Читать книгу Самый тёмный час Мэрилин Монро - - Страница 5

Ещё задолго до рождения Нормы Джин, в далёком 1917 году 20-летняя красавица, звезда немого кино 1920-х годов, Норма Толмэдж вышла замуж за 38-летнего продюсера. Он основал кинокомпанию, которую назвал в честь своей жены, и способствовал развитию её карьеры. До 1926 года, когда супруги расстались, она снялась более чем в 60 фильмах, в основном это были мелодрамы, где её яркая внешность была в центре внимания.

В кинолаборатории, где работала Глэдис, Норма Толмэдж стала образцом для подражания. Её имя «Норма» несло в себе что-то от тотема и надежды, оно было благословением для будущего дочери Глэдис. Так, по крайней мере, себе представляла молодая мать Нормы Джин.

Через две недели после рождения дочери Глэдис сразу же отдала её в приёмную семью, которая жила более чем в 25 километрах от Лос-Анджелеса. В безумные двадцатые годы все обсуждали новые моральные и этические нормы, которые не были приняты в Америке. В общественных местах можно было увидеть приподнятый край платья и услышать ненормативную лексику. Употребление наркотиков и алкоголя стало распространённым явлением. В моду молодёжи входило наплевательское отношение на «устаревшие», как тогда им казалось, моральные принципы. Мать Нормы Джин продолжала жить для себя.

Глэдис не могла оставить работу, а рядом с ней не было никого, кто мог бы присматривать за малышкой. Её жизнь, как и жизнь её матери, не оставляла места и времени для материнства.

Глэдис наблюдала, как постепенно её отец деградировал и в конце концов умер. Ей ошибочно сказали, что причиной его смерти было сумасшествие – состояние, которое тогда считали наследственным.

Глэдис, также как и её мать Делла, была разочарована супружеством и не видела себя в роли матери. Кроме того, её пугали обязанности, связанные с уходом за младенцем. Она не была готова стать трудолюбивой, предусмотрительной и преданной матерью.

Делла, мать Глэдис и бабушка Нормы Джин, также не питала сомнений по этому поводу и начала склонять Глэдис отдать маленькую дочь Норму под опеку приёмной семьи, как только вернулась из путешествия по южным морям со своим любовником.

В те времена многие семьи пополняли свои доходы, воспитывая приёмных детей. За это они получали ежемесячно по двадцать два доллара от родителей ребёнка или от штата Калифорния.

И вот, 13 июня 1926 года двухнедельную новорожденную Норму Джин Мортенсон, фамилию которой потом писали по-разному, привезли к Альберту и Иде Болендер – почтальону и матери их единственного сына. Они занимались воспитанием приёмных детей и ходили в местный протестантский приход. В их доме Норма Джин прожила с младенчества до семи лет.

Когда малышке был один годик, в 1927 году Делла, бабушка Нормы Джин, внезапно почувствовала боль в сердце. Она начала задыхаться из-за прогрессирующей болезни, что приводило её в депрессию. И Глэдис в это время взяла обязанности по уходу за матерью на себя. Когда Глэдис уходила на работу, Делла могла скрыться в своей комнате, но вечером дочь находила её в хорошем настроении, готовящей ужин. Это напомнило Глэдис о поведении отца, когда тот начинал погружаться в болезнь.

К концу июля Делла была убеждена, что её смерть как никогда близка к ней. Воспоминания о прошлом, которые мучили её на склоне лет, смешивались с галлюцинациями. Она рассказала Глэдис, что ее престарелые родители, Тилфорд и Дженни Хоген, внезапно помирились и собираются приехать, чтобы забрать её домой на ферму. Вскоре после этого Делла выбралась из своей каморки и направилась к Болендерам, чтобы увидеть внучку.

4 августа 1927 года Деллу доставили в больницу в Норуоке с острым воспалением сердечной мышцы, также известным как миокардит. Двадцать три дня спустя, 23 августа, после девятнадцати дней тяжких мучений , она умерла в возрасте 51 года. В свидетельстве о смерти был указан миокардит и «атипичный маниакально-депрессивный психоз».

