Читать книгу Монстр из Арденнского леса - Группа авторов - Страница 3

Сон сполз с нее, как тяжелое одеяло, – глубокий, без сновидений, но толком не восстановивший силы. Алис не сразу поняла, где находится: осознание пришло после привычного момента паники, которую она всегда испытывала, просыпаясь в новом месте.

Гостиница «Берлога» – точнее, бар с несколькими комнатами на втором этаже. Алис взяла с тумбочки телефон, который каким-то чудом не забыла вчера поставить на зарядку. Семь тридцать утра. Еще не рассвело, но тьма уже отступала – за шторами угадывались серые предрассветные сумерки. Она включила свет, поднялась и подошла к огромному, от пола до потолка, окну.

Отодвинув штору, выглянула, встав вплотную к холодному стеклу. Вид был невероятным: сумрачный лес впереди, сколько хватает глаз, верхушки елей, утопающие в тумане, словно выглядывающие из облака. А чуть в стороне – едва различимые во мгле крыши городка, притаившегося между деревьев. Гостиница стояла на отшибе, на небольшом холме, вниз от нее уходила асфальтированная дорога. Машин почти не было. Громыхая, протарахтел только старый пикап, нагруженный дровами.

Алис проводила его взглядом, пока он не свернул за угол, поежилась: в комнате было прохладно. Надо принять душ, собраться, быстро позавтракать, пока не приехал…

Она вздрогнула. Из-за угла, куда только что свернул пикап, кто-то выбежал. Высокий темноволосый мужчина в черной майке. Алис бессмысленно разглядывала несколько мгновений его смазанный серым сумеречным светом силуэт: широченные плечи, мощные руки. Он бежал размеренно, пружиняще отталкиваясь от асфальта, как большой и сильный зверь, без труда поднимаясь на холм.

Это же… инспектор Деккер!

Алис растерянно замерла. Она сама не понимала, почему медлит, зачем стоит тут, у окна, в одном белье и тонком топе на бретельках, чувствуя себя такой незащищенной и раздетой, как будто он мог сейчас ее увидеть. И почему не пытается отойти, не смотреть на него, словно загипнотизированная этой животной мощью.

Он взлетел на холм и вдруг, оглянувшись, кинул быстрый взгляд на гостиницу. На ее светящееся окно. На…

С бешено колотящимся сердцем Алис отпрыгнула назад, задернула штору. Черт! Не давая себе думать и мучительно прокручивать в голове нелепую ситуацию, она кинулась в душ. Быстро оделась, спустилась вниз, надеясь, что в баре должен быть завтрак.

Женщина, которая вчера встретила их с инспектором на ресепшене, представилась как Вивьен Аманд и спросила, подавать ли еду. Алис кивнула и присела на высокий стул, глядя, как хозяйка ставит на барную стойку перед ней кофе, хлеб и джем.

– Принести молоко?

– Нет, спасибо. Сахар тоже не нужен.

Вивьен убрала обратно уже снятую с полки сахарницу и, вытряхнув из рожка кофемашины гущу, ополоснула тот под краном.

– Ну? Как вам тут… у нас?

– Хорошо, спасибо.

– Сработались с Деккером?

Алис неопределенно пожала плечами, и Вивьен понимающе хмыкнула.

Ужасно хотелось разузнать про эту Одри Ламбер, но Алис понимала: к вечеру этот вопрос превратится в утверждение, что нашли именно ее. И не помогут никакие заявления, что расследование только началось, что пока нет версий, что идентификация требует времени. Однако желание узнать, что связывало Деккера с Ламбер, просто-таки свербило. Ей показалось вчера, или инспектор действительно очень хотел замять эту тему? Интересно почему…

С завтраком Алис расправилась быстро. Лучше было поторопиться: вдруг мудак живет недалеко, уже принял душ после пробежки и сейчас явится сюда? Черт. А этот мудак вчера был к ней внимательнее, чем Тибо и Рене, которых она считала друзьями. Да, Деккер делал все в своей невыносимо снисходительной манере, и все же…

«Неужели тебя так легко подкупить, Алис? Какой-то картошкой? Тем, что запомнили, какой кофе ты любишь? Или тем, что тебе сумки донесли до номера? Вот увидишь, первое, что он сделает при новой встрече, – это покажет, что ты пустое место».

