Читать книгу Падение звезды - Группа авторов - Страница 3

Дни тянулись мучительно долго, словно резиновые. Максим был рядом, в отличие от Родиона, ставшего призраком прошлого. Казалось, жизнь налаживается, как вдруг он снова ускользает, тонет в пучине «дел», как он это называет. Но я чувствую фальшь, ощущаю кожей, что за этим кроется нечто иное, и тревога, словно змея, сжимает сердце.

Короткие ответы, а чаще – ледяное молчание. Его стремление открыть правду родителям понятно, но я не готова обрушить на них этот ураган. Они лелеяли надежду, что мы с Родей когда-нибудь найдем общий язык, а он предлагает одним махом перечеркнуть все их мечты, сообщить, что больше не сын, не брат, а просто – парень. Это безумие! Вряд ли они будут рады такому откровению. Да и я… В любой другой ситуации я нашла бы слова, а когда дело касается моей жизни, я превращаюсь в беспомощную куклу: хочется спрятаться в кокон, чтобы никто не трогал, не ворошил прошлое, не вытаскивал скелетов из шкафа.

Максим, чуткий к моему настроению, почти каждый день рядом. Старается вытащить из этой тоски, развеять мрак. Сегодня вот пригласил в кафе. Работа у меня сейчас удаленная, огромный проект, и вся жизнь – в экране ноутбука и телефона.

Кафе оказалось уютным, с приглушенным светом и ароматом свежей выпечки.

Аромат кофе с корицей и ванилью, словно нити невидимой магии, окутывал уютное кафе, сплетаясь с приглушенным светом кованых люстр, отбрасывающих причудливые тени на стены. Тени играли, словно вторя тревоге, поселившейся в моей душе, пустив глубокие корни. Максим сидел напротив, его взгляд, наполненный теплом и пониманием, пытался растопить лед отчаяния, сковавший меня. Он рассказывал смешные истории, стараясь вытащить меня из этой бездны мрачных мыслей, но слова мои словно застревали в горле, а улыбка получалась натянутой, как струна лука, готовая оборваться в любой момент.

Мысли мои вились вокруг Родиона, словно мотыльки, безрассудно летящие на пламя. Он превратился в тень, в ускользающее воспоминание, в призрак прошлого, который никак не отпускает. В дальнем углу кафе, за столиком, укрытым тенью высокой пальмы в глиняном горшке, я увидела его. Он был чужим, отстраненным, словно принадлежал другому миру. Расслабленно откинувшись на спинку стула, он говорил по телефону, его голос доносился до меня лишь обрывками фраз, лишенных конкретики, но пропитанных какой-то скрытой силой, тайной властью. Девушки за соседним столиком украдкой бросали на него взгляды, ловя каждое движение, каждую полуулыбку, словно очарованные его мрачной красотой. Он был похож на хищника, дремлющего в засаде, опасного и притягательного одновременно.

Сердце бешено заколотилось в груди, словно испуганная птица, когда мой взгляд случайно встретился с его взглядом. В его глазах промелькнуло что-то, что я не смогла разгадать – то ли вызов, то ли презрение, то ли жалость… Максим заметил мое замешательство, настороженно спросил, что случилось. Я не могла больше молчать, и слова, словно прорвав плотину, хлынули наружу, сметая все преграды. Я говорила о страхе, сковавшем меня цепями, о паутине лжи, в которой мы запутались, как мухи в липкой сети, о надвигающейся буре, которая грозит смыть все на своем пути, оставив лишь руины. Я рассказала о его стремлении открыть правду родителям, правду, которая может разрушить их мир, их надежды, их мечты, и о своем нежелании быть причиной этого разрушения. Максим слушал, не перебивая, лишь крепче сжимал мою руку, давая понять, что я не одна в этом шторме, что он будет рядом, чтобы помочь мне выстоять. Я знала, что должна что-то предпринять, что нельзя позволить этому кошмару поглотить меня, но страх парализовал волю, словно змея, обвившая мое сердце. А Родион продолжал говорить по телефону, не замечая ничего вокруг, словно я была всего лишь призраком, тенью, проходящей мимо. И это безразличие жгло больнее всего. Что он скрывает? Какие тайны прячет за маской равнодушия? И какую роль я играю во всем этом?