Хотя Делла обращалась к врачам всего три-четыре раза, ей не оказали реальной помощи. После её смерти дежурный врач добавил в свидетельство о смерти заключение о её «психозе», основываясь на мнении Глэдис. Хотя в больничной документации нет упоминаний о психиатрическом обследовании или визите к невропатологу.

Делла Монро, бабушка Мэрилин Монро, умерла от болезни сердца, которая вызывала у неё психические отклонения. Подобно случаю с её мужем Отисом Монро, нет доказательств того, что она была безумной. Однако Глэдис верила в миф о психической болезни, которая преследует их семью. После похорон Деллы Глэдис впала в отчаяние, не могла ходить на работу и в конце концов продала материнский дом. Собравшись с силами, Глэдис переехала в Голливуд, где работала на двух киностудиях, в том числе и по выходным.

Несмотря на разные причины для сочувствия, годы, проведённые Нормой Джин в семье Болендеров, были спокойными. Они заботились о ней, удовлетворяли её материальные потребности и не унижали. Она была единственным ребёнком, который так долго оставался в их доме.

В квартире Болендеров стоял старый рояль, но использовали его в основном для аккомпанемента гимнам, которые пели друзья Иды из её церкви. В доме были игрушки, книги и даже специальная маленькая комната для родителей приёмных детей, где те могли переночевать.

Однако Норма Джин, вероятно, страдала от психических и эмоциональных проблем из-за постоянного стресса, вызванного неопределённостью в её самоидентификации. Девочка не знала, когда и почему её мать внезапно появлялась, а затем так же внезапно исчезала.

Глэдис часто брала девочку с собой на прогулки, экскурсии или пикники. Они ездили на трамвае «Пасифик электрик» на Сансет-Бич или путешествовали на юг, чтобы посетить фабрику художественного стекла в Торансе. В самых ранних воспоминаниях Нормы Джин сохранились воспоминания о площади Святого Марка в Уиндуорде, где выступали мимы, жонглёры и пожиратели огня. Мать с дочерью часто ездили по миниатюрной венецианской железной дороге в Уиндуорд и гуляли по каналам.

Однако такие счастливые уикенды случались очень редко, потому что Глэдис всё больше ограничивала частоту и продолжительность посещений дочери. Но она всегда вовремя платила за её содержание.

«Мать всегда вовремя платила за её содержание», – вспоминала Ида, добавляя, что «Норма Джин всегда была ухоженной».

Но Глэдис стала таинственной гостьей для белокурой дочурки, которая в минимальной степени принимала участие в жизни маленькой Нормы Джин.

Девочка оказалась в непростой ситуации, ведь у других детей были мамы и папы. Однажды она назвала Иду мамой, но та поправила её:

«Я не твоя мама, зови меня тётя Ида».

Когда девочка указала на её мужа и сказала: «А он мой папа!», Ида ответила: «Нет».

Позже близкий друг Нормы, Руперт Аллан, вспоминал, что она часто говорила об отце, а о матери упоминала без особых эмоций. Она очень скучала по отцу, хотя была достаточно разумной и не доверяла тем, кто хотел заменить ей родителей.

Ида Болендер была права, говоря Норме правду. Но она могла бы успокоить девочку, чтобы избавить её от смущения и осознания своей непохожести на других детей. В свои два-три года Норма Джин не могла понять, почему женщина Глэдис, которую ей нужно было называть мамой, приезжала так редко.

«Приезжала она не часто, – вспоминала Норма позже. – И была для меня просто женщиной с красными волосами».

В вопросах поведения, религии и морали решающий голос принадлежал Болендерам. Они ходили в церковь, а ходить в кино они считали грехом.

Несмотря на то, что девочка была растеряна, на фотографиях тех лет она выглядит милой с обаятельной улыбкой и яркими глазами. Но она всегда вспоминала, что в доме Болендеров её никогда не называли красивой.

Искренняя и скромная Ида не признавала похвалы, считая, что красота может быть опасной. Приблудный пёс Типпи стал любимым компаньоном в играх и забавах маленькой Нормы Джин.

