Читать книгу Последняя Ночь Космонавтики - - Страница 4

Время шло, а Жорж не звонил. У Эльзы начало складываться впечатление, что он никогда не позвонит, и она попробовала позвонить сама, невзирая на совет бабки. После трёх зелёных гудков Эльза услышала недовольный женский голос и тут же положила трубку, решив больше самой не звонить. Недели через две после неудачной попытки у Эльзы приключился день рождения. Матери не было дома, а бабка была и даже с бутылкой красного сухого. Пока Эльза открывала бутылку, зазвонил телефон. Эльза думала, что её мать вспомнила, что у неё есть дочь, но этого не случилось, зато случилось то, чего так долго ждала Эльза. Звонил Жорж с целью поздравить и пожелать. Чего именно хотел пожелать Жорж, он не сказал, но сказал, что в настоящий момент он в командировке, но надеется вернуться не позже, чем через месяц, и как только вернётся, так сразу и даст о себе знать. Эльзе было приятно, что он вспомнил про её день рождения, но ждать ещё месяц ей не хотелось. Жорж обещал постараться вернуться пораньше и тут же встретиться для полезного времяпровождения. Эльза дослушав Жоржа, ушла допивать с бабкой и обсуждать с ней свою неудавшуюся половую жизнь.

Обсуждение неудавшейся половой жизни повлекло за собой необратимые, но малозначительные процессы в голове у Эльзы. Ей начали сниться эротические сны. Сны были приятными и наводили на мысль о необходимости проверить своё отношение к мужскому полу. Чтобы проверить, Эльза сходила пару раз на пьянки своей институтской группы, но мужчин не увидела. Не то, чтобы их там совсем не было, однако они не попадали в поле зрения Эльзы. Ей нравился только Жорж. И она поняла, что это – любовь. Фу, какая мерзкая пошлость. Однако, неожиданно в Стане Дураков наступил День Дурака. Эльза гуляла по Гоголевскому бульвару, и к ней подошёл мужчина. Мужчина ей сразу же понравился, причём даже сильнее, чем Жорж. Он спросил у Эльзы с сильным французским акцентом: «Извините, не могли бы Вы подсказать мне, как пройти на улицу Юденича?» У Эльзы возник когнитивный диссонанс. Она ни разу в жизни не видела живого француза, однако была твёрдо уверена, что мужик говорит с французским акцентом. Из школьного курса истории Эльза почерпнула, что Юденич был врагом советской власти, и его именем улицу не должны были называть. С другой стороны, мужик был уж очень привлекателен, и послать его на хуй, не было никаких сил.

Сообразив наконец-то, что сегодня всенародный советский праздник, Эльза ответила французу с сильным прибалтийским акцентом: «Очень жаль, но я такой улицы не знаю, но могу показать Вам Первый Белогвардейский переулок». Эльза была очень довольна своим остроумным ответом, но француз его совсем даже не оценил, сказав, что, видимо, он ошибся. Он уже собрался уходить, но Эльза взяла инициативу в свои руки и предложила пойти и поискать улицу Юденича вместе, а, заодно и познакомиться. Француз предложение воспринял с детским восторгом и немедленно заявил, что его зовут Жорж. Удивлённая таким совпадением, Эльза не смогла сдержаться, чтобы не переспросить его: «Как, как?» Француз решил дать ей расширенный ответ и ответил: «Жорж Дюруа». У Эльзы возникли некоторые, не совсем отчётливые ассоциации с Ги де Мопассаном, и она машинально задала Жоржу Дюруа нескромный вопрос: «Скажите, Милый Друг, а сколько вам лет?» Милый Друг, не моргнув глазом ответил, что ста ещё нет, и скорее всего не будет. Удовлетворённая таким ответом, Эльза сказал, что её зовут Эльза, но это ничего не значит. Милый друг галантно поцеловал Эльзе руку и предложил искать эту самую улицу Юденича на автомобиле, до которого было рукой подать.