Эти вопросы сводили меня с ума. Я шепнула Максу, что, кажется, заметила Родиона. Он повернул голову в его сторону, наши взгляды встретились. Макс поднял руку и сделал жест приветствия. Родион ответил ему улыбкой и таким же жестом, но подходить не собирался.

«Что с ним не так?» – спросила я, чувствуя, как внутри всё кипит. «Почему он держится на расстоянии?»

«Может, ему просто нужно время», – мягко ответил Макс. Его голос, как всегда, был полон тепла и участия. «Хочешь заказать десерт?»

Я кивнула, но в душе всё ещё бушевала буря. Мне хотелось уйти, скрыться от этого невыносимого напряжения, но знала, что не могу. Не сейчас.

Родион продолжал разговаривать по телефону. Его голос звучал грубо, даже дерзко. Он говорил с кем-то, кого я не видела, но его слова были наполнены такой силой и энергией, что казалось, он мог бы покорить весь мир.

«Он всегда такой?» – спросила я Макса, наблюдая за Родионом.

«Такой, как сейчас?» – переспросил он, улыбаясь. «Думаю, да, но с тобой он другой».

«Что ты имеешь в виду?» – я нахмурилась, чувствуя, как его слова задевают меня.

«Ничего», – он поднял руки в знак капитуляции. «Просто… Ты особенная для него».

«Особенная?» – я попыталась скрыть улыбку, но не смогла. Его слова были как бальзам на душу.

Родион закончил разговор и медленно направился к нам. Его шаги были уверенными, но взгляд оставался холодным и отстранённым. Он остановился в нескольких шагах от нас и посмотрел на Макса.

«Привет, свидание?» – спросил он, скрестив руки на груди. Его голос был грубым, почти рычащим.

«Привет, Родион», – ответил Макс, сохраняя спокойствие. «Рад тебя видеть».

Родион хмыкнул и перевёл взгляд на меня. Его глаза были холодными, но в них промелькнуло что-то, что я не смогла понять.

«Кариш», – произнёс он, его голос был низким и хриплым. «Ты выглядишь… Потрясающе».

«Спасибо, Родь», – ответила я, чувствуя, как краснею. Его слова были неожиданными, но приятными.

«Макс держит меня в курсе всего. Я знаю, что моё предложение поговорить с родителями тебя беспокоит», – продолжил он, его взгляд стал мягче. «Я здесь, если тебе нужно поговорить».

Я почувствовала, как внутри меня что-то дрогнуло. Его слова были простыми, но в них было столько тепла и заботы. Я хотела спросить его о многом, но не могла найти слов.

«Я в порядке, Максим рядом», – наконец произнесла я, стараясь говорить уверенно. «Спасибо».

Родион кивнул, но я заметила, что его взгляд стал ещё более напряжённым. Он словно пытался что-то сказать, но не решался.

«Ты всегда такой… отстранённый?» – спросила я, не выдержав.

«Отстранённый?» – он усмехнулся, но в его усмешке не было злобы. «Нет, просто… Я не люблю показывать свои эмоции, и сейчас есть кое-какие проблемы, не до встреч».

«Почему?» – я посмотрела ему в глаза, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

«Почему что? Если про эмоции, то это делает меня уязвимым. А если проблемы, то рядом с тобой мой мозг отключается, и я не могу трезво оценить», – ответил он, его голос стал ещё более хриплым. «А я не могу позволить себе быть уязвимым в обоих случаях».

«Но сейчас ты можешь позволить себе быть грубым», – заметила я, не удержавшись от колкости.

Он рассмеялся, но в его смехе не было ни капли веселья. «Да, это я могу. Грубость – это моё оружие. Она защищает меня от… всего».

«От чего?» – я не могла отвести от него взгляд. Его слова были как открытая рана, которую хотелось залечить.

Родион посмотрел на меня, и в его глазах мелькнула тень боли. Но он быстро отвёл взгляд и сделал шаг назад.

«Это не имеет значения», – ответил он, его голос был холодным и жёстким. «Давай просто забудем об этом».

«Хорошо», – я кивнула, чувствуя, как внутри меня всё сжимается. Я хотела спросить его ещё о многом, но понимала, что сейчас не время.

«Ну, не буду портить ваше… Эм – свидание», – сказал он и посмотрел таким взглядом, от которого сердце сжимается, в его взгляде боль.

