Читать книгу Проводник - - Страница 3

Это был человекоподобный карлик с серой кожей. По всему телу виднелась сыпь. Поначалу она была с комариный укус, такая же мелкая и бледно-красная. Но за считаные минуты она увеличивалась в размерах, становилась ярче, и вот уже пятна были размером с грецкий орех. Сыпь на глазах превращалась в огромные гнойники, которые то и дело лопались и распространяли тошнотворный запах. Большие уши, казалось, тянули карлика вниз. Нос был вытянут вперёд, как у деревянного мальчика из сказок, а грудная клетка постоянно деформировалась и выпирала ещё сильнее носа. Ростом он был не выше Джея, сидящего в коляске.

Джею стало плохо. Как только он увидел низкорослого уродца, кофе решил не задерживаться в желудке. Его вывернуло прямо у порога. Странное существо всё это время ждало и чесалось.

– Изви… – начал было Джей. – Извините меня.

Существо молчало. Джей понял, что от него ждут других слов.

Кто-то в голове стал ему подсказывать и напоминать их. Нужная фраза сама собой всплыла в памяти. Джей не смог понять, что это было. Может быть, голос разума?

Краем глаза он увидел две зелёных вспышки с левой стороны. Этот яркий свет заворожил его, и почему-то именно в тот миг он понял: если от тебя чего-то требуют, значит, надо выполнять и не задавать вопросов. По крайней мере, пока не разберёшься в ситуации, в которую попал.

Собрав всю волю в кулак, задержав дыхание и немного успокоившись, Джей начал:

– Здрав… здра… Здравствуйте… М… е… Меня зовут Джей… и на-а-на-на… и на сегодня я-я-я ваш проводник.

– Здравствуйте, – существо поклонилось ему, словно какой-нибудь аристократ. – Меня зовут Энтони Голдман, – с неимоверной гордостью сказал карлик, как будто это было очень известное имя.

Джей пересёк порог квартиры и, оказавшись в длинном коридоре незнакомого подъезда, увидел по правую сторону, в самом конце, старую ржавую дверь. Её тускло освещала одна лампочка, которая то и дело мигала, словно вот-вот потухнет окончательно. Джей жестом направил существо вперёд, сам же последовал за ним.

– С вашего позволения, я начну что-нибудь говорить – так дорога будет куда приятнее, – прервал молчание его странный спутник.

Джей ничего не сказал.

– Меня зовут Энтони Голдман. Как я и говорил до этого, – продолжил карлик. – Я родился в трущобах. В самых бедных закоулках нашего города. Каждый день для нашей семьи был испытанием. Мы просто выживали! Порой мы со старшим братом ложились спать голодными. Мама говорила нам выпить воды и отправляться в постель.

Джей продолжал следовать за ним, но при этом не сильно вслушивался в рассказ. Его больше интересовало, как отсюда выбраться.

– В школу мы ходили в одних обносках. Штаны были постоянно заштопаны. Я донашивал прошлогодние вещи брата. Над нами издевались сверстники, но брат всегда мог меня защитить и позаботиться обо мне. Он говорил, что, когда мы станем взрослее, всё будет по-другому. Он так меня успокаивал.

Шли годы, я заканчивал школу. Брат уже три года работал на местной табачной фабрике, и платили ему сущие копейки. Я не хотел идти по его стопам. Потому как было много жалоб со стороны рабочих, их семей. Там уже бывали случаи смерти от переутомления или несоблюдения правил безопасности. Я себе такой участи не желал. Однажды на улице я увидел объявление о наборе в группу по обучению актёрскому мастерству. Я сразу же загорелся идеей и направился по нужному адресу. Мастер, увидев меня и мои обноски, из жалости согласился меня учить. Но с одним условием, что я при первом же случае заплачу за уроки. Чтобы это было честно по отношению к другим ученикам.

