Читать книгу Предел Отмеренного - - Страница 2

Следующие три дня на заводе прошли в атмосфере нарастающей тревоги. Странные явления множились. В разных цехах рабочие сообщали о внезапных перепадах температуры, невидимых прикосновениях, шорохах и детских голосах, звучащих словно из стен. Оборудование продолжало давать непредсказуемые сбои. Трое сотрудников обратились в медпункт с жалобами на галлюцинации и приступы необъяснимого страха.

Мария почти не спала эти ночи. Каждый раз, закрывая глаза, она видела лицо Лизы – не такое, каким оно было при жизни, а то, другое, с древним, нечеловеческим взглядом. Обещание, данное в пустом цехе, теперь казалось безрассудным, но оно было дано, и Мария не принадлежала к тем людям, которые отступают от своего слова.

В среду утром Ольга Носова собрала в своём кабинете небольшую группу: Марию, Темникова и Жэку. Кабинет психолога не походил на стандартное заводское помещение – стены были выкрашены в мягкий персиковый цвет, на низком столике стояли живые растения, а вместо жёсткого казённого света лампы давали тёплое, уютное освещение.

– Я изучила документы, которые вы предоставили, Алексей Сергеевич, – начала Ольга, когда все собрались. – И опросила двадцать семь человек, включая Сергея Петровича Кузнецова. Результаты… тревожные.

Она разложила на столе несколько листов с графиками.

– Вот что я обнаружила. Во-первых, все случаи визуальных и аудиальных галлюцинаций сконцентрированы в определённых зонах завода. – Она указала на схему. – Это подвал с резервуаром, восточный угол главного цеха и коридор третьего этажа рядом с архивом. Если соединить эти точки, получим почти идеальный треугольник.

– И что это значит? – спросил Темников.

– По одной из теорий парапсихологии, такие геометрические фигуры могут указывать на энергетический узор, – пояснила Ольга. – Своего рода… фокусы активности.

– Парапсихологии? – Темников нахмурился. – Я думал, мы ищем рациональное объяснение.

– А я думал, мы давно уже вышли за рамки рационального, – негромко заметил Жэка, крутя в пальцах зажигалку. – После того, как я увидел девочку без лица.

– Во-вторых, – продолжила Ольга, игнорируя замечание Темникова, – все свидетели описывают схожие образы: дети, чаще всего девочки, в старомодной одежде. И все говорят об одном и том же послании – "впустите нас", "помогите нам", "нам холодно".

Она повернулась к Марии:

– И наконец, самое интересное. Большинство явлений происходит либо в вашем присутствии, Мария Фёдоровна, либо вскоре после того, как вы покинули помещение.

Мария тяжело вздохнула:

– Я знаю. Я чувствую это… притяжение. Как будто что-то зовёт меня.

– Я думаю, вы – ключ, – мягко сказала психолог. – Ваша личная трагедия создала… как бы это сказать… канал связи с тем, что происходит здесь.

– Связи с чем именно? – спросил Темников. – С душами мёртвых детей? – В его голосе скользнуло раздражение. – Простите, но мне всё ещё сложно принять такое объяснение.

– Не обязательно верить в души, – спокойно ответила Ольга. – Можно назвать это энергоинформационными сгустками, психическими отпечатками сильных эмоциональных событий, которые каким-то образом сохранились в физическом пространстве. Терминология не так важна, как сам феномен.

– И что вы предлагаете? – спросила Мария.

– Я предлагаю провести сеанс регрессивной терапии, – сказала Ольга. – С вами, Мария Фёдоровна. Возможно, это поможет установить более чёткий контакт и понять, чего именно… хотят эти сущности.

– Гипноз, что ли? – настороженно спросил Жэка.

– Не совсем, – улыбнулась Ольга. – Скорее направленная медитация, которая поможет Марии Фёдоровне открыться для контакта на более глубоком уровне сознания.

Мария некоторое время молчала, обдумывая предложение.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Я согласна. Когда?

– Сегодня вечером, – ответила психолог. – После того, как закончится смена и большинство работников уйдут домой. Мне кажется, для успешного сеанса нам нужно минимальное количество внешних помех.

– В вашем кабинете? – уточнила Мария.

– Нет, – Ольга покачала головой. – Там, где контакт уже произошёл. В цехе, где вы видели девочку.

Темников поднялся:

– Я буду присутствовать. На всякий случай.

– И я тоже, – добавил Жэка. – Я… я чувствую, что должен быть там.

Ольга кивнула:

– Хорошо. Встречаемся в семь вечера в главном цехе.

После собрания Мария вернулась к своим рабочим обязанностям, но мысли её были далеки от производственных процессов. Она вновь и вновь прокручивала в голове видение Лизы, её слова, её взгляд. Что-то не давало ей покоя – что-то неправильное, тревожное в том, как выглядела её дочь.