Эта мысль снова ее разозлила, и когда Деккер появился в дверях, Алис уже была во всеоружии. В конце концов, ей приходилось иметь дело с куда более отвратительными мудаками. Он не вошел бы даже в первую пятерку ее личного рейтинга.

Деккер буркнул что-то неразборчивое, взял ее сумки и пошел к машине. Алис встала, поправила пиджак и вдруг снова подумала: а видел ли он ее в окне? Или ей, как обычно с ее мнительностью, снова померещилось то, чего нет? Она тут же вспыхнула до ушей – и от досады на себя за очередную глупость, и оттого что, поблагодарив Вивьен, теперь чуть не вприпрыжку должна была догонять мудака-инспектора.

Он стоял у багажника и укладывал аппаратуру. Стоило Алис сойти с крыльца (со всем возможным в такой ситуации достоинством), как Деккер все так же молча и словно бы между делом открыл ей переднюю пассажирскую дверь. Алис снова смутилась и возмутилась одновременно: казалось, ее попытка с наскока залезть в огромную черную машину выглядит жалко, а мудак еще и стоял рядом и смотрел, наверняка наслаждаясь тем, как нелепо она хватается за сиденье и задирает ноги.

Дождавшись, когда она сядет, он захлопнул дверь, и Алис отчетливо уловила влетевшую в салон волну запаха: свежевыкуренная сигарета, кофе и ветивер. Горьковатый, как дым или влажная, напитанная дождем осенняя земля.

Багажник тоже хлопнул; Деккер обошел машину, плюхнулся на сиденье, завел мотор. Алис уже знала, что стартовать он будет резко, и приготовилась, но ее все равно вжало в кресло, когда внедорожник рванул с места.

Какое-то время они ехали молча. Алис смотрела в окно, решив, что пытаться заводить разговор не стоит. Очевидно, что они с инспектором не поладили с самого начала: он бесил ее, она – его. Самое разумное было сохранять видимость спокойствия и соприкасаться с ним как можно меньше. Только необходимое общение по работе, ничего лишнего.

Телефон тинькнул. Пришло сообщение.

Тибо:

Алис смотрела на экран, не понимая, почему вдруг почувствовала себя еще более неуютно. Казалось бы, сообщение от друзей должно приободрить…

Она быстро отправила сообщение и снова взглянула в окно, но телефон тут же тинькнул опять.

Тибо:

Алис почувствовала на себе взгляд инспектора, быстро покосилась на него – край его рта как будто дернулся в презрительной ухмылке.

Она с демонстративной неспешностью набрала это сообщение – если мудака так бесит, что она с кем-то переписывается, то это его проблемы, – и, зная, каким назойливым может быть Тибо, которому непременно нужно быть в курсе всех сплетен, включила беззвучный режим и убрала телефон в карман.

Снова наступила тишина, и Алис уставилась в окно, пытаясь успокоиться и избавиться от неприятного ощущения, что она снова… не на своем месте. Как будто вдруг стало холодно, хотя в салоне просторной машины вовсю работала печка. А еще так неуютно и тоскливо, что хотелось сжаться в комок и укрыться одеялом.

– Если череп не мог лежать в кислой почве, значит, лежал там, где PH ближе к нейтральному, я логично рассуждаю? – неожиданно спросил Деккер, и она вздрогнула.

Потребовалось несколько секунд, чтобы отвлечься от своих мыслей, сообразить, что именно он сказал, и тут же вспыхнуть оттого, как снисходительно и небрежно это прозвучало.

– Да, – наконец сухо отозвалась Алис.

– В ельниках почва кислая, значит, место захоронения где-то в лиственном лесу, так?

К сожалению, в наблюдательности и логике ему нельзя было отказать. Он не был идиотом, тупым мужланом, и это… злило ее еще больше.

– Или у кого-то в саду, – ответила она так же сухо. – Я рекомендую дождаться результатов анализов, прежде чем делать какие-то выводы. Если пробы будут отправлены в лабораторию сегодня, то ответ придет через пару дней.

Деккер фыркнул.

– У вас с собой?

Алис кивнула, и он вдруг резко свернул в сторону, пронесся по узкой улочке, явно превышая лимит скорости. Наконец остановился у здания почты, припарковавшись так, словно хотел сообщить всему миру, как именно и откуда плюет на правила дорожного движения.