Джей всё ещё катил на коляске за странным рассказчиком. Но ему не верилось, что дорога может быть настолько долгой. Оглядываясь по сторонам, он заметил, что стены стали медленно таять. Вместо них появились театральные кресла, а бетонный пол стал деревянным. А ещё впереди возникла сцена, внизу под которой была ржавая дверь.

– Я начал учиться этому прекрасному мастерству, – сказало существо, расчёсывая сыпь до крови. Казалось, что новые пятна на его коже появлялись каждую секунду, заполняя все свободные промежутки. – Сначала, как и у всех наверное, у меня получалось играть только проходные роли. Иногда мне и вовсе роль не давали. Но отчаиваться я не собирался. К нам тогда приходило мало зрителей. Если в зале был хоть кто-то – это уже казалось нам победой. По ночам я подрабатывал где придётся, лишь бы заплатили. Долгим трудом и репетициями я наконец смог выбить себе главные роли. Народу теперь приходило больше. Как-то после аншлага мы даже получили полноценный гонорар актёров. Конечно, это были небольшие деньги. Но мы думали, что это только начало.

Сыпь стала увеличиваться в размерах. Казалось, что пятна уже были размером с теннисный мяч. Они росли, мешая при этом двигаться дальше. Существо мотало из стороны в сторону. Пятна на коже постоянно чесались и кровоточили. Джею от такой картины стало невыносимо.

– Я вовсю покорял большие сцены, – продолжал рассказчик. – Все дамы были без ума от меня. После каждого спектакля мне дарили цветы. Много цветов.

Джей услышал странный звук где-то совсем рядом. Оказалось, что это стали ломаться кости грудной клетки существа. Она деформировалась с каждым его словом, выпирая всё дальше и дальше.

– Я был главным на сцене и за ней тоже. Все третьесортные актриски спали и видели, как играют со мной бок о бок, – мечтательно вспоминал карлик. – Мужчины, положившие немало времени на освоение этого мастерства и трудившиеся больше, чем я, завидовали такому молодому дарованию. Я стал знаменитостью в городе и за его пределами.

Хруст ломающихся костей стал ещё громче. Сыпь уже напоминала гнойные кровоточащие нарывы.

– Наконец, самая заветная мечта моя исполнилась: меня позвали в кино, – существо ностальгически вздохнуло. – Я был горд собой и радовался, что мои успехи на сцене наконец заметили. Играть в кино я был готов уже давно. Я мог это сделать.

Театральные кресла перестали пустовать. На них начали появляться прозрачные фигуры людей. Джей вглядывался в их бледные лица с пустыми глазницами. Но они никак не реагировали. В их руках виднелись смутные силуэты, напоминающие ветки или букеты цветов. Призрачные гости смотрели на пустынную сцену.

– Вот и прошло то время, когда я скакал, подобно обезьянке, на сцене. Теперь я стал одним из самых значимых актёров своего поколения. Я мог позволить себе всё что захочу. Я сделал множество пластических операций, чтобы казаться моложе. Потому как я считал, что стареть – это удел бедных и незнаменитых.

Джей не мог поверить, что попал сюда. Слова были для него пустым звуком. Он не слушал. Всеми силами он пытался выбраться из этого страшного места. Пробудиться.

– Я устраивал закрытые вечеринки в своём особняке, в самом лучшем районе. Я мог позвать кого угодно, мог решить, кого не пускать, а кого и вовсе лучше вышвырнуть. Да, я мог просто заскучать во время разговора с кем-либо и попросить свою охрану выкинуть его вон. И всё! Никто меня не осуждал, никто не был удостоен права спорить со мной. Мне просто аплодировали, как и всегда.

Нарывы на коже карлика стали лопаться. Кровь забрызгала сиденья, попала на пол и на Джея. Воняло от странного существа, как от помойки. Как будто где-то рядом валялись шматки пропавшего мяса, а ещё тухлые яйца и гниющая рыба, – омерзительные запахи потоком ударили Джею в нос.