К вечеру все цехи опустели, лишь охранники совершали обход территории. Завод погрузился в тишину, нарушаемую только гулом трансформаторов и редким потрескиванием остывающего металла. В огромных окнах отражались последние лучи заходящего солнца, окрашивая станки и стены в красноватые тона.

Мария пришла первой. Она стояла у того самого места, где видела Лизу, осматривая пустое пространство цеха. При дневном свете всё казалось таким обыденным, привычным – станки, инструменты, рабочие места. Но сейчас, в сумерках, помещение приобретало иное измерение, словно за ширмой повседневности скрывался другой, древний и таинственный мир.

– Мария Фёдоровна? – раздался голос из-за спины.

Она обернулась. Темников стоял у входа, держа в руках какой-то прибор.

– Что это? – спросила Мария, указывая на устройство.

– Детектор электромагнитных полей, – ответил он, подходя ближе. – Взял в лаборатории. Если здесь действительно происходит нечто… необычное, возможно, оно сопровождается изменениями в электромагнитном спектре.

Она слабо улыбнулась:

– Всё ещё ищете рациональное объяснение?

– Я инженер, Мария Фёдоровна, – серьёзно ответил Темников. – Даже если допустить существование… чего-то за гранью нашего понимания, оно всё равно должно каким-то образом взаимодействовать с физическим миром. А значит, это взаимодействие можно измерить.

Вскоре появились и остальные участники эксперимента. Ольга пришла с небольшой сумкой, из которой достала несколько свечей и компактный магнитофон. Жэка нервно переминался с ноги на ногу, оглядывая пустой цех.

– Всё готово? – спросила психолог, расставляя свечи в форме круга.

– Зачем свечи? – удивился Темников. – У нас есть электрическое освещение.

– Свечи создают особую атмосферу, – пояснила Ольга. – Это важно для вхождения в изменённое состояние сознания. К тому же, некоторые исследователи полагают, что открытое пламя может привлекать определённые виды энергии.

– Какие именно виды? – настороженно спросил Жэка.

– Те, которые мы пытаемся контактировать, – просто ответила психолог. – Мария Фёдоровна, пожалуйста, сядьте в центр круга.

Когда всё было готово, Ольга включила магнитофон, из которого полились тихие, медитативные звуки – что-то среднее между мягкой электроникой и звоном хрустальных чаш. Затем она села напротив Марии, разделённая с ней только кругом свечей.

– Закройте глаза, – мягко сказала Ольга. – Сосредоточьтесь на своём дыхании… Вдох… выдох… Почувствуйте, как с каждым вдохом в вас входит свет, а с каждым выдохом уходит напряжение…

Голос психолога был гипнотическим – низкий, размеренный, обволакивающий. Мария чувствовала, как её тело постепенно расслабляется, а мысли замедляются, словно течение спокойной реки.

– Вы в безопасности, – продолжала Ольга. – Всё, что вы увидите или почувствуете – не может причинить вам вред. Вы – наблюдатель. Вы – мост между мирами…

Темников стоял чуть в стороне, не сводя глаз с показаний детектора. Жэка присел на корточки у стены, обхватив колени руками.

– Теперь представьте себе дверь, – голос Ольги становился всё тише. – Обычную дверь. Она перед вами. Подойдите к ней… Положите руку на ручку… Почувствуйте её под пальцами… Теперь медленно откройте дверь и шагните за порог…

Мария следовала указаниям, погружаясь всё глубже в транс. Она действительно видела дверь – старую, деревянную, с облупившейся краской. Положила руку на холодную металлическую ручку, нажала…

И внезапно оказалась в другом месте.

Это был всё тот же заводской цех, но странно изменившийся. Станки выглядели иначе – более грубыми, примитивными. Свет был тусклым, желтоватым, исходящим от подвешенных к потолку керосиновых ламп. В воздухе стоял тяжёлый запах машинного масла, пота и ещё чего-то – сладковатого, металлического, напоминающего запах крови.

И повсюду были дети. Маленькие фигурки в застиранной рабочей одежде склонялись над станками, двигались между рядами машин, таскали тяжёлые корзины с деталями. Их лица были серыми от усталости, руки – в ссадинах и мозолях.

– Я вижу… детей, – прошептала Мария, не открывая глаз. – Много детей. Они работают на станках… таких старых… Это какая-то мастерская или фабрика… девятнадцатый век, может быть?

– Опишите детей, – тихо попросила Ольга.

– Им лет по восемь-десять… Худые, измождённые… Одежда бедная, заплатанная… Они очень устали…

Жэка беспокойно заёрзал на месте. Темников перевёл взгляд с детектора на лицо Марии – оно изменилось, черты заострились, между бровями пролегла глубокая складка.

– А теперь найдите среди них кого-то, кто захочет поговорить с вами, – продолжала направлять Ольга. – Кто-то из детей может вас видеть… Найдите его.

