Читать книгу Преданная демоном. Восстание из пепла - - Страница 4

– Риана, собирай детей, мы уходим! – в сотый раз услышала я панический голос отца, отрывающий меня от любимого занятия – игры в мяч с братом. – И прошу тебя, давай побыстрее. Они идут.

В тот же миг мама подбежала, схватила меня на руки, крепко взяла руку Ника и побежала к выходу.

– Орден? – в ужасе прошептала она, приближаясь к отцу. – Как они нашли нас?

– Потом! Всё потом! Пошли отсюда быстрее!

– Возьми Анабель и Ника. Беги, я вас догоню.

– Ри, с ума сошла? Куда ты собралась? – в панике спросил отец, хватая меня на руки.

– Надо взять документы, тёплые вещи и хоть какую-нибудь еду. Мы ведь далеко не убежим без них.

– Давай я возьму, – вставил отец.

– Алекс, унеси детей. Я быстро, – упрямо ответила мама. Отец прижал меня сильнее к груди, а я, чувствуя что-то не то, расплакалась.

***

Всё, что произошло дальше, как в тумане. Отрывки фраз, страх, паника и кровь… много крови. Отца убили практически на моих глазах – это была его кровь. Я в ужасе наблюдала за тем, как она капала с чужого меча, пока брат чуть ли не волоком уводил меня вглубь леса.

Следующие несколько дней мы бродили с ним по лесу, прячась от преследователей и стараясь найти выход: голодные, замёрзшие, уставшие, в полном отчаянии.

А потом я увидела людей – много людей, а ещё много лошадей с повозками. Они веселились, пили, плясали. Брат предупредил меня не ходить к ним, но я не послушала. И добрая тётя накормила меня, посадила у костра. И опять провал… А дальше – цирк. Иногда там было хорошо, а иногда хуже, чем в аду. Но самое страшное – я потеряла Ника.

***

Я резко раскрыла глаза, чувствуя, как к горлу подступает ком. Эти сны… они преследовали меня последние несколько месяцев, иногда сменяясь болью от ожогов и жаром пламени. Когда-то я бы отдала всё, чтобы узнать правду, понять, кто же всё-таки мои родители, увидеть их лица, ощутить их касания, любовь и защиту. Но сейчас… Сейчас мне хотелось лишь умереть, потому что боль преследовала меня, не позволяла забыться даже во снах. Меня то лихорадило, отчего тело трясло от холода, то кидало в жар. А хуже всего то, что я не понимала, где реальность, а где вымысел. Что из моих снов – правда, а что – больное воображение.

Придя наконец в себя и полежав несколько минут в кровати, я пыталась разобраться в своих ощущениях. Прислушивалась к телу. И с облегчением поняла: боли не было. Я чувствовала себя абсолютно нормально. Улыбнувшись, я выдохнула.

Сон – это всего лишь дурацкий сон. Великий Демон, надо же такому присниться. Повернув голову набок, я нежно прошептала: «Рен», ожидая увидеть мужа рядом и поделиться своим ужасом. Но Рена не было в постели. Я запоздало поняла, что это вовсе не моя постель. Медленно осмотревшись, сделала вывод, что и комната не моя. Слишком простой интерьер, деревянные стены и потолки. Место было мне незнакомо. И это ужаснуло.

Я резко привстала, но сразу же почувствовала спазм в районе живота. Что-то было не так. Опустив взгляд, я зависла, не узнавая своего тела. Живот… у меня был живот. Большой живот, даже огромный, он был в два раза больше груди. Дотронувшись до него дрожащими руками, я следила за ощущениями, с ужасом понимая, что это не иллюзия. Я чувствовала каждое движение пальцев на этом огромном шаре.

Мысли мои вновь вернулись к воспоминаниям, от которых я начала содрогаться: предательство Рена, Мари, насилие Шейна, унижение, площадь и огонь… жар и боль, страшная, всепоглощающая, такая, которую невозможно терпеть, которая заставляет тебя желать небытия и смерти.

Существует боль эмоциональная, а есть физическая. И если вам кажется, что эмоциональная сильнее – это неправда. Она дольше, она оставляет след навсегда, не даёт забыть о пережитом, душит изнутри. Но тот, кто не умирал в огне, вряд ли сможет понять, насколько это мучительно и невыносимо. Возможно, это быстрее забудется, чем предательство любимого человека, но тело всегда будет чувствовать отголосок этой муки и бояться её повторения.

Воспоминания накрыли меня болезненным куполом, заставляя пережить всё это вновь. Я сжалась, а по лицу потекли неконтролируемые слёзы. Они как будто бы скапливались внутри меня всё это время, долгие месяцы, что я провела в забытьи. И сейчас вырывались наружу, затапливая всё вокруг. Охлаждая мой жар, вымывая огонь из тела и души.

И лишь выплакав всю воду из организма, я вдруг вновь осознала самое важное. Живот. Откуда у меня взялся живот? Я ведь прекрасно помнила, как Шейн ударил меня, как по ногам потекла кровь, оставляя некрасивое пятно на постели. Мысли метались, не понимая, радоваться мне или вновь плакать. Мне нужен был кто-то, кто ответит на вопросы, иначе я просто изведу себя.

С трудом встав с постели, я осознала, что до родов осталось не так уж и долго. У меня не было детей, но ходить было явно слишком тяжело. Хотя… откуда мне знать? Возможно, это лишь тяжесть от затекших мышц, я ведь наверняка очень долго пролежала в кровати. Едва двигая онемевшими ногами, я всё же добралась до выхода и, распахнув дверь, вдохнула свежий воздух. На улице светило яркое солнце, оно грело, но всё равно было зябко и прохладно. Интересно, какой сейчас месяц?

