиаско.

– Души?!

– Обратите внимание на этот экземпляр. – Винсенс постучал пальцем по нижнему боксу. Там лежала крыса, истощённая, облезлая, но, судя по неровно вздымающемуся боку, живая.

– Что с ней?

– Мистер Стоунвуд сказал бы, что я забрал её душу, – пробубнил алхимик. – На самом деле мне удалось создать раствор, аналогичный тому, который используют скрамторцы. Если распылять его в воздух, у человека теряется критичность ума и ему можно внушить любые идеи, при этом в остальном он живёт как жил. А вот если ввести раствор внутривенно, то испытуемый становится похож на это существо.

– Но что значит «душу»? – В голосе Кассандры звучал скепсис.

– У мозга, как вы знаете, есть очень важная функция – отражать реальность. У мозга этой конкретной крысы такой функции больше нет. Теперь с ней можно делать всё, что угодно, например методично порезать её на кусочки. Она не пикнет.

– Какой ужас!

– Ужас, мисс Моррен, в том, что за последние полгода я извёл двадцать восемь таких грызунов, и ни на дюйм не приблизился к разгадке. Я не знаю, ни как вернуть отражающую способность мозгу, ни как защититься от воздействия препарата. А пока я медлю, скрамторские коллеги успешно продолжают эксперименты с людьми.

– Но зачем?! Чего ради скрамторцы это делают?! – Кассандра сжала кулачки, готовая закипеть от возмущения.

– Я покажу вам. – Кастар уставился на крысу немигающим взглядом.

Лаборантка последовала его примеру и увидела, что бездыханное почти животное поднялось на задние лапки и стало двигаться. Нет, плясать. Это был нелепый и смешной танец из тех, что танцуют совсем маленькие дети: крыса приседала, хлопала лапками, крутилась вокруг себя и смотрела на Кассандру пустыми тоннелями глаз. Лаборантка вздрогнула. Всё это напоминало ей…

«Нет, только не сейчас, не думай об этом!»

– Был бы подходящий голосовой аппарат, она могла бы читать за меня лекции. – Кастар ухмылялся, не видя реакции коллеги. – Уверяю вас, далеко не все смогли бы заметить разницу между нами.

– Так это вы её заставляете?! – выкрикнула Кассандра. – Немедленно прекратите!

– Успокойтесь. – Кастар отвёл взгляд от животного, и оно тут же осело на пол, подобно мешку песка. – Она уже давно ничего не чувствует.

– Это не значит, что над ней можно издеваться!

– Изучать. Правильно говорить «изучать». – Он смотрел на лаборантку так же прямо и равнодушно, как до этого взирал на крысу. – Не слишком ли вы эмоциональны для исследователя, мисс?

– Не слишком, – буркнула Кассандра, глядя в пол. Она перевела дух и подняла взгляд. – Спасибо за демонстрацию, профессор. Теперь я могу представить себе сферы применения этого открытия. И готова делать всё, лишь бы избавить людей от такого… существования.

– Прямо-таки всё?

– В пределах разумного, – смутилась Кассандра.

– Большего от вас и не потребуется. Зажгите свечу.

К изумлению Моррен, алхимик достал небольшой огарок прямо из внутреннего кармана лабораторного халата и протянул ей. «Зажечь? Что может быть проще?» Не задавая вопросов, Кассандра провела двумя пальцами по фитилю. Огонёк вспыхнул, повинуясь её намерению. В тот же миг Кастар как-то неуловимо повёл рукой, свеча выпорхнула из пальцев, а вокруг неё заблестел стеклянный купол, такой же как…

– О, такие же свечи летают в кабинете профессора Алькора…

– Верно. Это суть наших договорённостей. Свеча горит, пока обязательство в силе.

– Хотите сказать, я только что… заключила с вами магический контракт?!

– Со мной, Алькором и всем витанским правительством, – буднично поправил Кастар. – Должен предупредить: за пределами этих стен обсуждать проект строжайше запрещено. У вас и не получится: попадёте в крайне неловкую ситуацию. Проверять не рекомендую.

Кассандра судорожно сглотнула. Вот влипла! С этой минуты её уста запечатаны. Одно сплошное ущемление прав! Кастар явно забавлялся, глядя на её растерянную физиономию, но профессионализм всё-таки взял верх над садизмом:

– Увы, мисс Моррен. Я тоже это не выбирал. Могу утешить вас тем, что пользы от данного проекта будет больше, чем от ваших любовных эликсиров.

– Что?!