Автомобиль Милого Друга поразил Эльзу не только своей формой, но и не совсем банальной окраской. По форме он напоминал тепличный огурец, а цвета был ярко-салатового в бледно-розовую дристочку. Когда Эльза увидела это чудо французской техники, то сразу же поняла, что добром эта поездка не кончится, и Милый Друг её непременно выебет. Её начала мучить совесть, что она не смогла потерпеть и двух месяцев, а некоторые дуры ждут своих возлюбленных из армии по два года. Нехорошие чувства возникли в области причинного места, но Эльза успокоила себя тем, что просто могла попутать Жоржей и по ошибке дать не тому. Конечно, отмазка сомнительная, но по пятницам и за такую спасибо. Всё-таки не вся совесть ещё была потеряна, и эти остатки совести подсказали Эльзе, что дать надо не сразу, а потянуть время, чтобы проверить серьёзность намерений Милого Друга, а своему дефлоратору сказать: «Извини, Жорж, но он был так настойчив, и я просто устала от его домогательств и лишилась сил, а он этим воспользовался». Милый друг уже открывал дверь машины и приглашал Эльзу прокатиться.

Раз уж решила тянуть время, то надо тянуть. «Кстати, Милый Друг, а какая марка у Вашего авто? Я таких никогда раньше не видела», – спросила Эльза, чтобы не прыгнуть сразу же в открытую дверь. Жорж Дюруа несколько неохотно ответил ей с сильным армянским акцентом: «О! Эта машина уникальна. Она существует в единственном экземпляре. Её делали специально по заказу генерала де Голля, а он подарил её мне. Под капотом даже есть дарственная надпись». Чтобы доказать Эльзе правдивость своих слов, Милый Друг открыл капот, там на самом деле была надпись, которая гласила: «Милому Другу Жоржу на добрую память от Шарля». Конечно не каждый Шарль – де Голль, но лучше так, чем никак. Эльза задумалась на тему, как бы ещё потянуть время и ей в голову пришла гениальная мысль. Все, кому не лень, сравнивали её с Орнеллой Мути. Все кроме Жоржа дефлоратора, но и Милый Друг Жорж пока не облажался. Надо бы проверить его на вшивость, ну а если обосрётся, то и нефига ему давать, и девичья честь будет спасена.

Чтобы проверить Милого Друга на Вшивость, Эльза спросила: «Скажи мне, только честно, а ты ездил на этой машине из Милана в Париж вместе с Орнеллой Мути?» Каково же было удивление Эльзы, когда друг Шарля де Голля ответил ей вопросом на вопрос, а ещё и с еврейским акцентом: «А это таки кто?» Разумеется, что первого апреля случаются разные странные события, но Эльза забыла, что за день был сегодня, вот чуть и не лоханулась. Вроде как понятно, что сказать-то он мог всё, что душе угодно, но откуда же такое чудо научно-технического прогресса? Точно, в кружке «Умелые Руки» смастерил. Тут Эльзе захотелось послать Милого Друга на хуй, но уж очень он был привлекателен на подсознательном уровне. Что делать, было непонятно. Сознание боролось с подсознанием и начало побеждать. Эльза решила задать Милому Другу такой вопрос, от которого он точно обосрётся по полной программе. «А кого ты катал на своём авто по Бродвею? Мерилин или Дженис? Или же ты только мужчинок катаешь? Скажи, не стесняйся», – спросила у француза Эльза. Он, немного подумав, ответил: «Нет. С Мерилин Монро я даже не знаком, Дженис Джоплин мне не нравилась как баба, хотя мы с ней и дружили, ну а из мужиков я катал только Аманду Лир, до тех пор, пока думал, что она – баба без хуя. Как только узнал, что она показала Сальвадору Дали свой хуй, так у меня сразу на неё стоять перестал».

