Читать книгу Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 2. Ольга Константиновна - - Страница 6

Ольга впервые переступила порог квартиры, в которой проживал Михаил с матерью и своей нянькой Маней. Встречала их только нянька.

– Уж больно красива, – неодобрительно произнесла она, оглядев Ольгу с головы до пят.

– А мать где? – спросил Михаил.

– Лежит. Как ты, негодник, огорошил ее своей женитьбой, так она и слегла.

Миша тут же направился к матери, а Маня, обратившись к Ольге, сурово произнесла:

– Ну, чего стоите-то? Проходите.

Квартира показалась Ольге мрачной и очень душной. Был яркий солнечный день, но здесь это не чувствовалось. Шторы какого-то грязного серого цвета наполовину прикрывали плотно закрытые окна в гостиной. Даже форточки были закрыты. Дверь в комнату Михаила была расположена между большим хмурым диваном с высокой спинкой и черным пианино, крышка которого была почему-то открыта, и белые клавиши смотрелись в этой полутьме, как зубы во рту какого-то чудовищного зверя.

– Проходите. Как я понимаю, вы теперь здесь жить будете, – произнесла Маня, проводив ее в Мишину комнату и поставив ее маленький баул на пол. – Располагайтесь. А я пойду стол накрывать. Обедать будем.

Маня ушла, и Оля осталась одна. До чего же маленькая эта комнатка! А кровать! Как же они с Мишей поместятся на ней вдвоем? Шторы в комнате были того же серого цвета. Ольга подошла и раздвинула их. Она хотела распахнуть и оконные рамы, но они оказались заклеенными еще с зимы. Ольга подвинула к окну стул, забралась на него и открыла форточку. В комнату ворвался ветерок, а вместе с ним и легкий поток свежего воздуха. Настроение у Ольги было и так нерадостное, а теперь испортилось еще больше. Как она сможет жить в затхлой атмосфере этого дома? Глупость ее поступка становилась всё более очевидной. Вошел Миша. На его лице читалось явное беспокойство.

– Пойдем, я тебя с матерью познакомлю.

– А как она?

– Ничего. Привыкнет, – буркнул он.

Оля сразу поняла, что встреча со свекровью не предвещает ничего хорошего. И действительно, от Натальи веяло не просто холодом, от нее исходили лучи ненависти. Как же! Ее любимого Антона свела в могилу и погубила столь ненавистная ей Ольга Леонардовна Книппер, а теперь еще и ее племянница явилась погубить ее сына. И что эти Книпперши так вцепились в род Чеховых? Не нужна эта красавица ее Мишеньке. Не для нее она его рожала, растила и лелеяла. Не желает она делить ни с кем свое любимое чадо. У Миши было много разных женщин до этого. Некоторых он даже и в дом приводил на ночь, но Наталья знала, что все это несерьезно. Она даже гордилась победами своего сыночка. Но теперь… Теперь он привел не очередную девицу. Он привел жену. О, как люто Наталья ненавидела ее!

– Хорошо, – процедила она сквозь зубы, когда Миша представил ее. – Познакомились. Теперь идите к себе. Дайте мне одеться. Скоро обедать будем.

Но обедать не получилось. Только молодожены вошли в свою комнату, как раздался непрерывно дребезжащий дверной звонок, и с криками в квартиру ворвалась Ольга Леонардовна.

– Где они? – кричала она, оттолкнув Маню, открывшую ей двери. – Где? Выходи, подлец! Немедленно выходи!

Миша сразу же бросился в прихожую, дабы предотвратить проникновение тетушки в глубь жилища, но тут же получил такую пощечину, что звон от нее раздался по всей квартире. Олечка затряслась от страха, Маня истово перекрестилась, а Наталья злорадно ухмыльнулась. Один лишь Миша держался мужественно и независимо, хотя щека его и горела ярко-красным цветом.

– Немедленно приведи сюда Ольгу! – истерично кричала актриса.

– Вы не смеете. Она теперь моя жена перед Богом. Вы ей теперь не указ!

– Смею, подлая твоя душа! Девочке всего семнадцать! Да как ты только додумался исковеркать ей жизнь?! Убить тебя мало! Где Ольга? Где она? Оля! Оля! Немедленно ступай домой! – пыталась прорваться дальше передней Ольга Леонардовна, но Михаил стоял насмерть, перегородив ей проход в квартиру.

А Ольга сидела в это время в комнате Миши и все еще тряслась то ли от страха, то ли от понимания глупости своего поступка, за который теперь придется отвечать перед родными.

– Никуда она с вами не пойдет, – кричал Миша. – Она моя жена и останется со мной!

