Читать книгу Проводник - - Страница 6

И вновь всё пошло словно по расписанию. После завтрака Джей вернулся в комнату. Его уже ждал новый, только что выглаженный костюм – ткань была ещё тёплая. Вчерашний костюм – а точнее, ворох окровавленных тряпок, который от него остался, – бесследно исчез.

Джею показалось, что в квартире всё же кто-то есть. Комнаты по-прежнему были пустынны. Он ещё раз огляделся вокруг, попытался позвать кого-нибудь или неожиданно повернуться туда, где мог находиться этот кто-то, – но снова никого не увидел. Либо незнакомец был слишком быстрым, либо Джей просто сходил с ума. Сам он уже склонялся ко второму варианту, хоть и надеялся, что первый всё-таки окажется верным.

Костюм был точь-в-точь такой же, как вчера. Джей оделся и стал ждать. Чтобы как-то отвлечься, он закрыл глаза и начал напевать песню – «Приведите меня домой, сельские дороги». Однако, хотел он того или нет, всё же это случилось вновь.

Раздался звонок в дверь.

Закрыв глаза, Джей надеялся, что, открыв их, он окажется в настоящем доме своей сестры и всё станет как раньше. Он услышит звонкие голоса детей, они подбегут и кинутся к нему в объятия. Он прижмёт их сильно-сильно! Не отпустит их. Не отпустит.

В дверь снова позвонили.

Джей изо всех сил зажмурил глаза и запел ещё громче, продолжая верить, что вот сейчас-то наваждение исчезнет. На пороге будет стоять Ева, она слегка улыбнётся ему уголком рта, а потом возьмёт его за руку…

Дверной звонок прозвенел более настойчиво.

…Она возьмёт его руку и скажет, что всё хорошо. Они будут обниматься долго-долго. Сжимая друг друга в объятиях изо всех сил…

Звонок стал ещё более длительным и настойчивым.

Он её не отпустит. И она его не отпустит. Всё будет хорошо. Брат и сестра…

В дверь уже звонили не переставая.

…Брат и сестра будут снова вместе. Одни против всего мира – только он и Ева. И дети. Его племянники.

– Приведите меня домо-ой, сельские-е до-оро-оги! – Джей распевал во всё горло, чтобы не слышать этот навязчивый звон, что раздавался из прихожей. – В то-о место-о, которо-ому я принадлежу-у!

Внезапно наступила тишина. Джей перестал петь. «Вот всё и закончилось», – успел подумать он. Но тут же понял, что ошибся.

Дверной звонок умолк. Вместо этого стены стали сотрясаться. Пол под ним зашатался и начал проваливаться. От неожиданности Джей закружился в своей коляске, в панике пытаясь удержаться руками за стены, чтобы хоть как-то избежать падения в бездну. На стенах, на потолке, на полу появились огромные трещины, из них вытекала багровая кровь.

Джей прижался к стене и закрыл глаза руками.

– Нет-нет-нет-нет-нет! – завопил он. – Я не хочу. Я не могу. Я сделаю! Я сделаю это! Я открою дверь! – последние слова он выкрикнул так отчаянно, словно принял вызов судьбы.

Все трещины и кровь моментально исчезли, словно ничего и не было.

Поняв правила игры, Джей направился в прихожую. Он ожидал встретить там всё что угодно. По дороге он гадал, какое отвратительное существо явится к нему на этот раз. И какую невероятную историю поведает эта душа.

Он открыл дверь.

Всё, к чему он готовился, мгновенно рухнуло, как карточный домик.

Перед ним предстало изуродованное существо бледно-зелёного цвета. Словно эта душа была пропитана ядом. Из безобразного тела торчали обломки костей. Они, словно раздробленные пики, разрывали кожу. Вокруг души хаотично метались осколки стекла. Они впивались в плоть, один за другим, причиняя существу неимоверную боль. Время от времени осколки вылетали из раны и снова выходили на свою орбиту, вращаясь вокруг души, а затем впивались опять, причиняя ещё большие страдания, чем прежде. Так повторялось раз за разом, и существу явно становилось всё больнее.

– Здравствуйте… – Джей запнулся, обратив внимание на то, что у души нет нижней челюсти, а язык свисает почти до живота и качается, словно маятник. – Здравствуйте, меня… меня зовут Джей. И на сегодня… – он набрал полную грудь воздуха. – И на сегодня я ваш проводник.