Работница почты – молодая симпатичная брюнетка – бросила на инспектора быстрый неприязненный взгляд, прежде чем приступить к оформлению специальной доставки. Алис протянула ей контейнер с пробами, проверив напоследок, что все хорошо запечатано.

– Как дела, Анжелика? – спросил Деккер.

«Анжелика? Та самая подруга Одри Ламбер, которая считает, что та вовсе не уехала в Брюссель? Инспектор Шмитт же сказала, что она как раз работает на почте…»

– Отлично, спасибо, – процедила брюнетка и с сочувствием посмотрела на Алис. – Подпишите тут.

Неудивительно, что мудака-инспектора в городке особенно не любили, но… подозрение, что Деккера и Одри что-то связывало, переросло в уверенность.

В участке Алис с удивлением обнаружила, что в подсобке ей организовали рабочее место: стол, стул, лампа. Деккер сгрузил оборудование у себя в кабинете, она забрала только сумку – остальное все равно бы не влезло.

Не успела она разместиться, как к ней заглянул Матье, предложил кофе и – внезапно – кактус.

– Кактус? – озадаченно переспросила Алис, глядя на маленькое кашпо у него в руках.

– Я держу у себя на столе. У меня много! И суккуленты, и… вы не пробовали делать флорариум? Очень успокаивает. И защищает от негативной…

Она не успела ничего ответить, как вдруг хлопнула дверь в коридоре, и Матье подскочил на месте, едва не уронив кашпо.

– Себастьян! Зайди!

– Простите, – шепнул он, страдальчески сдвинув брови, и тут же исчез.

Оставшись одна, Алис достала портативный микроскоп и начала осмотр. Нет, царапин от когтей или клыков видно не было, значит, череп, по всей вероятности, переложил человек. Она навела микроскоп на пятно и замерла, увидев характерной формы частичку, – порох! Тщательно осмотрела весь череп еще раз – частички пороха были только в районе масляного пятна. Значит… тот, кто перенес череп, недавно стрелял? Ей почему-то вспомнился пистолет в бардачке внедорожника. Может ли масляное пятно быть ружейной смазкой? Она принюхалась.

«Похоже. Или?.. Нет, надо ждать результаты анализов, чтобы не подгонять факты под свою гипотезу».

Как наверняка поступил бы… он.

* * *

Время близилось к обеду.

Матье он отослал в лесничество – пусть добудет карты, где обозначены разные типы лесов в коммуне. Шмитт клацала по клавишам у себя за перегородкой – ей тоже было чем заняться.

Девчонка вроде угнездилась в подсобке, где по настоянию Марка ей организовали рабочее место. По крайней мере, не будет мозолить глаза. Он покосился на ее оборудование, которое пришлось сложить в кабинете, отошел к окну, вытащил смятую пачку – осталась последняя сигарета. С этой чертовой криминалисткой он, кажется, стал курить больше, чем обычно.

Даже утром на обычной пробежке без девчонки не обошлось: Марк редко бегал этим маршрутом, но именно сегодня зачем-то свернул к гостинице. Потому что чувствовал? Знал, что так будет? И хотел, хотел это увидеть – как она стоит у единственного освещенного окна, раздетая, в одном белье и майке, и даже с такого расстояния он рассмотрел ее длинные стройные ноги и затвердевшие от холода соски, остро торчащие под тонкой тканью.

Воспоминание о том, как девчонка тут же испуганно спряталась, заметив его взгляд, доставляло какое-то странное темное удовлетворение. Хотя, разумеется, Марк сделал вид, будто ничего такого и не случилось, когда она – уже снова застегнутая на все пуговицы – ждала его в баре у Вивьен. Он усмехнулся про себя, на мгновение представив, как мог бы тогда, во время пробежки, забежать в гостиницу. Взлететь по лестнице и постучать к ней в номер, и она бы вышла к нему такая – испуганная, смущенная, не успевшая еще закрыться, спрятаться… Что ж, особое удовольствие заключалось в осознании того, что он увидел ее такой, узнал, что она такой бывает, и пусть даже потом она снова нацепила броню умной и холодной специалистки, которую интересует только работа, – тот образ в окне уже принадлежал ему.

Впрочем… Марк вспомнил про дядю и помрачнел. Думать об этом не хотелось. Не хотелось представлять, как старый хрен… Твою же мать! Как же бесили эти мысли, эти лезущие в голову образы, как же бесило, что даже здесь, в этой дыре, ему снова не было покоя!