– Не бывать этому! – хрипло выкрикнула Ольга Леонардовна и вдруг, внезапно побелев, упала в обморок.

– Маня, – перепугался Михаил, – нашатыря, быстро.

Маня помчалась в комнату к Наталье, где находилась аптечка, схватила ватку, баночку с аммиаком и опрометью бросилась спасать актрису. Наталья, уже одевшись, сидела в кресле у окна, пила успокоительные капли и радовалась. Вот увезет сейчас эта истеричка свою племянницу к себе, и заживут они с сыном вдвоем по-прежнему. А развод можно будет получить легко. Девчонка и впрямь еще несовершеннолетняя. Не имел никакого права священник без разрешения ее родителей совершать обряд венчания.

А в прихожей между тем продолжала разыгрываться драма. Но сколько бы актриса ни кричала, ни падала в обмороки и как бы она Мишу ни обзывала, он ее дальше порога в квартиру не пускал. Наконец, устав от всего этого, Ольга Леонардовна крикнула: «Оля! Ты меня слышишь? Я не отступлюсь!» – и ушла, громко хлопнув дверью.

Миша зашел к себе в комнату, подошел к плачущей жене, свернувшейся калачиком на узкой постели.

– Не бойся, – сказал он. – Ничего они нам не сделают. Я тебя не отдам.

– Ты меня любишь? – всхлипнула Оля.

– Конечно, люблю, – ответил муж и прилег рядом. – Я тебя очень люблю.

Немного помолчали, потом Михаил вдруг резко поднялся.

– Пойдем, выпьем вина. Нервы успокоить надо, – проговорил он и вышел.

Ольга осталась одна. Ей было ужасно одиноко и неуютно в этой чужой квартире. Так и лежала она, плача и свернувшись калачиком, пока вновь не раздался дверной звонок. Ольга встала и слегка приоткрыла дверь в гостиную. Неужели тетя Оля с подкреплением? Но, прислушавшись, поняла, что тети Оли нет. В прихожей был лишь один Сулержицкий.

Леопольд Антонович Сулержицкий – режиссер МХТ и преподаватель студии, в которой в основном и раскрывался талант Михаила Чехова, был непререкаемым авторитетом. Его нравственная чистота и убеждения, его вера в добро и труд привлекали как его учеников, так и мастеров сцены, включая Станиславского с Немировичем. Между собой все в театре звали его просто Сулер. Он это знал и не обижался.

– Вас Ольга Леонардовна прислала? – удивился, увидев его, Миша.

– И она, и Константин Сергеевич звонил, – произнес Леопольд Антонович. – Нехорошо. Нечестно. Получается, что вы, Миша, вор. Вы украли девушку.

Услышав это от человека, которого он так сильно уважал, Миша смутился. Ему стало совестно.

– Мы любим друг друга, – сказал он как бы в оправдание.

– Понимаю. Но Оля еще совсем юна, и вы не должны препятствовать ее разговору с Ольгой Леонардовной. Они должны встретиться.

– Встретиться можно, – тут же согласился Михаил. – Но только она моя жена, и жить теперь она будет со мной.

– Это не мне решать, – сказал Сулержицкий. – Я только хотел бы отвезти вашу жену к Ольге Леонардовне поговорить.

– А затем привезете ее обратно?

– Привезу.

– Обещаете?

– Обещаю.

Михаил знал, что Сулер всегда держит слово, а потому не противился.

– Оля! – позвал он жену.

Ольга послушно вышла, дала Мише поцеловать себя и безропотно поехала с Леопольдом Антоновичем. Ехала она в тревоге от предстоящего разговора. Она боялась своей тети. Но, в конце концов, что тетя может ей такого страшного сделать? Покричит-покричит, да и всё. Не съест же?

Но тетя Оля не кричала. А даже наоборот, говорила сдержанно и, как показалось Ольге, даже спокойно.

– Между вами уже была близость? – спросила она.

– То, о чем ты мне рассказывала?

– Да! Именно это.

– Нет. Мы только целовались.

– Ну слава богу. Сейчас ты останешься со мной. Завтра приедет в Москву твоя мать. Я уже дала ей телеграмму. Развод можно будет получить тихо, так как венчание было незаконным, и вскоре все забудут об этом твоем глупом и своенравном поступке.

– Но я не хочу развода, – заявила Ольга. Ее стало раздражать то, с какой легкостью тетя распоряжалась ее жизнью. В ней взыграло упрямство. – Я люблю Мишу. Я теперь его жена перед Богом, и я сейчас же вернусь к нему. Я тут не останусь.

– Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты останешься! Я тебя никуда не отпущу.

– Леопольд Антонович! – крикнула Оля, выходя из комнаты, где вела разговор с тетей. – Вы обещали Мише, что я вернусь к нему?

– Да. Обещал.

– Ну, так я готова. Мы с тетей закончили свой разговор.

Ольга Леонардовна промолчала. Она хорошо знала Сулера. Коли он обещал, значит, так и сделает. Когда Ольга уехала, актриса бросилась звонить брату Володе.

– Срочно приезжай ко мне! – почти прокричала она ему в трубку.

– Да в чем дело? – разволновался брат.

– Это не телефонный разговор.

И действительно, зачем об этом говорить в трубку, когда тебя может слушать телефонистка. Уж слишком знаменитые имена прозвучат в этом разговоре, а значит, в скором времени все это может стать достоянием обывателей, а то еще и в прессу попадет! Ольга нервничала. Луиза с Костей доверили ей свою дочь, а она ее не уберегла! О венчании она узнала случайно во время репетиции от одного из молодых актеров.

– Поздравляю вас с замужеством вашей племянницы, – игриво произнес он, вероятно, узнав об этом накануне от самого Миши.

– Каким замужеством? Кого? С кем? – удивилась Ольга Леонардовна.

– Вашей Оли с Мишей Чеховым, – недоуменно ответил актер.

Сначала Ольга Леонардовна не поверила и срочно поехала домой. Не найдя там племянницу и обнаружив, что вместе с ней пропали и ее зубная щетка с другими умывальными принадлежностями, а также часть белья, актриса взволновалась не на шутку. А вдруг правда? И тут же помчалась на Патриаршие пруды в Ермолаевский переулок.

И вот теперь, когда актриса безрезультатно попробовала вернуть Ольгу сама, а затем и при помощи Сулержицкого, у нее осталась одна надежда на брата. Ведь завтра приедет Луиза. Ее дочь обязательно в это время должна быть дома, иначе… Ольга даже не знала, какими словами она сможет оправдаться перед своей золовкой. Она послала ей телеграмму сразу, как только обо всем узнала. «Срочно приезжай по поводу Оли», – написала она в послании и получила в ответ: «Выезжаю Буду завтра утром».

Между тем Сулержицкий вернул Олю на Патриаршие.

– Вы, Миша, должны знать, что в данном вопросе я не на вашей стороне, – тихо сказал он, когда Ольга исчезла в глубине квартиры. – Вы поступили дурно. Очень дурно.

– Но Олины родители никогда не дали бы согласие на этот брак.

– Так ведь вы даже не пытались! А за свое счастье надо бороться честно. А вы всё сделали исподтишка. Вот что нехорошо, Миша.

Сулержицкий перевел дух и добавил:

– Вы все-таки должны отпустить жену к Ольге Леонардовне, пока не приедет из Петербурга ее мать. Так будет правильно. Справедливо!

– Нет, я не поеду, – услышали они голос Оли, неожиданно появившейся в прихожей. – Я вышла замуж. Я дала клятву перед алтарем, что всегда буду с мужем в болезни, в горе и в радости, и я тоже умею держать свои обещания, как и вы.

Услышав это, Сулер тяжело вздохнул, еще раз посмотрел укоризненно в глаза Михаила, развернулся и покинул квартиру.

Внезапно юноша почувствовал себя и впрямь виноватым. Зачем он так торопливо женился? Что хотел доказать себе? А может, кузену Вовке? Вот, мол, тебе. Я сказал, что женюсь, и женился, а тебе кукиш! Как-то глупо всё. По-детски. Вот и мать ревет целый день, и Ольга Леонардовна бесится. А ведь эта новость очень скоро долетит до Ялты, и неизвестно, как к этому еще отнесется его родная и любимая тетя Маша. О господи! Заварил он кашу. От всех наслушался оскорблений, нравоучений, а сколько их еще впереди будет! В общем, после венчания вместо радостного день получился какой-то страшный, нервный и почти траурный.

– А кушать-то сегодня будет хоть кто-нибудь? – спросила Маня. – Мать с утра готовила вам праздничный стол. Пироги пекла, рыбу фаршировала…

– Рыбу? – воскликнул Михаил.

Значит, мать все-таки приготовила в этот важный для него день столь любимое им блюдо, несмотря на свою обиду. Ах, мама-мама! Значит, хотела все-таки сделать ему приятное!

– Оля! Ты ела когда-нибудь фаршированную рыбу? – спросил Миша.

