Читать книгу Истории, рассказанные в лунную ночь - - Страница 4

«– Это вот и есть ведьма?

– По мне, не очень похоже.

– Священник сказал, она призналась.

– Мы оба прекрасно знаем, как церковь умеет убеждать.»

– цитата из фильма «Время ведьм»

Он наблюдал за посетителями сквозь призму прозрачного стекла.

Игнорируя нарастающий шум, поднес протертый дочиста стакан сначала к одному глазу, потом к другому, наслаждаясь тем, как фигуры искажаются до неузнаваемости. Энтони, тучный клерк с отечными ногами и руками, разросся еще больше, став похожим на необъятную жидкую массу, а его коллега Перри, сухой и тощий, как тростинка, наоборот, сузился до жалкой черточки. Может эта их истинна ипостась?

– Чем ты занят? – нежный, бархатный голос прямо над ухом заставил его вздрогнуть. Мэттью чуть не выронил стакан, но вовремя включился в реальность, намертво вцепившись в него своими крючковатыми пальцами. Сивилла ясно дала понять – еще одна разбитая посуда грозит увольнением. Кроу не виноват, что часто витает в облаках, его ошибка состоит в том, что в это время он берет в руки очень хрупкие и ломкие вещи. Удивительно, что Сивилла в принципе взяла его на работу.

Неказистый, длинный, вечно путающийся в своих конечностях. Мэттью являлся олицетворением неуклюжести. И вдовесок к прочим недостаткам еще сильно заикался, поэтому редко открывал рот на людях, предпочитая молчание разговорам, из-за чего люди порой думали, что он немой.

Спасибо, что не отсталый.

– Н… н… – он поставил стакан на место. – П.п.простите.

На языке вертятся слова, длинные, красивые и четкие, но в воздухе они разлетаются на буквы. Невнятные и глухие, и Мэттью привычно извиняется.

– Перестань, тебе не за что просить прощения, – она улыбнулась ему так, как он любил. Очаровательно, обнажая глубокие ямочки на румяных щеках.

Как можно видеть в ней зло? Люди слепы, Кроу уверен, что они смотрят на мир сквозь грязные стаканы, а у него, к сожалению, не хватает рук их все протереть.

– Ступай, дальше я сама, – она огладила его плечо мягким движением ладони. – Только будь осторожнее, вечера нынче тревожные, и мне как-то не хочется расклеивать объявления о твоей пропаже.

Мэттью выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. Кивнул, бросив на стойку полотенце с плеча, поспешил за вещами в кладовую, стараясь не смотреть на рыжую бестию. От одного касания по телу разлился жар, который грозился перетечь вниз смертельным давлением. Ему семнадцать и внутри бушуют гормоны, а Сивилла Роуз… так к нему добра.

Необходимо срочно выйти на свежий воздух. Он не прощаясь выбегает на улицу, второпях пытается застегнуть куртку, но перестаравшись ломает замок. Чудно. Он в раздражении прячет руки в карманы, чтобы согреть их, и нащупывает платок, который стянул у Роуз двумя днями ранее. От него всё ещё пахнет спелой вишней. Это ее запах и Мэттью, как одержимый, прикладывает ткань к лицу, ощущая приятное онемение в пальцах.

Ненормально. Всё, что он делает рядом с ней – ненормально. Он сам – ненормальный. Но не слушая доводов рассудка, он сворачивает к лесу, чувствуя необходимость в срочном уединении.

Вдалеке слышится возня, крики и ругательства. Мэттью бросает короткий взгляд через плечо. Там, на освещенном участке тротуара, три фигуры. Кажется кто-то кого-то сбил на машине. У него нет никакого желания узнавать нужна ли кому-то помощь.

Лес принимает его как родного в свои холодные, темные объятия. Он не идет по вытоптанной дорожке, сворачивает с нее вглубь чащи и, когда наполняется уверенностью, что никто его не видит, щелкает бляшкой ремня.

По хорошему надо было дойти до дома, но он вряд ли представляет для маньяка интерес, до этого пропадали только молоденькие девчонки, среди которых затесалась Рейна Бланш. Одноклассница, которая всегда смеялась над ним, а на кануне своего совершеннолетия в пьяном угаре лишилась с ним девственности. Тогда-то настала его очередь смеяться.

Но она так быстро пропала, в тот же самый вечер, когда он оставил ее одну на заднем дворе дома, где проходила вечерника, что Мэттью не успел насладиться своим триумфом. Считал ли он это изнасилованием? Нет, она не сопротивлялась, а значит всё было обоюдно. И что, что была в отключке? Ноги то раздвинула.

Он спустил штаны, прижав платок к носу. А Сивилла под градусом такая же податливая? Он представил ее под собой, абсолютно нагую и готовую, однако этой фантазией он довольствовался вчера, и опустив голову к пульсирующему органу, он подумал, что хотел бы увидеть ее на коленях.

Стон наслаждения сорвался с губ, за ним еще один, заглушивший влажный звук.

Мэттью оперся одной рукой о ствол дерева, готовый спустить в любую секунду. Не он слабый, а возбуждение слишком сильное. Так он оправдывался и в случае с Рейной.

За спиной хрустнула ветка. Кроу, занятый сменяющимися в голове картинками, оставил сгущающийся вокруг мрак без внимания. Он закрыл глаза, из груди вырвался хрип. Болезненный и мокрый от крови.

Мэттью опустил взгляд вниз. Темно. Почему так темно? Ничего не видно. Он прижал дрожащую руку к ноющей груди, нащупал нечто твердое и острое, а когда попытался потянуть за него, его прошибло агонией. Его тело словно окунули в жерло вулкана.

Горячо.

Горячо и больно.

Кажется, торчало его ребро. Будто кто-то проломил клеть хрупких костей изнутри.

Кроу в панике присоединил и вторую руку, пытаясь впихнуть кость обратно, выплевывая сгустки крови куда-то в темноту. Надо кричать. Надо кричать, что есть мочи. Но легкие наполнились кровью раньше, чем он смог вобрать в них спасительного воздуха.

Споткнувшись о спущенные штаны, Мэттью завалился на бок. Конечности онемели от болевого шока. В глазах прояснилось – над ним луна и небо, освещенное тысячами огней. Безмолвные наблюдатели его кончины.

Последним, что он запомнил было то, как его тащили по земле, держась за торчащие ребра, и мягкость смятого платка в собственных пальцах…