Трубки пневматической почты, которые проходили вдоль стен, задрожали, засвистели, и Кассандра заметила, как по ним перемещается какой-то предмет. Секунда, и он шлёпнулся в приёмник. Кастар распечатал послание, по мере чтения его лицо только мрачнело.

– Драконья селезёнка!

– Что-то стряслось?

– Профессор Юния требует меня к себе. Ваш тупоумный братец, похоже, накляузничал. Скажите, ему что, некуда девать время и силы?

– Скорее всего, он просто ищет справедливости, – пожала плечами Кассандра.

– Тогда, думаю, стоит сходить. Вдруг найдёт? Маловероятно, конечно, но всё же… Узнаю хоть, как она выглядит…

Размышляя вслух, он направился прочь, но вдруг остановился, видимо, вспомнив, что в лаборатории не один.

– Мисс Моррен, на моём столе лежат протоколы экспериментов. Изучайте. Когда вернусь, поделитесь своими соображениями.

– Да, сэр!

– И ещё, часам к четырём сюда придут Хольм и Тэч, не пугайтесь, они безобидны. Если придёт кто-то другой – гоните поганой метлой. – Он указал в один из углов: там действительно стояла видавшая виды метла.

– Хорошо, сэр!

– Кроме бумаг и метлы, ничего руками не трогать. Вам ясно?

– Ясно, сэр!

Профессор удалился. Свеча в стеклянном шаре вылетела за ним. Кассандра потопталась на месте и принялась изучать записи. Много времени ушло, чтобы привыкнуть к мелкому, убористому почерку с сильным наклоном влево, но ещё больше – чтобы разобраться с символами. Некоторые она знала как родные ещё со студенчества, другие видела в первые. Естественно, что за расшифровкой она не заметила, как каменная дверь, ведущая на лестницу, повернулась.

– О-ля-ля! Кто это у нас тут? Вражеский шпион?

– Тише, не подходи к ней! Стой, где стоишь!

Кассандра подняла испуганный взгляд. Перед ней переминались с ноги на ногу двое молодых людей. Судя по виду, примерно её ровесники. Один жизнерадостно улыбался. У него было красивое скуластое лицо, волевой подбородок и пепельные волосы, щегольски зачёсанные назад. Его спутника Кассандра уже видела – длинные ноги и руки, густые пшеничные кудри, явно позабывшие о дате последнего посещения цирюльника, огромные круглые очки, напоминающие велосипедные колёса, и смущённо-испуганные карие глаза.

– Привет. – Кассандра доброжелательно улыбнулась, поднялась им навстречу и протянула ладонь. – Кассандра Моррен. Со вчерашнего дня – младший научный сотрудник кафедры. Можно Санди.

– Приятно познакомиться, – ответил улыбчивый парень. – Выходит, ты – та самая девушка, которая обыграла Винсенса в шахматы. Моё почтение!

Он подошёл к ней и энергично пожал руку, при этом просвечивая Кассандру глазами цвета бутылочного стекла, точно был инспектором погранконтроля.

– Айзек Тэч, – отрекомендовался улыбчивый и гордо заявил: – Если всё пойдёт гладко, в конце этого учебного года обзаведусь докторской степенью.

Кассандра уважительно закивала, перевела взор на стеснительного. Рукопожатие оказалось мягким и нерешительным. «То ли парниша боится меня сломать, то ли его просто не научили нормально здороваться». Молчание затягивалось, Кассандра выжидающе подняла брови.

– Х-хольм, – выдавил тот, густо покраснел и добавил: – Илай.

– Расслабься, коллега, я не кусаюсь. – Кассандра перевела взгляд на Тэча, решив, что целесообразнее обращаться к нему.

– Это его так профессор Кастар запугал? Я слышала, он довольно лютый начальник. Особенно в последнее время…

– Грязная ложь и подлый вымысел! – Айзек заговорщицки подмигнул Кассандре. – Шеф строг, но справедлив!

– Так уж и справедлив? – нахмурилась лаборантка.

– Ну… у него свой кодекс. С подчинённых требует будь здоров и со своих магистрантов тоже, но на всех остальных ему по барабану. Он вообще не такой человек, чтоб без повода придираться. А все, кто пускает эти глупые сплетни, им лишь бы языками чесать…

– Не пытайся заразить её синдромом похищенной принцессы. – Хольм будто забыл о существовании Кассандры. – Чтоб думать, как мы, нужно хотя бы месяц…

– О чём ты? Какой синдром?

– Э-э-э… – Илай уставился на Кассандру. Его длинная рука запуталась в нечёсаных кудрях и не могла выпутаться.