Эльза стояла в недоумении. Вроде не облажался Милый Друг, значить, ему придётся дать. Хорошо, хоть время потянула. Тем не менее, Эльзу осенила ещё одна гениальная идея, и она спросила: «Слышь, Жорик. А Аманда у тебя сосала, пока ты рулил, или только дрочила твой огрызок?» Милого Друга вульгарность Эльзы возмутила до глубины души, и он громко хлопнул дверью, ну а после этого обозвал Эльзу сукой рваной. Эльза моментально всё поняла и даже то, что Жорж мог бы простить ей измену, но только не с вонючим лягушатником. Она ударила Милого Друга каблуком в коленную чашечку и пошла прочь. Милый Друг взвыл от боли, но быстро прочухался и погнался за Эльзой, чтобы свернуть ей шею. Эта перспектива Эльзе не пришлась по душе, и она ускорила шаг. Милый Друг хромал достаточно быстро, а Эльза бежала слишком медленно. Тяжело бежать в туфлях на высоких каблуках, особенно, если ты их надела первый раз. Вообще-то, раньше Эльза обходилась без каблуков, ибо рост позволял ей без них обходиться, но в этот раз она специально одолжила туфли на шпильке у матери, чтобы мелочь пузатая и всякая прочая шелупонь к ней не клеилась. Вот и вышло всё через жопу.

Туфли на высокой шпильке – вещь противоречивая. С одной стороны бег в таких туфлях затруднителен, а с другой – калечить мудаков сподручнее. Валенком коленку не проткнёшь. Эльза сильно запыхалась, но откуда не возьмись, появился мент и арестовал Жоржа Дюруа. Эльза сказала, что не станет писать заявление на Милого Друга о попытке изнасилования, но готова дать показания в устной форме без протокола. Пока Эльза рассказывала менту о том, что произошло, пришли ещё два мента, и один из них Эльзе приглянулся. Он был высок и строен, а ещё он был капитаном. Капитан сказал Эльзе, что без её заявления Жоржа Дюруа не смогут задержать больше, чем на сорок восемь часов, но и этого времени хватит, чтобы его основательно пропетушили. Потом капитан отправил обоих сержантов куда-то далеко, чтобы они отвели туда вонючего лягушатника. Эльза подумала, что очень правильно, что гербом Франции является петух, а капитан сказал, что его зовут Юрой. Вот как тут быть? Это уже не простое совпадение, это уже закономерностью попахивает. Юру же тоже можно обзывать Жоржем. Чертовщина какая-то.

Пока капитан Юра соблазнял Эльзу, её опять начала мучить совесть, тем не менее, бить мента она побоялась. За такое и срок впаять могут. От мента надо бы вежливо свалить, вопрос только как. Одна слабая идея всё же была. Удрать через сортир. Эльза сказала капитану Юре, что ей надобно по нужде, и попросилась до туалета. Капитан Юра рассмеялся и сказал: «Ссы здесь, под деревом. Гарантирую, что менты тебя не заберут». Вот так рушатся надежды, но Эльза не сдалась, сказав, что ей надо по большой нужде и жидким стулом, типа от страха. Юра задумался и сказал Эльзе, что и посрать можно в кустах, а потом уже и всё такое. Пришлось ей идти в кусты, несмотря на то, что ни ссать, ни срать она не хотела. Конспирация превыше всего. Присев на корточки, Эльза начала напряжённо думать, и от этого напряжения у неё случился метеоризм. Громко пёрнув, Эльза выскочила из кустов и понеслась, куда глаза глядят. Капитан Юра побежал совсем в другую сторону по невыясненным причинам. Скорее всего, он подумал, что рухнуло здание ТАСС, но это было лишь предположение.

