Читать книгу Невеста Карачуна - - Страница 3

Прошло мгновение, другое, сердце перестало нестись галопом, а Ольга все еще оставалась жива.

Девушка, дрожа всем телом, приподняла густые ресницы, но не заметив зверя, расхрабрилась и распахнула глаза, недоверчиво озираясь по сторонам.

– Что же это? – удивленно воскликнула она. – Пощадил меня зверь лесной? Сжалился? Али не по вкусу пришлась? Глупости какие лезут в голову неразумную! – одернула она саму себя. – Спасибо тебе, благородный волк, что жизнь бедной девушки сохранил. И хозяину твоему, повелителю Карачуну, благодарность.

Вдруг взгляд ясных глаз упал на камешек, у истока ручья располагавшийся. Поблескивал на нем оберег девичий. Восемь лучей отходили от центра и загибались к краю. Искусная работа была, и на солнце амулет походил, и на цветок василек.

Огляделась Ольга, заозиралась в поисках дарителя. Непростым амулет был, о чувствах нежных рассказывал, гармонию да лад в семье охранял.

– Спасибо за дар щедрый, – осторожно молвила девица, продолжая присматриваться к лесу.

И углядела она наконец среди ветвей густых силуэт мужской. Крепкий, высокий и статный мужчина пристально смотрел на девушку. Не разглядеть было лицо, но знала Ольга, и ликом прекрасен он.

Низко девица поклонилась, подняла лукошко, да поспешила обратно в родную деревню. Ибо знала она, что негоже такой милостью пренебрегать, да снова на рожон соваться. Честь свою берегла пуще глаз своих.

Успела Ольга вернуться до темна. Выдохнула с облегчением, поняв, что матушка не хватилась ее. Разобрала грибы, чтобы приготовить наутро, да помолясь спать легла.

Часто вспоминала после Ольга встречу ту с серым волком и хозяином его, да помалкивала, никому о том не рассказывала.

«Не поверят поди, да засмеют, а на худой конец и лгуньей станут кликать. Ни к чему оно».

Прошла весна, вступило в свои права знойное лето. Но не ласковым было в этом году солнце, немилосердно выжигало все вокруг. Уже в липне трава пожелтела, да пожухла. Высохли родники лесные, даже в деревенском колодце, вырытом на совесть, вода собиралась едва на донышке.

Созвал староста Прохор совет, решать, как жить.

– Ежели еще неделю продержится засуха, начнутся пожары лесные, – начал мужчина. – Не спастись нам тогда.

– Что предлагаешь? – спросил кто-то с задних рядов.

– Предлагаю провести обряд. Поклониться Даждьбогу, попросить защиты. Прогневали видать мы богов, вот и в немилости нонче.

– Так на Купалье проводили, это ж вот только было! – воскликнул прижимистый Всеслав.

– Не приняли боги наши дары, – ответил староста. – Сильно прогневили их чем-то.

Все начали переговариваться, предлагать, чем Даждьбога умилостивить. Только Дуняна очи долу опустила, да тихонько ушла прочь.

Кинулись ее искать лишь на закате, когда, оббегав всю деревню, Ольга, обеспокоенная отсутствием матери, пришла к старосте за помощью.

Вокруг деревни обошли, пользуясь последними лучами солнца, но на ночь поиски прекратили.

– С огнем теперь в лес нельзя, – объяснил Прохор свое решение Ольге. – Одна искра и вспыхнет лес, погибнет все живое вокруг, и мы в том числе. А без света нечего там делать. Месяц едва наклюнулся, темнота, хоть глаз выколи.

– А завтра? – с надеждой спросила девушка.

– С зарей начнем поиски, – успокоил ее мужчина. – Заплутала поди в лесу Дуняна. Да не кручинься, зверья лютого давно не видали близко. Не случится худого.

Но сердце девушки было не на месте, рвалось от тоски по матушке. Без нее полной сиротинушкой останется на белом свете.

До зари не смыкала очей Ольга, ходила в горнице из угла в угол, выбегала во двор при каждом скрипе, надеясь, что матушка вернулась. Поутру первой стояла она у ворот, ожидая остальных деревенских.

– Ты останешься в доме, – сказал ей староста. – И не спорь. А если Дуняна воротится, пока нас нет? Кто тогда сообщит об этом?

– Как будет на то воля ваша, дядюшка, – покорно склонила голову Ольга.

Кротким нравом обладала девушка, не смела старшим перечить.

– Вот и славно. Ступай, делом займись. Найдем мы матушку твою.

Дуняна тем временем шла через лес дремучий, все глубже и глубже в чащу лесную забредала. Вымолить решила она прощение для деревни за свою дерзость Карачуну. И хоть был он повелителем зимы и морозов, в любое время можно было отыскать его владения, так молва говорила.

Карачун, как считалось, обитал в самых глухих и холодных уголках леса, где никогда не появлялся даже лучик солнца. Там царил вечный сумрак, а деревья покрывались инеем даже в разгар лета.

Поэтому Дуняна выбирала самые глухие, самые зарослевые чащи. И вскоре зашла в такой дремучий лес, что стволы могучих сосен почти смыкались, отгораживая стеною это место от остального леса. Кроны были так высоки, что терялись в облаках, а солнце и впрямь не могло пробиться сквозь них.

С каждым шагом становилось все холоднее, пальцы озябли, губы посинели. Ковер из сброшенных иголок покрылся белым инеем.

Силы почти оставили женщину, ведь шла она всю ночь без отдыха.

Стоило ей опуститься на землю, перевести дух, как из-за стволов показались звери. Желты глаза светились в полумраке, скалились пасти, доносилось приглушенное рычание.

Волки – верные сподручные Карачуна вышли встретить незваную гостью.

Задрожала Дуняна всем телом, но от решения своего не отступилась. Надеялась, что успеет молвить словечко богу, заступиться за деревенских.

– Зачем пожаловала в мои владения? – раздался громогласный голос.

– Здравствуй, повелитель, – упала на колени женщина, лбом прижавшись к мерзлой земле. – Каяться пришла, прощение вымаливать за дерзость свою.

– И чего желаешь?

– Пощади деревню и лесных жителей. Накажи меня одну. Что пожелаешь со мной делай.

– Немолода ты, жить тебе недолго осталось, – задумчиво произнес голос. – Ни к чему ты мне.

– Пощади жителей, молю, что хочешь для тебя сделаю.

– Что пожелаю, говоришь? А не пойдешь на попятную?

– Все исполню, только вели!

– Отдай за меня дочь свою, Ольгу. Хороша девица: работяща, скромна, послушна.

Дуняна готова была свою жизнь отдать, но кровинушку свою, доченьку родную не смогла бы. Вот только слово дано – назад не воротишь.

Уронила она голову, да зарыдала горючими слезами, но возразить Карачуну не посмела. Ведь если не смилостивится грозное божество, все погибнут.