Больше всего раздражало то, что без девчонки расследование не продвинется. У Марка не было ни имени жертвы, ни подозреваемых, ни мотивов. Только череп, только мертвое молчание, а разговаривать с мертвецами – в отличие от криминалистки – он не умел.

Он прислушался. Хлопнувшая входная дверь и какой-то разговор в коридоре означали, что сейчас в кабинет заглянет Шмитт.

– Шеф! – Она что-то жевала, и Марк уже понял: снова пришла старуха Эва с гостинцами и желанием поболтать.

– Что там? Опять кто-то покушался на ее драгоценный, – он изобразил пальцами кавычки, – антиквариат в сарае?

– Но как, Холмс?! – фыркнула Шмитт.

Марк закатил глаза.

– Зовите ее сюда.

Старуха по-свойски вошла в кабинет, подмигнула ему, взглянув поверх своих треугольных очков – на сей раз в красной оправе, – и, плюхнувшись на стул для посетителей, с заговорщицким видом положила на стол бумажный пакетик с печеньем спекулос.

– Что у вас опять случилось, мадам Дюпон? – вздохнул Марк.

– Он! Опять он! Я ночью проснулась – а за домом кто-то ходит! И шуршит, и дышит! Уууых…. хыыых, – захрипела старуха, драматично изображая, будто ее кто-то душит. – Я занавеску-то отодвинула, а он у сарая стоит! Ну точно, в замке ковыряется! Я только хотела выйти, а его уж и нет! Примите меры, инспектор, давно прошу! Раз теперь у вас эта девочка есть, пусть отпечатки пальцев снимет. Я ей тоже вот…

Она положила на стол еще пакетик.

– Мадам Дюпон!

– И Ребельон перенервничал, как бы опять не убежал! В прошлый-то раз, когда я череп этот нашла, так ведь совсем уж думала, что потеряю! Он же как сорвется, так и потом зови – не зови…

Марк тяжело вздохнул, слушая в стотысячный раз рассказ про нервного хаски Ребельона, которого мадам Дюпон взяла из приюта и который часто убегал из дома. Слава всем богам, что в этот раз обошлось, и Эва не названивала с требованием немедленно выехать на поиски всем участком.

– … и давление такое, вот иду, голова-то кружится, зову, зову… а все без толку. Уж думаю, потеряла с концами. Я тогда же и Петера спросила, не видел ли Ребельона, у самой-то в глазах мутилось уже, так он сказал, что нет, и знаю ведь, что соврал, совсем сбрендил со своими птицами, не понимает, что собака…

– Петер? – Марк вздрогнул.

– Ну да, я ж его в лесу тогда встретила, когда череп ваш… А он такой сделал вид, будто не видел, хотя как же не видел, если прямо оттуда-то и шел!

– Когда череп? В тот день?

– Ну так да, когда ж… когда череп… я ж тогда…

– Черт! – Марк вскочил, схватил пачку, но вспомнил, что сигареты кончились. Смял ее и бросил в корзину для бумаг. – Черт! Я же вас спрашивал! Спрашивал! Просил вспомнить все детали! Еще при первой беседе!

– Так я же все и рассказала, – недоуменно пожала плечами Эва. – Как Ребельон убежал, как иду я, ищу, в овраг спустилась, а погода ж еще такая, давление, еле дышу… вдруг смотрю – в хвое лежит, а я чуть не наступила! Ведь раздавила бы! Так бы и девочке этой вашей смотреть нечего было…

– Это не «всё»! – едва не зарычал Марк, расхаживая взад-вперед по кабинету. – Всё – это все обстоятельства! Все, мадам Дюпон! Как вы шли, что вы видели по дороге, особенно что-то подозрительное…

– Так ничего ж подозрительного! Все знают, что Петер всегда в лес таскается, он же про птиц своих…

– Господи боже… – Марк вздохнул и снова сел за стол. – Тогда давайте еще раз. С самого начала. Ребельон убежал. Вы это увидели. Открыли дверь, вышли из дома… Дальше по порядку, детально, ничего не упуская!..

* * *

– Ну?

Алис вздрогнула и вскинула голову. Она так увлеклась работой, что не заметила, как вошел Деккер.

– Нашли что-нибудь? Следы когтей?

– Нет, – сухо ответила она. – Все будет в отчете.

