Читать книгу Правильный лекарь 8 - Группа авторов - Страница 6

Пока мы разговаривали с руководителем следственной группы, высланной на место происшествия, мои коллеги тоже начали просыпаться. Яркий утренний солнечный свет тоже этому очень способствовал. На боковых окнах в микроавтобусе были шторки и закрыть их несложно, но солнце светило точно в лобовое, а там я шторок ещё ни на одной машине не видел.

Продолжал мерно посапывать только Илья, а Рябошапкин уже давно проснулся и успел даже как-то по-тихому заварить чай в термосе, чем он со мной и поделился, а потом и с остальными проснувшимися.

– Ладно, это настолько срочно не горит, – сказал офицер, окинув взглядом наши замученные лица. – Чай пейте и приходите в управу, мы вас ждём.

– Хорошо, спасибо, – кивнул я. А за что спасибо? Наверно за понимание. Я всё ещё толком не проснулся.

– А майор-то наш по ходу всю ночь не спал, – подал голос Виктор Сергеевич. – А смотрится ничего, бодрячком. Сразу видно человека старой закалки, никого из молодых не видно.

– А как вы поняли, что это майор? – поинтересовался я. – Он же в противочумнике.

– Да он как-то повернулся удачно, сквозь белую ткань на солнце погон сверкнул.

– Ясно, – сказал я, потихоньку отхлёбывая горячий чай. – Я почему-то думал, что на такое дело не меньше, чем полковника пришлют.

– Полковник у себя в кабинете сидит и ждёт докладов, чтобы дать дальнейшие указания, а майор вот суетится, землю роет, – прокомментировал Виктор Сергеевич. – Видать нарыл что-то, показать хочет. Ну что, пойдём посмотрим?

– А? Что? Куда пойдём? – встрепенулся пытающийся проснуться Илья.

– Никуда, Илюх, не суетись, – ответил я ему. – Ты просыпайся пока, чай пей, а мы скоро вернёмся. Нам ещё утренний обход нашего инфекционного отделения надо сделать будет. Вполне возможно, даже я бы сказал наиболее вероятно, что сегодня антибиотикотерапию надо будет продолжить.

– Кого продолжить? – захлопал глазами Илья.

– Чай пей и приходи в себя, – хмыкнул я.

Мы с Панкратовым вышли из машины, облачились снова в противочумные костюмы, будь они неладны. Буду эти дни вспоминать потом с содроганием, а при виде коробки с костюмами в кладовке по спине будут бегать мурашки. Остальным сказали пока приготовиться и ждать нас.

Входная дверь управы была прикрыта, но не заперта. По коридорам уже сновали сотрудники полиции и контрразведки. Как я их отличал? Да никак, просто знал, что присутствуют и те и другие в неизвестной пропорции. Кто-то видимо доложил майору, что мы пришли и он вышел из кабинета начальника управы.

– Доброе утро, Александр Петрович, – сказал он в респиратор, но довольно чётко. – Давайте начнём с кабинета главы поселения, заходите.

Мы с Виктором Сергеевичем прошли в просторный, но довольно скромный кабинет. Зачем он нас сюда позвал, не совсем понятно, никого кроме сотрудников, перебиравших документы в шкафах и ящиках стола здесь не было.

– Я думал, что тут спасать надо кого-то, – сказал я ему, осматриваясь в кабинете.

– Если только души проклятых, – хмыкнул офицер. Насколько я мог через респиратор разглядеть его лицо, ему было лет сорок и по суровому взгляду было видно, что человек прожжёный и много повидавший. – Мы тут кое-что нарыли в документах, находившихся в папках без нумерации, гляньте.

Майор распахнул неприметную чёрную папку, такую же, как многие другие, только на её корешке была странная надпись “зверинец”, непонятно о чём говорящая. Я полистал сложенные туда листы бумаги, содержащие какие-то непонятные для меня отчёты и таблицы.

– Вроде бы ничего не предвещало беды на первый взгляд, да? – хмыкнул майор. – А теперь вот сюда посмотрите.

Он перелистнул ещё несколько бумаг, явно вложенных сюда беспорядочно из других несвязанных документов и мне явились рисунки поражённых тяжёлой болезнью органов, портреты умирающих людей, фотографии органов с патологическими изменениями вследствие тяжёлой болезни. Ничего не понимаю, зачем такие учебные пособия нужны главе сельской управы? Ему бы сюда планы посевов на следующую весну, да заготовки дров на зиму.