– Нет, – ответила молодая жена, почувствовав во рту слюноотделение. Ведь она сегодня вообще еще ничего не ела!

– Маня, подавай! А я маму позову, – сказал Михаил.

Войдя в комнату к Наталье, он нежно обнял ее.

– Я ведь понимаю. Всё понимаю. Тебе сейчас тяжело. Но все пройдет. Ты к ней привыкнешь. Она хорошая. Вот увидишь. Я тебя очень люблю!

Пока сели за стол, пробило уже восемь вечера. Оля ела с большим удовольствием, хотя и ловила на себе недовольный и тяжелый взгляд Натальи Александровны. Никто не кричал молодым «Горько!», никто не произносил речей. Миша пил водку, Наталья – коньяк, Маня прикладывалась к бутылке самогона, Оле налили вина. Около девяти Миша поднялся. Сделал несколько шагов в сторону своей двери и обернулся.

– Хочу отдохнуть. День выдался уж очень тяжелый, – сказал он. – Только разве что сам Станиславский не приезжал мне выговор делать.

Его слегка покачивало. Было заметно, что он пьян.

– Ты, Оля, как? Не пора ли нам с тобой, так сказать, закрепить наш брачный союз?

Оля сконфузилась. Разве о таком говорят вслух? Она выросла совсем в другой атмосфере отношений. Но тем не менее, отставив тарелку, она покорно поднялась и пошла вслед за мужем. То, что произошло потом, никакого томления и блаженства у нее не вызвало. Даже наоборот. Михаил был пьян и, возможно, оттого груб, настойчив и неприятен. Никакого поцелуя, от которого бы пол уплывал под ногами, ни единой ласки. Все произошло больно и быстро. Муж захрапел, завалившись на бок, а она, прижавшись к стене на его узкой кровати, тихо заплакала. Многое ей сейчас вспомнилось. И те неприятные поцелуи садовника, когда она была совсем маленькая, и сладостные поцелуи Миши, которые так ее волновали… Нет, видно, что-то все-таки должно быть по-другому. Вот завтра он будет трезвым, и тогда… Тогда он вновь будет нежным и ласковым. Тогда… Усталость этого нервного дня и выпитое вино взяли свое, и Оля даже не заметила, как провалилась в сон. Разбудил ее резкий и непрерывный звонок в дверь, затем она услышала шаркающие шаги, и в комнату просунулась голова няньки.

– Там к вам опять пришли. Говорит, что он ваш дядя. Брат вашей тети.

– Скажи, я сейчас, – заволновалась Оля.

Она перелезла через Михаила, быстро оделась и вышла. В гостиной взглянула на часы. О боже! Три часа ночи. В прихожей и правда стоял дядя Володя.

– Поехали к Ольге, – просто сказал он. – Утром приедет твоя мать. Ты должна с ней встретиться сразу. Это важно.

– Почему?

– Потому что она не заслужила того, как ты с ней поступила. Хоть задним числом, но ты должна получить ее разрешение. Лулу сумеет понять тебя.

Этот аргумент сыграл свою роль. Оля вернулась в комнату, растолкала Мишу.

– За мной дядя Володя приехал. Я поеду с ним к тете Оле повидаться с мамой.

– Когда ты вернешься? – тяжело соображая, что происходит, спросил Миша.

– Думаю, днем.

– Подожди, я встану. Я тебя провожу.

– Лучше не надо, – сказала Оля, поцеловала его в щеку и вышла.

⁂

Луиза приехала в Москву рано утром, перепуганная и сильно взволнованная. Не менее перепуганная и взволнованная встречала ее на вокзале и Ольга Леонардовна.

– Вышла замуж? – ахнула Луиза, услышав от актрисы обо всем случившемся. – Всего-то! Ну слава богу. А я-то думала, с ней случилось что-то страшное. А жива-здорова – и слава богу! – Но тут до нее дошло то, о чем ей только что сообщила золовка, и она остановилась на перроне как вкопанная. – Подожди… Ничего не понимаю. Как это вышла замуж за Мишу Чехова? Они что, по-настоящему венчались?

– Ну так о чем я тебе и толкую. Тайно. Вчера утром. Но я с боем забрала ее домой. Она спит в своей комнате.

Когда добрались до квартиры и мать зашла к ней, Ольга сидела на кровати в ночной рубашке, опустив голову.

– Здравствуй, дочка! – растерянно произнесла Луиза. – Что за спешка была в этом венчании? Ты беременна?

– Нет.

– Ну, значит, зло еще не так велико. Собирайся. Сегодня же вечерним поездом поедем домой к отцу. Вместе решим, что делать дальше.

