Читать книгу «Мама, я поела и в шапке». Родительский квест от школьных поделок до пубертата любимых детей - - Страница 6

В школу мы торопились всегда. Даже к третьему уроку мы умудрялись опоздать. А про первый и говорить нечего.

Обычно мы бежали, а навстречу нам шли родители: у пап были видны синие рубашки и яркие галстуки, мамы были уже аккуратно накрашены, и даже через зимний мороз я чувствовала легкий запах их парфюма. И вот я: в пальто-пельмене поверх пижамы, в шапке с помпоном и в ярко-рыжих валенках; на щеке еще виден след от подушки. Это было столкновение двух миров.

Если человек способен в шесть утра встать, накраситься, поесть, прилично одеться и вовремя привезти ребенка в школу, – он точно киборг. От такого можно ожидать чего угодно.

Каждое утро на дорожке к школе я видела чью-то маму: загар круглый год, ровные «стрелки», лоб забит ботоксом. Она всегда в чем-то нарядном, с какими-то немыслимыми сумками. Мы идем друг другу навстречу по узкой тропинке через газон. Каждое утро она вышагивает на меня, словно по подиуму, и всякий раз я – в последний момент – отхожу в сторону, в слякоть и снег, уступая ей дорогу. Этого можно не делать, можно чуть развернуть корпус и разойтись. Но что-то толкает меня вбок, и я плюхаю правым ботинком прямо в грязь. На ее идеально заколотом ботоксом лице нет ни единой реакции.

Я уверена: если бы метель занесла наш квартал и от мороза на лету замертво падали бы птицы, то эта женщина все равно бы шла с розовым румянцем поверх калифорнийского загара. Шла бы как обычно: легко и решительно, как танк; а я бы неслась по той же тропинке с замерзшими соплями в носу и со щеками, намазанными барсучьим жиром.

День за днем, месяц за месяцем, год за годом мы шли навстречу друг другу пять дней в неделю. По ней можно было сверять часы. Если я встречала ее у парковки – значит, мы уже опоздали и нет смысла бежать; если у развилки – в запасе еще пять минут. Иногда я понимала, что наступила весна, только потому, что она появлялась в плаще. В глубине души я мечтала быть как она: так же хорошо выглядеть, идти утром уверенной походкой, в идеально скроенном пальто.

…Спустя несколько лет мы обе оказались в оргкомитете выпускного вечера. Собрание всех трех девятых классов было в кабинете литературы. Я заняла последнюю парту. Там стопкой лежали тетради для проверки, и я сдвинула их к противоположному краю, чтобы туда уже никто не сел. Через пару минут, отодвинув тетради на середину парты, рядом села она: в темных очках в помещении в шесть вечера. Я не видела ее лет пять или шесть, но узнала моментально.

– А по деньгам уже решили? – она сразу спросила главное.

Я покачала головой.

– А где вот та активная мама, кто цветы покупает? Может, ей сразу перевести деньги?

– Под Тургеневым.

– А он где?

Я мотнула головой.

– Как она изменилась! Подтяжку сделала, что ли?

– Может, просто выспалась, – предположила я.

– А вы чья мама?

Разговаривала она так же, как шла, – сшибая все.

– Нины, она в «А» классе.

– А я мама Феди. Людмила, – представилась она.

Так вот как ее зовут на самом деле. Я-то называла ее про себя «Ботоксный Метроном».

Когда все кончилось, мы вышли на улицу. Словно подружки, еще постояли у школы, обсуждая мезотерапию и то, что с каждым годом надо все больше и больше тратить на косметолога. Торопиться было некуда.

– Как так вышло, что за столько лет мы с тобой не познакомились? – удивилась Людмила.

Я светски улыбнулась, чтобы было понятно: такие прекрасные женщины, как мы с ней, все время заняты, буквально разрываемся между побережьем Франции и пляжами Сардинии. А потом все-таки сказала:

– Мы каждый день виделись, когда дети были маленькими. На дорожке в школу.

Она попыталась нахмурить лоб, но ее косметолог знал свое дело: ботокс стоял насмерть. Поэтому она расширила глаза, демонстрируя удивление: как так?

– Ты всегда шла от школы, а я с детьми бежала навстречу. – И пока она думала, я добила: – В рыжих валенках.

Такого не может быть, но это случилось! Всего на одну секунду Людмила от удивления подняла брови, несмотря на весь ботокс. Потом она быстро справилась с собой, захохотала; захвалила мой новый образ и цвет лица.

Она сказала все, что я так мечтала услышать девять лет назад. Но сейчас мне это было уже совершенно безразлично.