Я ещё раз перелистал несоответствующие задачам управы бумаги, вглядываясь в картинки и тут меня осенило, что изображённые на фото лёгкие полностью соответствуют тому, что я выявлял вчера при сканировании заболевших. Очаги воспаления и некроза. Твою дивизию, так это что, планировалось заранее? И глава знал, что ждёт его сельчан? Возможно даже готовился и наблюдал? А может то, чем мы занимались вчера – это далеко не первый этап эксперимента? На следующем листе я увидел нарисованную крупным планом иерсинию. К классическому изображению чёрным карандашом были добавлены злые глазки и хищная ухмылка.

– Вы его нашли? – спросил я, пытаясь проглотить вставший в горле ком.

– Нет, конечно, – спокойно ответил майор. – Всё село перерыли, его нигде нет. В принципе в этом нет ничего удивительного, на момент заражения всего села он скорее всего был отсюда уже далеко и с чемоданом денег в руке. Мы объявили его в розыск, хотя не уверен, что это даст результат.

– Почему так думаете? – спросил я, закрывая проклятую папку.

– Почти уверен, что все ходы просчитаны заранее и у него на данный момент уже изменена внешность и другие документы. Или его прикопали у дороги, что даже ещё более вероятно. Лишние свидетели никому не нужны.

– Логично, – кивнул я. – И мне его совсем не жалко. Вам именно по этому поводу нужно было моё мнение?

Я отпихнул от себя чёрную папку с нелепым названием. Что интересно этот гад имел ввиду под зверинцем? Своих же односельчан, на которых проводили эксперименты, как на лабораторных мышах.

– Не только, – хмыкнул майор. – То, что вы здесь увидели соответствует той болезни, которой поражены местные жители?

– Однозначно, – вздохнул я и передёрнул плечами. – Это она, чума. Только в более жёстком и извращённом виде, как то, что мы встретили здесь.

– Я в принципе так и думал, – покачал головой полицейский. – А теперь пройдите за мной, есть кое-что поинтереснее.

Он вышел из кабинета, мы с Виктором Сергеевичем пошли за ним следом. Пройдя по коридору, мы спустились по лестнице в подвал. Вроде обычный с виду подвал, где проходят коммуникации, хранится картошка и банки с соленьями. Офицер повёл нас дальше. Неприметная ветхая дверь открылась с риском отвалиться и остаться лежать на полу, а за ней была нарочно грубо покрашенная в цвет стен совершенно новая высокотехнологичная дверь с хитрыми запорами, которые не устояли перед мастерством ребят из контрразведки, всё-таки они не зря свой хлеб едят.

За новой дверью был ещё один небольшой спуск вниз, а там ещё коридор, от которого в обе стороны шли помещения. Такое впечатление, что отсюда ушли совсем недавно и в спешке, о чем говорили оброненные на пол бумаги, поваленный набок микроскоп, распахнутые дверцы шкафа, содержимое которого было вывернуто наружу. В больших стеклянных банках с соответствующими надписями находились образцы поражённых чумой органы со следами изъятия фрагментов для гистологического исследования. Значит микроскопы были нужны именно за этим. А ещё на отдельном столике стоял более мощный микроскоп для исследования строения самой экспериментальной иерсинии.

Все вместе эти помещения были бактериологической лабораторией полного цикла, оборудованной по самому последнему слову техники. Здесь был автоклав, холодильники, термостаты, лабораторные животные, хранилище питательных сред, герметичные изолированные шкафы для наблюдения за заражёнными животными и всё такое.

– Судя по тому, что я здесь вижу получается, что бактерия культивировалась именно здесь? – спросил майор, пока мы глазели по сторонам.

– Может быть, – сказал я, заглядывая в термостаты, где рядами стояли чашки петри с питательными средами, на которых отчетливо было видно бактериальный рост. – Но это может быть было сделано для испытаний уже готового штамма и наблюдения на заболевшими. Скорее всего люди, работавшие здесь, занимались и вскрытием трупов в сараях.

– Ушли совсем недавно, – добавил майор. – Возможно несколько часов назад. Так что пока вы пытались вылечить селян, здесь продолжалась исследовательская работа.

– Здесь вы тоже никого не застали? – спросил я.

– Увы, нет, – покачал головой полицейский. – Мы нашли это всего пару часов назад. И то благодаря показаниям местных жителей.

– Кто-то видел эту лабораторию и молчал?

