Читать книгу Взлетай и падай - - Страница 10

Здание, в котором два раза в неделю проходит физиотерапия, находится в двадцати минутах езды от кампуса, поэтому день терапии для меня – это не только два часа ползать по коврику и делать упражнения, но и поиск подходящего такси, чтобы вовремя приехать. После аварии на любое действие у меня уходит вдвое больше времени. Просто провести субботний вечер в клубе? Вот уж нет. Сначала надо найти место, подходящее для инвалидов, а потом следить за тем, чтобы не выпить слишком много. Ни за что не буду ставить катетер в грязном сортире клуба. Лучше описаться или умереть от воспаления мочевого пузыря. Сегодняшняя тренировка была особенно сложной, и я чувствую, как по спине течет пот.

– Отлично поработала сегодня!

Камилла не просто физиотерапевт, она еще и психолог по образованию, специализируется на восстановлении после серьезных травм. Я с помощью Камиллы забираюсь на Холли, ставлю ноги в кресле и утираю пот со лба. На плечах у меня лежит платок, но я слишком измождена, чтобы им пользоваться. Мышцы болят, потому что последние два часа я выходила за грань своих физических возможностей.

– Спасибо. Кажется, у меня понемногу начинает получаться, – гордо говорю я.

Я усвоила жизненный урок: нельзя дать себя сломить. Да, судьба отняла у меня ноги, но мой оптимизм она не получит!

– Я заметила. Видно, что ты много занимаешься дома. Пойдем, Скай, нам еще нужно зайти в кабинет.

После тренировки руки были как желе, но я постаралась преодолеть несколько метров до ее кабинета без нытья.

Когда я сажусь за стол, Камилла тоже устраивается на своем месте. На ее письменном столе царит такой же хаос, как и в зале, где повсюду валяются гантели. Здесь лежат вперемешку брошюры и листки, рядом с компьютером выстроился ряд кружек, а ручки не стоят в специальном стаканчике, а просто рассыпаны по столешнице. У Камиллы явно проблемы с порядком.

– Итак, Скай. Расскажи, как прошли первые недели в университете. Справляешься?

– Вроде да. Пока еще сложновато планировать время, потому что почти на все дела уходит вдвое больше времени, но я разберусь. А еще мне кажется, что учеба хорошо влияет на мое состояние. Новая комната в общежитии огромная, а соседка – просто сокровище, – честно отвечаю я.

Уже три недели, как я вернулась в Ламарский университет и постепенно вхожу в старый темп.

– Здорово! А как обстоят дела с контролем пузыря? Все получается?

– Ага. Я пять раз в день несусь в туалет, чтобы поставить катетер. Не хочу хвастаться, но мне кажется, я освоилась лучше, чем медсестры в больнице. Там это порой длилось часами.

– Отлично! – Камилла ласково улыбается. – Понимаю, тема не самая приятная для молодых людей вроде тебя, но я должна была спросить.

– Без проблем. Я принимаю себя такой, какая я есть, – отвечаю я прямо. – И пока у меня не было воспалений мочевого пузыря.

Когда врачи после операции сказали, что подозревают частичную параплегию, я подумала, что снова могу выздороветь. Слово «частичная» звучало в моих ушах как музыка, под которую я однажды вновь смогу танцевать. Но мне быстро дали понять, что я, скорее всего, больше не встану на ноги и не смогу нормально ходить в туалет.

– Шикарные новости! Обычно воспаления возникают именно в первые месяцы, потому что пациентам нужно время на адаптацию.

– Я всегда слежу за гигиеной, много пью и регулярно опорожняюсь. Говорю же, я профи. Постоянно испытываю катетерсис, – шучу я, и от улыбки на лице Камиллы мне становится очень радостно.

Картеру понравилась бы игра слов «катарсис – катетер», в этом я уверена. Каждый раз при мысли о лучшем друге и его скором возвращении я начинаю нервничать. Еще пять недель, и мне придется иметь дело с гигантским слоном в комнате, который ходит за мной по пятам. Ходит и орет на ухо, что я обманщица.

Пальцы начинают теребить Холли.

– Ну ты бешеная, Скай! – Камилла улыбается мне и продолжает: – Знаешь, есть еще одна тема, которую нам необходимо обсудить.

Я уже понимаю, к чему она клонит, и мне хочется сбежать. Но такси приедет лишь через полчаса, а жариться под палящим солнцем на улице особого желания нет.

– У тебя наладился цикл, Скай?

– Да. Ну, насколько я об этом могу судить по двум месяцам.

В первые восемь недель после аварии у меня не было месячных. Тогда появился панический страх, что я забеременела после ночи с Картером, и я разом сделала десять тестов, хоть и знала, что никакой беременности и быть не может.

– В первые месяцы после такого потрясения для тела отсутствие месячных нормально. Но теперь у тебя не должно быть никаких ограничений. Ты сможешь забеременеть и родить детей.