Мария медленно "шла" между рядами работающих детей. Никто не обращал на неё внимания – все были поглощены своим делом, двигаясь словно механические куклы. И вдруг одна девочка – тоненькая, с русой косой и большими серыми глазами – подняла голову и посмотрела прямо на Марию. Их взгляды встретились.

– Вижу девочку, – голос Марии дрогнул. – Лет девяти… Она смотрит на меня…

– Спросите, как её зовут, – предложила Ольга.

– Как тебя зовут? – прошептала Мария.

В реальном мире её губы шевелились, произнося вопрос, но в видении она разговаривала с девочкой напрямую, без слов.

– Анна, – прозвучал в её сознании детский голос. – Меня зовут Анна.

– Её зовут Анна, – повторила Мария для слушателей.

– Спросите, что произошло с ней и другими детьми, – голос Ольги звучал уже едва слышно, словно из большого далёка.

Но Мария не успела задать вопрос. Видение внезапно изменилось. Теперь она видела тот же цех, но в полутьме. Керосиновые лампы погашены, лишь несколько свечей освещали пространство. В центре цеха стоял высокий мужчина в тёмной одежде, с окладистой бородой и холодными глазами. Вокруг него – ещё несколько мужчин, все в костюмах, характерных для конца XIX века. Перед ними, выстроившись в шеренгу, стояли дети – те самые, что работали днём на станках.

Взрослые о чём-то говорили, но Мария не могла разобрать слов. Затем бородатый мужчина достал из кармана какой-то предмет – небольшую книгу в тёмном переплёте – и начал читать из неё, водя пальцем по строчкам.

– Я вижу какой-то ритуал, – голос Марии стал напряжённым. – Мужчины в старинной одежде… Дети выстроены перед ними… Главный что-то читает из книги…

И вдруг Мария судорожно вздохнула, её тело напряглось, руки вцепились в колени.

– Он… он убивает их, – прошептала она с ужасом. – По одному… Перерезает горло… Кровь стекает в какие-то чаши… О боже…

– Мария Фёдоровна! – обеспокоенно воскликнул Темников, делая шаг к ней.

Но Ольга остановила его жестом:

– Не прерывайте контакт! Это важно.

– Он говорит… – продолжала Мария, её голос стал прерывистым. – Говорит, что их души должны питать какую-то машину… Что они будут работать вечно… Что это принесёт ему богатство и власть…

В этот момент детектор в руках Темникова взорвался трелью, стрелка датчика заметалась из стороны в сторону. Свечи вокруг Марии вдруг вспыхнули высокими язычками пламени, а затем одновременно погасли, словно их задул невидимый ветер.

– Что происходит? – испуганно спросил Жэка, вскакивая на ноги.

Температура в помещении резко упала – настолько, что изо рта собравшихся шёл пар. На приборной панели ближайшего станка замигали лампочки, хотя электричество было отключено.

– Мария Фёдоровна! – позвала Ольга, её голос звучал встревоженно. – Я хочу, чтобы вы вернулись к двери. Прямо сейчас. Найдите её и выйдите обратно.

Но Мария, казалось, не слышала её. Её лицо исказилось от ужаса, тело затряслось в мелкой дрожи.

– Они не могут уйти, – прошептала она. – Их души привязаны к этому месту… К тем предметам, к которым мертвец прикоснулся своей книгой… Они заперты здесь… Уже больше ста лет…

– Какой мертвец? Какая книга? – спросила Ольга, но Мария уже не отвечала.

Её глаза внезапно распахнулись, но взгляд был странный – пустой, направленный куда-то вдаль. Губы шевелились, произнося слова, которые никто не мог разобрать.

– Надо её вывести из этого состояния, – решительно сказал Темников, подходя к женщинам.

– Нет! – остановила его Ольга. – Резкий выход может быть опасен. Мария Фёдоровна, – она повысила голос, – если вы меня слышите, считайте от десяти до одного. На счёт "один" вы вернётесь в своё обычное состояние, отдохнувшая и спокойная.

К удивлению всех, Мария начала считать – но голос её звучал странно, словно это был не её голос:

– Десять… девять… восемь…

На счёт "пять" здание содрогнулось от глухого удара, словно что-то тяжёлое упало этажом ниже.

– Четыре… три…

Лампы на потолке замерцали, хотя основное освещение было выключено.

– Два… один.

На счёт "один" Мария глубоко вздохнула, моргнула несколько раз и огляделась, словно только что проснулась.

– Что… что произошло? – спросила она хриплым голосом.

– Вы вошли в глубокий транс, – объяснила Ольга, подавая ей стакан воды. – И установили контакт с… чем-то. Или кем-то.

– Я видела… – начала Мария и вдруг замолчала, словно воспоминания были слишком тяжелыми.

– Вы говорили о ритуале, – мягко напомнила Ольга. – О детях, которых убили.

– Да, – Мария сделала глоток воды. – Это был какой-то оккультный ритуал. Владелец фабрики – его звали Рудаков, кажется – использовал детей из приюта. Сначала как рабочих, потом… – Она вздрогнула. – Он принёс их в жертву. Семнадцать детей. Считал, что их души, привязанные к месту гибели, будут вечно работать на него, приносить богатство.