– Здра… гхрр-р-р… Здравствуйте-е… рхгх-хгхр…

«Как же она говорит?» – удивился Джей.

Жестом он указал направо – в другой конец коридора. Там уже виднелась железная дверь.

Душа поклонилась и направилась вперёд. Джей следовал за ней. Дорога показалась ему более удобной. Эта душа еле ковыляла, в отличие от вчерашнего уродца-актёра, и потому Джей не так сильно уставал работать руками, управляя коляской. Но натруженные мышцы всё равно ныли.

В самом начале пути душа молчала. Только отчаянно скулила: осколки битого стекла впивались всё глубже, разрывая остатки кожи. В какой-то момент душа завыла ещё громче, а затем начала тихонько бормотать. Она пыталась что-то сказать, но поначалу получалось у неё плохо.

– М-м-м-м… – наконец послышалось мычание. – М-мен-ня зовут Эл… Элис Дол…гс… Долгсон… Я Элис Долгсон. Мне двадцать один год… И я люблю Ричи…

– Что это значит? – шёпотом спросил Джей.

– Я люблю своего Ричи.

Джей ничего не понял. Он знал: раз душа заговорила, то скорее всего, она скоро расскажет, кто такой Ричи. Однако это оказалось сложнее, чем можно было себе представить.

– Меня… Меня зовут Элис Долгсон. Я люблю своего Ричи. Я его всегда любила. А-а-эх-х-х… – Осколки вышли из ран и закружились вокруг неё, образовав своеобразный купол. – Всегда… в детстве обо мне заботились и ограждали от всех бед. Папа и мама очень меня любили. Для них… для них я была маленькой принцессой. Отец особенно меня оберегал… В школе меня тоже все любили. Мне говорили, что я невероятно красивая, – голос её стал мягче, из страдальчески-рычащего он вдруг превратился в нежный молодой голосочек. Какой и должен быть у юной девушки. – Мальчики в школе не давали мне проходу. Они звали меня гулять, приглашали прокатиться на велосипеде или на самокате. Они дарили мне свои самые ценные сокровища: жвачки, машинки, игрушки, вкладыши.

Но все они меркли перед одним-единственным. Он был светловолосым, голубоглазым. Мой Ричи. Моя любовь, – она обняла сама себя, словно пыталась вспомнить объятия своего Ричи. – Он был красив. И я была красива. Но он долго не мог подойти ко мне.

Осколки прекратили вращаться и стали медленно впиваться в тело. Душа отчаянно застонала.

– Шло время. Я со многими мальчиками гуляла за ручку, иногда мы целовались. Только в щёчку! – вдруг добавила душа, словно боялась, что Джей подумает о ней что-то плохое. – Папа не разрешал по-другому. Да и мне ни с кем не хотелось «по-другому». Только с Ним, – она снова обняла себя.

Джею показалось, что, когда она вспоминала своего Ричи и говорила о нём, её боль становилась терпимее. Похоже, что она была счастлива, но что тогда произошло?

– После школы… после окончания школы… меня страшила одна только мысль, что я больше его не увижу. Мне было одиноко выходить в большой мир без этого голубоглазого красавчика, который каждый раз забывал, как говорить, как только я к нему подходила, – она хихикнула и продолжила свой рассказ. В её голосе звучала нежность. – Но в тот раз он не забыл, как говорить. И это изменило всё. Мы держались за руки. Мир словно замер вокруг нас, и я не хотела, чтобы это заканчивалось. Для меня это было настоящим счастьем. Наконец, я могла молча смотреть в его голубые глаза. Больше мне ничего не было нужно. «Завтра увидимся?» – спросил он, и я ответила, что мы обязательно встретимся завтра. После этого я просто порхала, – душа хотела изобразить руками лёгкие крылышки, но кости, что хрустели с каждым её движением, не дали ей это сделать.

Стены вокруг них постепенно поблёкли. Они оказались в помещении, где повсюду валялись старые грязные игрушки, стояли маленькие койки и без конца звучала какая-то детская песенка, словно на заевшей пластинке. Рядом с ними возникли маленькие силуэты. Это были призраки детей с пустыми мёртвыми глазницами. Каждый из них во что-то играл, баловался, кто-то за кем-то бегал. То и дело слышались детские вопли, и Джей невольно оглядывался по сторонам. Ему стало жутко.