Он как будто не услышал. Подпирал дверной косяк плечом и смотрел на нее сверху вниз взглядом василиска. Словно гипнотизировал своими черными непроницаемыми глазами.

– Следы хоть чего-нибудь?

Алис вздохнула. Ей хотелось показать свою компетентность, поделиться находкой, но этот его нетерпеливый, приказной тон раздражал безмерно. Эта бесцеремонность, этот наскок. Без прелюдий.

– Я же вижу, что нашли, – заявил Деккер. – И хотите рассказать. Так расскажите. Пожалуйста, – добавил он с нажимом.

Алис вспыхнула. Снова он выставил ее то ли дурой, то ли кокеткой, то ли черт знает кем. Как будто она просит, чтобы ее поуговаривали, прежде чем согласится сообщить важную для расследования информацию!

– Ну, раз вы зашли в тупик, – она равнодушно пожала плечами, – и не хотите ждать отчета… Я нашла частичку пороха в пятне, которое напоминает ружейную смазку. Последнее, впрочем, должна подтвердить лаборатория.

– Значит… тот, кто перенес череп, перед этим стрелял? Или имел контакт с оружием?

– Или контаминация произошла уже здесь.

Глаза Деккера недовольно блеснули.

– Вы не поверите, но даже в такой дыре, как наша, знают про перчатки и пакеты для сбора улик.

О, да она, похоже, попала в больное место! Инспектор явно был задет. Однако удовлетворения это почему-то не принесло. Напротив. Алис устало потерла лоб, не понимая, почему у нее окончательно испортилось настроение.

– Заканчивайте тут и поехали, – буркнул Деккер.

– Куда?

– Вскрылись некоторые детали. Нужно проверить одного человека. Расскажу по дороге.

* * *

– Сначала обед, – объявил Деккер, когда она устроилась на переднем сиденье и пристегнулась.

Алис с досадой сжала зубы – возразить ему очень хотелось, но есть хотелось сильнее.

«Рендж ровер» в обычной манере его хозяина рванул с места и, не снижая скорости, пропрыгал по узким улицам до небольшого бистро.

Алис выскочила из машины, не дожидаясь, когда Деккер выйдет, и первой схватилась за дверь заведения, звякнувшую колокольчиком над входом, – так бесила манера инспектора проявлять эту свою чертову галантность, которая отчего-то казалась тонкой издевкой.

Внутри было пусто и сумрачно, на потемневших от времени стенах висели старые пожелтевшие фотографии, которые странно контрастировали с дешевой переливающейся новогодней гирляндой, протянутой над барной стойкой. Пахло темным крепким пивом и намертво въевшимся за долгие годы табаком.

– Готовят тут сносно, – буркнул Деккер, входя следом за Алис и прикрывая за собой дверь.

– Сносно? – фыркнул вышедший из подсобки высокий старик в переднике. – А чего тогда опять приперся да еще и даму привел? Шел бы в «Берлогу» или до мишленовского ресторана бы доехал, всего-то пара сотен километров.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась Алис.

– Добрый день, – отозвался старик, протягивая руку. – Лоран Клас. Для вас просто Лоран.

– Алис Янссенс. Можно просто Алис, – улыбнулась она.

– Присаживайтесь, – радушно предложил Лоран. – Знаете, у нас тут…

– Мне горчичный суп и картошку фри, – перебил Деккер. – Кофе с собой, как обычно.

Он положил на стойку мелкую купюру, и Алис, которая уже готовилась к битве с этой его невыносимо мачисткой галантностью, вдруг растерялась.

– Мне… то же самое. И кофе. Черный, без сахара. Сколько с меня? И можно чек?

В конце концов, она в командировке. Ее расходы оплачиваются. Надо придерживаться правил, установленного порядка вещей. Это всегда помогало не теряться.

Рассчитавшись и забрав чек – кофе Лоран включать не стал «в честь знакомства» – она сняла куртку и села напротив Деккера.

Тот задумчиво смотрел в окно, небрежно откинувшись на старом, потертом диване, положив на стол одну руку, и Алис невольно засмотрелась – кисть у него и в самом деле была огромная, ей не показалось. И мощная. Крупные костяшки, широкая ладонь, красивые сильные пальцы. Он машинально сжимал их и разжимал, иногда постукивал по столу, словно о чем-то напряженно размышлял, искал ответ на какой-то вопрос. Или просто ждал?

