Читать книгу Взлетай и падай - - Страница 11

Мероприятие в издательстве прошло два дня назад, но от Картера я получила лишь «Было лучше, чем ожидал», потому что с тех пор мы не созванивались. Картер по уши в работе, и я использую короткую паузу, чтобы разработать план по раскрытию ему всей правды. Но чем дольше я в этом ковыряюсь, тем сильнее тону в жалости к себе.

Сегодня суббота, я лежу на коричневом диване в гостиной, по телевизору показывают сериал «Детектив Монк». Но я ни на минуту не могу сосредоточиться на том, что идет по телику. К счастью, домой возвращается Хейзел, вырывая меня из пучины тоскливых мыслей. У нее на плечах висят две гигантские сумки для покупок, каштановые волосы липнут ко лбу.

– Ты ходила в магазин? И без меня? – Я с улыбкой показываю на пакеты.

– Знаешь что? На улице адская жара. Ну как при такой температуре можно выжить и не растаять?! Там просто пекло, – хнычет Хейзел, ковыляет к столу и плюхается рядом со мной на диван.

Костыли с громким стуком падают на пол, а Хейзел закидывает на стол ногу во все еще белоснежном гипсе.

– Ну, что там внутри? – Я с любопытством хватаю за ручки голубой пакет и заглядываю внутрь. – Не знала, что ты любишь лего, – говорю с уважением и достаю одну из трех коробок с конструктором.

Это большой фермерский дом из коричневого кирпича с красной крышей. Также в наборе есть несколько жителей фермы.

– Купила для брата. Джейми сегодня исполняется девять.

– Передавай ему поздравления. Он меня не знает, но уверена, что могу стать для Джейми крутой тетей.

Хейзел усмехается, а потом распахивает глаза так, словно ее в зад ужалила пчела.

– А знаешь что? Почему бы тебе самой его не поздравить? Мы через час встречаемся в нашем любимом кафе. Мама его приведет. Кафе тебе точно понравится!

Я не раздумываю, потому что ответ очевиден.

– Конечно! С удовольствием с ним познакомлюсь. Хоть на жестовом языке я даже не могу сказать свое имя.

– Я могу прямо сейчас научить тебя парочке важных жестов. Но вообще, не бери в голову, Скай, ты не обязана владеть жестовым языком безупречно. К тому же я прекрасно перевожу, это ведь скоро станет моей профессией.

Хейзел смотрит на меня и вся сияет. Ее карие глаза напоминают мне плитку молочного шоколада с фундуком. Наверняка ее парень в Афганистане день и ночь думает об этих глазах, чтобы выжить. По вечерам он смотрит на звездное небо, представляя ее прекрасное лицо.

– А вообще я тебе кое-что принесла. – Хейзел поднимает палец вверх, тем самым прося меня немного подождать, берет бежевый пакет и достает оттуда письмо и открытку. Протягивая открытку, она корчит рожицу. – Одного у твоего лучшего друга не отнять: у него превосходный вкус на лучших подруг, а вот открытки он выбирает просто отвратительные.

На открытке изображена черно-белая карикатура утки. Левый глаз чуть ли не вываливается из черепа, клюв кривой, а язык завалился вбок. Но самое примечательное – это зубы утки, которые выглядят так, словно ей двинули в челюсть. Хейзел права. Открытка действительно омерзительная.

– Он обещал мне присылать самые уродские открытки, какие только найдет. Он в этом деле стреляный воробей. В буквальном смысле слова.

Я еще секунду с ухмылкой разглядываю картинку, а потом переворачиваю открытку и читаю надпись.

Ужас, правда?

Я обещал, что найду для тебя самые ужасные открытки. Мы только что приземлились в Берлине, Скай-Скай. Город совсем не такой, как я себе представлял. Очень прикольный. Особенно крутые граффити. Однажды я посажу тебя в самолет и мы полетим в Берлин. Ты его полюбишь. Как я тебя. До встречи, любимая девочка.