– После этого мы стали встречаться, – легко вздохнула она и затрепетала, словно лепесток розы. Душа хотела покружиться на месте в наслаждении, но кости-пики, раздробленные, будто на неё наехала машина, не дали сделать задуманного. Она лишь застонала ещё сильнее. – Мы любили друг друга и даже не думали расставаться. Я просто дышала им. Мне хотелось проникнуть в него полностью и без остатка, раствориться в нём. Но мой отец не доверял ему. Он был против. Мама говорила, что главное – это счастье их дочери. Отец с этим соглашался, но постоянно фыркал в сторону Ричи, как только видел его. Папа даже не мог представить, как я любила Ричи. Если бы он сумел почувствовать то, что чувствую я рядом с Ричи, – он тоже полюбил бы его… Так же, как люблю его я.

Счастья стало больше: я забеременела. У меня под сердцем был прекраснейший плод нашей любви… – душа осеклась: осколки вышли из ран и снова начали вращаться вокруг. – Наше сокровище должно было стать доказательством нашей любви. В родильном доме, на кушетке, я мучилась от схваток. Мне было больно. Мне было плохо. Я думала, что скоро умру. Но я могла умереть только рядом с Ричи. И он был рядом, – она снова себя обняла. – Он меня поддерживал, он целовал меня в лоб, пока я мучилась с нашей крохой. Всё закончилось. Мне не сразу дали ребёнка. Малыша унесли, а главный врач куда-то вышел вместе с Ричи. Они разговаривали долго. Мне было плохо, я не понимала, где мой Ричи, где мой ребёнок. Где наша любовь? – душа всхлипнула. – Всё потемнело. Последнее, что я видела, – это как главный врач вернулся в палату один.

Джей заметил, что силуэты прекратили свои занятия. Теперь они смотрели на Джея и душу, которую он сопровождал. Их белые глазницы издавали гул. Это было отчётливо слышно.

* * *

«Я не могла с этим смириться. Боль пронзала не тело, а само сердце. За всё время, за весь этот проклятый вечер ко мне ни разу не приходил Ричи. Я его люблю. И он любит меня. Почему он не пришёл?

Мне плохо. Мне больно, Ричи. Как ты этого не понимаешь? Мне так плохо! Приди, пожалуйста. Приди, Ричи!

Я не могла вынести это. Каждый день в этой отвратительной клоаке, где вопят и орут чужие отпрыски, мне становится всё труднее и труднее жить.

Ричи не приходит. Мне страшно.

Каждый раз я подхожу к кроватке и вижу это. Он уродлив. Он отвратителен. Я хотела его выбросить, как только очнулась после родов. Но врачи меня остановили. Я думала, это не может быть нашим с Ричи ребёнком. Оказалось – может. Мне говорили, что я в любом случае имею право отказаться от него. Но родители настояли, чтобы он жил с нами.

Я не хотела этого. Это не ребёнок. Это не плод нашей прекрасной любви. Он должен был родиться прелестным! А получилось вот это. Я… я его ненавижу.

Мои родители говорили, что будут мне помогать несмотря ни на что. Я переехала к ним. Они ухаживали за мной каждый день: брали ребёнка на себя, и кто-то из них сидел со мной. Постоянно что-то мне объясняли, утешали. Говорили, что мой сын прекрасен, и сюсюкались с ним. Но без Ричи он был уродлив. Он был мне не нужен.

Несмотря ни на что, я люблю Ричи.

Этого ребёнка я ненавижу.

– Элис, доченька моя, – говорила мама. – Это всего лишь небольшой дефект лица. Это лечится.

– В наше время возможно всё, – добавлял отец.

Но они никак не могли понять, что этот ублюдочный, уродливый отпрыск просто не достоин нашей любви. Это существо не должно было рождаться никогда!

Ричи всё так же не отвечал. Я ходила к нему домой, но никто не открывал. Я звонила ему – даже гудков не было. Я плакала ночами. Я бы выкинула это существо, что разрушило и отняло у меня любовь всей моей жизни.

Ненавижу его!

Он не должен был рождаться.

Он сломал мою жизнь. Из-за него я начала терять волосы. Из-за него моё тело стало дряблым и неряшливым. Я стала безобразной только из-за него! Вот за что я ненавижу это отродье! Оно отняло у меня красоту. Оно отняло у меня Ричи.

И вот однажды, когда папа ушёл на работу, а мама отправилась на кухню готовить еду этому вечно орущему созданию… Я не спала. Я давно уже не спала нормально.