– Ну не настолько всё плохо, – хмыкнул он. – Несколько жителей как бы между прочим упомянули про странную семью, которая снимала пустой дом на околице. Жили тихо, скрытно, мало с кем общались, только здоровались. А ещё они часто ходили в управу, но там не работали. Как мы теперь узнали, они тут работали, только совсем по-другому. Биологические следы в съёмном доме и в этой лаборатории полностью совпадают, так что это они. Саму лабораторию нашли с трудом.

– Хорошо, что нашли, – сказал я. – Но что дальше-то? В итоге никого не поймали и не с кого спросить за все эти человеческие жизни.

– Найдём у кого спросить, – недовольно ответил майор, словно оправдываясь. – Мы подали запрос на всех недавно пропавших микробиологов по всей империи. Этим от нас не скрыться, через пару часов мы будем знать их имена и как они выглядят, а дальше дело за малым.

– Если удастся их поймать, возможно получится выйти на заказчика этой вакханалии, – произнёс Виктор Сергеевич.

– Может быть, – кивнул майор. – Но, опять же, нет никаких гарантий. Они могли и не знать человека, который платит им деньги за исследования и молчание. Скорее всего они скрылись с немалой суммой денег, которая может бы им обеспечить роскошную жизнь. Только красиво пожить у них долго не получится, скоро они окажутся в наших карцерах.

– Очень на это надеюсь, – без тени иронии сказал я. – И заказчика хорошо бы найти. То, что мы оборвали здесь течение эксперимента, его уже не остановит. Масштабы настоящей эпидемии, которую он может устроить, несопоставимы даже с великими эпидемиями средневековья.

– Я это прекрасно понимаю, Александр Петрович, – сказал майор, глядя мне в глаза. –  И я сделаю всё, что в моих силах.

– С вашего позволения мы пойдём осматривать наших пациентов, – сказал я и не дожидаясь этого самого позволения мы вышли из лаборатории.

– Что об этом всём думаешь? – спросил Виктор Сергеевич.

– Боюсь, что это только начало, – произнёс я. – Бактерия разрабатывалась явно не для уничтожения села, а для чего-то гораздо большего. А ещё больше боюсь, что наши пациенты заболели снова.

– Думаешь, что чума снова вернётся?

– Всё может быть. Думаю, что она может прийти в город, а тогда мы с ней точно не справимся, – сказал я, уже рисуя в воображении трагедию подобного масштаба. – Если не найдут того, кто всё это затеял, то так и будет.

– Только вот большой вопрос, кому это надо? – спросил Виктор Сергеевич, больше риторически, чем в ожидании ответа. Однако у меня ответ чисто для себя был припасён.

– Почти уверен, что это надо тем, кто хочет поменять власть в империи, – высказал я своё мнение. – И, как показывает история, это ни к чему хорошему не приведёт. Ещё большой вопрос, кто готов уничтожать народ массово ради достижения своей цели?

– Думаешь щупальца Кракена тянутся с запада? – спросил Виктор Сергеевич, сдвинув брови. Я увидел это даже через стекло респиратора.

– Думаю, но утверждать не могу, – пожал я плечами. – Чаще всего было именно так. Процветание Российской империи безмерно раздражает её заклятых “друзей”. Не зря же вместе с полицией приехали люди из контрразведки, они же занимаются и делом Баженова в новом пересмотре в том числе. Скорее всего эти семена с одной горсти на нашу землю сыпятся.

– Не было печали, – вздохнул Виктор Сергеевич.

– Но пока не об этом нам надо думать, – решил я завершить бессмысленные терзания. – Об этом пусть майор думает. А мы собираем сумки и врассыпную по селу, проверяем состояние здоровья населения.

Ходить по домам мы решили по одному, так будет гораздо быстрее. Я очень надеялся, что никто из получивших антибиотики, по новой не затяжелел. Надо бы, кстати, подсказать экспертам, которые будут исследовать взятые у пациентов материалы, проверить иерсиний на чувствительность к антибиотикам. Как это делается, могу объяснить детально при необходимости.

У нас антибиотик пока что один и вариантов нет, но по этой причине и микробы тут не пуганые и подобный препарат должен действовать безотказно. Больше сейчас интересует динамика выработки устойчивости. Если именно эта поганая иерсиния будет быстро приспосабливаться, тогда размеры трагедии будут катастрофическими.