– Но фабрика закрылась, – заметил Темников. – Значит, ритуал не сработал?

– Сработал не так, как он ожидал, – тихо ответила Мария. – Рудаков умер через год после ритуала. Разорился и повесился. Но дети… их души действительно остались здесь. Привязанные к месту смерти. Запертые.

– Как вы это узнали? – спросил Жэка. – Они вам сказали?

Мария покачала головой:

– Не совсем. Я просто… знала это. Как будто информация была частью видения.

– И что они хотят? – спросила Ольга. – Чего хотят эти души?

– Освобождения, – просто ответила Мария. – Они хотят уйти. Но не могут. Их держит… – она запнулась, пытаясь подобрать слова. – Их держит нечто. Что-то, связанное с той книгой, из которой читал Рудаков.

– Книгой? – повторил Темников. – Какой-то гримуар, что ли?

– Я не знаю, что это за книга, – Мария потёрла виски. – Но она всё ещё здесь, где-то на территории завода. И пока она здесь, души детей не могут найти покой.

– Значит, нам нужно найти эту книгу, – решительно сказал Жэка.

– И что с ней сделать? – скептически спросил Темников. – Сжечь? Это же не фильм ужасов.

– Алексей Сергеевич, – мягко сказала Ольга, – после того, что мы только что видели и слышали, вы всё ещё отрицаете возможность… сверхъестественного объяснения?

Темников провёл рукой по волосам:

– Я… не знаю. Показания приборов действительно зашкаливали. Но это могло быть вызвано электромагнитной аномалией, а не… призраками.

– А резкое падение температуры? – спросил Жэка. – А то, как погасли свечи?

– Сквозняк, – неубедительно ответил Темников.

– В герметичном помещении? – усмехнулся Жэка.

– В любом случае, – прервала их Мария, – мы должны что-то сделать. Я обещала… – она запнулась. – Я обещала помочь.

– Кому? – тихо спросила Ольга, хотя, казалось, уже знала ответ.

– Лизе, – просто ответила Мария. – Моей дочери. Я видела её среди тех детей. Она не принадлежит к ним, но каким-то образом связана с ними. Как будто… как будто она пытается помочь им через меня.

Повисло молчание. Каждый из присутствующих пытался осмыслить услышанное, примирить это со своей картиной мира.

– Предположим, всё это правда, – наконец сказал Темников. – Как мы найдём книгу, которой больше ста лет? Завод перестраивался несколько раз, большая часть оригинальных структур давно снесена.

– Не вся, – возразил Жэка. – Подвальные помещения сохранились почти в первозданном виде. И там есть места, куда десятилетиями никто не заглядывал.

– Значит, начнём с подвала, – решила Мария, поднимаясь на ноги. Она пошатнулась и Темников поддержал её под локоть.

– Только не сегодня, – твёрдо сказала Ольга. – Вам нужно отдохнуть, Мария Фёдоровна. Контакт отнял у вас много сил.

– Но дети…

– Они ждали больше века, – мягко напомнила психолог. – Ещё один день ничего не изменит. А вам нужно восстановить силы.

Неохотно Мария согласилась. Решили встретиться на следующий день после окончания смены.

Когда они покидали цех, Жэка вдруг остановился и сказал:

– Слышите?

Все замерли, прислушиваясь. Издалека, словно из-под земли, доносилось тихое пение – детский хор, исполняющий какую-то старинную колыбельную.

– Они знают, что мы попытаемся помочь, – прошептала Мария. – Они ждут.

Дома Мария не могла уснуть. Она сидела на кухне своей маленькой квартиры, глядя в окно на ночной город. Перед ней стояла чашка с давно остывшим чаем и лежала старая фотография – Лиза в белом платье с голубым пояском, смеющаяся, живая, с венком из полевых цветов на голове.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала, доченька? – прошептала Мария, касаясь пальцами фотографии. – Чем я могу помочь тебе и этим детям?

Ответа не было – лишь тиканье часов и отдалённый шум ночного города за окном. Но где-то глубоко внутри Мария знала, что должна сделать. И это пугало её больше всего.

Утром в её дверь позвонили. На пороге стоял Темников – необычно бледный, с покрасневшими глазами, словно он тоже не спал всю ночь.

– Мария Фёдоровна, – начал он без приветствия, – я нашёл кое-что в архивах, что может быть связано с нашей… проблемой.

Он протянул ей папку с документами.

– Что это? – спросила Мария, приглашая его войти.

– Отчёт комиссии ОГПУ от 1929 года, – ответил Темников, проходя в квартиру. – Они проверяли завод перед его национализацией и обнаружили "подозрительное помещение" в подвале. В отчёте говорится о "предметах культового назначения" и "следах подозрительной активности".

