Читать книгу Почему психоз не безумие. Рекомендации для специалистов, пациентов и их родных - - Страница 5

Тревога – самая большая сложность в общении с человеком, у которого диагностирован психоз, и сеансы психотерапии здесь не исключение. Человек, страдающий от психоза, напуган и дезориентирован. Все его переживания мимолетны и трудны для восприятия. Но подобный опыт оказывает схожий, пусть и не такой дезориентирующий, эффект на окружающих, которым тяжело понять, что происходит. Неспособность понять часто вызывает чувство страха перед неизвестным, а также ощущение бессилия. На этом этапе люди тратят много сил на сохранение душевного спокойствия, чтобы не сдаться и не убежать: буквально или пытаясь спрятаться за бессмысленными действиями и притворяясь, будто ничего не происходит. Без душевного спокойствия невозможно наладить контакт с пациентом или стать важной частью его реальности. Если вкратце, нужно научиться быть терпеливым перед лицом собственного бессилия и тревоги. Только так возможно оставаться в контакте с тем, что делает и говорит человек во время эпизода психоза.

И тут важно упомянуть результаты исследований: по статистике, примерно 15 % населения планеты хотя бы раз переживали психоз. Иными словами, этот феномен не такой уж и редкий. Как правило, он почти не влияет на жизнь человека и не становится проблемой, требующей медицинской и/или медикаментозной помощи. Но в 3 % случаев ситуация становится настолько серьезной, что требуется помощь психиатров. Между этими крайностями серая зона, где необычные ощущения, которые не оказывают серьезного влияния на повседневную жизнь человека, могут постепенно превратиться в поистине фантастический опыт, который разрушает чувство реальности⁴.

Но как можно оставаться непоколебимым в мире, сбивающем с толку? И как подобрать ключ к другому человеку и проблеме, которая загнала его в кризис?

Психотерапевт не может лечить психоз «вслепую». Вам нужно сформировать представление. Представление о характерных элементах психотического опыта. Представление о том, что делает психоз таким невероятно человечным. Представление о том, как странные на первый взгляд речь и поведение могут послужить трамплином к творческому и неординарному ходу мысли. Чтобы понять, какой подход лучше, необходимо иметь четкое представление о том, с чего начать и куда вы двигаетесь.

Без схемы вы скоро потеряетесь в лабиринте предвзятости и предубеждений, а образ опасного и непредсказуемого психа будет маячить на горизонте. И у пугающего образа есть свои предпосылки.

В XVII и XVIII столетиях на волне эпохи Просвещения западное общество прониклось рациональным мышлением и приняло за максиму, что безумие, не имеющее под собой рациональной основы, тесно связано с животным началом. Безумие казалось самым настоящим зверем, поднявшим свою уродливую голову в толпе. Считалось, что психически больной теряет часть человечности, поскольку ее вытесняет нечто примитивное. Буйство, в которое впадали больные, казалось сродни буйству животных. А животное неспособно ни на рассуждения, ни на разговор. Как, впрочем, и безумцы. Это объясняет, почему с ними зачастую обращались так жестоко. Когда кого-то перестают считать полноценным человеком, любые бесчинства внезапно становятся приемлемыми. Остается всего шаг до полного расчеловечивания⁵.

Но бывает и наоборот. Если мы оставим предубеждения, связанные с психозом, и научимся контролировать страх, который он у нас вызывает, нам будет проще и спокойнее общаться с людьми в состоянии психоза. Следует признать, что это отнюдь не просто, ведь в обществе укоренилось представление о безумии как о чем-то порочном, уродливом и даже опасном.

Но что, если психоз – это неотъемлемая часть человеческого бытия? На первый взгляд эта мысль может показаться безумной, но это не так. Какое еще существо на свете может страдать от переживания собственной реальности так же, как человек? Что, если это не изъян человеческого сознания, а воплощение уникальных и хрупких отношений с реальностью?