Родион повернулся и направился к выходу.

Я перевожу взгляд на Максима: «Макс, ты ему всё рассказываешь? Зачем?» Я искренне не понимаю, зачем он это делает.

«Не всё. Так, некоторые моменты», – как-то буднично произносит он.

«И зачем? Ты же знаешь, как он относится ко мне, хочешь вызвать его ревность? Позлить? Ты же не такой».

«Кариш, я не преследую какие-то корыстные мотивы. Я говорю ему о том, как ты себя чувствуешь, что тебя беспокоит, о каких-то, возможно, моих попытках наладить твое состояние. Об интимных подробностях он, конечно же, не знает. Да это и было бы как-то жестоко с моей стороны, тебе не кажется?» – он звучит логично и убедительно, но почему во мне сидит чувство, что они ведут какую-то свою скрытую игру, показывая мне лишь вершины айсберга.

«Хорошо, я тебе верю», – стараюсь звучать спокойно, менее участливо.

Мы заканчиваем наше свидание, Максиму приходится отъехать на работу: что-то у его стажера не получается, а отложить на потом тоже не могут. Он уезжает, оставив меня в раздумьях.

Ехать к Родику было спонтанным решением, но я соскучилась. Очень. Подъехав к его дому, я замерла, увидев знакомую фигуру. Дарина. Что она здесь делает?

«Привет, вы с Родей живете вместе?» – выпалила я, прежде чем успела подумать.

Её взгляд обжёг меня, словно плевок. «Нет, а должна? Мы расстались, если ты не в курсе. Хотя, могу предположить, даже из-за чего, точнее, из-за кого», – её голос сочился ядом. «Ты-то тут что забыла, победительница?»

Я постаралась не поддаваться на провокацию. «Ладно, а где он тогда?»

Она ухмыльнулась, самодовольно и зло. «Не знаю. Пока я не найду квартиру, он решил пожить на съемной. Можешь позвонить ему, если осмелишься. Ему-то я всегда была важна, в отличие от некоторых», – в её голосе сквозила неприкрытая насмешка. «И он всегда сразу отвечал на каждый мой звонок, в любое время дня и ночи».

«Я поняла», – процедила я сквозь зубы, с трудом сдерживая гнев. «Надеюсь, твоя жизнь наладится, и ты перестанешь искать виноватых в своих проблемах».

Дарина фыркнула. «Я не ищу виноватых, я их вижу. И ты – одна из них. Не обольщайся, долго он с тобой не протянет. Родион не из тех, кто долго играет в любовь. Ему нужна стабильность, а не дешевая интрижка».

«Это мы еще посмотрим»,– огрызнулась я. «В любом случае, это не твое дело».

«Ошибаешься», – Дарина вскинула подбородок. «Все, что касается Родиона, – мое дело. И я буду следить за вами обоими. Не думай, что ты так легко отделаешься». С этими словами она развернулась и ушла, оставив меня стоять посреди улицы, в полном замешательстве.

Ярость клокотала во мне, словно лава в жерле вулкана. Дешевая интрижка, говоришь? Да я покажу этой Дарине настоящую бурю, такую, что она пожалеет о каждом сказанном слове! "Ничего, Дарина", – шептала я, сжимая кулаки, – "вот увидишь, у меня с Родионом будет такая стабильность, такая крепость чувств, о которой ты сможешь только грезить в своих самых кошмарных снах!"

Резко развернувшись, я, словно разъяренная тигрица, направилась к своей машине. Нет, звонить Родику я не буду. Пусть знает, что со мной так нельзя. Сама найду, сама покажу, кто здесь хозяйка положения! Не маленький же он, не в лесу же прячется, в конце концов!

Вот она, моя красавица – черная пантера на колесах. Ее лаковый корпус, словно зеркало, отражал пылающий дневной зной, играя бликами на плавных изгибах. Каждая линия, каждый изгиб кузова дышал мощью и соблазном, обещая невероятные ощущения от скорости и свободы. Я провела рукой по расколенному металлу, чувствуя, как ее мощь передается и мне. Открыв дверь, я окунулась в уютный кокон кожаного салона, вдохнула пьянящий аромат дорогой кожи и тонких духов.

