Читать книгу Сквозь тьму к тебе - Группа авторов - Страница 2

– Ко мне сегодня придёт Эми, – сообщила я семье во время завтрака.

Эмити была для меня самой близкой подругой, мы познакомились в театре в мой первый рабочий день и с тех пор были очень дружны. Ее задачей в театре было написание сценариев и дальнейшее превращение их в постановку. Эми понимала меня, а я понимала ее. Мы доверяли друг другу все. Она была полной противоположностью мне начиная с характера, заканчивая ее семьей. В этом плане я ей совсем не завидовала: ее родители не были такими понимающими, как у меня. На самом деле, это очень печально, но к этому мы еще вернемся позже.

– Хорошо, – кивнула мама, – я приготовлю вам к чаю печенье.

Я подошла и обняла маму.

– Спасибо!

Моя мама была чудесной. Она выбрала для себя сложнейшую задачу – спасать жизни людей. Мама была врачом. Ее профессия ей очень подходила: она была чуткой, доброй и невероятно заботливой.

Моя младшая сестра внешне была похожа именно на нее. У мамы были светло-рыжие волосы, голубые глаза и красивая добрая улыбка.

Она часто ездила в командировки, и папа, бывало, составлял ей компанию – его профессия позволяла ему это делать: он был писателем. К слову говоря, мой папа был черноволосым статным мужчиной, чей цвет волос я унаследовала. А еще я взяла от него зеленые глаза, которые так в нем любила.

Вернемся к моей жизни.

Собираясь на работу, я выполняла свою утреннюю рутину: обязательно завтракала, собирала сумку, если успевала – могла совершить утреннюю пробежку. Краситься я не любила: мне казалось, что в этом нет смысла, потому что краше я не стану. А еще в то время мне казалось, что макияж – это обман. Зачем обманывать людей и показывать им вовсе не ту, кем являюсь на самом деле? Что тут говорить… тогда у меня было очень много категоричных мыслей, с которыми я жила… которые, по правде говоря, сильно усложняли мне жизнь. Я стремилась к совершенству, критерии которого мне и самой были неизвестны. Я просто всегда была недостаточно красива, умна, креативна…

Итак, вот я шла на работу. У меня была любимая привычка – слушать аудиокнигу во время дороги. Сегодня я слушала произведение Шарлотты Бронте «Джейн Эйр». По возможности, я старалась анализировать все, что слушала, и делать заметки в блокнот. Иногда для этого мне приходилось резко останавливаться или садиться на ближайшую скамейку. Я записывала фразы, которые могли зацепить или заставляли задуматься.

– Привет, Мари! – Эми встретила меня у входа в театр.

– Привет! – Мы обнялись.

– Сегодня все в силе? После работы к тебе?

– Да, все в силе, – мы зашли в здание.

– Отлично. Думаю, сегодня нужно будет обсудить костюмы на выступление, осталось не так много времени до него.

– Полностью поддерживаю.

Эмити была среднего телосложения волосы светло-русые, глаза голубого цвета, губки маленькие, аккуратные и пухлые. Она любила красиво одеваться, . Единственное, что выбивалось из ее стиля, – это разноцветные браслеты, которые она постоянно носила.

Наступил вечер, и мы решили, что на сегодня рабочий день окончен.

– Идем? – Я подошла к Эмити – она была занята разговором с одним из актеров.

Подруга взглянула на меня:

– Сколько времени?

– Семь вечера.

– Уже?! – Эми вскинула брови. – Я совсем забылась.

Она вручила папку с набросками костюмов актеру и сказала:

– Все, Тоби, основное я тебе сказала, остальное обсудим завтра.

Мы с Эмити наконец дошли до дома, и она с шумом упала в кресло.

– Не представляешь, как я устала, Мари, – вздохнула подруга и бросила сумку в угол, – просто ужас как устала.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила я, хотя у меня были догадки, о чем пойдет речь.

– Понимаю, что я тебе уже надоела этими разговорами о семье… но я так не хочу держать это в себе: оно будто поедает меня изнутри. – Она положила руки на сердце.

– Ты знаешь, что я злюсь, когда ты так говоришь, – с притворной злобой сказала я, – ты можешь рассказать мне все что угодно. Я в любом случае тебя поддержу.

Эмити улыбнулась и положила голову мне на колени.

– Хотела бы я услышать эти слова от родителей. – На лице ее появилась грустная улыбка. – Если я вдруг снова расплачусь, не обращай внимания.

