Читать книгу Дневники чудовища - - Страница 6

Отношения между Верой и Тимуром только начинали зарождаться. Большую часть времени они проводили на работе в ресторане. Избегая слухов и сплетен, на глазах коллег Тимур был сдержан и не подавал вида, что яркая кокетка Вера ему симпатична, и долгое время скрывал свое влечение. Ему не хотелось, чтобы из-за особенного отношения к ней пострадала его репутация строгого администратора и расшаталась дисциплина в коллективе. Рыжеволосая красавица не выходила у него из головы, его настораживало ветреное поведение Веры, но он больше не мог сопротивляться законам природы. Начав встречаться, они договорились не позволять себе вольностей на работе, никаких сюсюканий и прикосновений. На работе они коллеги, он управляющий, она его подчиненная. А наедине они могут быть самими собой, не стесняться проявлений своих чувств. Пылкие взгляды и огонек в глазах влюбленных скрыть от любопытных коллег не удалось, как они ни старались. По ресторану давно уже расползались слухи об их взаимоотношениях.

Вера наслаждалась встречей с Тимуром. Ей было с ним так хорошо и легко, что проблемы с матерью отошли на второй план. Они в обнимку гуляли по Коломенскому парку, обходя центральные дорожки, находя более безлюдные места. Веру, знающую этот парк как свои пять пальцев, удивляло открытие новых, неведомых доселе троп. С ним она вообще на многое смотрела по-новому. Он был интересным собеседником, серьезным и вдумчивым мужчиной, у которого на первый план выходили карьерные достижения и общественное положение. Он был на пороге тридцатилетия, довольно солидного возраста, но еще не совсем зрелого. Внешне он соответствовал своему возрасту: стройный, симпатичный молодой человек, одевающийся по моде. Разве что глубокая морщинка между бровями придавала его лицу излишнюю серьезность. Ну и целеустремленность, начитанность, умение безупречно держаться делали его старше своих лет.

При нем Вера становилась более покладистой и спокойной, характер выравнивался. Он не делал ей замечаний, он не указывал на ее недостатки. Тимур ласково называл ее Лисенком, но не потому, что она рыжая или хитрая. Вера не была хитрой. А как он сам объяснял, потому что, как лиса, изящная, женственная, уверенная в себе, готовая и укусить, если надо. Находясь рядом с Тимуром, она сама хотела соответствовать ему, такому сдержанному и спокойному. С его подачи ей верилось, что она найдет путь к чему-то лучшему в этой жизни. Тимур был для нее лучиком, путеводителем по жизни. Чем больше она его познавала, тем ярче и больше наполнялась светом ее душа. Другие мужчины воспринимали ее как желанную игрушку. Отдаваясь разврату и потехам, насытившись ее красивым телом, быстро забывали и переставали интересоваться. Они не замечали ее саму, ее сущность не волновала их.

Нагулявшись вдоволь, они проголодались и заглянули в кафе. Было очень шумно и многолюдно. Обнаружив единственный свободный столик не в самом подходящем месте возле туалета, Тимур предложил уйти. Но чувство голода давало о себе знать, да и кафе было настолько уютным, что они решили остаться и расположились напротив друг друга на мягких диванчиках. В скором времени им принесли заказ.

– Лисенок, я заметил, ты сегодня чем-то огорчена. Грустна. Дома все хорошо?

– А, поругалась с мамой. Забей, – отмахнувшись, сказала Вера, затем поправила себя: – Все нормально, как обычно, не стоит переживаний.

– Может, я могу чем-то помочь? Я бы не хотел вмешиваться в ваши взаимоотношения, но если необходимо поговорить …

– Нет, не надо, – отрезала Вера.

– Рано или поздно встреча с твоей мамой все равно должна состояться. Ты не хочешь меня показывать? Ты этого не хочешь?

Вера вспомнила слова матери о Тимуре.

– Хочу, очень хочу. Просто сейчас не самое подходящее время для этого.

– Знай, я готов.

Тимур открыл пакетик с сахаром, насыпал его в чашку с кофе, долго размешивал ложечкой и отдал Вере. Затем проделал то же самое со своим кофе. Он поступал так всегда, будь это обертка от мороженого, бутылка с водой. Сначала ей, а потом себе. А Вере этот жест внимания и заботы очень нравился. Понимая, что разговоры о матери для Веры болезненны, Тимур поменял тему.

– Ты смелая? – спросил он.

– Что ты имеешь в виду?

– Я уверен, ты смелая и боевая. Как насчет прыгнуть с парашютом?