Я взяла подушку… Мне всего-то нужно было взять подушку и положить её куда надо… Я это сделала… Накрыла подушкой это отвратительное существо… Со всей силы, чтоб оно чувствовало мою ненависть к его существованию. Я навалилась на него, прижимая подушку. А затем резко надавила один раз…

Услышав хруст и какое-то последнее кряканье, я вздохнула с облегчением… Мне стало лучше… Но не совсем…

Последний штрих – сделать так, чтобы Ричи, моя любовь, мой свет в этом мрачном мире, узнал, как мне плохо без него. Что без него я ненавижу абсолютно всё. Даже своё собственное существование.

Услышав шаги мамы, которая возвращалась из кухни, я побежала к окну и больше не задерживалась. Я ненавижу всё…»

* * *

– Нет…

Они были уже почти в конце коридора. Повисла гробовая тишина, лишь гудение глазниц и мёртвые взгляды силуэтов. Душа стояла спиной к нему, глядя на старую ржавую дверь.

– Ты не могла этого сделать, – шептал Джей. – Ты не могла…

Душа какое-то время молчала. Затем раздалось хихиканье, которое вскоре переросло в злобный смех безумца.

– Если бы… если бы меня вернули в тот день – я совершила бы это в более жестокой форме. Я ненавижу это отвратительное существо, что только гадит и орёт. Ненавижу! – кричала она уже не своим голосом. От ужаса у Джея затряслись руки. – Я раздавила бы его. Я бы вдавливала его уродливое лицо в стену, в пол. Я бы смеялась и радовалась в этот момент, слыша его вопли.

– Ты тварь! – крикнул Джей. Он до сих пор не мог поверить в рассказанное. Ему словно выворачивали сердце.

– Но я люблю только Ричи… – обернувшись, сказала она своим прежним ласковым голосочком. Тем же прекрасным голосом влюблённой девушки.

Снова повисла тишина. Силуэты молча смотрели на них. На столе лежала записка. Джей протянул было руку, но его остановил грохот. Душа стала долбиться в дверь, выламывая её. Она хотела к своему Ричи. А ребёнок, чьё существование просто не могло быть ошибкой, стал жертвой ненависти столь жестокой юной женщины. При жизни её душа хотела романтической любви. Ей не нужен был ребёнок. Но, отдавшись эйфории и, возможно, боясь потерять возлюбленного, она думала, что ребёнок сделает их чувства ещё сильнее. Позволит им подняться к вратам рая…

Душа не прекращала долбиться.

– Тебе надо принести жертву, – сказал Джей.

– Пусть возьмут того отпрыска! – выкрикнула она. Осколки остановились. Они больше не двигались, так и застряв в теле.

– Ты не понимаешь. Надо оставить жертву, что-то из своей плоти, – объяснял Джей. – Ты должна вытащить осколки и вырезать себе живот. «Опустоши чрево» – так тут написано.

Живот был единственным местом на её теле, которое осталось целым, скорее всего именно для этой церемонии.

– Пошёл прочь! – завопила душа. – Не трогай меня! Где мой Ричи?!

– Нет его здесь… Ты умерла. Ты должна…

Джей даже спиной чувствовал, что позади, в начале коридора, сгущаются тени. Он понял это, когда увидел, что силуэты сами по себе стали дёргаться.

– Слушай… – начал было он.

– Отвали! – Она с силой оттолкнула его и закричала: – Я ненавижу это существо! Ненавижу! Ненавижу-у-у! НЕНАВИЖУ!

Эти дикие вопли были не похожи на голос живого существа. Казалось, что сам гнев говорит за неё. И это пугало.

Джей стоял по левую сторону коридора, повернувшись спиной к тьме, что подступала к ним всё ближе. Его тело оцепенело, а душа была объята ужасом. Холод и страх сковали его.

Уже знакомый силуэт снова собрался из сгустков тьмы и, блеснув ярко-зелёными глазами, рванул в их сторону. Мрачное существо резко схватило душу за горло, вырвало у неё язык и швырнуло его под ноги Джею. Язык трепыхался, словно рыба, выброшенная на сушу. Затем тень начала бить искалеченную душу матери-убийцы об стены и об дверь, а потом прижала к полу, вдавливая со всей силы. Джей был поражён небывалой мощью призрачного скелета с зелёными глазами. Затем сгусток тьмы устремился в начало коридора, всё так же прижимая душу к полу и оставляя после себя кровавую дорожку. Как только они достигли исходной точки, скелет столь же резко метнулся обратно к Джею. Дверь была уже открыта.