Я снова вытираю пот со лба; на этот раз он прошиб меня не из-за занятий спортом. Просто от поднятой темы меня каждый раз бросает в жар.

– Поняла, – коротко бормочу я, стараясь побыстрее окончить разговор.

– Как дела в сексуальной сфере, Скай? Это единственная тема, которую нам осталось обсудить.

Камилла за последние месяцы часто побуждала меня заняться этим вопросом, но для меня это невероятный стресс. Мысль о том, что всю оставшуюся жизнь придется заниматься сексом всего в двух позах, предварительно поставив катетер, не особо возбуждает. Спонтанность навсегда уйдет из моей сексуальной жизни. Если я когда-то вернусь к полноценной сексуальной жизни…

– В этом нет необходимости, поэтому и обсуждать необязательно, – останавливаю я Камиллу чуть ли не стервозным тоном.

– Сейчас, может, и нет. Но ты молодая девушка, у тебя есть потребности.

– Так, Камилла, мне… Мне правда нужно идти. Спасибо за отличное занятие! Увидимся на следующей неделе!

Я вылетаю из кабинета Камиллы так быстро, насколько это возможно. Она со вздохом кричит мне вслед, чтобы я обращалась, если будут вопросы; дверь за мной захлопывается.

На секунду я замираю на месте и запрокидываю голову, пытаясь не расплакаться. Тема на четыре буквы все еще выбивает меня из равновесия. И секс на одну ночь с лучшим другом этому поспособствовал… в значительной степени.

* * *

Чарующие лучи солнца проникают сквозь гигантские окна аудитории. В воздухе танцует пыль, в солнечном свете похожая на блестки. Профессор Гаррисон сегодня читает лекцию о традиционных формах семьи и о проблемах, которые могут возникнуть. Я еще в детстве поняла, что однажды буду помогать детям, которым пришлось нелегко. Поэтому учеба по направлению «Науки о семье» стала подарком судьбы, я впитывала каждое слово профессора, словно губка, и старательно записывала.

Я слышу, как два парня позади меня обсуждают, как здорово заниматься сексом с женщиной в инвалидном кресле. Я то и дело закатываю глаза, потому что они прекрасно знают, что я все слышу. Не успеваю я поставить на место этих типов, как меня отвлекает вибрация телефона. Я достаю смартфон и вижу сообщение Картера.

SOS. Можем созвониться по скайпу?

Я дочитываю сообщение, и у меня учащается пульс. Раньше я бы все бросила и побежала ему звонить. Но нахожусь не дома…

Скай, помоги! Я не могу определиться, мне нужна помощь…

Это «наша тема» с тех пор, как мы познакомились. Если один из нас не может с чем-то определиться, другой должен помочь. Всегда. Без исключений. Я со вздохом запихиваю вещи в сумку и направляюсь к выходу. Профессор Гаррисон окрикивает меня, но я не хочу перед всей аудиторией объяснять, что мне нужно в туалет, и давать им повод для мерзких фантазий.

Я еду по коридорам здания в поисках места, где меня не потревожат. Пока жду, когда Картер возьмет трубку, меня вновь прошибает пот. А что, если он увидит подлокотники инвалидного кресла? Черт, какая же это тупая идея. Надо было в этот раз просто отказать.

– Скай-Скай! Слава богу, спасибо!

Сияющая улыбка лучшего друга – первое, что я вижу, когда у него устанавливается стабильное соединение. Картер стоит в примерочной, позади него я вижу черную шторку.

– Ты что, шопишься? – пытаюсь сострить я и держу телефон так, чтобы не было видно Холли.

Картер поворачивает камеру, чтобы я видела его в зеркале кабинки. На нем черная футболка, обтягивающая мышцы, и свободные черные джинсы с низкой посадкой. Мой взгляд скользит по татуировкам на его руках, венам… Я сглатываю и пытаюсь отправить в небытие все сексуальные мысли. Надо было спросить у Камиллы, как выбросить из головы эротические фантазии о лучшем друге. Вот это бы мне помогло.

– Да, нужна твоя помощь. Сегодня издательство, в котором выйдет моя книга, проводит пафосное мероприятие. Будет фуршет с шампанским и канапешками, которыми невозможно наесться. Я уверен, что придется общаться с людьми по поводу моей книги.

– Так это же здорово, Картер!

Мне кажется или у него на лбу выступили жемчужинки пота? Боже мой, да он реально паникует!

– Да что я им скажу?!

– У тебя все получится. Не парься! Мы же оба знаем, что ты расцветаешь, когда говоришь о писательстве, так что просто будь собой, – ободряюще говорю я. – А чем тебе помочь?

– Я не знаю, что надеть.

Вот оно что. Теперь понимаю, почему он позвонил мне из примерочной.

– А из чего ты выбираешь?