Замок зажигания издал мягкий щелчок, и двигатель ожил, заворчав, словно дикий зверь, готовый к прыжку. Я представила себе лицо Родиона, когда он меня увидит. Надеюсь, на нем не будет и тени той кислой мины, что я заметила у его бывшей. А что, если Дарина права? Змеи сомнений начали извиваться в моем мозгу, отравляя меня своим ядом. Но я тут же отбросила эти мысли, как назойливых мух. "Чушь! – твердила я себе. – Родион сам сделал свой выбор!"

Решив действовать наверняка, я набрала номер Никитоса, нашего общего друга, надеясь, что он прольет свет на местонахождение моего пропавшего возлюбленного. "Никита, привет! – выпалила я, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Слушай, тут такое дело… Ты не знаешь, где Родька? Дарина сказала, что он на какой-то съемной квартире… А где конкретно?"

Выслушав сбивчивое, но все же информативное объяснение Никиты, я довольно улыбнулась. "Вот и славненько", – промурлыкала я, чувствуя, как внутри меня поднимается волна предвкушения.

"Спасибо, сладенький! С меня вкусняшки!" – проговорила я в трубку и, не теряя ни секунды, вдавила педаль газа в пол. Моя черная пантера взревела, вырываясь на свободу, и, словно стрела, понеслась по оживленным дневным улицам. "Держись, Родя, – прошептала я, глядя на дорогу, – сейчас я устрою тебе такую "дешевую интрижку", о которой ты будешь вспоминать еще очень и очень долго!" В моих глазах зажегся огонь страсти и решимости, и я знала, что ничто не остановит меня на пути к моей цели.

Мое сердце колотилось, словно пойманная в клетку птица, рвущаяся на волю. Что я делаю? Куда несусь? Ярость, что до этого клокотала во мне, начала угасать, сменяясь тоскливой тревогой. А что если я ошибаюсь? Что если Дарина просто хотела посеять раздор между мной и Родионом?

Представив его растерянное лицо, когда я ворвусь к нему, как фурия, меня охватила волна стыда. "Люблю ли я его настолько, чтобы устраивать эти дикие сцены? Или мои чувства – это лишь собственнический инстинкт, боязнь потерять то, что считаю своим?"

Я резко затормозила у обочины, заглушив двигатель. Слезы навернулись на глаза: "Боже, как же я устала от этой борьбы, от этих бесконечных сомнений и страхов! Хочу просто быть любимой, хочу доверять и верить в наши чувства".

Взяв телефон, я набрала номер Родиона. Гудки тянулись бесконечно долго, словно испытывая мое терпение. Наконец, он ответил. "Родь, это я… Не помешала?. Я… я очень соскучилась и очень боюсь тебя потерять". Голос дрожал, выдавая всю мою уязвимость. "Приезжай", – тихо ответил он, продиктовав адрес. И я, развернув машину, помчалась к нему, не как разъяренная тигрица, а как измученная и любящая женщина.

Внутри меня теплилась надежда, что он объяснит почему держится на расстоянии. Каждая миля казалась вечностью. Я представляла нашу встречу, его теплые объятия, его особенный шарм, колкие, но своцственные ему слова.

Подъехав к дому, я почувствовала, как сердце бешено колотится в груди, словно птица в клетке. Набравшись храбрости, вышла из машины, и ноги сами понесли меня к двери, за которой меня ждал он. В голове роились обрывки фраз, нескладные оправдания, целый выводок тревожных вопросов.

Когда он открыл дверь, в его глазах я прочла не гнев, а скорее усталость и какую-то новую, непривычную нежность. Молча, он заключил меня в объятия, прижал к себе так крепко, что, казалось, все мои страхи и сомнения разом рассыпались в прах. В его руках я вновь ощутила себя "дома", почувствовала долгожданный прилив спокойствия, словно после долгой бури. Мы говорили долго, искренне, словно обнажая перед друг другом самые потаенные уголки души. И, к моему удивлению, он не пытался затащить меня в постель, не пошлял, а был сосредоточен, внимателен, открыт. Он действительно слушал меня.

Позже он предложил прогуляться, развеяться. "Странно, но ладно," – подумала я. Он был не таким, как обычно, и это тоже казалось мне странным, хотя и не делал ничего из ряда вон выходящего. Но почему меня так удивляет его отсутствие похотливых взглядов? Разве это не нормально, когда мужчина не ведет себя как озабоченный извращенец? Да потому что Родион совсем другой! В его натуре – быть пошляком, грубияном. А такое поведение… это просто не вписывается в картину мира! И мне эти перемены не нравятся.