К.

Слова плывут перед глазами, кроме трех коротких последних предложений.

Ты его полюбишь.

Как я тебя.

Любимая девочка.

Сердце предательски танцует самбу в груди, по телу пробегает дрожь аж до кончиков пальцев, которые водят по красивому почерку Картера. Скоро этим почерком ему придется давать десятки тысяч автографов и подписывать книгу, которую он скоро допишет, в этом я уверена. С тех пор как Картер поехал в тур с группой Crashing December, у него в Инстаграме[3] стало больше шестидесяти тысяч подписчиков.

– Скай? – Надо мной кто-то нависает, и когда я наконец отрываю взгляд от открытки, то вижу перед собой лицо Хейзел. – Давай сейчас позанимаемся?

Кивнув, я кладу открытку на стол, вижу письмо, которое положила Хейзел, и беру его.

Конверт пожелтевший и грязный, видно, что он проделал долгий путь сюда, прямо как моя открытка, прилетевшая из Германии.

– Это от?..

– Да, от Мейсона, – коротко бросает она.

Я удивленно таращусь на Хейзел.

– Ты его открывать собираешься?!

Если бы мой парень был на войне, я бы каждый день ждала почтальона и впитывала бы любое слово из его писем. Прямо как сейчас впитываю открытки Картера. Каждую буковку.

– Потом.

Похоже, Хейзел считывает вопросительный знак у меня на лице, со вздохом берет конверт и проводит пальцем по краю.

– Я всегда боюсь открывать его письма, – дрожащим голосом признается она.

– Почему? Чего ты боишься?

– Того, как все плохо! Обычно он не особо пишет о том, что там переживает. Но с каждым новым письмом я все меньше его узнаю. Он уже не тот, что был до отъезда, Скай.

– Ну это ведь ожидаемо? Солдаты на фронте наверняка видят страшные вещи.

Хейзел задумчиво рассматривает конверт. Хотелось бы мне ей помочь, но я понимаю, что сейчас бессильна. Единственное, чем ей по-настоящему можно помочь, это забрать Мейсона с фронта.

– Понимаю, – шепчет Хейзел. – И поэтому я не должна на него злиться, да я и не злюсь. Но человек, которого я полюбила, словно похоронен под чернилами. Глупо, я знаю, но я просто хочу пару часов побыть счастливой. Ради Джейми.

Я придвигаюсь к Хейзел, забираю конверт у нее из рук и кладу обратно на стол. Рядом с открыткой Картера, которая еще не раз вызовет у меня улыбку. Затем я беру Хейзел за руку и с нежностью сжимаю ее ладонь.

– А научи меня, как сказать твоему братику, что он очень крутой перец!

* * *

Хейзел не преувеличивала, когда жаловалась на жару. На улице все тридцать пять градусов и духота, мое воздушное платье намокло уже через пару метров дороги к кафе. На платье чудесный цветочный орнамент.

– Я должна тебя предостеречь. – Хейзел вырывает меня из размышлений.

– От чего? Твой брат, что, опасен?

Хейзел мучится с костылями, а я пытаюсь объехать неровные места на тротуаре.

– От нашей матери. Она черт в юбке, – бубнит Хейзел, то и дела останавливаясь, чтобы утереть пот со лба.

– Серьезно? Я думала, она милашка. В любом случае ты у нее получилась замечательная. И, по твоим рассказам, Джейми тоже не злой.

Я редко встречала людей с таким же добрым сердцем, как у Хейзел Паркер.

– Это из-за того, что мы по большей части росли на ферме бабушки и дедушки. Родители были очень милы со мной, пока не родился Джейми.

– А что же изменилось?

Подозреваю страшное.

– Матери всегда было очень важно, что скажут люди о нашей семье. Джейми родился неслышащим, а значит, инвалидом, и у матери земля ушла из-под шпилек. Они с папой перепробовали все, чтобы брат стал нормальным. Доходило до смешного. Даже думать не хочу, сколько денег они потратили на всякие бредовые процедуры. И не потому, что хотели помочь брату, а просто потому, что не могли его принять.