Семья Болендеров была глубоко религиозной и строго следовала религиозным правилам. Их дети регулярно посещали воскресную школу, дважды в день молились и воздерживались от курения и алкоголя. Они верили, что нравственная жизнь помогает спасти душу.

Болендеры были заботливыми и внимательными родителями, но их методы воспитания казались некоторым слишком строгими.

Одним из самых ярких примеров духа времени, в котором воспитывалась Норма Джин, была Эйми Семпл Макферсон – известная евангелистка, которой восхищались Болендеры. В 1917 году она начала проводить проповеди во время радиопередач. Также она организовывала исцеляющие церемонии. В Лос-Анджелесе она была очень тепло встречена и основала там Международную церковь неколебимого Евангелия.

Для этой церкви в 1927 году прихожане построили храм за полтора миллиона долларов. Макферсон носила полицейский мундир, когда проповедовала о незыблемых законах Божьих, и викторианский рабочий наряд, когда обсуждала вопросы нравственности. В своей деятельности она активно использовала свет, музыку и зеркала.

Несмотря на более чем полсотни судебных дел, возбужденных против неё, и громкие скандалы, связанные с деньгами и сексом, прихожане обожали энергичную и привлекательную сестру Эйми. Болендеры, у которых жила Норма Джин, строго соблюдали принципы её вероучения. Танцы, курение сигарет и игра в карты считались дьявольским наваждением, а простота, порядок и послушание – признаками добродетели.

На лице Иды часто появлялось недовольство из-за любой детской шалости. Норма Джин никогда не могла угодить Иде. Альберт Болендер ограничивал свою роль тихим одобрением того, как его супруга управляет домом.

Каждый ребёнок находит свой способ выразить свой протест. У Болендеров не было места для шумных игр и озорства, но и свобода для проявления индивидуальности тоже отсутствовала. Норма Джин находила утешение в мире своих мыслей и переживаний.

В доме Болендеров обнажаться можно было только в ванной комнате, а чистота считалась такой же важной, как и набожность. Норму Джин постоянно побуждали оголяться, намыливаться и тереть себя мочалкой, но она никогда не чувствовала, что её тело достаточно чистое, чтобы приёмные родители остались довольны.

В доме также проповедовались заповеди церкви: стремление к совершенству было главной целью. Если что-то не соответствовало идеалу, то это заслуживало пренебрежения. Отсюда следовало, что нет ничего более опасного, чем хвастовство, которое может привести к лени или духовной чёрствости.

Норма Джин вспоминает, что в детстве она никогда не чувствовала себя достаточно чистой, аккуратной и хорошей, чтобы соответствовать Болендерам.

«Ты всегда можешь сделать лучше», – так звучала их первая заповедь.

В 1932 году к домашней дисциплине и религиозному режиму добавились новые требования школы. В первый класс девочка пошла вместе с двумя детьми постарше.

После того как Норме Джин исполнилось семь лет, её жизнь и жизнь её семьи сильно изменились. Сосед убил их собаку, и это до глубины души расстроило ребёнка. Ведь пёсик Типпи был её единственным понимающим другом. Тогда Глэдис, мать Нормы Джин, забрала дочь и переехала с ней в Голливуд, чтобы работать на киностудии. Решение было неожиданным и, вероятно, было принято под влиянием близкой подруги Глэдис по имени Грейс Мак-Ки.

Также Глэдис получила кредит на дом, и осенью того же года они переехали. За десять лет до этого в городе проживало около полутора миллионов человек, а сейчас их было почти в три раза больше.

Для каждого района Лос-Анджелеса было характерно развитие определённой отрасли промышленности или техники. Например, в окрестностях побережья работали авиационные заводы, которые должны были открыть городу дорогу в большой мир. На взгорьях южнее Голливуда можно было увидеть множество буровых вышек, а порт Лос-Анджелеса стал крупнейшим пунктом перегрузки нефти.

В нескольких километрах от центра киноиндустрии, который в начале эры звукового кино привлекал множество технического персонала и актёров со всего мира, находились киностудии. Акционерные общества инвестировали в недвижимость и оснащение студий более двух миллиардов долларов.

