Читать книгу На стыке эпох. Откровения дипломата - - Страница 7

25 августа 1973 года я отправился в уже знакомый мне Вашингтон, в котором я в итоге проработал в советском посольстве следующие шесть с половиной лет. Вылетев с женой и дочерью из Москвы, после посадок в Париже и Ньюфаундленде мы благополучно приземлились в США.

В посольстве мне выделили кабинет. Свою дипломатическую карьеру я начал в ранге третьего секретаря посольства. Первые четыре дня я в основном обживался на своём рабочем месте и ждал, когда меня вызовут к послу. Таков был обычный порядок вещей и тогда, и, насколько я знаю, сейчас. Молодого дипломата по прибытии в посольство принимает посол. Происходит взаимное знакомство. Посол беседует с дипломатом и информирует о специфике работы. Перед визитом к послу я связался с заместителем посла, советником-посланником Воронцовым. У Добрынина было два заместителя, Воронцов и Бессмертных.

Параллельно с обустройством на рабочем месте я занимался бытовыми вопросами, искал машину и квартиру. Всех новичков сначала размещали в доме технического персонала. Живя там, можно было начать искать постоянную квартиру. Мы провели в этом доме примерно месяц-полтора. Почему так важно было купить автомобиль сразу? Всё очень просто: в США, в отличие от Советского Союза, как тогда, так и сейчас, без автомобиля ничего сделать нельзя. Это была базовая необходимость в повседневной жизни, без которой невозможно добраться ни в магазин, ни к врачу, ни в химчистку, ни на концерт. Я купил машину у дипломата, которому пришла пора возвращаться в Москву. Не помню, сколько машин я в итоге сменил в Вашингтоне, но до сих пор отлично помню свою первую машину – видавший виды американский Ford Maverick. Покупка машины облегчила поиск квартиры.

До самого конца 1970-х годов советское посольство занимало лишь небольшое здание на 16-й улице, в десяти минутах ходьбы от Белого дома. Места для жилья сотрудников в нём не было, поэтому дипломаты жили за пределами посольства. По тогдашним правилам дипломаты должны были проживать по несколько семей в одном районе или даже в одном многоквартирном доме. Так я и искал квартиру. Одновременно со мной жильё искал ещё один дипломат, прибывший незадолго до меня. Одним из самых подходящих вариантов представлялась какая-нибудь квартира в штате Вирджиния, в семи-восьми километрах от посольства. В итоге мы нашли себе квартиры в соседних домах на улице Коламбия-Пайк недалеко от Пентагона. Рядом с домом находился армейский гольф-клуб, откуда на нашу территорию регулярно залетали мячики. За трёхкомнатную квартиру хозяин запросил 300 долларов в месяц. По тем временам это была очень серьёзная сумма.

Какое-то время спустя наши посольские друзья убедили нас переехать в их жилой комплекс в округе Принс-Джорджес в штате Мэриленд, чтобы было больше возможности проводить свободное время вместе. Но в итоге мы там прожили совсем недолго. Публика вокруг казалась какой-то подозрительно криминальной. Однажды прямо посреди ночи кто-то проник в нашу квартиру. Увидев нас, он испугался и убежал. По пути бедолага налетел на стоявшую у нас на балконе кастрюлю. Мы жили на 4-м или 5-м этаже. Куда он исчез с балкона, мы так и не поняли. Может, пробрался через соседний балкон? Я пошёл к соседу выяснять, что это был за таинственный гость. Сосед пожал плечами, мол, чужих здесь быть не может, и категорически всё отрицал. Управдом тоже никак не отреагировал на это происшествие. Все делали вид, будто ничего не произошло. Но для нас это был травмирующий опыт. Гуне ещё долго после этого снились кошмары. И вскоре мы оттуда съехали назад на Коламбия-Пайк.

Естественно, что я приехал в Вашингтон не с огромной пачкой долларов в кармане. Я ещё даже не получил свою первую зарплату, поэтому одолжил деньги на предметы домашнего обихода, в том числе на покупку автомобиля, в кассе посольства. В то время занимать деньги в учреждении, где ты работаешь, считалось нормальным делом. Я пошёл к бухгалтеру посольства и объяснил, что приехал, чтобы много работать, поэтому попросил кредит на три года. На одолженные деньги я также купил одежду, достойную статуса дипломата. В Вашингтон я прибыл в пиджаке советского пошива и обуви непонятного происхождения. Я приобрёл чёрный элегантный костюм американского производства и джентльменские туфли. Будучи третьим секретарём, я получал 800 долларов в месяц. Из этой зарплаты я каждый месяц возвращал часть занятой суммы в бухгалтерию. Первые три года жена не работала. Только через три года ей удалось устроиться на работу в визовый отдел консульства. Это стало значительным финансовым подспорьем для нашей семьи.