Бежать пришлось долго. Нет, не от страха, а от нестерпимой вони. Эльза не могла даже представить, что свой бздёх может так ужасно вонять. На Семёновской набережной Эльза поняла, что заблудилась окончательно и бесповоротно. В этих краях она была всего раз в жизни, и то проездом, когда Жорж отвозил её домой на такси. В тот день она была ещё и пьяна и плохо ориентировалась в пространстве и времени, вот и не помнила теперь, куда надо идти, чтобы попасть домой. Нет худа без добра. Пока Эльза ломала себе голову над столь сложной проблемой, зажглись фонари, и на другом берегу Яузы, а она увидела шикарного мужчину. Плыть через реку было боязно. Яуза не так уж глубока и широка, как Амур-батюшка, в глубину метра полтора, а в ширину не более десяти, короче говно вопрос, но холодная сука и ядовитая. Надо бы мост найти, над Яузой мостов-то до хуя. Пока Эльза глазами искала мост, шикарный мужчина сам пришёл к ней и сказал: «Добрый вечер, дитя моё! Не изволишь ли ты прокатиться на лошади. У меня тут за углом пара гнедых, запряжённых зарёю». Эльза уже запомнила, что первого апреля все мужики несут хуйню, а потому ответила шикарному мужчине, что его лошадей уже татары съели на Йом Кипур. Шикарный мужчина заверил Эльзу, что он не шутит, несмотря на День Дурака, и в подтверждение его слов раздалось стереофоническое ржание.

Кони понравились Эльзе, несмотря на то, что они были привередливые как у Высоцкого. Один конь потряхивал гривой, а другой бил стальным копытом по мостовой, выбивая зелёные искры. Шикарный мужчина изъявил жгучее желание помочь Эльзе во всех сферах её жизни и сказал, что его зовут Егором. Это – на сто процентов закономерность, ибо Егор и Жорж суть те же яйца, но в профиль. Эльза решила приколоться по поводу первого апреля и сказала, что её зовут Орнелла, но про Мути добавлять не стала. Егор не поверил, что Орнелла есть настоящее имя, однако сделал вид, что поверил. Все проститутки представляются экзотическими именами, а их клиенты делают вид, что им верят. Эльза сказала, что ей хотелось бы прокатиться до Отрадного, в котором никаких отрад отродясь не было. Однако, если Егору в падлу в такую даль пиздюхать, то можно и до ближайшего метро или до остановки пятидесятого трамвая. Егор, согласившись на Отрадное, помог Эльзе забраться на лошадь, после чего взобрался на свою, и они поехали по набережной. Начал накрапывать дождь, а Егор поинтересовался у Эльзы, хорошо ли она сосёт под дождём. Сосать под дождём Эльзе почему-то совсем не хотелось, и она решила сбежать от Егора. Вот ведь какая женская неблагодарность.

Ускакать на лошади от профессионального наездника не представлялось возможным. Либо он её догонит, либо она вылетит из седла и сломает себе шею. Тут нужна военная хитрость. Справа по борту Эльза увидела Электроламповый Завод имени Куйбышева. Вот она удача. Эльза подскакала к старому корпусу и залезла в окно, которое по счастливой случайности позабыли закрыть. Егор не сразу распознал хитроумный план Эльзы, и залез в окно, когда Эльза уже была в другом цеху. Цехов у завода было так много, что искать беглянку совсем не имело смысла, проще было отдрочить, что Егор и сделал, а Эльза заблудилась. На этом грёбаном заводе она вообще никогда не бывала, и следовательно, ориентиров не было у неё, и не могло быть. Надеяться можно было только на Авось. Как это ни странно, но от Авося толку тоже не было. Эльза бродила по цехам и орала во всю глотку, но толку – хуй да нихуя. Эхо отвечало исправно, но ни одна блядь ей на помощь не вышла из темноты. Оставалось только обосраться и не жить.

