Читать книгу Пепел ненависти - - Страница 3

Сергей не помнил, что стало последней каплей. Слишком много накопилось за эти пятнадцать лет: крики воспитательниц, холодные объедки на завтрак, брезгливые взгляды старших подростков, которые словно питались твоей уязвимостью. Особенно врезалась в память та ночь перед побегом: в сырой комнате, куда его переселили из-за нехватки места, стены текли от дождя. Тонкая простыня никак не спасала от холода, а в животе ныла пустота. Он не мог больше хвататься за мысли «потерпи, всё изменится». Ему казалось, что если он останется ещё хоть один день, то от него ничего не останется.

В ту ночь Сергей решился. Окно в прачечной всегда плохо закрывалось – он знал это, потому что каждую субботу их отправляли помогать с бельём. Ползти было страшно. Через плечо висел небольшой синтетический рюкзак, который он давно припрятал под кроватью, чтобы никто не украл из него его «сокровища»: старый шоколадный батончик, который дали на праздник пару лет назад, баночку китайского клея с едким запахом, найденную во дворе, и самодельный нож из заточенного гвоздя. Рюкзачок был таким же рваным и потертым, как и Сергей.

Оказавшись за воротами, он почувствовал нечто вроде восторга, смешанного с ужасом. За забором был другой мир – мир, полный возможностей и опасностей. Асфальт под ногами казался чужим, каким-то неприветливым, но Сергей шел вперёд, почти не оглядываясь. Сначала он хотел попробовать уйти далеко – в другой город, на вокзал. Но вскоре понял, что даже мелочь на билет не собрать. Да и в глаза прохожим лучше лишний раз не попадаться.

Первые дни прошли на адреналине. Он ел всё, что находил в мусорных баках: недоеденные бургерные обертки, потемневшие яблоки, выброшенные продавцом. Что-то уносил с ярмарок – мешок картофеля, слегка порванный пакет молока. С каждым разом его действия становились уверенными; страх быть пойманным постепенно уступал желанию добычи. Внимательный взгляд на толпу, быстрые руки и лёгкость ног – Сергей понимал, что это и есть его новые «инструменты».

Однажды он наткнулся на пожилую женщину с тележкой возле автобусной остановки. Она сидела, тяжело дыша, рядом с корзиной, полная продуктов. Что-то в её лице – глубокие морщины, усталые глаза – вызвало у него странную эмоцию. Часть его подсознательно сжалась, глядя, как она пытается поднять тележку по ступенькам. Ему захотелось подойти помочь, но вместо этого он машинально выхватил лежащий сверху багет и ушел так быстро, что даже извиниться не успел. Эта кража осталась в его голове надолго. Женщина осталась стоять там перед его мысленным взором, будто смотрела прямо в него, хотя она точно даже не поняла, куда исчез хлеб.

На улице он выучил негласные законы: только сильные могут что-то получить. Можно не драться, если есть обман, и можно не говорить, если умеешь молчать. Сергей часто сидел по вечерам вместе с другими беглецами и бездомными. Одни пили, чтобы забыться, другие обсуждали прибыльные серые работы – где достать старую технику, чтобы перепродать, или как нарваться на «несчастного туриста». Сергей чаще молчал в таких компаниях, но сетка из их опыта оседала у него в голове.

Прошёл месяц. Спина болела от ночёвок на жёстких поверхностях, от кроватей – только старые доски старой автобусной остановки. Однако это уже не пугало так сильно. Самая ценная находка того времени – дешёвая куртка, немного погрызанная крысами, но тёплая. Её он снял с забытого места на рынке.

Иногда он воровал в магазинах и на рынках, иногда выманивал деньги у глупых прохожих, придумывая истории о потерянном доме или умершей матери. Придумывать стало легче – ему так часто приходилось врать, что история обретала убедительные детали сама собой. Он видел сострадание в глазах взрослых и ненавидел его. Но ненависть прикрывал игрой, улыбаясь так, чтобы его по-настоящему жалели.

Спустя несколько месяцев, когда-то среди ночи он сидел на деревянном полу старого склада в промзоне. Небо сквозь трещину в крыше было тёмным, а звёзды казались блеклыми. Он слушал, как ветер гудел за стенами, и неожиданно почувствовал тяжесть внутри. Это было не от голода и не от усталости. Он впервые задумался, что жизнь, вроде бы свободная, стала похожа на смерть, только продлённую и растянутую.

Его детский дом был плох, но улица оказалась чем-то намного более пугающим. Это был мир, где идеи о надежде и своём месте казались неестественными, почти чужеродными. Всё, что оставалось у Сергея, было выживание. Только выживание.