Надышавшись свежим воздухом, я оглянулась и увидела красивую рыжеволосую женщину, которая совершенно неожиданно рубила дрова. Совсем удивительное занятие для молодой и стройной девушки. Заметив меня, она бросила топор и сразу же подбежала.

– Очнулась! – искренне улыбнулась она, а потом со страхом в глазах прошептала: – Тебе нельзя вставать, давай быстро в постель!

– Я… Кто ты? Как я здесь оказалась? Какой сейчас месяц?

– Уж скоро октябрь, – начала она отвечать с конца. – Меня зовут Мадина. Я давно тебя нашла, ещё по весне. Ты лежала посреди поля. Без сознания, голая, а по телу твоему гуляли огоньки. С тех пор ты приходила в себя, лишь бредила и стонала. Пойдём в постель, быстрее, пока ты опять сознание не потеряла.

– Почему я жива? – непонимающе спросила я, позволяя увести себя в дом и уложить обратно в кровать.

– Я не знаю. А почему не должна была? Когда я тебя нашла, ты была жива, дышала сама. Что с тобой случилось?

Я не стала отвечать на этот вопрос, боясь сказать что-нибудь лишнее. Вместо этого перевела тему.

– Какой у меня срок беременности? – услышать ответ было очень страшно. Я не понимала, что именно произошло. Но знала, что Шейн меня насиловал, а что было до этого, не хотелось даже вспоминать. Я очень желала детей. Но никогда бы не смирилась, если бы это был ребёнок Шейна. Разум подсказывал, что это невозможно, но страх все равно парализовывал. Часть воспоминаний как будто бы стёрлась, те дни были как в тумане, и я в ужасе осознавала, что не помню многого. Как будто бы мозг заблокировал кусок воспоминаний, спасая меня от безумия.

– Тебе вот-вот рожать. Я это точно знаю, я знахарка, много раз принимала роды.

– Говоришь, сейчас сентябрь?

Новая знакомая кивнула, а я аккуратно провела кончиками пальцев по животу, медленно отсчитала девять месяцев назад и с облегчением вздохнула. Да, уверенности не было, но срок подходил к тому, что это ребёнок Рена. Что он выжил каким-то невероятным чудом. А может быть, он просто был таким же упрямым, как его родители. О да, видимо, это так и есть. Именно так. Устало улыбнувшись, я вновь легла спать.

***

Этой ночью мне впервые не снились кошмары, но нормально поспать всё равно не удалось. Живот всё время тянуло, поясницу ломило, а в голове роились миллиарды мыслей и сомнений. Оказалось, что спать на спине безумно неудобно – пребывая без сознания всё это время, я пропустила момент привыкания к подобному положению. А сейчас реальность накатывала огромным снежным комом.

Наверное, каждая женщина желает проспать все сложности и проблемы, связанные с беременностью. Никакой тошноты, токсикоза, болей, тяжести. Но самое печальное, что с проблемами я пропустила и моменты счастья. И сейчас я просто не чувствовала связи со своим будущим ребёнком. Я корила себя за это, ругала, уговаривала что-то ощутить, но, кажется, внутри меня что-то выгорело. Слишком много всего на меня навалилось, слишком много было упущено, слишком сложно всё стало. Да, это неправильно, но чувства – это не свет, их невозможно включить и выключить по щелчку пальцев.

В один из дней я наконец-то встала с кровати, подошла к зеркалу, посмотрела на своё слишком резко изменившееся тело и не узнала себя. Там, в отражении, была не я, совсем другая женщина. И дело было не только в огромном животе – у меня изменился цвет волос: из тёмного они превратились в ярко-рыжие. А глаза приобрели желтоватый оттенок – в них как будто бы всё ещё остался отголосок того пламени, которое с такой яростью сжигало меня. Я изменилась не только морально, но и физически, и не имела ни малейшего понятия, как такое могло произойти, как вообще такое возможно. Одно было ясно – я стала похожа на мать, именно такой я её запомнила и такой она являлась в мои сны.

Я очень боялась, что не смогу полюбить ребёнка человека, который меня предал. Рен оставил слишком глубокий шрам в моей душе. И теперь я не хотела его видеть, слышать о нём, не могла его простить. И очень переживала, что это отношение перенесётся на маленькое чудо внутри меня. Вдруг именно поэтому мой материнский инстинкт до сих пор спит?

Но всё изменилось в тот миг, когда малышка появилась на свет… Роды были тяжёлыми. Если бы не Мадина, то вряд ли бы мы с дочерью выжили. Ребёнок лежал неправильно, и знахарке пришлось потрудиться, чтобы вытащить её из меня. Ещё один сеанс страданий и боли завершился плачем малыша. Её голос стал даром Богов, означающим конец мучений и начало нового счастливого будущего. Как только девушка отдала мне в руки мою дочь, все сомнения сразу отпали. Я полюбила её с первого взгляда – такую маленькую, сморщенную, плачущую, но столь родную. Её глаза были ярко-голубого цвета, точь-в-точь как у Рена. Но это совершенно не смущало, наоборот – напоминало о лучших временах, о том, кто когда-то украл моё сердце. И пусть всё сложилось не так, как я бы хотела, но это маленькое чудо стоило всех моих мучений. Она должна была появиться на свет и вобрать в себя всю мою любовь без остатка.

Первые дни я даже боялась выпускать её из рук, переживая, что кто-то может её забрать у меня. Весь мой мир сосредоточился лишь на ней: накормить, защитить, вырастить. Для меня наконец наступило столь долгожданное счастье. И имя этому счастью было: Александра. В честь моего отца, о котором я лишь недавно наконец-то вспомнила.