– Однажды я ужинал с одной прекрасной дамой. Ничего серьёзного. Я даже не испытывал к ней никаких чувств. Мне просто хотелось приятно провести вечер. Но нам помешал какой-то бедняк. Он кашлял не переставая, и вдобавок от него воняло дешёвыми сигаретами. Он что-то говорил мне про детство. Называл меня другим именем.

Джей заметил, что они стали приближаться к двери. Силуэты в зрительном зале в это время резко повернулись и уставились на них.

– Меня звали Валентин Чайт. Но это было в прошлом, – карлик вдруг резко оборвал свой рассказ. – Теперь меня зовут Энтони Голдман, и я актёр, добившийся всего сам. Никто мне никогда не помогал. Не было у меня никогда семьи и не было брата. А тот бедняк в ресторане всё пытался мне что-то напомнить про детство. Он был обычным безумным фанатом. Охрана его вывела, но я пожаловался управляющему, после чего охранников уволили из-за моего испорченного вечера. Мне стало неимоверно стыдно перед дамой.

Дверь всё так же была закрыта. Они уже стояли почти вплотную. На столе по правую сторону лежали записка и ржавый кривой нож.

– Что там? – спросило существо. – Реплики? – шутка не удалась, но он всё равно посмеялся сквозь боль, которую приносили лопающиеся нарывы.

– Здесь написано, что каждая душа, вошедшая с проводником, за грехи при жизни должна принести жертву, – сказал ему Джей.

– Что за жертва?

– Тут написано, что это ваше лицо. – У Джея затряслись руки. Он, должно быть, стал бледным, как силуэты призрачных зрителей, что следили за ними.

– Лицо? Нет! Никогда в жизни! Ты хоть знаешь, как меня зовут? Меня зовут…

* * *

– …Энтони Голдман? – спросил неожиданно вошедший в палату врач. Он подошёл к койке. – Меня зовут Артур Конрой. Сегодня я буду возглавлять операцию. Рад знакомству.

«Оу, какой симпатичный молодой человек!» – промелькнула у Энтони мысль. Но он её резко отогнал, так как ждал совсем другого.

– Да… Я тоже, – недовольно буркнул Энтони. – А почему ты? Мной должен был заниматься другой хирург. Питер… Питер… – он стал вспоминать фамилию врача, который делал все его пластические операции.

– К сожалению, Питер Дикт серьёзно заболел. И он не сможет вас принять. Но вы не переживайте, всё пройдёт гладко. Мы не первый раз проводим подобные…

– Да-да-да, – сердце его ёкнуло. Стало как-то неспокойно.

– Я хотел кое-что спросить. – Врач достал из кармана телефон. – Разрешите сделать с вами фотку? Я ваш фанат.

Актер брезгливо отмахнулся, пообещав, что в другой раз непременно сделает с ним снимок. Хирург ушёл, но тут же в палате появился агент Энтони.

– Почему мне не сообщили сразу? – начал Голдман на повышенных тонах. – Почему не предупредили, что проводить пластику будет другой врач? Он вообще молокосос какой-то.

– Да я сам только узнал, – оправдывался тот. – Не беспокойся. Не переживай. Всё будет хорошо. Я проверил его, он высококлассный специалист, не хуже Питера Дикта. Да ещё и какой симпатяга, правда?

– Мне неважно, какой он специалист. Он собирается дотронуться до моего лица. Ему нужно сделать меня моложе! – уже кричал Голдман. – Я что, должен доверять какому-то там интерну?

– Энтони, только успокойся. Всё хорошо. И чего это ты так забеспокоился? Ни разу такого не было.

– Не знаю… Наверное, из-за вчерашнего… В ресторане, – он понизил голос, но беспокойство почему-то осталось.

– Кстати, я звонил в этот ресторан, и управляющий заверил, что те охранники уволены, – любезно сообщил агент.

– Молодец, это ты хорошо сделал. Нечего в приличные заведения пускать таких… – сердце снова ёкнуло. – Найди того бедолагу, – продолжил Энтони почти шёпотом, – пришли ему какой-нибудь утешительный сувенир с моим автографом.