Мария быстро пробежала глазами документ:

– Здесь ничего не говорится о книге.

– Да, но есть упоминание о "странных инструментах" и "нехарактерных для производственного помещения предметах". И вот что интересно – комиссия рекомендовала замуровать это помещение, а не просто опечатать.

– Замуровать? – Мария подняла глаза от документа.

– Именно. Судя по всему, они что-то там нашли. Что-то, что их серьёзно напугало.

– И вы думаете, что книга может быть там? В этом замурованном помещении?

– Это логично, – кивнул Темников. – Если она обладает какой-то… силой, как вы говорите, то сотрудники ОГПУ могли решить, что лучший способ обезвредить её – это замуровать, не трогая.

Мария задумчиво постучала пальцами по столу:

– Мы должны найти это помещение. Оно должно быть где-то под цехами.

– Я уже примерно прикинул его расположение, – сказал Темников. – Если верить старым планам завода, это где-то под восточным крылом, рядом с тем местом, где сейчас технический резервуар.

– Тот самый, возле которого видели призраков?

– Именно, – кивнул Темников. – Думаю, это не совпадение.

Мария встала, решительно отодвигая чашку:

– Нужно ехать на завод.

– Сейчас выходной, – напомнил Темников. – Там только охрана.

– Вы главный конструктор, – возразила Мария. – У вас есть ключи и допуск на территорию в любое время. А мне, как старшему инженеру, вполне логично быть с вами для проверки оборудования.

Темников невесело усмехнулся:

– А как мы объясним наше любопытство к замурованным подвалам?

– Придумаем что-нибудь, – Мария уже доставала из шкафа рабочую одежду. – Позвоните Ольге и Жэке. Они должны пойти с нами.

– Зачем? – удивился Темников. – Чем они могут помочь?

Мария на мгновение остановилась, глядя на него серьёзными глазами:

– Я не знаю. Но я чувствую, что они должны быть там. Все четверо. Это важно.

Что-то в её тоне заставило Темникова прекратить возражения. Он кивнул и достал мобильный телефон.

Через два часа они уже были на заводе. Вахтёр на проходной даже не удивился их появлению – для сотрудников конструкторского бюро и инженерного состава работа в выходные была обычным делом.

– Проверяем герметичность гидросистемы восточного крыла, – коротко пояснил Темников, подписывая журнал посещений.

Завод в выходной день выглядел пустынным и странно тихим. Огромные цехи, обычно заполненные шумом станков и голосами людей, казались заброшенными, словно здесь давно никто не работал. Шаги четвёрки отдавались гулким эхом в пустых коридорах.

– Куда мы идём? – спросил Жэка, нервно оглядываясь. Он был бледен и держался ближе к остальным, словно боялся отстать.

– В подвал восточного крыла, – ответил Темников, сверяясь со старой схемой завода. – Там должен быть технический тоннель, который ведёт к тому месту, которое замуровали.

– Откуда вы знаете про тоннель? – поинтересовалась Ольга. – Его нет на обычных схемах.

– Я провёл некоторые исследования, – уклончиво ответил Темников. – Скажем так, у меня есть доступ к архивам, о которых знают немногие.

Они спустились по узкой бетонной лестнице в подвал. Здесь было сыро и душно, пахло плесенью и машинным маслом. Тусклые лампы под потолком давали ровно столько света, чтобы не споткнуться о многочисленные трубы, протянувшиеся вдоль стен.

– Сюда, – Темников указал на неприметную металлическую дверь в конце коридора.

Дверь была заперта на простой навесной замок, который Темников открыл одним из ключей со своей связки.

– У вас есть ключи от всего завода? – удивилась Ольга.

– От большинства помещений, – кивнул Темников. – Техническая необходимость.

За дверью открылся длинный узкий коридор, уходящий куда-то в темноту. Стены здесь были не из бетона, а из старого кирпича, местами осыпавшегося и покрытого пятнами плесени. Пол был земляным, утоптанным, с проложенными посередине досками.

– Это ещё дореволюционная часть здания, – пояснил Темников, включая мощный фонарь. – Возможно, одна из немногих сохранившихся.

Они двинулись по коридору, стараясь ступать осторожно. Земляной пол под ногами был влажным и местами проваливался. Воздух становился всё более затхлым по мере их продвижения.

– Странно, – пробормотал Темников, сверяя их положение с планом. – По схеме, мы уже должны были дойти до замурованного помещения. Но я не вижу никаких признаков кладки или заделанного прохода.

Мария остановилась, осматривая стены:

– Может, проход был в другом месте? Или схема неточна?

– Скорее всего, – согласился Темников. – Эти планы составлялись без современных инструментов, погрешность вполне возможна.

– Или помещение специально пометили в другом месте, – предположила Ольга. – Если они действительно боялись того, что там обнаружили, то могли намеренно запутать следы.

– Постойте, – внезапно сказал Жэка. Все обернулись к нему. – Вы чувствуете?

– Что? – спросил Темников.