– О, нет! – Вера рассмеялась. – Не настолько.

– Я тоже пока не решаюсь, – улыбнулся Тимур. – Может, начнем с малого? Полетаем вместе в аэротрубе?

– Прикольно! – Ее глаза заблестели. Вера снова себя поправила: – Мне кажется, это более безопасно и интригующе.

– Значит, договорились. В следующий общий выходной летим.

– А ты уже пробовал? – спросила Вера.

– Нет. Для тебя, как и для меня, это будет впервые. Хочу ощутить эти эмоции с тобой.

– Я думала, мы пойдем на Клода Моне.

– Не думал, что тебя это увлечет.

– Ты так много про него рассказывал, что мне стало интересно… – Вера сделала серьезное лицо и начала, как ученица у доски, рассказывать выученный урок: – Моне – отец импрессионизма. Он прошел долгий путь от насмешек и нищеты до всемирного признания. Обожал свой сад в Живерни, его вдохновляли цветы, пейзажи, но и жен, детей он тоже рисовал. Был дважды женат. Первая жена умерла от туберкулеза, осталось двое сыновей. Вторую он взял с шестью детьми, но она потом тоже умерла. У него была катаракта на обоих глазах, даже после операций он не переставал рисовать. Некоторые его полотна стоят миллиарды. Его имя стало брендом, в честь него до сих пор называют рестораны, салоны красоты и многое другое.

– Ты так внимательно меня слушала, – смущенно опустив глаза, сказал Тимур. – Значит, решено: пойдем на его выставку тоже.

Он встал, сел рядом с ней на диванчик, обнял ее нежно.

– Лисенок мой внимательный. Лисенок любит слушать, – сказал Тимур, смотря в ее зеленые глаза, поправляя локон, выпавший из прически.

Они молча сидели в полной идиллии, их руки и ноги сплелись как ветви деревьев. Только посетители кафе, направлявшиеся в уборную, беспокоили Тимура. Мужчины всех возрастов, рас и мастей, проходя мимо них, не отводили масляных взглядов от Веры. Их даже не смущало, что девушка была не свободна и сидела не одна, они не скрывали своих грязных желаний. Сама Вера почувствовала волнение Тимура. Он больше не мог этого терпеть. Он оплатил счет и молча направился к выходу. Вера поспешила за ним.

– Подожди, ты очень быстро идешь. Что случилось? Я что-то сделала не так?

Он резко остановился. Она поравнялась с ним. Глаза их встретились.

– Я должен… должен знать… Ты моя? – собравшись с духом, спросил Тимур.

– Конечно, я твоя. Твой Лисенок, – гладя его по волосам, улыбаясь, сказала Вера.

– Нет! Ты не поняла, Вера… – вздохнул Тимур. – Я должен понимать…

Она все хорошо понимала.

– Я твоя и только твоя, – ответила Вера и закрепила свои слова поцелуем.

Вернувшись, на пороге дома Вера встретила удивленных мать и сестру. Марго посмотрела на часы: без пяти десять вечера.

– Что-то случилось? Все нормально? – спросила Ника, переглядываясь с Марго.

– Зашибись, сестренка, – с улыбкой сказала Вера.

– Вот это да. Первый раз пришла вовремя, – сказала Маргарита.

– Ты опять недовольна?

– Довольна, просто поражена. Я не пойму, ты пьяна? – присматриваясь к дочери, спросила Маргарита.

– Трезвая я. – Вера дыхнула матери в лицо в подтверждение.

– Мама, ты не видишь? Да, она пьяна от любви, – хихикнув, сказала Ника.

– Тимур сказал, что не надо расстраивать маму. Сказано – к десяти быть дома, значит, к десяти, – сказала Вера. – Он хороший, а ты не хочешь с ним знакомиться.

– Все равно это ничего не решает. Один раз это не считается. Его мне здесь еще не хватало, – размахивая руками, пробормотала Марго и ушла в свою комнату.

Лежа в кровати, Вера думала о Тимуре, о прошедшем дне. На столе возле окна в вазе стояла алая роза, подаренная им. Ей столько раз дарили огромные красивые букеты. Но эта одинокая роза, одна сторона которой освещалась светом от уличного фонаря, а другая оставалась в тени, была прекраснее всех. Так в тени оставалось и ее будущее с ним. Что ее ждет дальше, она не знала, но жизнь начинала обретать смысл. Эта неизвестность будоражила и возбуждала ее. Под порханье крыльев бабочек, которых в ее животе становилось день ото дня все больше, она уснула.