Эльза бродила уже не менее часа, и ей захотелось жрать. Жрать захотелось не сразу. Сначала захотелось ссать, и она поссала около какого-то станка. Потом уж захотелось срать. Этот процесс тоже не вызвал затруднений, но вот с едой была серьёзная проблема. Откуда на заводе ночью еда, разве, что только крысы. Вот их было хоть жопой жуй, если поймаешь. Думаете, легко поймать крысу? Так она же ещё и сырая бегает, а пожарить негде. От голода Эльзе захотелось ещё и курить, но и сигарет на заводе не продавали, а её сигареты съела лошадь, однако зажигалка осталась. Эльза чиркнула зажигалкой, пытаясь осветить пространство, но только обожгла себе палец, которым ковыряются в носу. Сплошные неудачи, но счастье есть. Его не может не быть, главное – позитивный настрой. Неожиданно Эльза увидела где-то вдалеке тусклое пятно электролампочки. Странно, что на заводе, который делает электролампочки, нашлась всего одна, да и та тусклая. Как-то всё у нас через жопу, в лучшей в мире стране.

Эльза пошла на свет, как мотылёк. Свет был в соседнем цеху. Когда Эльза зашла в соседний цех, то поразилась его размерам. Наверное, все цеха были того же размера, но в темноте этого было не видно, а в полумраке увидеть удалось всё и даже лишнее. Внутри цеха можно было разместить шестиподъездную пятиэтажку, и ещё бы осталось место. Под самым потолком цеха располагалась какая-то будка, в которой, судя пор всему, была еда. Эльза догадалась, что это – не просто будка, а кабинет начальника цеха, где он сидит и нихуя не делает, пока народ работает на гигантских станках. Интуиция подсказывала Эльзе, что в этом кабинете должен быть диван, на котором можно будет выспаться. Какой же кабинет начальника без дивана? Где же начальник секретаршу дрючить будет, если дивана нет? Может так случиться, что там и сигареты, и жратва найдутся, надо только туда залезть, а там уж видно будет, что дальше делать. В самом крайнем случае, придётся отдаться за жратву. Неприятно, конечно, но что тут поделаешь? Такова наша жизнь, поганая и беспросветная. Совок, одним словом.

Лестница была длинная и очень крутая. Перила были сварены из рифлёной арматуры, а ступени были из листовой рифлёной стали, чтобы не так скользко по ним лазить. Эльза карабкалась вверх, и в её голове звучал Led Zeppelin:

«There’s s Lady who’s sure all that glitters is gold

And she’s buying a Stairway to Heaven».

Конечно, эта лестница не была Лестницей в Небо, но другой-то не было. Когда нет выбора, то выбирать проще. Не надо ломать себе голову над дурными вопросами, на которые ответов и в помине не было. Эльза карабкалась к заветной цели, ибо другой цели у неё не было. Вперёд к светлому будущему, которое ждёт её через тридцать семь ступенек. Что нужно девушке для полного счастья? Скорее всего, выпить, закусить, покурить и поебаться. Всё это было наверху, наверное. Было или не было – не так уж важно, важно верить в то, что оно там будет. Если веришь, то твой тернистый путь будет лёгок и приятен.

Эльза с небывалой лёгкостью забралась на самый верх лестницы. Там был балкончик, очень узкий, но на всю ширину цеха, то есть метров двадцать, не менее того. Будка тоже была такой же ширины и с малюсенькими окошками. Железная будка с маленькими окошками – вот и светлое будущее. Войти в светлое будущее можно было через железную дверь, которая располагалась на противоположном от лестницы конце. Идти по балкону было немного страшно, но Эльза была не из пугливых, и дошла до цели ни разу не споткнувшись. На двери висела блестящая латунная табличка тридцать на сорок сантиметров и гласила:

«Главный Инженер Ковырялко Жоржетта Павловна».

Вот тебе, Эльзочка, и Юрьев День. Кругом одни Жоржи, да ещё и Жоржетта. Нет, это – даже не закономерность. Это – форменное издевательство. Ещё и фамилия, что хуже не придумаешь, даже если будешь два дня стараться. Разумеется, Эльза не имела представления о том, кого в узких кругах называют ковырялками, но у неё были смутные предчувствия на этот счёт.