– А, это шутка. – Айзек пихнул коллегу в плечо. – В некоторых летописях упоминается забавный феномен: дракон похищает принцессу, рыцари кидаются её спасать, а принцесса выбегает из пещеры с дубиной наперевес и пытается защитить своего похитителя. Вот некоторые и злословят, будто мы такие принцесски: страдаем, жалуемся, а дракона на принца не променяем. Но это всё враки, конечно!

– Ладно, принцесски. – Кассандра хихикнула в ладонь. – Пойдёмте, растолкуете мне смысл секретных формул, над которыми днями и ночами корпит наш дракон. – Жестом она поманила их к профессорскому столу.

***

Винсенс Кастар топал в лабораторию и злился решительно на всё. Его страшно бесил Ариас Веласско с его невыносимой демонстративностью и раздутым самомнением. Невероятно раздражала Ханора, которую явно больше интересовали убогие причитания Веласско, чем научная работа. Выводил из себя Лазариус, навязавший ему лаборантку с обострённой эмпатией и заставивший допустить её к секретному проекту. Его проекту! Даже сейчас, когда он спустится в лабораторию, вместо того чтобы заняться делом, ему снова придётся объяснять мисс Моррен что, почему, для чего и зачем. «Зачем мне вообще всё это?..»

Почти спустившись по винтовой лестнице, Винсенс заметил, что каменная дверь приоткрыта, а за ней, судя по возгласам, происходит либо жаркая дискуссия, либо несанкционированный митинг. Он подошёл ближе и прислушался:

– Эта формула, – восклицала Моррен, – больше похожа на тайный манускрипт – за один раз не одолеешь. Кажется, в ней учтено всё… И так изящно решён вопрос удельного веса вещества… Потрясающе!

– Главное её достоинство в том, что она верна. – Винсенс поморщился. За его спиной бахнула дверь. Все обернулись. – Однако за несколько месяцев исследований мы так и не получили искомый результат.

– Ой, вы вернулись! – Кассандра вздрогнула и тут же зашелестела протоколами исследований. – Я обратила внимание, что здесь нет ни одного описанного случая неудачи.

Айзек насмешливо хрюкнул. Илай и Винсенс выразительно уставились друг на друга.

– Потому что у нас сесть правило: тщательно планировать исследования, – не потрудившись убрать с лица самодовольную ухмылку, сказал Тэч.

– А разве отсутствие результата – это не неудача?

– Называйте как угодно, – хмыкнул Кастар.

– Представленная формула единственно верная? – пытливо осведомилась Моррен. Лаборанты с опаской покосились на шефа. Тот вздёрнул подбородок.

– Готов отказаться от всех регалий, если существует другая формула, которая может…

– Да послушайте! – выкрикнула Кассандра. – Формула великолепна!

– Ещё бы! – вскинулся Айзек. – Полгода трудов!

– Да, но я не об этом. Взгляните. – Она подошла к доске и мелом написала несколько цифр: один, два, четыре и восемь. – Вот вам простая последовательность чисел. Определите закономерность и продолжите.

– Э-э-э… шестнадцать, тридцать два, шестьдесят четыре? – поскрёб в затылке Илай. – Это слишком просто: каждое следующее число в два раза больше предыдущего.

– Отлично, мистер Хольм! Ещё варианты?

– Ещё? – фыркнул Айзек– – Это единственно верный. Ты же сама сказала: каждое следующее число…

– Это сказал Илай, – покачала головой Моррен. – Я лишь попросила продолжить последовательность.

– Санди, скажи прямо, чего ты хочешь? – взмолился Айзек.

– Того же, чего и вы. Хочу найти верное решение.

– А наше-то тебя чем не устраивает?!

– Меня устраивает, – мягко улыбнулась Моррен. – Мне оно даже импонирует! Но правда в том, что оно просто одно из многих.

– Как это? – в один голос спросили лаборанты.

– Я загадала последовательность увеличивающихся натуральных целых чисел. И больше никаких требований. Закономерность придумали вы, так как под неё подходили первые три числа. Но если бы вы предположили иное – допустим, нечётное число…

– …то быстро обнаружили, что наша догадка неверна, – завершил мысль Винсенс.

– Да! – воскликнула Санди. – То есть я хочу сказать: чтобы знать, как сделать правильно, необходимо понять, как делать неправильно…

– Именно! Мы не станем воспроизводить повторные опыты с безупречно выверенными исходными данными. Мы допустим все возможные ошибки и посмотрим, к чему это приведёт.

– Но шеф, – Илай переводил озадаченный взгляд с Моррен на Кастара, – нам не хватит крыс!