В начале нашей жизни в Вашингтоне, особенно в первые месяцы, мы очень много думали о покупке продуктов. С сегодняшней точки зрения можно сказать, что мы экономили на еде. Дочь Ивета до сих пор помнит, как мы покупали продукты в сети магазинов Safeway. Но даже находясь в режиме экономии, после скудного ассортимента советских продмагов мы наслаждались большим количеством непривычных продуктов. Например, Ивета очень любила замороженный чизкейк. Его нужно было разогреть перед употреблением, и он очень нравился и нам, и нашим гостям. Сейчас этим никого не удивишь, но тогда это казалось деликатесом. Время от времени вместе с семьями друзей мы жарили шашлыки в вашингтонских парках, лепили вкусные гамбургеры. Когда мы наконец смогли себе это позволить, на праздники покупали на рынке живых крабов, которых готовили со специями дома.

В посольстве мы были единственными латышами. Там же работала семья литовцев, с которыми мы подружились. Гуна и Ивета интенсивно пополняли свои знания английского языка. Поначалу у нас не было американских друзей, с которыми можно было бы говорить по-английски, не было вокруг нас и американских детей, потому что Ивета ходила в школу советского посольства, так что ни у меня с Гуной, ни у нашей дочери никаких местных контактов практически не было. Мне приходилось учить язык, смотря телевизор и общаясь в магазинах, кафе и других местах бытового обслуживания. В таких условиях телевизор стал важным элементом личностного роста и пополнения знаний. Конечно, мы также посещали различные общественные места, например концерты. Нам с Гуной и Иветой даже удалось побывать на последнем концерте Элвиса Пресли незадолго до его смерти. Мы часто ходили в кино, чтобы насладиться очередным продуктом американской киноиндустрии. Фильм «Крёстный отец» до сих пор остаётся в памяти. Я также прилипал к телевизору во время выпусков новостей. Интернета не было, и телевидение было одним из ключевых источников общественной информации. Меня интересовали телевизионные новости, по работе я должен был всегда быть в курсе последних событий в США и мире. Всей семьёй мы также смотрели популярные в то время телесериалы «Маленький домик в прериях», «Семейка Брейди» и музыкальное шоу «Сонни и Шер».

В жизни дипломата была одна неотъемлемая бытовая радость – ежегодный отпуск. Если обычным сотрудникам предоставлялось максимум 24 рабочих дня ежегодного оплачиваемого отпуска – неполный месяц или менее четырёх недель, то нам, дипломатам, предоставлялось пять недель. Обычно первые две недели мы проводили у себя в Москве. Потом пару недель проводили в Риге и в деревне – в гостях у родни в Опиньках и Вилянах. Последняя неделя отпуска – опять в Москве. В Риге мы останавливались в гостинице или у друзей, так как своей квартиры у нас там тогда не было.

Мы все с нетерпением ждали ежегодного отпуска, потому что это было единственное время в году, когда мы могли быть на родине. Другие сотрудники посольства также бывали в командировках в Москве между отпусками. Меня в такие командировки не отправляли, потому что особой необходимости не было.

Я начинал свою карьеру в посольстве в качестве третьего секретаря. Позже меня повысили до второго, а затем и первого секретаря.

Первые три года я работал под руководством советника, специалиста по европейским делам Льва Дмитриевича Ильина. Когда я стал первым секретарём, я сам стал начальником небольшого коллектива дипломатов. Мне было поручено руководить сектором социалистических стран из восьми дипломатов.

Стандартный срок зарубежной командировки дипломата составлял четыре года. Этот срок мог быть продлён при наличии оснований для необходимости выполнения соответствующим дипломатом определённых задач. Решение о продлении срока принимал посол. В мае каждого года Добрынин готовил список дипломатов, кому возвращаться в Москву, а кому продолжить работу в посольстве. Когда мой четырёхлетний срок подошёл к концу, Добрынин, рассмотрев этот список, решил оставить меня в Вашингтоне на год, а затем ещё на год.

Не буду судить, почему Добрынин продлевал мне командировку два года подряд. Такие решения обычно не объяснялись. Могу только сказать, что в мои повседневные обязанности входило поддержание регулярных рабочих контактов с руководителем отдела социалистических стран в Госдепе США. Я также часто бывал в Капитолии на заседаниях парламентских комиссий, чтобы послушать дебаты по конкретным вопросам, – например, когда в Конгрессе США рассматривались вопросы американо-чехословацких отношений и т. д. Обычно это были очень откровенные беседы между компетентными участниками дебатов. Я сидел, слушал и записывал. Я выполнял возложенные на меня обязанности в меру своих возможностей. Мы в посольстве с большим уважением относились и к Добрынину, и к Воронцову, и к Бессмертных. Их высоко оценивали не только наши, но и многие иностранные дипломаты и официальные лица США. Лично я находился в тесном контакте с дипломатическими советниками других стран по вопросам, входящим в мою компетенцию. Конечно, приходилось общаться и с руководством в центральном аппарате министерства.