Читать книгу Мир превращений - - Страница 9

Фимка юркнула в дупло. В глубине его припрятан берестяной коробок для рукоделия. Открыла крышку и стала укладывать в него заранее припасённые острые иглы акации, мотки гибкой травы. Всё это богатство трудолюбивая белочка собирала для украшения и помощи леса: берёзок и осинок, клёнов и орешников. Хлопотунья не забывала никого: проклюнулись нежные листики, тянутся глупенькие под полуденное солнце. И поникли уже, пересохли, а там и до сломанных веточек недолго, – белка тогда расправляла она над ними взрослые листья.

Ефимия птицей летала по деревьям. Цепляясь за толстые ветви, она начинала потихоньку напевать одну из песен, что слышала от Дома, когда тот мурлыкал, уверенный, что никто его не слышит.

– Во саду ли в огороде девица гуляла,

У ней русая коса, лента голубая.

Во саду гуляла, цветы собирала,

Цветы собирала, веночки вязала.

Веночки вязала, в хоровод вставала.

В хоровод вставала, друга выбирала.

Друга выбирала, крепко обнимала.

Во саду ли, в огороде девица гуляла.

Фимочка вплетала в повреждённые ветки и листья гибкий краснотал, а пушистый ковыль серебром дополнял украшение. Иной раз, её стараниями, затейливое кружево проявлялось на скромной осине. Ранее голый куст расцветал шёлковым веером с бирюзовыми цветами, на старом дубе являлись дикие розы шиповника.

Что может быть чудесней осознавать, что тебя ждут, и ты даришь любовь и заботу. Белочка сама менялась. А Лес обучал её древней магии любви. Напевы звучали в трепете и мерцании зелени деревьев.

Встань на вечерней заре, в подвосточной стороне.

Пойди, девица-краса, искать любовного гонца.

Пойди по дороге тёмной, по тропинке любовной.

А на встречу тебе скачет Любовный гонец на золотом коне,

Красивый как сокол, сияющий во тьме.

Любовь к себе призывай, милого себе вопрошай.

Сила вольная, сила любовная,

Ты сердца соединяешь,

звёздным светом озаряешь.

Девицу красотою надели,

милого сердцу ей приведи.

В такие минуты, она ощущала, как меняется её тело, одевается тонким платьем, по спине сбегает русая коса, из-под подола выглядывает узкая ступня в кожаной обувке. Вот поэтому всё чаще и чаще Фимочка убегала вдаль от вездесущих мальчишек и трудилась допоздна, создавая лишь ей одной ведомый, сказочный сад. Что-то ей подсказывало, эти превращения всё же происходили не без помощи Матери-Аглаи.

Появлялись новые цветы и растения. Довольная Ефимия придумывала своим детищам названия, как ей было угодно. Один крепкий дубок она назвала «Ярославом». Это было её тайной. Юноша с таким именем проживал в селе Дольнем Белом. Оказываясь на любимой полянке, девушка рассказывала «Ярославу», как прошёл день, и что она придумала для возрождения своей рощицы. Подходила ближе, слегка прислонялась к нему и прислушивалась. Ей чудились ответы, что он скучает и хочет её видеть.

Фимочка никому не рассказала о своём девичьем увлечении. Серьёзно попало б от матери, что забирается она в неведомые чащи, когда строго-настрого было говорено и не раз, «даже смотреть в ту сторону нельзя.» Но произошло то, что должно было произойти.

С дерева на дерево, распушив хвост, прижав острые ушки, белка оказалась в чаще леса и собиралась вернуться. Но тут заметила что-то странное, непохожее на куст или деревце. Оно двигалось бесшумно. Ухватившись за толстую ветку, она скользнула вниз и с любопытством уставилась на неизвестного. Тот, в свою очередь, услышав шорох, поднял голову и уставился на рыжуху. Их глаза встретились – чёрные Ефимии и синие, как небо, юноши. Оба замерли. Фимка повисла на одной лапке, покачиваясь перед его лицом, готовая в любой момент исчезнуть. Юноша нёс удочку и кукан с уловом серебристой рыбы. Он протянул свободную руку к белке. На его раскрытой ладони лежал орех. Она схватила угощение и уселась на ветке недалеко от парня. Ей не терпелось узнать, кто он, откуда? Раньше она никого не встречала в этих краях. Одет странно: белая широкая рубаха с такими же белыми длинными штанами, босиком. Серебристые пряди волос прикрывают русые брови на очень бледном лице. Над верхней губой пробивается лёгкий пушок. Посмотрел на неё внимательно синими глазами и произнёс:

– Не бойся, я тебя не обижу. Ты красивая.

Таких слов Фимочке ещё никто не говорил. Смутившись, успела прошептать:

– Меня ругать будут, что я так далеко забралась. Мне домой пора. Потом приду. – И исчезла.

На другой день белка сидела на дереве и высматривала нового знакомого. Ждать пришлось недолго. Парень явно торопился на встречу. Оба одновременно воскликнули – «здравствуй!»

Уселись друг против друга на траву.

– Ты белка? И можешь разговаривать? – Первым начал юноша. – Меня Ярославом кличут. А тебя?

– Если не боишься, я расскажу тебе про себя. – осмелилась Фима.

– Я – Ефимия. Знаю и человеческое обличье. А почему ты такой, – она запнулась, – ну, весь белый, что ли?

Дотронулась лапкой до его руки.

– У нас все такие. Живем там… За озеро далеко надо идти. – Махнул рукой. – Село наше так и называется Дольнее Белое. А как ты можешь превращаться? Ты девица?

– Что, не заметно? – Надулась Фимка. – Сам сказал – красивая. И имя у меня девчачье. А превращаюсь, когда шью, песни напеваю. Само происходит, я ещё не могу специально это делать. Да и не знаю, хочу ли быть девчонкой. А по деревьям, как тогда прыгать? Представь, в сарафане по веткам. Как запутаюсь, да на землю кувырком!

Оба засмеялись.

Ярослав подхватил:

– Я б тебя упредил. Страсть, как охота на тебя, девицу, глянуть. – С грустью продолжил. – Наше село большое. Только все молчат, не разговаривают, песен не поют. Бабушка говорит, что раньше весело было. А как-то ушли наши мужики на охоту. Не вернулись. Сгинули где-то. Уж который год нет их. Веселиться не с чего. Будто в село беда какая пришла. Никто ничего не знает.

Помолчали. Тут Фимка встрепенулась:

– Поздно уже! И твоя рыба совсем снулая стала. – Вмиг оказалась на дереве. – До завтра!