Читать книгу Кожа - - Страница 8

Несколько лет назад.

Двое мужчин в дорогих костюмах сидят в кафе. Неторопливо попивают ароматный кофе и ведут непринуждённую беседу. Первый мужчина высокий, крупного телосложения, с улыбкой задорно говорит:

– Представляешь, моя Алинка бизнесом решила заняться. Говорит, хочу продавать костюмы для БДСМ. Мол, эту нишу в Ростове ещё никто не занял. – Мужчина громко смеётся. На его смех оборачиваются посетители кафе за ближайшими столиками. Мужчина не обращает на них внимания и продолжает: – Тупая как пробка, но красивая, поэтому я на ней и женился. Думаю, ладно, чем бы дитя не тешилось, пусть занимается. Дал денег. В общем, разработала она дизайн какого-то комбинезона латексного, типа, уникальный, авторский дизайн. Заказала производство аж двух тысяч экземпляров. – Широкая задорная улыбка не сходит с его губ.

Второй мужчина внимательно напряжённо его слушает без тени улыбки. Первый мужчина продолжает говорить:

– Сшили ей эти комбинезоны. И вот она решила их протестировать. Хохма была, ты сейчас лопнешь от смеха. В общем, пригласил нас Борисыч на юбилей в банный комплекс, забыл, как называется. – Мужчина щёлкает пальцами, хмурится, пытаясь вспомнить. – Ну этот крутой, в котором мы открытие завода праздновали, помнишь?

Второй мужчина молча кивает.

– В общем, собрались там все наши. Я с собой Алинку взял. А она решила позвать подружку, соседку твою Наташку. – Первый мужчина делает паузу, отхлебнув немного кофе из чашки. – Сидим в сауне, общаемся, пьём, все дела. И тут заявляется эта Наташка в одном из этих латексных комбинезонов чёрных, на высоченных каблуках. Борисыч охренел, а я чуть в осадок не выпал, когда её увидел. – Мужчина задорно хохочет. – Мы все уже изрядно припитые, но в здравом уме. А Наташка эта в хламину уже. Не знаю, где она накидалась, может для храбрости. Алинка сидит довольная, гордая, комбинезон же она придумывала. Короче, соседка твоя залезает на сцену и начинает что-то вытворять на пилоне. У Борисыча глаза, как два блюдца, рот открыл, сидит офигевает. Короче, Наташка на этих каблучищах подворачивает ногу и кубарем летит с этой сцены. Все в шоке, кто-то подскочил, чтоб ей помочь подняться. Она сделала вид, что так и задумано. Кое-как сняла эти каблучищи и обратно на сцену полезла, ползком прям вскарабкалась. Я уже ржу сижу в голос, невозможно сдерживаться. Алинка покраснела как рак, глаза вылупила и сидит не шевелится. Соседка твоя ещё минут пятнадцать по полу ползала вокруг пилона, типа, кошечка, ну это она так представляла, видимо. А на самом деле, как пьяный неуклюжий демон. Пела там ещё песню какую-то свою. Борисыч от шока отошёл, тоже хохочет сидит. Парни её на телефон снимают. Она потом возле пилона и уснула. Мы с Алинкой, когда уехали, соседку твою там Борисыч оприходовал. Да и не только он. Она там никому не отказала из желающих. – Первый мужчина вытирает выступившие от хохота слёзы.

Второй мужчина нервно сжимает в руках салфетку. По его лицу расходятся красные пятна, зубы сцеплены, ходят желваки, брови сдвинуты и нахмурены. Он не разделяет веселье своего собеседника. Первый мужчина не обращает внимания на его реакцию и продолжает говорить:

– После этого Алинка передумала этим бизнесом заниматься. Рыдала там, что, типа, бренд её опозорен. Еле успокоил дурёху. В общем, две тысячи этих комбинезонов у меня валяются теперь на складе. А мне надо место освободить, поставка на следующей неделе. Выкинуть их Алинка не даёт, типа, труд всей её жизни. – Мужчина кладёт ладонь себе на лицо и качает головой. – У тебя же есть пустующий склад. Забери себе эту хрень на хранение. Потом Алинка про них забудет и выкинешь.