Лоран гремел на кухне посудой, а потом снова вышел в зал. Алис подумала, что с заказом, но он быстро натягивал куртку.

– Отлучусь на пять минут. Надо в лавку, гренок не осталось, – пояснил он извиняющимся тоном. – Суп скоро будет.

Дверь снова звякнула колокольчиком и захлопнулась. Они остались одни. Деккер как будто только этого и ждал: тут же подался ближе к Алис через стол.

– Женщина, мадам Дюпон, которая нашла череп, видела кое-кого в лесу. Как раз в то же самое время. Один человек шел ей навстречу. Надо проверить, есть ли у него на одежде следы пороха и смазки.

– У него может быть дома оружие?

– Не должно. Это Петер Боуман, орнитолог-любитель, странноватый, но… мирный. Работает в мэрии. В том, что он был в лесу, в принципе, нет ничего подозрительного. Но надо отработать все версии. К сожалению, мадам Дюпон о встрече рассказала только сегодня.

– Он мог что-то заметить, – оживилась Алис.

Господи, неужели Деккер умел разговаривать нормально? Просто обсуждать с ней расследование, как с равной, не пытаясь привстать сверху, и не вести себя как мудак?

– Мог. Но кое-что заметила и Эва. Мадам Дюпон. Вернее, я ее заставил детально вспомнить. Этот орнитолог шел с пустыми руками. Ни сумки, ни пакета, ничего лишнего, одет в штаны и куртку. При этом я знаю, что он близорук.

– То есть бинокля при нем не было?

– Именно.

– И как же он тогда наблюдал за птицами?

– Хороший вопрос.

Звякнул колокольчик, дверь открылась: вернулся Лоран с пакетом и через несколько минут принес им суп и раскаленную, только что вытащенную из фритюрницы картошку.

Они ели молча. Алис наслаждалась действительно вкусной едой – и копчености, и хрустящие гренки были свежайшие, – но тем не менее старалась подстроиться под темп Деккера. Это было не сложно, он тоже ел быстро, хотя при этом аккуратно. Расправившись с супом, придвинул к себе картошку, поданную в железной сетке, обмакнул дольку в майонез.

Алис украдкой его разглядывала: это лицо, которое было одновременно таким неправильным и таким… удивительно гармоничным. Подходящим именно для него. Как будто только таким он и мог быть, этот странный инспектор Деккер, который работал в глухой дыре и ездил на дорогой машине, вел себя как мудак и плевал на правила, двигался, как огромный и сильный зверь, но при этом явно был очень умен и смотрел на людей так, словно видел их насквозь. Все в нем было противоречиво, даже в его внешности: резкие черты лица, которые, казалось, должны были плохо сочетаться между собой, и если рассматривать все по отдельности – наверное, так и было. Но вместе, именно в таком сочетании… под одним углом он казался почти пугающим, а под другим – необъяснимо красивым. Такое лицо – словно вне времени – может быть как и у чудовищного злодея, так и у сияющего героя. Необычное, запоминающееся, останавливающее на себе внимание, завораживающее. Бледная кожа, крупный нос, красиво очерченный большой рот, черные пряди волос, падающие на острые скулы, глубокий взгляд выразительных темных глаз. Все в нем было таким…

Притягательным.

Слово всплыло само собой, и Алис досадливо закусила губу. Она всю жизнь пыталась избегать таких, как он, так какого черта сейчас думает… Какого черта?

Он как раз сунул в рот дольку картошки, и Алис сообразила, что завороженно смотрит на его губы. Хватит! Она быстро доела свою порцию и вытерла руки салфеткой. Деккер взял стаканчик с кофе, встал и направился к двери.

Господи, как же бесило, что он ходил так стремительно, так широко шагая, и приходилось чуть ли не бегом его догонять! Она уже успела как следует разозлиться, когда в машине инспектор внезапно сунул ей красивый бумажный пакетик с бабочками.

– Что… это?

– От Эвы. Мадам Дюпон. Которая нашла череп. Просила передать «этой вашей девочке».

Слово «девочка» он произнес с такой интонацией, что кровь бросилась ей в лицо. Какого черта! Но сказать Алис ничего не успела, просто не нашла слов, а Деккер тем временем продолжал как ни в чем не бывало:

– Старуха уверена, что на хлам в ее сарае кто-то покушается. Хочет, чтобы вы сняли отпечатки пальцев с замка. Наверное, это можно квалифицировать как подкуп должностного лица, но мы закрываем на это глаза. Вкусное печенье, попробуйте. Нам она постоянно приносит.