Голливуд, по мнению всего мира, был синонимом Лос-Анджелеса и ассоциировался с кинопроизводством. Однако, несмотря на предпринимательскую активность и эффективный выпуск фильмов, трудно говорить о высоком уровне культуры в этом регионе.

В Калифорнию приезжали люди из Северной Америки, в основном из штатов Среднего Запада, связанные с протестантской церковью, которая отличалась скромностью обрядов, и с движением, которое было в первую очередь пуританским и материалистическим.

Из Центральной Америки приезжали люди с другими культурными корнями – испаноязычные католики, часто с глубокими индейскими корнями. Они были не европейского происхождения и, по мнению жителей Среднего Запада, не были настоящими американцами.

В конце августа Глэдис и Норма Джин въехали в большой меблированный дом на Эрбол-драйв. Глэдис выбрала этот дом из-за наличия в меблировке белого рояля для детей, что она восприняла как предзнаменование для лучших времён. Цена дома была заранее согласована, а ссуду в размере пяти тысяч долларов предоставило Калифорнийское товарищество кредитных гарантий.

Чтобы облегчить себе выплату ссуды, Глэдис сдала весь дом кинематографической паре с дочерью, а сама арендовала у них спальню для себя и Нормы Джин, деля с ними салон, ванную и кухню. В спальне Глэдис и Нормы Джин висела небольшая фотография Чарлза Гиффорда, что позднее ошибочно привело к предположению девочки о его отцовстве. Но маленькая Норма предполагала, что фотография отражает чувства Глэдис к её бывшему возлюбленному.

Глэдис работала монтажером и жила с семьёй английских актёров, которые играли небольшие роли в фильмах Джорджа Арлисса.

Ужин, который обычно готовила Глэдис, состоял из рубленого мяса или гренок с плавленым сыром. За ужином они делились новостями и сплетнями о кинозвёздах и планах киностудии.

В Калифорнии отменили сухой закон, и после ужина они усаживались на веранде, курили сигареты и потягивали пиво из высоких бокалов. Норма Джин собирала бутылки и ставила в них цветочки или наливала лавандовую туалетную воду, которую использовала её мать.

Этот отрезок её жизни сильно отличался от жизни у Болендеров. Глэдис и Грейс много работали, а остальное время проводили в развлечениях. Они танцевали, пели, выпивали, играли в карты, и у них было много друзей.

Такой стиль жизни поразил дисциплинированную и спокойную семилетнюю девочку. Ей было сложно привыкнуть к другой матери, которая разливала пиво, отплясывала странные танцы и сдавала карты. Теперь именно этой женщине маленькая Норма должна была понравиться.

Кроме того, новым для девочки стало кино, которое не только принималось и одобрялось в этой семье, но и стало необходимостью.

Воображение режиссёров, создававших киношедевры, росло вместе с ростом стоимости их строительства. На бульваре Голливуд были расположены легендарный кинематографический театр «Пэнтэйджис», который мог вместить 2288 зрителей, Египетский театр с театрально оформленным двором и Китайский театр, напоминавший буддийское святилище.

Именно в этих «храмах воображения» Норму Джин, которой однажды сказали, что её семья «ходит в церковь, а не в кино», забирали на уик-энд. Она видела на экране актрис, которых считала кинозвёздами: Кэтрин Хепбёрн, Мэй Уэст, Клодетт Кольбер, Ракель Торрес и Джин Харлоу.

Грейс и Глэдис зарабатывали на жизнь в киностудиях и давали Норме Джин деньги, чтобы она могла спокойно и безопасно проводить время в кинотеатрах. Она смотрела все фильмы подряд, не оставляя денег даже на попкорн.

В сентябре Норма Джин пошла во второй класс начальной школы. Этой же осенью Глэдис узнала о смерти своего дедушки Тилфорда Хогена. После развода он тяжело переживал утрату, а после известия о смерти жены начал быстро слабеть. Он не был готов к голоду и нищете, которые стали распространённым явлением в Соединённых Штатах в те годы. В мае 1933 года Тилфорд Хоген оказался на грани банкротства. Он не мог содержать себя и свою жену Эмму, и 29 мая он повесился. Следствие подтвердило, что это было самоубийство.