– Холод, – ответил молодой человек, указывая на участок стены чуть впереди. – Оттуда идёт холод. Как из холодильника.

Они подошли ближе. Жэка был прав – от стены действительно веяло пронизывающим холодом, хотя на вид она ничем не отличалась от остальных.

– Интересно, – пробормотал Темников, водя рукой вдоль кирпичей. – Температурная аномалия… Возможно, за этой стеной пустота?

Он достал из рюкзака небольшой молоток и осторожно постучал по кирпичам. Звук был глухим, не похожим на эхо от полого пространства.

– Кажется, массив сплошной, – разочарованно сказал он.

– Нет, – возразила Мария, подходя ближе. – Послушайте.

Она приложила ухо к стене, прислушиваясь. Остальные замерли, затаив дыхание. И тогда они услышали это – тихий, едва различимый звук, похожий на детское пение, доносящийся словно из-за толстых стен.

– Они здесь, – прошептала Мария, отстраняясь от стены. – Прямо за этой кладкой.

– Но как нам туда попасть? – спросил Жэка. – Разбить стену?

– Это несущая конструкция, – покачал головой Темников. – Если начать её ломать, можем обрушить перекрытия.

– Должен быть другой путь, – настаивала Мария. – Тайный ход или…

Она не закончила фразу. Внезапно лампа на потолке замерцала, а затем погасла, оставив их в полной темноте, если не считать луча фонаря Темникова.

– Что за чёрт? – выругался он, поднимая фонарь выше, чтобы осветить больше пространства.

И тогда они увидели её – маленькую фигурку в белом платье с голубым пояском, стоящую в нескольких метрах от них, у поворота коридора. Светлые волосы спадали на плечи, лицо было скрыто в тени.

– Лиза? – хрипло позвала Мария, делая шаг вперёд.

Девочка не ответила, лишь сделала манящий жест рукой и двинулась по коридору, словно приглашая следовать за ней.

– Идёмте, – Мария уже спешила за призрачной фигуркой, не обращая внимания на предостерегающий возглас Темникова.

Они поспешили за ней, стараясь не упустить из виду белое платьице, мелькающее впереди. Коридор поворачивал и петлял, уводя их всё глубже под землю. Наконец девочка остановилась перед массивной деревянной дверью, почерневшей от времени и сырости.

– Это здесь? – спросила Мария, подходя ближе.

Девочка кивнула, но оставалась неподвижной, словно ожидая чего-то.

– Дверь заперта? – спросил Темников, направляя луч фонаря на старинный замок.

– Нет, – ответила Мария, даже не проверив. – Она просто ждёт, чтобы мы вошли.

Она протянула руку к ржавой ручке, но Темников остановил её:

– Подождите. Мы не знаем, что там. Это может быть опасно.

– Лиза не причинит мне вреда, – уверенно сказала Мария.

– Это… это действительно ваша дочь? – тихо спросил Жэка. – Или что-то, принявшее её облик?

– Я чувствую, что это она, – просто ответила Мария. – Или… часть её.

Она осторожно потянула за ручку. Дверь со скрипом поддалась, открывая проход в темноту.

Луч фонаря Темникова скользнул внутрь, выхватывая из тьмы очертания небольшого помещения. Это была комната примерно пять на пять метров, с низким потолком и земляным полом. Вдоль стен стояли покосившиеся деревянные полки, заставленные странными предметами – старинными колбами, банками с неясным содержимым, пожелтевшими свитками. В центре комнаты находился массивный стол из тёмного дерева, а на нём – почти дюжина свечей в тяжёлых бронзовых подсвечниках и большая книга в кожаном переплёте.

– Это она, – прошептала Мария, указывая на книгу. – Книга Рудакова.

Они осторожно вошли в комнату. Девочка в белом платье осталась у двери, словно не решаясь или не имея возможности переступить порог.

– Невероятно, – пробормотал Темников, осматриваясь. – Это место выглядит так, будто его покинули вчера, а не сто лет назад.

– Время здесь течёт иначе, – тихо сказала Ольга. – Чувствуете? Воздух… он какой-то густой, неподвижный. Как будто застывший.

Мария подошла к столу. Книга притягивала взгляд – большая, в тёмно-красном кожаном переплёте с тиснением, изображающим странные символы. Она лежала открытой, словно кто-то недавно читал её и был внезапно прерван.

– Не трогайте её голыми руками, – предупредила Ольга. – Если это действительно та самая книга, с помощью которой проводился ритуал, она может быть… заряжена негативной энергией.

Темников бросил на неё скептический взгляд, но промолчал. Он осторожно осветил фонарём страницы книги.

– Это какой-то рукописный текст, – сказал он, наклоняясь ближе, но не касаясь книги. – Похоже на смесь церковнославянского и… я не знаю, может быть, латыни? И много странных символов.

– Гримуар, – сказал Жэка, удивив всех своими познаниями. – Книга магических формул и заклинаний. Судя по символам – чёрная магия, связанная с управлением душами умерших.