– С заявлениями о странных типах, которые ошиваются рядом с сараем?

– В точку.

Алис вздохнула. Переход от мудаческого тона к нормальному, практически дружескому, был таким же резким, как манера инспектора стартовать с места на своем внедорожнике или носиться, хлопая дверями, по коридору в участке. Без прелюдий. Отпив глоток кофе, она открыла пакетик с печеньем и протянула Деккеру.

– Угощайтесь.

– Спасибо.

Печенье и в самом деле оказалось вкусным. Алис, доев одно, потянулась за следующим и… наткнулась на пальцы инспектора, который в этот момент тоже влез в пакет.

Черт! Она вздрогнула против воли, едва не пролив кофе. Смутилась из-за этого еще сильнее, мгновенно вспыхнула и отвернулась к окну. Что за глупость, почему она ведет себя как идиотка из-за полной ерунды? Украдкой глянув на Деккера, Алис увидела, как он ловко бросил печенье себе в рот и, кажется, едва заметно ухмыльнулся. Какой-то волчьей ухмылкой.

Черт, черт, черт! Или показалось?

* * *

Пора было прекратить о ней размышлять и подумать лучше о деле, но сосредоточиться никак не получалось. От ее волнения и напряженности как будто даже воздух в салоне машины наэлектризовался и звенел, и Марк буквально слышал, как она ведет внутренние монологи, то ругая себя, то пытаясь успокоить. Девчонка… Все оказалось еще хуже, чем он предполагал. Ему было и смешно, и одновременно даже неловко за нее. Он давно не встречал девиц, способных так очаровательно смущаться при одном случайном прикосновении пальцев. Может быть, и никогда не встречал. Марк Деккер и подобные эфирные создания обычно обитали в разных мирах.

Откуда она вылезла – такая ископаемая? Умница, отличница, из тех, кто всю жизнь проводит в библиотеке и видит мужчин только в кино и сериалах? Но при этом в ней была странная твердость. Марк это чувствовал безошибочно. Видел. Слышал. Скрытую, тайную часть – глубоко запрятанную, невидимую, но ощутимую внутреннюю силу, закаленный стержень. Домашние нежные девочки из теплой и любящей семьи такими не бывают, им негде и незачем этому учиться – быть одной против всего мира, знать, что кроме себя не на кого больше положиться, и упрямо идти вперед навстречу опасности, преодолевая страх.

Марк поймал себя на желании достать ее досье, покопаться в ее прошлом и одновременно с этим на вновь вспыхнувшей злости на дядю. О, этот пазл отлично складывался: именно таких этот ловец душ и привлекал, именно таких любил высасывать, именно его обаяние, мягкость и показная отеческая нежность заставили эту… Янссенс спрятать колючки. И лишиться своего единственного оружия.

Марк шумно выдохнул и, спохватившись, что чуть не проехал мимо дома Петера Боумана, резко затормозил. Девчонка еле слышно и коротко вскрикнула от неожиданности, ткнувшись в натянувшийся ремень безопасности, – звук вышел необъяснимо сексуальным. Марк отогнал мгновенно вспыхнувшую в голове неуместную картинку, как рывком перетаскивает ее через коробку передач к себе на колени, как девчонка обхватывает его за шею, а он отодвигает назад кресло, потому что она своей очаровательной задницей приземляется прямо на руль и случайно сигналит на всю улицу…

– Приехали, – сообщил он. – Кофе допили? Давайте стакан.

Боуман жил в маленьком коттедже на окраине, почти у самого леса, – дом прятался в глубине сада. В мэрии, где он работал, сказали, что у него сегодня выходной, и, судя по синеватым отблескам экрана телевизора в окне, он был дома. Отлично. Марк открыл багажник, чтобы Янссенс могла взять свой чемоданчик, и направился к двери. Позвонил. Ответа не последовало. Он позвонил еще раз. Прислушался. Только невнятный бубнеж телевизора. Велосипед стоял у калитки, значит, вряд ли Боуман куда-то уехал.

– Ждите у машины, – бросил Марк криминалистке.