Второй мужчина хмуро мямлит что-то себе под нос. Глаза его нервно бегают. На шее пульсирует вена.

– Ну, так что? – не дождавшись ответа, спрашивает первый мужчина. – Заберёшь? – Немного помедлив, добавляет: – Если хочешь, можешь их продать.

– Хорошо, – угрюмо робким тихим голосом отвечает второй мужчина.

Первый мужчина довольно хлопает в ладоши и произносит:

– Вот и славно.

– Она для него пела? – негромко бормочет второй мужчина.

– Чего? – переспрашивает первый мужчина, не расслышав.

– Она для него пела? Для Борисыча? – громче повторяет второй.

– Ну, типа, пела, – надменно хмыкнув, отвечает первый и наигранно пафосно добавляет, вскидывая вверх руки: – Она ж певица!

Он делает глоток кофе и с надменной улыбкой говорит:

– Ты же знаешь, как я отношусь к этим певичкам современным. – Он морщится и махнув рукой, продолжает. – Вот Зыкина, Гурченко, Ротару – это певицы. А сейчас, это так, ногораздвигалки безголосые.

Второй мужчина не слушает собеседника. В нём закипает обида и злость.

Она для него пела.

***

Алиса сидела в кресле за столом в своём кабинете, положив ногу на ногу и задумчиво вертя в руке шариковую ручку. Гена сидел на стоявшем вдоль стены диване и пялился в экран своего смартфона. В дверь негромко постучали. Алиса отвлеклась от своих мыслей и громко сказала:

– Войдите!

Дверь отворилась и на пороге показалась немолодая женщина с буйной копной огненно-рыжих волос максимально начёсанных, как любили модницы в восьмидесятых. Губы, кривовато накрашенные ярко-малиновой помадой, растянулись в широкой улыбке. Тускло голубые глаза, сохраняющие дьявольский огонёк на дне зрачков, обвели взглядом кабинет Алисы, и задержались на Гене, заставив его нервно заёрзать на диване.

– Лариса Алексеевна, мы вас ждали, – картинно проговорила Алиса.

Женщина медленно перевела взгляд на неё и молча кивнула. После чего, проследовала величавой уверенной походкой к дивану, демонстрируя во всей красе алый брючный костюм, болтающийся мешком на сухопарой фигуре его обладательницы. Она грациозно уселась на диван рядом с Геной, неоправданно близко к нему, хоть и пространство позволяло разместиться не так плотно. Женщина положила морщинистую руку на лежавшую на диване руку Гены, от чего тот едва заметно вздрогнул, но руку не убрал. Лариса Алексеевна легонько сжала его пальцы, улыбаясь заглянула в глаза и промурлыкала короткое приветствие, после чего медленно отняла руку от его замерших пальцев. Гена, побледневший и боящийся дышать, бросил умоляющий взгляд на Алису. Та, еле сдерживаясь, чтоб не расхохотаться в голос, пожала плечами и поспешно отвернулась от его грустного взгляда.

Лариса Алексеевна Бердникова психолог-криминалист с богатым опытом работы. В Ростове-на-Дону она являлась самым известным профайлером и помогла распутать немало сложных дел об убийствах. Вдумчивая, внимательная к деталям женщина, славившаяся сложным характером и острым языком. Она и не думала уходить на пенсию, хотя её возраст давно перешагнул за черту пенсионного. Работа была и есть для неё смыслом жизни, что не позволило ей в своё время обзавестись семьёй. Но этот факт её не сильно беспокоил. Привыкшая к одинокой жизни, она с удовольствием погружалась в работу психолога-криминалиста, оттачивая свои навыки разбираясь в самых запутанных преступлениях, в том числе в деле Чикатило.