– Откуда ты знаешь? – спросил Темников.

Жэка смущённо пожал плечами:

– Увлекался в юности. Читал всякое. После аварии… после комы… стало ещё интереснее.

Мария всё это время стояла, не отрывая взгляда от книги. Её лицо было бледным, глаза – расширенными, словно она видела нечто, недоступное остальным.

– Их души привязаны к книге, – наконец сказала она. – Рудаков использовал её, чтобы создать… как бы это сказать… энергетический контур. Детские души питают его своей энергией вечной боли и страдания, а он в свою очередь поддерживает механизмы фабрики, делая их более эффективными.

– Ну, если так, то не очень-то сработало, – заметил Темников. – Фабрика закрылась, а сам Рудаков умер в нищете.

– Потому что он нарушил правила игры, – тихо сказала Ольга. – В таких ритуалах всегда есть условия, которые нужно строго соблюдать. Он, вероятно, что-то сделал не так. Но души всё равно остались привязанными к месту и к книге.

– И что нам теперь делать? – спросил Жэка. – Как освободить их?

Все посмотрели на Марию, словно именно она должна была знать ответ. И, к своему удивлению, она действительно знала:

– Нужно завершить ритуал, – сказала Мария, её голос звучал странно отстранённо. – Но не так, как хотел Рудаков. Не для привязывания душ, а для их освобождения.

– И как это сделать? – спросил Темников.

– Мы должны… – начала Мария, но не закончила.

В этот момент по комнате прошёл ледяной вихрь, загасивший фонарь Темникова. Они оказались в полной темноте, но лишь на мгновение. Затем свечи на столе загорелись сами собой, наполняя помещение мерцающим желтоватым светом.

А в дверях комнаты теперь стоял не один призрак, а множество детских фигур в старой одежде. Их бледные лица были обращены к четвёрке взрослых, глаза – полны невыразимой печали и надежды.

Вперёд выступила Лиза, её полупрозрачная фигурка мерцала в колеблющемся свете свечей. Она подняла руку, указывая на книгу, затем на Марию, словно предлагая ей взять гримуар.

– Она хочет, чтобы я прочитала из книги, – прошептала Мария, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

– Это может быть опасно, – предостерёг Темников. – Мы не знаем, что произойдёт.

– Если Мария прочтёт заклинание, – вмешалась Ольга, глядя на призрачных детей, – что случится с душами? Они обретут покой или… станут чем-то иным?

Жэка, который до этого молчал, внезапно шагнул вперёд:

– Я знаю, что нужно делать.

Все обернулись к нему. Молодой человек выглядел странно – его глаза были широко открыты, взгляд направлен куда-то вдаль, словно он видел нечто недоступное остальным.

– Когда я был в коме, – заговорил он тихим, почти монотонным голосом, – я был там, где они сейчас. На границе. Ни здесь, ни там. Я видел, как души застревают между мирами. Я знаю, как им помочь.

Он подошёл к столу, встал рядом с Марией:

– Книгу нужно нейтрализовать. Не уничтожить – это только высвободит заключённую в ней тёмную энергию. Нужно… переписать её содержимое, изменить формулу ритуала.

– Переписать? – недоверчиво переспросил Темников. – Как?

– Собственной кровью, – просто ответил Жэка. – Кровью живых, добровольно отданной. Противоядие от крови, взятой насильно.

Мария вздрогнула:

– Значит, нам нужно… кровью… писать на страницах этой книги?

Жэка кивнул:

– Только так можно переписать формулу. Но это должен быть добровольный выбор каждого.

В комнате повисла тяжёлая тишина. Призрачные дети неподвижно стояли у входа, терпеливо наблюдая за происходящим. Их глаза – глаза, видевшие смерть и десятилетия заточения – светились надеждой и мольбой.

– Я сделаю это, – решительно сказала Мария. – Это… это наименьшее, что я могу сделать для Лизы. И для них.

Она обернулась к остальным:

– Но вы не обязаны. Это мой выбор, я не вправе требовать…

– Я с вами, – перебила её Ольга. – Всю жизнь я изучала человеческий разум, пытаясь понять его тайны. Теперь я вижу, что есть нечто за границами нашего понимания. Как исследователь… как человек… я должна помочь.

Темников медленно выдохнул:

– Это безумие. Полное, абсолютное безумие, – он покачал головой, затем внезапно улыбнулся горькой улыбкой. – Но, возможно, именно этого безумия мне и не хватало всю жизнь. Я участвую.

Жэка достал из кармана складной нож:

– Нам понадобится немного крови от каждого. Нескольких капель должно хватить.

Он раскрыл лезвие, протёр его спиртовой салфеткой из аптечки и сделал небольшой надрез на подушечке своего пальца. Кровь медленно выступила, собираясь в тёмную каплю.

– Что именно нужно делать? – спросила Мария, наблюдая, как Жэка позволяет капле упасть на открытую страницу гримуара.