– Милая моя. – Я приобняла ее. – Расскажи мне каждую мелочь – все-все, что беспокоит твое сердечко.

Эми очень страдала. Она была таким человеком, который принимал все близко к сердцу. Очень ранимая, очень добрая и всепрощающая. Я восхищалась ею. Но она не видела тех качеств в себе, которые в ней разглядела я. Чаще всего она ругала себя за все, за каждую мелочь. Никогда и никого она не обижала: ей не позволяла ее огромная любовь к людям. А еще она понимала, каково это – испытывать боль, и ни в коем случае не хотела быть ее источником. Она стремилась сделать счастливыми всех вокруг.

Печально то, что больше всего боли она испытывала из-за самых родных, казалось бы, людей – своих родителей. Они ее любили, но их взгляды на жизнь были настолько непохожи, что в доме у них царило полное недопонимание.

Еще ребенком она смотрела на ссоры родных и, прячась в потайном местечке, с надеждой ждала момент, когда все закончится. Она была очень чувствительна к крикам, которые сопровождали ее с детства.

– Знаешь, родители не хотят понять, что я уже нашла свое призвание, – начала подруга, – мой театр. Да я практически живу этим! – чуть ли не кричала она. – А еще я очень хороша в этом деле, ты и сама знаешь!

Я понимающе кивнула: это действительно так. Я играла в ее постановках и собиралась идти по стопам подруги – уже писала сценарий для своей первой сценки, но с Эмити никто не сравним: ее спектакли собирали больше всего посетителей. У нее был талант – она могла сделать любую историю живой, наполненной смыслом.

– Мои консервативные родители не хотят этого принимать. Они считают, что это несерьезная профессия, что нужно быть взрослым человеком и найти наконец «нормальную» работу. Знаешь, даже не в консерватизме дело, – она посмотрела на меня с задумчивостью, – они придумали правила, по которым надо жить, по которым они живут сами, и считают, что я тоже должна.

Она резко замолчала, будто поняла, что сказала что-то лишнее. Через пару минут молчания Эми продолжила:

– Знаешь, мне больно об этом говорить. Такое ощущение, будто я их совсем не люблю и не уважаю. А на самом деле все наоборот, ты знаешь, я их безмерно люблю. От этого и больнее.

Я понимала ее. Так и бывает: самые дорогие нам люди причиняют больше всего боли, может, неосознанно, но все же это происходит. Эмити было больно даже от того, что она говорит что-то нелестное в адрес своих родителей. Я не сомневалась, что ночью перед сном она будет ругать себя за это.

– Мне должно становиться лучше от того, что я тебе все это рассказываю? – Подруга взглянула на меня с вопросом в глазах.

– В идеале – да, но, зная тебя, сомневаюсь, что тебе становится легче. – Я погладила ее по волосам.

– Да… – вздохнула она. – Мне становится только хуже. Мое ужасное чувство вины не дает мне жить: у меня ощущение, будто я предаю родителей, рассказывая тебе о них в таком ключе.

Бедная моя девочка…

– Знаешь, а ведь я раньше боготворила их. Наверное, поэтому так ненавидела себя, стоило мне допустить маленькую оплошность, я винила себя. Родители не ругали, могли поговорить со мной, но не ругали. А я себя всем сердцем ненавидела, потому что считала, что ужасно подвожу родителей, что я отвратительная дочь и они, конечно, заслуживают лучшего. Не знаю, почему так происходило. – Она закрыла лицо руками. – Я их правда очень люблю, но мне сложно с ними. Они сделали для меня все возможное, но их взгляды, сформированные общественным мнением и правилами, которые устанавливали их же родители… мне очень сложно с этим смириться. Да я и не хочу с этим мириться, потому что буду несчастна, если буду жить по их правилам.

Эми замолчала. Она будто обдумывала что-то. Ее глаза бегали по комнате, будто пытались найти ответ следующий вопрос, который она задала:

– А что мне делать?

У меня не было ответа на этот вопрос. Я не видела выхода. Она слишком любила родителей, чтоб ограничивать с ними общение. Но иногда это общение выводило ее из строя на недели, в такие моменты я старалась чаще ее приглашать к себе, чтоб она отвлекалась хотя бы на время, это помогало лишь на период, когда Эми была у меня. Она была слишком сильной, чтоб сломаться, но каждый раз, когда происходило то, что делало ей больно, в ней происходили перемены. Менялась она и сама и больше не становилась прежней.