Тогда она была ещё совсем молодой девчонкой, едва закончившей институт, только пробующей себя в криминальной психологии. На поиски «Ростовского потрошителя» бросили все возможные ресурсы, в том числе, неопытного стажёра Бердникову, которой до этого не доверяли ничего серьёзнее убийства бродячей кошки. Особых надежд на неё никто не возлагал. Но, лишние руки были просто необходимы, поэтому над громким делом Чикатило работали все, кого только удалось привлечь. Бердникова смогла удивить тех, кто относился к ней, мягко говоря, скептически и внесла немалый вклад в поимку маньяка. С тех пор к её мнению стали прислушиваться и авторитетность его росла с каждым новым успехом в очередном раскрытом с её помощью деле.

– Вы уже ознакомились с материалами дела? – спросила Алиса, серьёзно глядя на рыжеволосую женщину, восседавшую на диване словно на троне.

– В общих чертах, – чинно ответила Бердникова, устремив в Алису холодный безэмоциональный взгляд.

Девушка кивнула и, поднявшись с кресла, подошла к магнитной доске с развешенными фотографиями мёртвых Юли и Насти.

– Первую жертву обнаружили пятого мая в Пионерском парке. – Алиса взяла с доски маркер и указала им на фото Юлии Шаровской, сидящей на лавке в чёрном комбинезоне. – Смерть наступила приблизительно в час ночи. Следов борьбы и сексуального насилия не обнаружено. С жертвы была снята кожа и заменена на латексный комбинезон, который был приклеен к мышечной массе по всему телу строительным клеем. Предварительно, тело жертвы было тщательно вымыто и очищено, из организма удалили всю кровь. Первую жертву опознали, как Юлию Шаровскую, две тысячи пятого года рождения. Вторую жертву обнаружили через неделю, двенадцатого мая в Ашхабадском парке. – Алиса перевела маркер в сторону фотографии с изображением сидевшей на лавке в чёрном комбинезоне Анастасии Коробкиной. – Абсолютно идентичное преступление. Жертва была похищена в ночь с субботы на воскресенье и была убита приблизительно около часа ночи. Как и в первом случае, следов изнасилования и борьбы не обнаружено. Жертву идентифицировали как Анастасию Коробкину, две тысячи четвёртого года рождения.

Сосредоточившись на рассказе Алисы, Бердникова сидела неподвижно, словно статуя. Алиса отошла от доски и вернулась обратно в своё кресло. Гена прокашлялся и осипшим голосом произнёс:

– На обеих жертвах не было обуви и украшений, даже серьги были сняты. Косметики тоже не было, кроме ярко-красной помады.

– Маньяк убивает девушек каждую неделю, – хмуро сказала Алиса. – Почему именно в субботу ночью? Почему раз в неделю? Почему он их не насилует? Зачем этот латексный костюм и для чего его приклеивать к телу?

Бердникова вскинула руку, останавливая поток вопросов.

– Очевидно, что латексом убийца заменяет им кожу, – холодно ответила она. – Поэтому костюм и приклеен. Это же «кожа» жертвы. Она не может быть отделима от плоти.

Алиса сосредоточено нахмурилась. Бердникова продолжила говорить:

– Убийца не насилует жертв, возможно, потому, что он женщина.

Алиса удивлённо вскинула брови. Её взгляд упёрся в невозмутимый взгляд Бердниковой. С минуту они молча смотрели друг на друга. Потом Алиса перевела взгляд на Гену, по лицу которого было видно, что он тоже ошарашен этим предположением.

– Женщина? – переспросила Алиса. – Мы не рассматривали этот вариант.

– Очень зря, – холодно сказала Бердникова. – По этой же причине убийца может использовать парализатор. Нападает незаметно, со спины, вкалывает паралитик и жертва не сопротивляется. Это исключает вероятность, что жертва может отбиться от нападения женщины. Таким образом, убийца подстраховывает себя.

Гена присвистнул и провёл рукой по затылку.

– Но у нас есть подозреваемый, – неуверенно сказала Алиса. – Ластовин Валерий Сергеевич, тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения. Он был любовником Юлии Шаровской.

Бердникова надменно рассмеялась.

– Ну, конечно! – сказала она. – Ведь любовник, это самый очевидный вариант. Полагаю, у этого гражданина была не одна любовница. Какая-то из них вполне могла на почве ревности избавиться от соперниц.