Так считал французский психиатр Жак Лакан. Он рассматривал безумие как предельное переживание человеческой свободы, опыт, в котором в полном объеме проявляется человеческая способность удивляться, проявлять творческую изобретательность и действовать в нонконформистском ключе. Это и правда неудобное и сбивающее с толку ощущение, которое может ввергнуть человека в полнейшее одиночество и порождает страстную потребность в сопричастности. И в то же время оно, как ничто другое, проливает свет на то, как работает психика человека.

Или, как говорил Лакан: «Бытие человека не только невозможно понять без безумия, но оно не было бы бытием человека, если бы не несло в себе безумие как предельную форму свободы»⁶.

Прочитав это впервые (а потом перечитав еще несколько раз), я нашел высказывание Лакана одновременно интересным и интригующим. Я считаю так и по сей день. За причудливым фасадом психотического поведения скрываются люди, познавшие высшую степень свободы, но из-за этого неспособные перекинуть мостик между собой и другими.

Но правда в том, что никто на самом деле не знает, что это за основы и как выглядит мост. Мы точно можем сказать только то, что некоторым людям проще забыть неудобную правду жизни, целиком и полностью посвятив себя занятию, которое наполняет смыслом их существование. По крайней мере, мне это видится именно так. Тот, кто сражается с безумием, сражается с основой нашего человеческого естества. Поэтому в состоянии психоза человек заслуживает, чтобы его по крайней мере выслушали и, если он того пожелает, чтобы у него был compagnon de route[6], который поможет найти новые связи с реальностью.

Утверждение Лакана отражает особый взгляд на человечество. Может показаться, что в обществе, основанном на рыночной модели экономики, нетрудно найти опору в каких-то взглядах. Но это приводит к серьезным последствиям. Наши взгляды определяют (по большей части), какими для нас предстают окружающие, даже если мы отрицаем, что придерживаемся взглядов. Они требуют от нас разделять, что важно, а что – нет.

Тому, кто считает, что душевнобольные подобны животным, не составит труда принять за истину в последней инстанции, что таких людей нужно исключить из общества и содержать в тюрьмах и лечебницах. Тот, кто рассматривает психоз как биологическую дисфункцию, не сочтет нужным вкладываться в разговорную терапию. Но те, кто считает психоз проявлением человеческой природы, постараются установить и поддерживать связь с пациентом, и потратят много сил и времени в поисках новой надежды⁷.

Главная мысль, лежащая в основе концепции Лакана, заключается в том, что поведение человека нельзя полностью зафиксировать или предугадать. В какой-то степени наши действия действительно продиктованы природой, но благодаря дару речи и воображению у нас остается пространство для маневров. Разумеется, это не относится к примитивным действиям: перевариванию еды, контролю температуры тела и дыханию. Они выполняются более-менее автоматически. Но у нас остается некая доля «свободы», когда дело доходит до осознанных действий, таких как выбор одежды, напитка в ресторане, решения завести домашнее животное и так далее.

Более того, такая же свобода остается у нас и на более интимном уровне. Например, мы вольны скрывать что-то от близких, реагировать особым образом во время споров, беспокоиться о будущем. Во всех перечисленных ситуациях наши реакции не спонтанные. Мы оказываемся в зоне возможностей, где можно взвесить все за и против, использовать слова и создавать сценарии, которые определяют, как мы и окружающие будем реагировать. Другими словами, отнюдь не все поведение продиктовано инстинктами – и именно в этот момент на первый план выдвигается речь. Слова дают нам возможность общаться и рассказывать истории, фантазировать и размышлять.