Картер вылезает из футболки. Телефон он поставил на табуреточку, поэтому я из первого ряда наблюдаю его стриптиз. Торс Картера покрыт татуировками, и я вижу, что на правой груди появилась новая. Кулак, обмотанный колючей проволокой. Из руки льется кровь, переходящая в татуировку снизу. Рисунок придает произведению искусства под названием «Картер Дэвис» законченный вид. Кожа вокруг еще покрасневшая, но потихоньку заживает.

Я молча смотрю, как он надевает темно-синюю рубашку и медленно застегивает пуговицы. Ткань выглядит мягкой, облегает широкие плечи и руки Картера. Он смотрит на меня вопросительно.

– Ну? Как тебе? Чересчур? Или недостаточно? Фак, кажется, мне рубашка вообще не идет, я в ней буду как жлоб.

– Эй, Картер! Угомонись! Выглядишь классно, – уверяю я и при этом откровенно преуменьшаю.

Я еще ни разу не видела Картера в рубашке, так что во рту у меня сейчас суше, чем в пустыне Гоби.

– Спасибо, Скай-Скай. Это мероприятие действительно очень важное. Обычно все встречи вертятся вокруг группы и их творчества. Но в этот раз речь в основном о моей работе.

– Ты этого заслуживаешь! Менеджер Айзека не случайно написал тебе, увидев твои статьи о музыке. Ты именно там, где должен быть, и ты этого достоин!

У Картера всегда были проблемы с признанием собственной ценности. С виду он кажется – особенно посторонним – невероятно уверенным в себе экстравертом, но в душе он постоянно боится, что его недостаточно.

– Может, мне еще раз футболку надеть? Чтобы ты сравнила? – Картер перебивает мою маленькую хвалебную речь.

– Не надо, иди в рубашке!

Как бы мне хотелось сопровождать его на мероприятии…

– Ладно, спасибо, Скай-Скай. Ты мое спасение!

Он хватает телефон и садится на пол в примерочной. В свете потолочной лампы его глаза кажутся практически бирюзовыми. Как море в Австралии…

– А где же моя любимая девочка? Не похоже на общежитие.

– Была на лекции о формах семьи.

– У профессора Соколиного глаза, что ли? – с усмешкой спрашивает Картер и прикусывает нижнюю губу.

Меня бесит, как он хорош собой, когда так делает.

– Ага. Кажется, он потихоньку приходит в себя.

Мы любя называли профессора Гаррисона «Соколиный глаз» из-за схожести с Джереми Реннером из фильмов «Марвел». Полгода назад от него ушла жена, и с тех пор ему нелегко дается появление в универе в трезвом состоянии. Студенты его обожают, поэтому на профессора никто не настучал, хотя это было бы единственным верным решением.

– А как вообще дела в универе, Скай-Скай? Ты в последнее время мало рассказываешь.

Потому что моя тайна занимает все мысли… Как я могу рассказывать об универе, если ты даже не знаешь, что я сижу в инвалидном кресле? Что пришлось оставить любимое место в последнем ряду, потому что я больше не могу подниматься по ступеням? Я быстро беру себя в руки, пожимаю плечами и подыскиваю подходящую отговорку.

– Да просто здесь особо ничего не происходит с тех пор, как ты уехал. Еда в университетской столовой такая же ужасная, в парке летом не протолкнуться, а на студенческих вечеринках одни идиоты. Все по-прежнему.

Почти все.

– Похоже, время возвращаться домой. Звучит так, словно без меня там скучновато.

– Так и есть. Я рада, что ты скоро вернешься.

Но еще счастливее я буду, если ты сможешь простить меня за то, что я натворила.

– А у тебя как дела? Как книга? Уже готова? Когда поступит в продажу?

Я чуть ли не захлебываюсь словами, настолько мне интересно узнать все о его творчестве. Так было еще во времена, когда он работал музыкальным журналистом на радио. Для меня не было ничего круче включить в восемь вечера передачу, в которой мой лучший друг брал интервью у музыкантов.

– Еще не готова, но да, я приближаюсь к финалу. Так забавно писать книгу, тем более биографическую. Но работать с Айзеком правда классно. Жду не дождусь, когда познакомлю вас. Он мне, конечно, даст пинок под зад из-за строгого запрета на подкаты к Скай, но ты его полюбишь.

– Больше, чем я люблю тебя?

Уголки моих губ ползут вверх, потому что я знаю, что через несколько секунд он скорчит физиономию. Три, два… бинго! Картер с отвращением трясет головой.

– Ты никого не любишь больше, чем меня!

У него на лице написано абсолютное высокомерие. Надо бы ему возразить, чтобы не выдавать себя, но какой смысл отрицать истину.

– Ты прав.

Какое-то время мы просто друг на друга смотрим. Я представляю, что было бы, если бы он еще раз взял меня на руки и отнес в постель, как в ту ночь. Что было бы, если бы мы еще раз стали так близки и я превратилась бы в воск в его руках.

Но Картер не здесь, и я не знаю, выдержит ли наша дружба мою ложь. Так что мне остается лишь гадать «что было бы, если бы».