– Сделаем. – Агент собрался было уходить, но на минуту задержался. – И ещё момент: к тебе чуть позже сестра заглянет, проверить состояние.

Голдман промолчал, словно был чем-то опечален.

– Энтони?! – забеспокоился агент. – Ты уверен, что стоит продолжать? Ну-у я про операцию…

– А, да, – актёр вдруг пришёл в себя. – Да. Всё хорошо. Лучше позови обратно нашего хирурга.

Энтони чего-то боялся. Его неожиданно бросило в пот, руки дрожали. Операция стандартная, длительная, но весьма эффективная. Скоро он уснёт, а потом проснётся более молодым и свежим.

Вырезка из новостной ленты:

«Сегодня кумир миллионов, известный актёр театра, звезда кинематографа и один из самых влиятельных деятелей искусства нашего времени – Энтони Голдман – скончался. По предварительным данным, ему проводили пластическую операцию. Следствие считает, что по неосторожности была превышена дозировка наркоза. Врачи боролись за жизнь актёра до самого конца. Но, к сожалению, спасти его так и не удалось. Следственный комитет проводит проверку, чтобы выяснить причины произошедшего. Было ли это сделано намеренно или к смерти Голдмана привела всего лишь невнимательность? За всеми новостями будем следить мы – Н. Л. г. К.».

* * *

– …Меня зовут Энтони Голдман, и я один из величайших актёров современности! – кричала на Джея душа.

– Понял я уже, – раздражённо сказал Джей. – Только вот я почему-то о таком никогда не слышал. – Он немного остыл. – Знаете, мне не особо важно, кем вы были и кем являетесь. Я просто хочу выбраться отсюда.

– Я тоже, – высокомерно сообщил его спутник. – Но я не собираюсь отдавать своё лицо.

Он схватил нож и швырнул его в дальний конец коридора. Джей рассеянно наблюдал, как нож катится по каменным плитам. Шарканье ручки об пол было достаточно долгим. Странно, что это маленькое существо с обвисшей окровавленной кожей могло так далеко бросить предмет, даже такой лёгкий.

Вскоре это шарканье, вместо того чтобы затихнуть вдали, наоборот, усилилось. Словно кто-то кинул нож обратно. Звук становился всё громче. Нож вернулся, остановившись прямо у колёс инвалидной коляски.

В глубине коридора появились какие-то тёмные лоскуты, они шевелились и сгущались, образуя чёрный ком. Постепенно ком приобрёл очертания, похожие на человеческую фигуру. Это был силуэт костлявого существа с ярко-зелёными глазами. Он состоял из сгустков тёмной ткани, словно был образован самой тьмой.

Из коридора опасно блеснули два изумруда, и чёрный ком метнулся в их сторону с огромной скоростью. Одним точным движением человек-тьма схватил душу Голдмана за горло и поднял над землёй. Второй своей костлявой рукой он содрал кожу с лица карлика и швырнул её в сторону.

Душа истошно кричала и задыхалась. Джей тоже еле дышал от страха, ему не хватало воздуха. Силуэты в зрительном зале, которые всё это время наблюдали за ними, встали и зааплодировали, словно для них был разыгран спектакль.

Ржавая дверь отворилась. Тьма с той же скоростью метнулась туда с душой в костлявых руках, оставив после себя лужу крови и затихающие истошные крики актёра. Дверь захлопнулась. В коридоре стало темнеть. Силуэты пропали, словно растаяли в воздухе.

Джей поспешил обратно к квартире сестры. Он боялся, что сейчас вернётся тень и схватит его. Хотелось как можно скорее вернуться в привычное и безопасное, как ему сейчас казалось, место. В спешке он совсем не смотрел вниз, а потому наехал на какой-то шуршащий предмет на полу.

Букет в бумажной упаковке зацепился за колесо его инвалидного кресла. Это были полевые цветы. Любимые цветы сестры…

В коридоре стемнело окончательно.