«Ты смотришь на меня каким-то… незаинтересованным взглядом. Что случилось? Я больше не привлекательна для тебя?» – в голосе прозвучала неприкрытая тревога.

«С чего ты взяла? Ты…» – Родион запнулся, неловко провел рукой по волосам и отвел взгляд. – «Ты как всегда ослепительна. Просто… иногда хочется просто побыть рядом, не обязательно сразу же прыгать в постель».

Я нахмурилась, не веря ни единому его слову.

«Родион, не ври мне. Ты никогда таким не был. Что происходит? Ты заболел? Влюбился в другую?»

Он резко развернулся ко мне, в глазах промелькнула какая-то болезненная искра, но тут же погасла.

«Заболел? Да я скорее сдохну, чем в другую влюблюсь! Ты единственная, кто мне нужен. Но, блять, иногда нужно просто… остановиться».

«Остановиться?» – я усмехнулась. – «Остановиться в чем? В том, чтобы быть собой? Или ты решил, что я достойна большего, чем твои пошлые шуточки и грязные намеки?»

Родион сжал кулаки до побелевших костяшек, челюсть напряглась.

«Какая ж ты дуреха! Думаешь, мне легко держать себя в руках, когда ты рядом?! Каждую секунду хочется тебя раздеть, изнасиловать прямо здесь, на улице, и плевать на всех! Но я… я пытаюсь быть лучше. Для тебя».

«Лучше?» – слезы навернулись на глаза. – «Лучше – это быть собой! Я люблю тебя таким, какой ты есть, со всеми твоими тараканами! Если ты пытаешься измениться ради меня, то это неправильно!»

Он подошел ближе, нежно взял мое лицо в ладони.

«Ты не понимаешь… Я не могу… Сейчас не могу…» – его голос предательски дрогнул. – «Не спрашивай почему. Просто поверь, мне сейчас тяжело. Очень тяжело».

«Тяжело? Что случилось? Ты можешь мне рассказать?»

Он отпустил меня, отвернулся и глубоко вздохнул, словно набирая в легкие воздух перед прыжком в бездну.

«Нет. Не могу. И не проси. Просто… дай мне время. И поверь, я все еще хочу тебя. Сильно. До безумия. Но сейчас… просто не могу».

Он замолчал, и я увидела, как напряжены его плечи, как мелко подрагивают пальцы. Что-то явно происходило, но он не хотел делиться. И это меня пугало больше всего.

Молчание повисло в воздухе, густое и давящее, словно саван. Я смотрела на его спину, пытаясь разгадать, что скрывается за этими словами, за этим внезапным, необъяснимым отчуждением. Что-то случилось, это было очевидно. Что-то настолько серьезное, что он не мог или не хотел мне рассказать. И эта неизвестность разрывала меня на части.

«Хорошо», – тихо сказала я, стараясь сдержать дрожь в голосе, чтобы не выдать своего страха. – «Я дам тебе время. Но помни, я всегда рядом. Если тебе понадобится помощь, просто скажи».

Он не ответил, лишь кивнул, не поворачиваясь. Я подошла ближе, несмело коснулась его руки. Она была напряжена, как стальная пружина, готовая сорваться. Я сжала ее, пытаясь передать хоть немного тепла и поддержки.

«Я люблю тебя, Родион», – прошептала я, словно заклинание. – «Что бы ни случилось».

«Я люблю тебя, писюлька», – сжал нежно её руку. – «Давай домой отвезу, а то руки холодные, замерзла, наверное».

«Не хочешь, чтобы я осталась у тебя? Без интима, просто рядом», – заглядывая в его глаза, пытаясь увидеть желание или его отсутствие.

«Хочу, очень, ты даже представить не можешь, но не сегодня. Если не хочешь быть одна, давай позвоню Максу, приедет к тебе, хочешь?» – его голос звучал расстроенно, но он держался. Обстоятельства, не давали ему решиться на это.

«Не надо, мы живем вместе».

«Оу, вместе? Серьезно? Надо же, быстро вы. И как тебе? Хотя не надо отвечать, я не хочу услышать, насколько у вас там всё "ванильно"», – сквозь зубы прорычал он.