– А зачем сдирать кожу? – воскликнул Гена. – Разве нет попроще вариантов грохнуть соперницу?

Бердникова жеманно пожала плечами.

– Зависть, – коротко бросила она.

– Чего? – Гена скривился и уставился на женщину недоверчивым взглядом.

– Убийца, предположим, что это женщина, могла завидовать хорошей коже жертвы. Возможно, Ластовин даже обмолвился о совершенстве кожи одной из жертв, когда разрывал отношения с убийцей. – Бердникова повела плечом.

– Бред какой-то, – пробурчал Гена. – А вторая жертва тоже с офигенной кожей? Или убийца уже по накатанной её замочила? Лень было тактику менять?

Алиса хохотнула, прикрыв рот ладонью, но от Бердниковой это не ускользнуло. Она, с растущим раздражением, ядовито прошипела:

– У второй жертвы может быть вполне обычная кожа, ровно, как и у первой. Но, если, брошенная неосторожная фраза любимого мужчины задела нежные чувства и стала триггером для совершения преступлений, то именно кожа может стать объектом агрессии или желания обладать. Обиженная женщина страшна в гневе! – высокопарно заключила Бердникова, выразительно посмотрев на Гену.

– Чего? – Гена скривился, словно услышал самую идиотскую глупость в жизни. – Объектом агрессии или желания обладать? Это как понимать вообще?

Бердникова закатила глаза. Раздражение на её лице сменилось высокомерием.

– А вы кожу жертв находили? – невозмутимо спросила она, подняв левую бровь и уставившись на Гену.

Он замялся.

– Нет. А должны были?

– А куда она делась по-вашему? Испарилась? – На лице Бердниковой появилась торжествующая улыбка победителя.

– А по-вашему? – ничуть не смутившись, колко парировал Гена.

– По-моему, убийца оставил её себе, – спокойно ответила Бердникова.

– Зачем? – спросила Алиса.

– Не знаю, – ответила женщина. – Возможно убийца хочет использовать её в своих целях.

– Каких? – спросил Гена, не скрывая раздражения.

– В качестве своей кожи. – Бердникова неопределённо пожала плечами.

– Чего? – протяжно спросил Гена, скривившись, словно учуял неприятный запах. – Бре… Бессмысленно как-то. Убийца сшил себе костюм из девок и носит его по выходным?

Алиса наклонила голову и прикрыла лицо ладонью, пытаясь скрыть улыбку, грозившую обернуться смехом, который она изо всех сил старалась сдержать.

– Сразу видно, что человек не разбирается в криминальной психологии, да и в психологии в принципе, – пробурчала Бердникова. – Судя по почерку, убийца психопат.

– Да это и так понятно! – взмахнув руками воскликнул Гена.

Женщина бросила на него укоризненный взгляд.

– Что вам понятно? – процедила она.

– Что он ненормальный психопат! – выпалил Гена.

Бердникова, ухмыляясь, покачала головой.

– Он не психопат в привычном понимании, – медленно произнесла она. – Он сенситивный психопат.

– В чём разница? – Пыл у Гены слегка поубавился и теперь он внимал каждому слову эксперта.

С торжествующим видом Бердникова пояснила:

– Психопаты импульсивны, не способны к долгосрочному планированию, агрессивны, эгоцентричны. А данные преступления, – она махнула рукой на магнитную доску, – тщательно продуманы, спланированы до мелочей. Убийца идеально себя контролирует, не оставляет следов. Сенситивная психопатия свойственна человеку робкому, долго планирующему незначительное действие, склонному к навязчивой идее и повышенной эмоциональности. Такой человек самокритичен и чувствителен к критике, замкнут, недоверчив, стыдлив и застенчив. Для сенситивного психопата характерен страх неодобрения окружающих, сниженная самооценка и чувство неполноценности.

– То есть, мы ищем какого-то зашуганного додика, который ничего в жизни не добился и вымещает злобу на девчонках? – спросил Гена.