Пока я шёл к первому дому улицы, по поводу которой уже чувствовал за собой ответственность, позвонил Курляндскому и объяснил ситуацию. Он обещал подключить к производству антибиотика все имеющиеся мощности и задействовать по возможности всех старых знакомых, кто этим занимается. Дядя Гот проникся проблемой и вложится как следует, но как бы не получилось так, что и этого будет недостаточно.

В этот раз бабулька отреагировала на стук в дверь значительно быстрее, засов скрипнул меньше, чем через минуту и она открыла дверь.

– Сынок, опять ты? – бесцветным голосом спросила она. – Ну проходи уж, коль пришёл. Чай будешь?

К столу она меня пригласила практически на меня не глядя. И как она себе представляла чаепитие в усиленном респираторе? Женщина похоже даже не восприняла, что я в противочумном костюме.

– Как самочувствие, бабуль? – спросил я.

– Как самочувствие? – равнодушно протянула она. – Да никак моё самочувствие. Деда моего забрали, я теперь даже похоронить его нормально не смогу. Говорят, что надо исследовать болезнь. Я не хотела его отдавать, но моего мнения никто не спрашивал. Их много мужиков-то, а я одна – старая бабка, что я им сделаю?

– Вы на них не обижайтесь, у них такая работа, – попытался я её успокоить. – А ваш благоверный даже после смерти может помочь спасать жизни другим.

Я уж не стал говорить ей, что её соседей выпотрошили в сарае с исследовательской целью совсем другие и совсем нехорошие люди. А пока она продолжала сокрушаться, что осталась одна я оценил состояние видимых кожных покровов, слизистых, дыхание было ровным, спокойным, достаточной глубины. Язвочек я не увидел ни одной.

– У вас со здоровьем сейчас как дела? – решил я конкретизировать вопрос, чтобы она рассказала о себе, а не о своей потере.

– Да моё-то нормальное, твоими молитвами и стараниями, сынок, – грустно произнесла она и на глаза снова начали наворачиваться слёзы. – Только вот жизнь не мила теперь, лучше бы он остался, а меня мёртвую отнесли на опыты.

– Вам дана жизнь неспроста, – решил я попробовать зайти к проблеме с другой стороны. – Раз вы остались живы, значит так надо. А вот что именно надо от вас этой жизни, вы должны сами подумать и понять.

Пожилая женщина подняла на меня задумчивый взгляд. Кажется, она прониклась моим последним утверждением и найдёт применение отведённым годам. Я улыбнулся ей, подмигнул, поднялся с табурета и ушёл. У меня впереди ещё много работы.

Я обходил дома один за другим. В дом, где живёт Мария заходить не стал, сам не знаю почему. Хотя нет, знаю. Я почему-то боялся, что она снова за мной увяжется, а я хотел сделать этот этап побыстрее, а к ним зайду в последнюю очередь. Это я так думал, но моим планам не суждено было сбыться. Выходя из третьего дома, где тоже всё было в порядке, я увидел стоявшую перед калиткой девочку. Он смотрела на меня с некоторым недоумением.

– Почему меня не позвал? – спросила Мария.

– Да тут смотреть особо нечего, – пожал я плечами. – Скорее перестраховка. И таблетки раздаю, чтобы они ещё несколько дней принимали препарат.

– А что такое антибиотик? – спросила она. – То, что убивает всё живое?

– Если буквально перевести, то получается так, – хмыкнул я. – Но на самом деле это вещество, которое содержится в плесневых грибах и уничтожает бактерий, которые могут помешать им спокойно расти. Это вещество выделено в лабораторных условиях и спрессовано в таблетки.

– А почему сразу не сделать в растворе, который вы вводите в вену? – прищурившись спросила она.

– Справедливый вопрос, – кивнул я. – Наверно моё упущение. В моём мире есть много антибиотиков, которые вводятся внутривенно, а здесь мы ещё не сделали.

– А какой он, мир из которого ты пришёл? – снова спросила она, так и не давая мне пройти.

– Жестокий, – коротко ответил я. – Давай лучше потом об этом поговорим. Хочу быстрее всё закончить и снять этот костюм.

– А зачем тебе этот костюм, если ты просто можешь выпить этот свой антибиотик и тебе ничто не будет угрожать?

– Интересный вариант, – хмыкнул я. – Но так никто не делает. Пойдём скорее, потом поговорим.

– Потом, значит никогда, – пробурчала она себе под нос, но уступила мне дорогу.