– Нужно перечеркнуть символы на ключевых страницах, – объяснил он, указывая на странные знаки в центре страницы. – По одному символу на каждую душу. Их семнадцать, по числу убитых детей.

Один за другим они прокололи пальцы и нанесли свою кровь на пергаментные страницы книги. Когда очередь дошла до Марии, она на мгновение замерла, глядя на призраков у двери. Лиза смотрела на неё широко раскрытыми глазами, в которых читалось столько всего – любовь, надежда, прощение.

– Я люблю тебя, доченька, – прошептала Мария, позволяя своей крови упасть на последний символ.

В тот же миг свечи на столе вспыхнули ослепительно ярким пламенем, а затем погасли. Комната погрузилась во тьму, но лишь на мгновение. Затем пространство вокруг них начало наполняться мягким, тёплым светом, исходящим, казалось, отовсюду сразу.

Призраки детей изменились. Тени и печаль исчезли с их лиц, уступив место тихой радости. Их фигуры стали ярче, чётче, словно они обретали большую реальность с каждой секундой.

Из глубины подземелья послышались звуки – нежная, мелодичная музыка, словно кто-то где-то играл на невидимых инструментах. Свет становился всё ярче, музыка – всё отчётливее.

– Что происходит? – прошептала Ольга, прикрывая глаза рукой от нарастающего сияния.

– Они уходят, – тихо ответил Жэка. – Они наконец-то могут уйти.

И действительно, призрачные фигуры детей начали постепенно таять, растворяясь в золотистом свете. На их лицах теперь играли улыбки – такие спокойные, такие счастливые, каких никогда не было при жизни.

Последней исчезала Лиза. Она подошла к Марии – так близко, что та могла бы коснуться её, будь девочка материальной – и подняла руку в прощальном жесте. Её губы беззвучно произнесли: "Спасибо, мама. Теперь я могу идти дальше."

И она растаяла, превратившись в столп золотистого света, который медленно поднялся к потолку и исчез.

Комната снова погрузилась во тьму. Темников щёлкнул выключателем фонаря, который внезапно снова заработал. Луч света выхватил из темноты их бледные, потрясённые лица.

– Они… они ушли? – неуверенно спросила Ольга. – Всё закончилось?

– Да, – кивнул Жэка. – Они свободны.

Мария стояла неподвижно, глядя на то место, где только что была Лиза. По её щекам текли слёзы, но на лице была улыбка – улыбка человека, испытавшего одновременно величайшую потерю и величайшее облегчение.

– Это было настоящее прощание, – тихо сказала она. – В тот день, когда она погибла, у меня не было возможности попрощаться. А теперь… теперь я знаю, что она в порядке. Она продолжила свой путь.

Темников подошёл к столу и осветил книгу. Страницы, на которые они нанесли свою кровь, выглядели иначе – символы были перечёркнуты, а сами страницы словно потеряли часть своей субстанции, став тоньше, прозрачнее.

– Что теперь делать с книгой? – спросил он.

– Оставить здесь, – ответил Жэка. – Она потеряла свою силу. Теперь это просто старая книга с выцветшими страницами. Она больше никому не причинит вреда.

Они медленно покинули тайную комнату, оставив книгу на столе. Никто из них не оглядывался, словно все молчаливо согласились, что этот этап их жизни завершён.

В заводских коридорах было тихо. Они шли молча, каждый погружённый в свои мысли. Когда они наконец вышли на свежий воздух, был уже вечер. Небо над заводом окрасилось в оранжево-розовые тона заката.

– Что теперь? – спросил Темников, глядя на остальных. – Мы просто… вернёмся к обычной жизни? После всего, что видели?

Мария посмотрела на небо, на его бескрайние просторы, на облака, подсвеченные заходящим солнцем:

– Я не думаю, что кто-то из нас сможет вернуться к прежней жизни, Алексей Сергеевич. Не после того, что мы узнали. Не после того, что пережили.

– Но мир не изменился, – заметила Ольга. – Завтра снова будет рабочий день. Производственные планы, отчёты, совещания…

– Мир не изменился, – согласилась Мария. – Изменились мы.

На следующий день завод "Прогресс" работал в обычном режиме. Станки гудели, рабочие выполняли свои задания, в конструкторском бюро спорили о новых проектах. Всё было как прежде.

И в то же время всё было иначе. Больше не было необъяснимых сбоев оборудования. Никто не жаловался на странные звуки, холодные участки или ощущение чужого присутствия. Темная энергия, десятилетиями накапливавшаяся в недрах старого здания, рассеялась, уступив место обычной, мирной атмосфере трудовых будней.

Четверо посвящённых в тайну никогда не обсуждали произошедшее публично. Но между ними возникла особая связь – безмолвное понимание, тихая солидарность людей, вместе заглянувших за грань обыденного и вернувшихся, чтобы продолжить жить в мире логики и разума.