Он обошел коттедж: почти облетевший сад был пуст, а задняя дверь дома оказалась чуть приоткрыта. Отлично, не придется вламываться и шокировать Янссенс очередным «вопиющим нарушением протокола». Марк достал пистолет и осторожно потянул дверь. Осмотрелся. Быстро проверил все комнаты, подвал. В доме было пусто. А еще удивительно чисто. Ни случайно брошенной вещи, ни отодвинутого стула или лежащей не на месте книги. Он прошел мимо кладовки в коридор, открыл входную дверь.

– Заходите.

Девчонка предсказуемо нахмурилась.

– Задняя дверь была открыта. К тому же я услышал вскрик. И грохот. А вы? Нет? Странно. Наверное, далеко стояли. Должен же я был убедиться, что с Боуманом все в порядке!

Она закатила глаза, но возражать не стала.

– Ну, раз мы здесь, давайте хотя бы осмотримся, – ухмыльнулся Марк.

Девчонка со вздохом кивнула и протянула ему одноразовые перчатки.

В гостиной – такой же прибранной и аккуратной – работал телевизор, а на диване валялся плед, словно только что откинутый. Янссенс, тоже натянув перчатки, подошла к стоящему у дивана столику, потрогала чашку с чаем.

– Теплая.

– Да, судя по всему, он сбежал за минуту до нашего прихода.

– Увидел в окно?

– Скорее всего.

Она огляделась.

– Это явно не дом…

– … человека, который без ума от птиц, – закончил за нее Марк. – Никаких фотографий, книг по орнитологии…

– Зато полно книг о мировом заговоре. – Янссенс остановилась у книжного шкафа.

– Упакуйте пока в ванной одежду из корзины для белья, – быстро сказал Марк. – Я обыщу стол.

– Без ордера?

Он подошел к девчонке вплотную, глянул сверху вниз, но она ответила ему твердым испытующим взглядом. Да, смутить ее таким образом было непросто: держать удар и спорить она явно умела. Совсем не то что столкнуться руками в пакете с печеньем.

– Янссенс, это же не ваш дом, – мягко, с едва заметной улыбкой произнес Марк. – Какая вам разница? Давайте, вперед! Разве вам самой не хочется?

Девчонка нахмурилась и скрестила руки на груди:

– Так нельзя.

Ну, иного он и не ожидал. Девочка-отличница, которая никогда не пойдет против правил. Марк вздохнул и достал телефон. Набрал номер судьи и принялся в красках описывать побег Боумана.

– … незаконное хранение оружия, у меня есть заключение эксперта…

Янссенс слушала, постепенно меняясь в лице, и изумленно распахнула глаза, когда он упомянул об экспертизе, а Марк ухмыльнулся про себя. Все же иногда выводить ее из равновесия было… приятно.

– … да, определенно может перепрятать… именно… медлить нельзя. Благодарю вас. – Он спрятал телефон в карман и взглянул на Янссенс. – Теперь мы с ордером. Вперед!

Девчонка закусила губу, но вслух возражать не стала. Все же Марк чувствовал, что ее тоже охватил азарт, что ей было интересно точно так же, как и ему, и он вздохнул про себя: черт, ведь могла же она, оказывается, убирать иногда колючки.

Марк принялся быстро обыскивать стол. Бумаги. Тетради. Какие-то каракули с рассуждениями о тайном мировом правительстве, списки незнакомых имен… Старая пишущая машинка. Современный фотоаппарат. Бинокль, через который Боуман наблюдал явно не за птицами…

– Инспектор Деккер? Я кое-что нашла!

Марк убрал бумаги, задвинул ящик стола и направился в ванную.

– Что там у вас?

Девчонка не ответила.

Он переступил порог и огляделся. Решетка, прикрывающая вентиляционную шахту, была снята и лежала на полу. Марк понял, почему Янссенс ее сняла: винты крепления были затерты до блеска, пазы расшатаны – их явно часто раскручивали. На туалетном бачке лежала стопка каких-то папок. Одну папку Янссенс держала в руках и перелистывала страницы.

– Что это?

Он сделал шаг вперед, нетерпеливо заглянул ей через плечо. И замер.

Черт! На мутном, затертом снимке, распечатанном на обычной бумаге, был он. На той вечеринке. Развалившийся на диване, в расстегнутой рубашке с мокрым пятном на груди, пьяно хохочущий, а рядом Одри, присевшая на пол и сунувшая руку ему в ширинку…

И кривыми неровными буквами подпись сбоку:

«Агент Деккер и Одри Ламбер».