«Если бы ты не был в "делах", то мы бы вместе жили. Так что не надо сейчас кидать обиды. Вы оба мои, и к тебе я отношусь никак не меньше», – стараюсь быть убедительной, не разделяя их, чтобы не было повода для ревности.

«Да-да, ясно! Тогда отвезу домой. Запрыгивай», – и направился в сторону своей двери.

«Что значит "запрыгивай"? Дверь, Родь», – смотрю на него с немым вопросом, в полуулыбке, приподняв бровь.

«Малышка! Я не джентльмен, но ради исключения… Так уж и быть – поухаживаю», – его настроение меняется, он улыбается своей соблазнительной дьявольской улыбкой, с прищуренным взглядом.

Он распахнул передо мной дверцу машины, и я с улыбкой села внутрь. В салоне пахло кожей и дорогим табаком – этот запах мне всегда нравился. Он завёл машину, и мы поехали.

Всю дорогу мы молчали, но это было приятное молчание, наполненное пониманием и недосказанностью. Мне всегда нравилось, как он водит машину. Как легко и сексуально он держит руль, как расслабленно сидит. Взгляд устремлён куда-то вдаль, сквозь поток машин.

Я хотела прикоснуться к нему, провести рукой по бедру или запустить пальцы в волосы, помассировать голову. Но я понимала, что это будет издевательством над ним, пыткой. Что-то ему мешает, и я это учту.

Он выглядел безупречно, как всегда: волосы небрежно спадают на лоб, сильные руки уверенно держат руль, осанка уверенная. Но в этот момент я заметила, что он слегка нахмурился, а на лбу появилась морщинка. Я знала, что ему трудно контролировать свои эмоции. Он сосредоточился на дороге, и это придавало ему особую привлекательность.

Я наблюдала за его лёгкими движениями рук, как он менял положение тела, чтобы занять удобную позу за рулём. Его лёгкая мимика говорила о том, что он напряжён и сосредоточен.

«Как же ты уверенно ведёшь машину!» – невольно улыбнулась я. «Ты такой крепкий и уверенный в себе!» – подумалось мне, и моё сердце забилось чаще.

В этот момент я поняла, что мои чувства к нему становятся сильнее и глубже. Я не могла их скрывать, даже спустя время и его дистанции, я всё равно испытываю тягу к нему.

Когда мы подъехали к моему дому, он заглушил мотор, но не выключил фары. Свет выхватывал из темноты кусочек тротуара. Я повернулась к нему, наши взгляды встретились. В его глазах я увидела и тоску, и желание, и какую-то болезненную решимость.

«Спасибо, что подвез», – тихо сказала я, касаясь его щеки кончиками пальцев. «Береги себя, хорошо? И дай знать, когда там твои "дела" закончатся».

Он взял мою руку своей, сжал ее мягко и осторожно, словно боясь причинить боль. Его прикосновение было настолько нежным, что я почувствовала, как по телу пробежала теплая волна. Затем он наклонился и дотронулся губами до тыльной стороны моей ладони в легком, почти невесомом поцелуе. Этот жест был настолько не свойственен его брутальной натуре, что я на мгновение замерла, не веря своим ощущениям.

«Приятного вечера…Вам».

Он отпустил мою руку, но вместо того чтобы отвернуться, его взгляд застыл на мне, полный какой-то холодной отчужденности. Я вышла из машины, чувствуя, как внутри что-то сжалось. Его поведение изменилось так резко, словно он надел маску. Я не оборачивалась, но чувствовала его взгляд, следящий за мной, пока я шла к подъезду.

В голове пронеслись мысли: "Что произошло? Почему он так изменился?" Я пыталась не обращать на это внимания, но сердце билось быстрее. Подойдя к двери, я услышала, как машина резко тронулась с места. Звук удаляющегося двигателя резанул слух. Я обернулась и увидела, как его автомобиль исчезает за поворотом.

В тот момент я поняла, что ревность и обида, которые он так старательно скрывал, наконец-то вырвались наружу. Он не мог смириться с мыслью, что я вернусь домой к Максу. И эта мысль, словно яд, отравила наше прощание. Я стояла на пороге подъезда, чувствуя себя потерянной и одинокой. Что же теперь будет?