После того как Глэдис узнала о смерти Тилфорда, она впала в депрессию. Её отец, мать и дед страдали психическими расстройствами. И она была убеждена, что их семья проклята и обречена на психические заболевания. Грейс вызвала невропатолога, который прописал Глэдис таблетки. Однако из-за побочных эффектов она продолжала пребывать в депрессии.

«Врач, который прописал ей лекарства, не мог знать, как они повлияют на её состояние», – вспоминает Элинор Годдард. – До этого момента она прекрасно справлялась со всеми своими делами».

В 1934 году Глэдис Перл Мортенсен, которой не было ещё и 32 лет, была помещена в санаторий. Там она провела несколько месяцев, а затем её перевели в Лос-Анджелес, в обычную больницу общего профиля. Глэдис никогда не получала специализированной психиатрической помощи, поэтому она замкнулась в своём мрачном и пустынном мире воображения.

Норма Джин, которая никогда достаточно не знала о своей матери, сначала осталась с Эткинсонами, но затем Грейс Мак-Ки стала её опекуном.

«Грейс боготворила Норму Джин и верила в её будущее как кинозвезды», – вспоминает её коллега Лейла Филд.

Грейс одевала девочку в клетчатые шерстяные платья, сделанные на заказ, укладывала ей причёску с локонами и настаивала, чтобы та улыбалась и надувала губки, как Мэри Пикфорд.

Грейс была уверена, что Норма Джин станет актрисой, и делала всё, чтобы это произошло. Она не могла иметь собственных детей, поэтому изливала свою любовь на Норму Джин, считая её своей дочерью. Грейс говорила, что Норма Джин ей ближе, чем Глэдис, её родная мать, которая считалась некомпетентной и бездарной.

Грейс окружала девочку большей роскошью и давала ей больше свободы, чем Болендеры. Женщина, которая помогла Норме Джин жить спокойной жизнью, не только любила свою работу на «фабрике грёз», но и возглавляла одно из важных подразделений.

Грейс, как и во времена своей богемной жизни, часто меняла мужей и фамилии. Она узнала, что макияж, свет и фильтры могут изменять внешность женщины, и что студии и публика готовы «покупаться» на это.

Грейс Мак-Ки совершенствовала иллюзии Нормы Джин с большим энтузиазмом и брала на себя ответственность за воспитание девочки, чтобы в конечном итоге создать из неё собственную дочь, которой она была обделена от природы.

В 1934 году Генри Стэнли часто встречался с Грейс в студии «Коламбия» во время монтажа плёнок. Они работали по четыре часа в день, а по субботам рабочий день длился ещё дольше. Грейс просила свою подругу приводить к ним в монтажную Норму Джин за час до закрытия студии. Грейс знакомила девочку с сотрудниками:

«Норма Джин, это Олин. Олин, правда, она красавица?»

Сначала это были просто знакомства, но Грейс не останавливалась на достигнутом. Она говорила: «Повернись и покажи Олину свой бант на платье. А теперь пройдись туда и повернись кругом. Чудесно. А теперь возвращайся сюда… Элла, посмотри на Норму Джин! Ты же познакомилась с Эллой в прошлом месяце… Скажи ей, кем ты хочешь быть, когда вырастешь. Скажи: “Кинозвездой”, дорогая!». Это повторялось каждую неделю.

Другая сотрудница студии подтвердила воспоминания Стэнли. Грейс открыто говорила о своих намерениях: «Норма Джин должна стать кинозвездой».

Для достижения этой цели Грейс выбрала только один эталон – юную Джин Харлоу.