Несмотря на нехорошие предчувствия, Эльза толкнула дверь, но дверь не открылась. Эльза попробовала ещё раз, результат был тот же. Эврика, дверь надо не толкать, а тянуть на себя. Эльза потянула, и дверь отворилась, а Эльза вошла в кабинет главного инженера. Изнутри будка выглядела слегка иначе, чем снаружи. Снаружи казалось, что высота потолков в будке не более двух метров, но изнутри казалось, что не менее четырёх с половиной. Убогая железная коробка оказалась изнутри огромным домом в стиле Ампир, и с такой же мебелью. Эльза подумала, что всё это было построено в восемнадцатом веке лучшими итальянскими или же французскими архитекторами, а мебель привезли из Трансильвании. Сам кабинет главного инженера был снизу доверху обшит дубовыми панелями, а на стенах его висели светильники напоминающие факелы. От такого великолепия у Эльзы даже закружилась голова, и пропал дар речи. Она смотрела по сторонам, в потолок и на огромный дубовый стол, за которым сидела на троне главная инженерка.

На огромном столе стояла бутылка кубинского рома и гранёный стакан, а рядом с бутылкой на фарфоровом блюде лежала жареная двуглавая курица, и от неё исходил аромат псины. Кроме курицы на столе были ещё и другие закуски, но Эльзу больше всего волновал вопрос, курит ли главная инженерка, или придётся хуй сосать. Внимательно приглядевшись, Эльза увидела ящик кубинских сигар и пачку Беломора. Убедившись в том, что коммунизм может реально существовать в отдельной взятой железной будке на курьих ножках, Эльза сочла необходимым обратить свой взор на хозяйку помещения. Сначала ей показалось, что это была актриса Ольга Остроумова, но через три секунды ей удалось найти семь отличий. Главная инженерка была занята важным делом, она сосредоточенно ковырялась в носу указательным пальцем левой руки, а правой рукой гладила кота в сапогах. Эльза посчитала невежливым отвлекать Жоржетту Павловну от столь важных и судьбоносных задач, и стояла молча в ожидании, когда инженерка сама обратит на неё своё драгоценное внимание.

Наконец-то Жоржетта Павловна решила сложную задачу. Она перестала гладить кота, вытащила козявку из носа и с аппетитом её съела, после чего налила себе полстакана рома и, выпив его залпом, закурила Беломорину. После второй затяжки она молвила противным голосом Татьяны Догилевой: «Блядь! Сколько можно Вам всем повторять, что рационализаторские предложения принимаются только с девяти до восемнадцати. Восемнадцать было уже давно, а девять будет не скоро». Эльза, неожиданно обретя дар речи, ответила: «Извините, но я по другому вопросу». Главная инженерка подняла глаза на Эльзу и с явным недовольством спросила: «Ты кто? Из какого цеха?» Эльза созналась, что она не из какого цеха, а из МЭИ, пришла на экскурсию по заводу и заблудилась, а поэтому ей очень жрать хочется и курить – тоже. Жоржетта Павловна вяло поинтересовалась, не хочет ли Эльза стать её секретаршей и, услышав положительный ответ, тут же налила рому грамм сто пятьдесят и протянула стакан Эльзе. Выпив рома и закусив, Эльза взяла Беломорину и закурила. Табачный дым прибавил сил, и Эльза поняла, что очень хочет переспать с Жоржеттой, причём сильнее, чем со всеми мужиками. Только один момент смущал Эльзу. Такой вот малозначительный момент. Эльза твёрдо знала, что она – не лесбиянка, но стоило ли обращать внимание на такой пустяк.