– А разве папа не на Урале?

– Сейчас – да. Но через два дня он возвращается. Вот ты сама и преподнесешь ему свой подарок.

– А может, мне лучше не ехать?

– Обязательно ехать. Ты должна поговорить с ним. Иначе… Ты знаешь его характер.

Еще по дороге в Петербург мать и дочь выработали план. Зная крутой нрав Константина, Луиза перед самым его приездом уложила дочку в постель. Он должен был застать ее «больной». Кроме того, зная, что лучшая защита – это нападение, Ольга, как только отец после разговора с матерью вошел к ней, сразу разразилась истерикой.

– Если ты будешь сейчас меня упрекать, я выброшусь из окна! Я покончу с собой! – талантливо рыдала она.

И сработало. Случилось чудо! Константин, на лице которого только что было строгое выражение, вдруг обмяк, подошел к кровати, погладил ее по голове и поцеловал в лоб. Вот это да! А тетя Оля еще говорила, что у нее нет актерского таланта. Есть, дорогая тетушка! Буря-то миновала!

– Я не буду тебя упрекать, родная. Не волнуйся. Ты вышла замуж – и это свершившийся факт, – без угрозы в голосе сказал отец. – Аннулирован он может быть только Синодальной консисторией. Я поговорю кое с кем, и сделать это можно будет в ближайшее время.

– Но я не хочу его аннулировать, папа, – слабым голосом пропищала Оля. – Я люблю Мишу.

– Что ты понимаешь, моя девочка, в любви? Тебе всего семнадцать!

– А если я уже беременна?

– Как это? – вскинул брови Константин. – А твоя мать уверяла меня, что ты ночевала у Ольги после венчания!

– Но мне так сказала твоя сестра, дорогой мой, – оправдывалась Лулу, слегка растерявшись. – Она заявила, что Оля ночевала дома.

– Меня от мужа забрал дядя Володя только в три часа ночи. До этого-то я была у мужа!

Константин строго взглянул на жену. Соврала или действительно этого не знала? А может, это его сестра сказала ей неправду?

– Что ж, – обреченно сказал он. – Ты, дочка, загнала нас с матерью в угол. Нам не остается ничего, кроме как признать твой брак.

– Спасибо, папа, – сразу заговорила нормальным голосом Ольга и даже села в кровати. – Так ты разрешаешь мне вернуться к мужу?

– Разрешаю. Но без денег и без драгоценностей. Никакого приданого за тобой он не получит. Можешь забрать из дома только свое белье и платья. Согласна?

– Но почему?

– Я хочу удостовериться в том, что он женился на тебе не из-за того, что ты выгодная для него партия из богатой семьи, а действительно по большой любви, как ты говоришь. Теперь тебя должен содержать твой муж. Сможет он тебя содержать? Сможет взять на себя оплату твоей учебы в Художественном училище?

– Конечно, папа. Ты даже не представляешь, как он знаменит в Москве. Он получает очень хорошую зарплату у Станиславского.

– Какую?

– Я не знаю, – смутилась Оля.

– То-то и оно, – вздохнул Константин.

Ему было тяжело сознавать, что его дочка так своевольно и бездарно вышла замуж за какого-то актеришку. Не для такой жизни растил он свою красавицу. Как это сестра недоглядела! Не надо было Олю отпускать к ней в Москву!

На вокзале Ольгу провожали лишь мама и сестра Ада. Отец не поехал принципиально, а у младшего брата Лёвушки были в это время занятия по боксу. Это был для парня новый вид спорта, которым он увлекся настолько, что ни при каких обстоятельствах не пропускал ни единой тренировки. Вот уж воистину, належавшись в детстве с больным позвоночником, он теперь наверстывал упущенное и постоянно укреплял свое тело, занимаясь различными видами спорта в свое удовольствие.

– Если с финансами будет проблема, ты мне сообщи. Я постараюсь тебе иногда хоть что-нибудь высылать, – сказала на прощание Лулу. – Только отцу не говори. И потом, помни, дорогая моя, ты всегда можешь вернуться к нам, если поймешь, что ошиблась.

Проводив дочь и вернувшись домой, Лулу надолго слегла в постель. Все напряжение этих дней сказалось на ее здоровье. В то время, как у нее воспалилась сердечная мышца и около нее колдовали врачи, Олечка мчалась в мягком вагоне первого класса к мужу, и, как оказалось, в последний раз ехала она в столь комфортных условиях. Впереди ее ждала совсем другая жизнь, но слова, что она всегда может, если захочет, вернуться домой, согревали ей душу.