– Звучит мерзко. А как отреагировали бабушка и дедушка? Джейми вырос у них?

От долгой дороги в кафе у меня устали руки, но я не буду жаловаться. До того, как я попала к Хизер и Чарльзу, я всегда мечтала о братике, но родители и со мной не могли справиться. В доме Хизер и Чарльза я получила не только второй шанс, но и брата.

– По большей части да. У бабушки с дедушкой ферма в пригороде Бомонта. У них есть лошади, коровы и куры. Джейми обожает животных. Мне кажется, он чувствует, что они его понимают. Больше, чем собственные родители. А вот бабушка с дедушкой совсем не похожи на маму с папой. – Она осекается. – Бабушка умерла два года назад, но иногда я забываю, что о ней нужно говорить в прошедшем времени. У бабушки с дедушкой Джейми никогда не чувствовал, что с ним что-то не так, скорее наоборот.

Даже если Джейми всего на пять процентов такой же душевный, как его сестра, то он уже украшение этого мира.

– Они вон там. Боже, я уже ее вижу.

Перед кафе стоит худая как спичка женщина в ярко-красных туфлях на шпильках и нетерпеливо поглядывает на часы. Рядом с ней маленький мальчик, который хочет ей что-то показать.

– Ну наконец-то, Хейзел! У меня мало времени. – Она с поджатыми губами чмокает дочь в щеку.

– Это моя подруга Скайлер. Скайлер, познакомься, моя мама Лорейн.

Хейзел говорит чарующе, но я понимаю, что она просто притворяется. Ее мать равнодушно мне кивает. В следующую секунду Джейми кидается к Хейзел. Его глаза горят ярче техасского солнца, и это согревает мне сердце.

Джейми прыгает на месте и радостно хлопает в ладоши, прежде чем обнять Хейзел. У него на лице написано, что он еще совсем ребенок. Мне это нравится. Он такой непосредственный. Каждый ребенок на земле должен иметь счастливую возможность быть беззаботным.

– Джейми, перестань вести себя как маленький, – рявкает мать, параллельно делая несколько жестов. Мне очень хочется пнуть ее по голени, обтянутой узкими бежевыми брючками. Повезло ей, что я не могу пошевелить ногой…

Хейзел сует один из костылей под мышку, чтобы поприветствовать брата на жестовом языке. Перед выходом из дома она показала мне, как поздравить с днем рождения. Когда Джейми поворачивается ко мне, я демонстрирую, чему научилась. Хейзел широко улыбается, когда я показываю последний жест.

– Правильно? – неуверенно спрашиваю я.

– Идеально! У тебя прирожденный талант.

Я перевожу взгляд на Джейми. Он подносит ладонь ко рту, а потом отводит ее от себя.

– Он говорит «спасибо», – переводит Хейзел.

Я представляла ее брата маленьким и хрупким, но для своего возраста Джейми очень высокий, у него миловидное круглое личико, обрамленное темно-каштановыми волосами. На концах они вьются, и это выглядит очаровательно.

– Хейзел, я заберу его через час. И не закармливай его пирогами просто потому, что у него день рождения. Ему бы похудеть не мешало.

У меня отвисает челюсть, а этот стервозный тон пробирает до костей. Она говорит о сыне так, словно его тут нет. Хейзел поджимает губы, и я понимаю, что она вот-вот взорвется. Тем временем эта овца скупым жестом прощается с сыном и элегантно шествует к своему автомобилю на другом конце улицы. Я смотрю на Хейзел широко распахнутыми глазами.

– Что?! Я тебя предупреждала!