Актриса Джин Харлоу, звезда Голливуда, родившаяся в Канзасе в 1911 году в хорошей семье, приехала в Голливуд с матерью, которая мечтала стать кинозвездой. Но дочери повезло больше – она взяла себе имя матери и в качестве Джин Харлоу снималась в немых фильмах и эпизодах, мелькая на экране. Но в 1930 году, когда в это время маленькая Норма Джин еще ходила под стол, Джин Харлоу получила свою первую значительную роль в фильме «Ангелы ада». Связь с матерью была настолько сильной, что даже во время своих замужеств Джин часто оставалась погостить в родительском доме. В девяти кинофильмах, вышедших в прокат в течение двух лет, Джин Харлоу воплощала на экране очень притягательную личность. Но кинокритики считали её банальной стройной блондинкой, которая исполняет банальные эротические роли.

В 1932 году Джин Харлоу подписала контракт «Метро Голдвин Майер», где продюсер Луи Майер создавал ее артистический имидж. На студии ее все любили и считали избранницей судьбы.

Несмотря на обещания давать более серьезные роли, её всё так же просили поглубже распахнуть декольте и играть с эротическим подтекстом. Когда критики стали более благосклонны к ней, студия не переставала одевать ее в облегающие белоснежные платья, подчеркивающие её блондинистые волосы.

К 24 годам Джин Харлоу уже трижды побывала замужем, и все ее поиски мужчины, который бы заменил ей отца, не принесли результатов. Но публика ее обожала, и даже ее второй муж, который был старше ее на 22 года, не уменьшил ее популярности.

Во времена Великой депрессии в 1930-х годах Джин Харлоу стала эталоном чувственности, и никто не смог затмить её.

Новая мать Нормы Джин, Грейс Мак-Ки, постоянно внушала своей приемной дочери, что та станет кинозвездой. В сентябре 1934 года, когда девочке исполнилось восемь лет, Грейс решила сделать из Нормы Джин точную копию Джин Харлоу.

Они ежедневно ходили в кино, а Глэдис регулярно навещала их. В это время мать Нормы Джин находилась в психиатрической больнице. Там она вела комфортную жизнь и с радостью не выполняла материнские обязанности, что позволяло ей избегать чувства вины.

Норма Джин была для Глэдис как призрак, который блуждал на задворках её памяти.

«Моя мать, – позже вспоминала Мэрилин Монро, – никогда не старалась быть со мной. Кажется, меня для неё даже не существовало».

Осенью дом на Эрбол-драйв выставили на продажу, но Грейс не забрала с собой девочку по простой причине. Грейс решила стать официальным опекуном Нормы Джин, но суд потребовал доказательств того, что родители не могут осуществлять опеку. Вторым требованием суда было, чтобы перед усыновлением ребенок провел по меньшей мере шесть месяцев в окружном сиротском приюте до усыновления. Первое требование было выполнено, когда Грейс получила от врачей заключение о душевной болезни Глэдис.

Поскольку вилла на Эрбол-драйв перестала быть домом для семьи, единственным выходом стало помещение Глэдис в стационарное медицинское учреждение. Кроме того, штатная больница в Норуолке имела лучшую репутацию в области лечения хронических психических заболеваний.

В январе 1935 года Глэдис отправили в больницу в Норуолк. Там она провела ровно год до следующего переезда.

Норма Джин вспоминала, что ей было неприятно, что Глэдис болеет, но между ними никогда не было близких отношений. Они вместе проводили очень мало времени.

Со вторым требованием закона Грейс тоже справилась. Она узнала, что в сентябре следующего года Норма Джин может получить место в сиротском приюте Лос-Анджелеса. Тогда Грейс договорилась с семейством Джиффенов, которые жили в западном секторе города. Они должны были заботиться о девочке до этого времени.

Однако Грейс выяснила, что у Джиффенов уже было много детей, как своих, так и приёмных. Поэтому они не могли надолго оставить у себя Норму Джин.

Грейс заботилась о Норме Джин: каждую неделю она отправляла заявления и справки в разные инстанции, а также снова обратилась в суд с просьбой, чтобы они сняли с неё обязанность помещения ребёнка в приют для сирот. Она хотела, чтобы после пребывания у Джиффенов Норму Джин сразу поселили с ней. Когда Грейс сказала Норме Джин, что не отправит её в школу приюта, где ей пришлось бы жить с незнакомыми детьми, девочка была очень счастлива.