Раньше Эмити имела огромные запасы терпения по отношению к людям. Сейчас я вижу, что она поменялась, потому что жизнь показала ей не лучшую свою сторону. Каждый раз, когда подруга испытывала боль, в ней возникала обида, которая затем превращалась в ненависть – больше к себе, чем к кому-то. А все потому, что она никого никогда не могла винить, всем придумывала оправдание. Эмити просто винила обстоятельства. Ей не на ком было выместить гнев, поэтому он пожирал ее изнутри. Да, она стала сильной, невероятно сильной, но от этого она не была счастливее. Со временем ее запасы терпения уменьшились: у нее больше не было желания все всем прощать. Но сердце все равно старалось понять всех и каждого, а это отнимало немало сил.

Я верю, что когда-то, когда у нее все наладится – уверена, что так и будет – Эмити будет по-настоящему счастлива.

– Знаешь, я безмерно благодарна судьбе, которая свела нас с тобой. -

Я убрала ее волосы с лица—

Я благодарна ей, потому что мне так повезло с такой подругой: ты невероятная, – с восхищением сказала я. – Невероятно сильный, невероятно смелый, невероятно светлый и любящий человек.

На глазах подруги заблестели слезы.

– Все твои качества и не перечислишь. Просто знай, что ты заставляешь собой восхищаться, правда.

– Зачем это все нужно, если я не могу найти общий язык с родителями? – всхлипнула Эмити.

– Родная, у вас обязательно все наладится! Знаю, сейчас сложно. Но трудности не вечны, так ведь? Я знаю, ты устала. В конце концов, родители очень любят тебя, ты это знаешь. Проблема отцов и детей всегда была, есть и будет. Но свет в конце туннеля близок – у тебя обязательно появится возможность жить так, как считаешь нужным. Уверена, родители увидят, что ты счастлива, и примут все как есть. Знаешь, почему? Потому что ты такая же упрямая, как они. Я верю в тебя.

– Я очень хочу верить, что все, что ты говоришь, исполнится.

– А сейчас тебе нужно время наедине с собой, – продолжала я. – Если хочешь, можешь пожить у меня.

– Да, ты права. Сейчас и у родителей, и у меня пик раздраженности и недопонимания. Я знаю, что сейчас воспринимаю все острее, потому что у меня не осталось сил и терпения. Нам надо отдохнуть друг от друга хотя бы неделю, мне должно это помочь… обычно помогало. Мне нужно уехать.

– Ты уже решила, куда поедешь?

– Да, я поеду к брату. Он давно звал меня в гости, но у меня все никак не получалось поехать.

У брата Эми был дом за городом. Сам он работал днями напролет, возвращаясь домой лишь поздно ночью. Раньше мы с Эми часто ездили к нему в гости и, бывало, жили там целую неделю.

– Смогу наконец побыть одна. Это всегда помогает. – Она повернулась ко мне. – Я буду рада твоей компании.

– Я очень рада, что тебе есть куда поехать! Я бы с удовольствием, правда, но сейчас я готовлю свою первую сценку, ты и сама знаешь… я очень волнуюсь! Только об этом и думаю. Боюсь, что у меня ничего не получится.

– О, прекрасно тебя понимаю. Сама через это проходила. – Эмити взбодрилась, когда речь пошла о театре. – С нетерпением жду момента, когда буду вручать тебе цветы в конце выступления. Я ни капли не сомневаюсь, что ты справишься, потому что у тебя особый склад ума, – она показала на висок, – твою историю полюбят. Конечно, не так, как меня, но все же.

Я рассмеялась и толкнула ее на пол, она потянула меня за собой. Так мы, лежа на полу и заразительно смеясь, проживали один из лучших моментов нашей молодости. Да, в нашей жизни присутствовали огорчения и печали, но вместе нам удавалось забыть обо всем плохом хотя бы на время и просто наслаждаться жизнью – той, которую мы проживали здесь и сейчас. Эмити невероятно любила жизнь – это качество я в ней обожала. Казалось бы, она прошла через многое, что могло ее сломать и сделать мрачной и сломленной, но нет, все произошло с точностью наоборот. Эмити стала сильной, уверенной в себе, оптимистичной девушкой, я восхищалась ею и всегда хотела быть такой. А мне было далеко до этого.

«Наверное, – подумала я, – нужно пройти тернистый путь, чтоб полюбить жизнь и себя».