Кафе, куда мы заходим, просто волшебное и полностью оправдывает свое название. В «Силе цветов» повсюду стоят комнатные растения и вазы с полевыми цветами, плитка на полу старая, но в ней есть своя прелесть. Стены выкрашены в светло-зеленый, а девушка за стойкой громко напевает песню A-Team Эда Ширана. Тут никто не рисуется, как мама Хейзел. Я наблюдаю за Джейми, он садится на скамейку напротив меня.

Он впитывает каждую деталь окружающей обстановки, словно губка. У мальчика мягкие черты лица, пухлые губы, а улыбка такая теплая, что сосульки, повисшие в воздухе после общения с его матерью, начинают таять. Джейми показывает на меня и делает непонятный жест рукой. Я оборачиваюсь к Хейзел, ища поддержки. На секунду я чувствую себя лишней, потому что не могу общаться с Джейми без помощи Хейзел, но эта мысль улетучивается так же быстро, как пришла. Если я хочу, чтобы люди в моем присутствии не смущались, то и я должна расслабиться рядом с Джейми.

– Он сказал, что ты сидишь в инвалидном кресле, – объясняет Хейзел.

Я с улыбкой смотрю на Джейми и киваю.

– Да он настоящий Шерлок! Можешь попросить его еще раз показать этот жест?

Хейзел кивает, сгибает указательный и средний пальцы на правой руке и делает круговые движения. Потом она подносит прямую ладонь к подбородку и немного отводит вниз. Я завороженно наблюдаю за их коммуникацией.

Джейми радостно кивает, улыбается мне и повторяет жест очень медленно, чтобы я могла запомнить. Сначала он показывает пальцем на меня, потом, используя те же пальцы, что сестра, сгибает их в заячьи ушки и двумя руками изображает, как едет в кресле. Я запоминаю жест, тычу себе в грудь и повторяю новые жесты.

– Правильно? Я хочу сказать ему, что передвигаюсь в кресле.

– Хорошо получилось. Нужно чуть больше работать с мимикой, но ты быстро научишься.

Хейзел служит переводчиком для нас с Джейми, а я наслаждаюсь шоколадным тортом и наблюдаю за ребятами. Между собой они общаются тепло, нежно и в то же время подкалывая друг друга. Так, как и должны брат с сестрой.

Джейми рассказывает, что любит животных и души не чает в лошадях, что он хочет свою ферму, когда вырастет, и что ему нравится рисовать. Потом он спрашивает меня о тонком, светлом шрамике под моим левым глазом, который обычно никто не замечает. Я объясняю Хейзел, что получила его, прыгнув с дерева, и она переводит брату каждое слово. Он отвечает, что я крутая.

Следующий час мы обсуждаем наши хобби, любимых животных и погоду, и каждая секунда, проведенная с Джейми, делает меня более внимательной. Я замечаю мелочи в кафе, на которые обычно не обращаю внимания. Например, что свет отражается в металлическом диспенсере для салфеток и бросает радужные круги света на затертую столешницу. Я четче вижу черты лица Джейми и Хейзел. Замечаю, что у них одинаковые ямочки на щеках, когда они улыбаются. Что у Хейзел левый уголок рта всегда поднят чуть выше, чем правый, а у Джейми от улыбки появляются мимические морщинки.

От радости, подаренной встречей, Хейзел чуть не забыла отдать брату подарок. А теперь он, высунув язык, сосредоточенно собирает лего.

– Она слишком рано! – раздраженно бормочет Хейзел.

Я следую за ее взглядом, вижу на подходе к кафе снежную королеву, и теплое чувство в груди тут же исчезает. Хейзел просит официантку упаковать нам два куска торта с собой, и мы направляемся к выходу. Когда мы оказываемся на теплом летнем солнце, мать Хейзел уже ворчит.

– Пора уже! Хейзел, мне еще на репетицию ужина ехать. Я же тебе говорила, что сегодня долго не смогу, – отчитывает мать мою подругу.

Улыбка Джейми, которая еще недавно освещала всю комнату, медленно гаснет. Он хоть и не понимает, что сказала его мама, но чувствует ее вибрации. И они совсем не дружелюбные.