Через два месяца, проведённых у Джиффенов, пока суд проверит все документы, Норме Джин разрешили временно пожить с мамой Грейс, Эммой Уилетт Этчисон. Эмма жила в отдельной квартире на Лоди-плэйс в Голливуде. Это было красивое здание в испанском стиле с белой лепниной, черепичной крышей и цветущим двором. В центре двора журчал фонтан. Норма Джин поселилась там ранней весной 1935 года.

В это же время Грейс быстро преодолела все формальности, связанные с опекой над Нормой Джин. Она добилась от суда предоставления ей исключительного контроля над делами Глэдис Бейкер. Грейс понимала, что нужно решать финансовые вопросы официально, чтобы избежать захвата имущества Глэдис кем-то, кто может выдать себя за отца Нормы Джин, или налоговым ведомством.

Она знала, что инвестиции, обналичивание банковского чека или продажа недвижимости требуют осторожности, и понимала, что может брать деньги на содержание Нормы Джин от её имени. 25 марта она сделала заявление под присягой, что Глэдис нуждается в кураторе и что она, несмотря на несоблюдение условий предоставления права временно опекать сироту, была бы подходящей кандидатурой.

В апреле активы «имущества» Глэдис были оценены следующим образом:

– 60 долларов наличными на банковском счёте;

– 90 долларов в виде чеков без гарантированного покрытия;

– один радиоприёмник стоимостью 25 долларов с рассрочкой в 15 долларов;

– 250 долларов долга за седан «Плимут» 1933 года;

– 200 долларов, причитающихся за белый рояль.

1 июня 1935 года, когда Норме Джин исполнилось девять лет, Грейс Мак-Ки начала распоряжаться имуществом Глэдис Бейкер. Она продала машину, рояль и дом, а затем составила список расходов, за которые потребовала вернуть деньги.

Но вскоре Грейс познакомилась с мужчиной, который навсегда изменил её жизнь и судьбу Нормы Джин.

Это был Эрвин Силлимэн Годдард, «шатун» из Техаса с тремя детьми, который часто бывал без работы. Он понравился Грейс, и они спешно поженились, в августе 1935 года. После свадьбы они взяли к себе одну из его дочерей, Нону, и вся четвёрка поселилась в маленьком доме в Ван-Найсе, в долине Сан-Фернандо.

Норма Джин была робкой и замкнутой. Джоди Лоренс, одна из дочерей Годдарда, вспоминала, что они были невротичными детьми, которые часто с большой впечатлительностью реагировали на окружение. Дети совместными усилиями построили себе домик на перечном дереве, чтобы скрываться там от проблем, как в убежище.

Дом, где жили Годдарды, был скромным, скорее похожим на сельскую избу. Док и Грейс оба работали от случая к случаю и не имели сбережений. Годдард считал, что Норма Джин – это лишний рот, и предложил Грейс отдать её в приют для сирот. В сентябре девочка должна была переехать туда.

Для Нормы это было ещё одним ударом, ведь она только училась доверять женщинам. У неё не было опыта общения с ними, если не считать холодную и строгую Иду Болендер.

13 сентября того же 1935-го года Грейс собрала вещи Нормы и отвезла её в приют в Голливуде. Здание приюта было симпатичным, но находилось на территории учреждения для сирот. В нём могло разместиться от пятидесяти до шестидесяти детей, но не все из них были сиротами. В двадцатые годы треть воспитанников составляли сбежавшие и беспризорные дети. В тридцатые годы многие родители отдавали детей в приют на короткий срок.

Пребывание Нормы в сиротском доме продолжалось два года, до 26 июня 1937 года.

В здании приюта мальчики и девочки жили в разных крыльях и спали по пять-шесть человек в аккуратных комнатах. В приюте был персонал, который занимался уборкой и приготовлением пищи. Также детям платили по 5–10 центов за неделю за уборку и мытьё посуды.

В личном деле Мэрилин указано, что в 1935 году она была нормальной, довольной и не жаловалась. Ей нравился её класс.

В 1935–1936 годах Грейс часто приходила в приют за Мэрилин и забирала её на целый день. Они ходили в кино и обедали. Среди фильмов, которые запомнила Мэрилин, был «Бунт на "Баунти"» с Кларком Гейблом. Он напоминал ей темноволосого мужчину с усиками на фотографии в их доме на Эрбол-драйв.