Люди, которые считают себя «нормальными», получают от этих историй большую уверенность и удовлетворение. С небольшими вариациями они постоянно рассказывают себе и другим о том, что делают и почему. Они скрепляют слова с реальностью, наполняя свой мир смыслом и объяснениями. По сути, они создают у себя в сознании несколько параллельных миров. Это успокаивает, потому что людям кажется, будто у них всегда есть выбор. Тот, кто таким образом играет словами, создает себе «пищу для размышлений», которая делает возможной рефлексию. А тот, кто способен осмыслить реальность, чувствует над ней контроль. Вы свободны в мыслях. Но в то же время речь делает нас уязвимыми. Всегда есть вероятность, что мы потеряемся в собственных мыслях и запутаемся в бесконечных потоках слов и историй, и в конце концов утратим связь с реальностью, которую пытаемся описать. Иными словами, подобная свобода тоже сводит с ума, подталкивая нас в сторону психоза⁸.

Может, это не так уж и странно. Почему? Потому что даже если мы этого не осознаём, наша психологическая жизнь в своей основе немного безумна. Или, по крайней мере, лишена логики и здравого смысла. Слова не прибиты к вещам, которые они обозначают. Также и воображаемые образы не становятся частью реальности. Они лишь помогают нам создать конструкции, которые не относятся к реальности, но позволяют нам наполнить ее смыслом⁹.

Для того чтобы охарактеризовать этот сложный процесс, Лакан выделяет три регистра ментальной жизни: воображаемый, символический и реальный. Воображаемое касается визуальных представлений и идей, при помощи которых мы создаем образ мира и самих себя. Эти образы помогают осмыслить, что с нами происходит. Например, возвращаясь домой от парикмахера, я представляю, как домашние отреагируют на новую стрижку. У меня в воображении проносятся все возможные сценарии. Они помогают мне предвидеть их реакции и эмоционально настроиться в соответствии с ними. Когда это срабатывает, возникает чувство превосходства, даже если мои убеждения вызывали сомнения. По мнению Лакана, представление о себе – это шаблон для воображаемого. Самосознание младенцев обрывисто, но по мере того как мы обретаем идентичность, представление о себе становится эталоном, по которому мы судим обо всем, что с нами происходит. В то время как опыт, который соответствует нашим ожиданиям, считается очевидным, неожиданный опыт вызывает стресс и активизирует то, что Лакан назвал «тенденцией к неправильному распознаванию». «Распознавание» не относится к социальной несправедливости, а подразумевает психологическую склонность не обращать внимания и отбрасывать то, что не соответствует нашим убеждениям.

Символическое – это царство букв и цифр. Это кирпичи для культурного самовыражения, они облегчают обмен информацией с другими людьми. Символическое относится к набору языковых условностей, социальных привычек и паттернов отношений, которые люди используют для самовыражения. Это основа, которая обеспечивает предсказуемость структур опыта.

С другой стороны, Реальное указывает на опыт разрыва. Это реестр дискретностей и парадоксов, которые происходят из-за раздирающих жизнь событий внутри и вокруг нас. Представьте потерю работы, ссору с родителями или первый поцелуй. Эти события реальны, поскольку они нарушают наше душевное равновесие. С точки зрения Лакана, реальное – это основа человеческого существования. Оно подталкивает нас искать решения и пробуждает от сна, заставляя ставить под вопрос наши убеждения и то, как нам следует действовать.

Если все хорошо, эти три регистра связываются воедино, так что Символическое и Воображаемое смягчают разрушительное воздействие Реального. Этот эффект достигается, когда мы представляем потенциально разрушительные события в терминах Символических структур и выстраиваем Воображаемые значения вокруг Реального. Это смягчает разрушительные события и делает их более понятными или, по крайней мере, создает иллюзию понимания. В какой-то мере эти конструкции всегда будут казаться абсурдными, но это не мешает нам хотеть того, чтобы они были настоящими. Но можем ли мы быть уверенными в том, во что хотим верить? Нет. Убедительность конструкций связана с тем, что мы делимся ими с другими. По сути, реальность повседневной жизни в какой-то степени есть не что иное, как иллюзия – иллюзия, которой никто из нас не может избежать.