Докурив папиросу, Жоржетта Павловна начала раздеваться и предложила Эльзе сделать то же самое. Увидев лохматый лобок Жоржетты, Эльза испугалась и сказала Жоржетте, что вспомнила о необходимости пойти домой, но завтра можно будет встретиться снова. Главная инженерка, посмотрев на Эльзу злыми глазами, молвила голосом Валентина Гафта: «Ну, что прошмандовка паскудная? Думала, что тут кормят на халяву? Вот хуй! Ты от бабушки ушла, от француза убежала, от мента ушла и от всадника ушла, но от меня хуй уйдёшь». Эльза швырнула в лицо Жоржетты свой окурок и заявила: «Да легко! Ещё как уйду». Высказавшись, Эльза почувствовала облегчение и направилась к выходу. Светало, и это было хорошо, ибо идти вниз по лестнице впотьмах небезопасно. Одного Эльза не учла, что вниз идти на высоких каблуках гораздо сложнее, чем карабкаться вверх. Пока Эльза с ужасом смотрела вниз и размышляла, как удобнее спускаться, задом наперёд или на жопе, Жоржетта незаметно подкралась к ней и предательски толкнула в спину. Лететь с высоты пятого этажа не так-то просто, особенно, если твоя голова бьётся о железные ступеньки, но Эльза долетела. Она лежала на земле, устремив взгляд в потолок, и думала, что пришёл пиздец.

Боли не было, но это не сильно радовало, так как Эльза совсем не могла пошевелиться. Она думала, что скоро начнут собираться рабочие и, может быть, вызовут ей скорую помощь после того, как похмелятся. Потом скоряк повезёт её в больницу, и может так статься, что она останётся жива, но этот прогноз был не самым лучшим. Лучше уж сразу сдохнуть и попасть в Рай, чем жить со сломанным позвоночником. Может быть, молодой анестезиолог сжалится над ней и введёт ей слишком большую дозу, или хирург перережет ей артерию, и она сдохнет смертью храбрых. Потом в морге старый патологоанатом выебет её перед тем, как всю её выпотрошить, а потом будут похороны, торжественные и жуткие. Жорж помянет её на пару с бабкой, а мать после поминок свалит на блядки. Всё как у людей. Так ей дуре и надо. Кто ей мешал потерпеть несколько дней и дождаться Жоржа? Не надо было от добра добро искать. Ох, не надо было. Лежать, смотреть в потолок и ждать было невтерпёж, уж скорее бы пришли работяги. В томительном ожидании прошла буквально пара минут, и прозвенел звонок, извещавший о начале рабочей смены. Рабочим уже положено было занять свои рабочие места, но их почему-то не было. Какой ужас! Эльза поняла, что сегодня суббота. Значит, придётся ей тут валяться до понедельника. Это – пиздец окончательный и бесповоротный.

Где-то недалеко скрипнула дверь, и это вселило надежду в измученную душу Эльзы. Она услышала шаркающие шаги и поняла, что это, скорее всего, пришла уборщица. Уборщица пнула Эльзу в бок и сказала ей до боли знакомым голосом: «Какого хера валяешься. Вставай! В институт опоздаешь. Тут ещё твой ебырь звонил, перезвонит через полчаса. Пойдём завтракать». До Эльзы дошло, хотя и с большим трудом, что это говорила её бабка. Вот чудеса-то, однако. «Опять дурной сон приснился», – подумала Эльза: «Всё из-за того, что я слишком много думаю о Жорже. Слава Богу, что он приехал». Эльза встала и пошла пить кофе, а в то время, что пила его, решила, что будет делать всё, что только захочет Жорж, а иначе будет ей панихида с танцами. Бабка накормила Эльзу яичницей и дала ей дельный совет о необходимости предохраняться во время поёбки. Эльза услышала совет, но решила делать всё наоборот, а потом позвонил Жорж и обещал встретить её у дверей института в шесть вечера. Неожиданно у Эльзы возникли сомнения о целесообразности похода в институт, так как сегодня по её мнению была суббота. Из радиоточки лилась песня про Гагарина, и это Эльзу немного смутило. Сегодня не может быть двенадцатое апреля, ибо вчера же было первое, но бабка развеяла её сомнения, сказав, что сегодня вторник двенадцатое апреля, и никак не иначе. Да, правильно говорят, что все болезни либо от перепоя, либо от недоёба.