Грейс часто повторяла Норме Джин, что пытается «организовать всё так, чтобы та могла вернуться туда, где её настоящее место», то есть под её опеку.

Мэрилин часто водили в Китайский театр Граумана и в парикмахерскую, где её учили правильно наносить макияж.

В 1935 году в Голливуде состоялись премьеры двух фильмов с участием Джин Харлоу, и Грейс Мак-Ки решила, что Норма должна быть похожа на неё: ослепительная платиновая блондинка в белых нарядах. Грейс перекрасилась в блондинку, а Норме покупала только белое. Она даже думала обесцветить волосы девочки до платинового оттенка, но потом отказалась от этой идеи, так как знала, что в сиротском приюте такие перемены во внешности подопечной не оценят.

После просмотра нескольких фильмов с Джин Харлоу «Нью-Йорк таймс» писала в на своих полосах:

«Именно благодаря Харлоу платиновые блондинки стали появляться везде – среди актрис, танцовщиц, статисток и блюзовых певичек… в метро, на улицах и в зрительных залах театров». Грейс не уставала повторять юной Норме Джин: «Ты – идеал, за исключением этого маленького бугорка на носу», – при этом Грэйс трогала маленькую родинку на носу Нормы Джин. – Но когда-нибудь ты станешь совершенством, как Джин Харлоу».

Грейс видела в Норме Джин молодую Харлоу, которая тоже была голубоглазой и с таким же скошенным подбородком. Цвет волос можно было бы поменять.

Иными словами, Норму Джин готовили к тому, чтобы она стала новым воплощением кинематографических грёз.

Выходные, проведённые с Грейс, были приятной передышкой от школы и жизни в коллективе. Но Норму Джин пугала мысль, что «тётя Грейс» когда-нибудь вдруг может забыть о ней. Ведь её уже убрали из дома, когда там появился Док с одной из своих дочерей.

Грейс часто навещала Норму Джин, оплачивая её проживание в приюте и покупая ей одежду. В 1936 году она платила полную ставку – 15 долларов в месяц. Но ближе к концу года Грейс перестала приезжать к Норме Джин по субботам. Девочка боялась, что однажды Грейс исчезнет без предупреждения, как когда-то сделала её мать. Девочка стала по любому поводу разражаться спазматическим плачем.

В начале 1937 года состояние Нормы Джин ухудшилось. Педагог приюта писал, что девочка казалась обеспокоенной и замкнутой, она начала заикаться. Также Норма Джин часто болела простудой и кашлем. Если к ней не проявляли терпения и доверия, она становилась испуганной и настороженной. Тоска Нормы Джин по любви и утешению нашла выход в мире её фантазий.

Норма Джин вспоминала позже об этих событиях:

«Иногда я говорила детям, что у меня есть прекрасные родители, которые отправились в путешествие, но в любой момент могут вернуться за мной. И я даже написала сама себе открытку от их имени. Никто мне не верил, но мне не было обидно. Мне хотелось думать, что это правда».

Выдумывание идеальных родителей время от времени смягчало чувство одиночества маленькой Нормы Джин. Позднее ей было трудно выстраивать отношения с женщинами, как и когда-то она не могла выполнить указания Иды и Грейс, которые говорили ей, что она может «сделать лучше» и может стать «совершенством».

Её стремление к совершенству продолжится всю её дальнейшую жизнь. Она предъявляла высокие требования не только к себе, но и встречающимся на её пути мужчинам. Время от времени она будет возобновлять поиски идеального мужчины, но они всегда будут заканчиваться разочарованием.

Норма Джин часто выходила на крышу приюта для сирот и смотрела на башню с киностудиями в нескольких кварталах от приюта. Это место напоминало ей о её матери, которая когда-то работала на этих киностудиях. Когда эти воспоминания захватывали её, Норма начинала отчаянно плакать от одиночества. Но именно в это время у девочки появилась мечта – работать там, где создают фильмы.

***