– Не обязательно. – Покачала головой Бердникова. – Психопаты вполне могут добиться успеха в какой-либо области. Они трудолюбивы, не прихотливы, исполнительны. Если родители такого ребёнка психопата требовательны и строги, или даже жестоки, то ребёнок под давлением авторитета и властности родителя может развить неплохие навыки и способности в любой области. Но, при этом, он всегда предпочтёт остаться в тени и не хвастаться своими успехами.

– Если он такой скромный, тихий и забитый, то как он умудрился девушек на ремни пустить? – выпалил Гена.

– Вероятно, произошло какое-то событие, которое послужило триггером, – ответила Бердникова.

Гена потёр подбородок и задумчиво проговорил:

– То есть, что-то случилось у него совсем недавно, и он психанул и решил выйти из тени?

– Примерно так, – ответила Бердникова. – Но не совсем. Он не выходил из тени. Единственное, что не вяжется с портретом личности убийцы – это отправленные на телевидение фото жертв.

– То есть, вы считаете, что убийца женщина, у которой что-то случилось, например болезненное расставание и она начала убивать? – подытожила Алиса.

– Не обязательно женщина. Я просто обратила ваше внимание, что убийцей может быть как женщина, так и мужчина.

– Тем самым расширили круг подозреваемых вдвое и прибавили нам работы, – пробубнил Гена.

Лариса Алексеевна бросила на него снисходительный взгляд. Алиса тяжело вздохнула, осознавая, что Гена прав и работы у них прибавилось.

И почему они вообще решили, что убийца мужчина? Опять сработало стереотипное мышление? Алиса всегда считала, что её мозг работает вне стереотипов. Именно эта способность помогла ей раскрыть своё первое дело, которое позже прозвали в СМИ делом «Няни-душительницы».

Тогда она, ещё молодая, амбициозная, и полная сил и энтузиазма, пришла в следственный комитет на стажировку. Карпов приставил её к подполковнику Барашко Виктору Викторовичу, мастодонту следкома, которому оставалось пару лет до пенсии. Виктор Викторович не воспринимал Алису всерьёз и относился к ней, как к табуретке, давая ей поручения по типу «принеси, подай, уйди, не мешай». Они охотились на убийцу, который задушил четверых первоклашек.

Главным подозреваемым был охранник в школе, в которой учились эти дети. Школа была единственной ниточкой, связывающей жертв. Ни убитые дети, ни их семьи не были знакомы друг с другом. На школьного охранника особо не удавалось ничего «нарыть». Единственной уликой по делу была резинка для волос одной из жертв, найденная на его рабочем месте. Охранник клялся, что нашёл её в школе. Алиби на момент убийств у него не было и потому Виктор Викторович активно за него взялся. Охранника арестовали и держали под следствием. Нашлись даже свидетели, которые видели его в дни совершения двух убийств рядом с местами проживания жертв. Когда охранник подписал чистосердечное, Барашко без зазрения совести закрыл дело, вполне довольный собой и результатом.

Алиса же не могла отделаться от мысли, что это ошибка. В каждой семье жертв первоклассник был первенцем, а помимо него в семье был еще один малыш. Возраста малышей были от одного года до двух лет. Алисе этот факт казался шаблоном, по которому убийца выбирал жертв. Но почему? Почему именно семьи с двумя детьми, где один первоклассник, а второй малыш в возрасте от года до двух?

Своими мыслями она поделилась с Барашко, на что тот смерил её раздражённым взглядом и посоветовал научиться варить кофе, и не совать свой нос туда, куда собака не совала кое-что. Он всегда был грубым и прямолинейным, не стеснялся в выражениях и чаще всего разговаривал исключительно матом. Алису его манера общения раздражала и в целом его отношение к ней сильно её оскорбляло. Поначалу она пыталась ему возражать. Но вскоре поняла, что это бесполезно и на все её попытки заставить его обращаться с ней как с равноправным коллегой, а не глупой назойливой девочкой, которую он вынужден терпеть, она получала порцию криков исключительно отборного мата с указанием её «законного» места. Желание написать на него рапорт и отдать Карпову посещало Алису ежедневно. Но она отгоняла от себя эту назойливую мысль, будучи уверенной и полной решимости утереть нос этому старому барану.

Когда Виктор Викторович запретил ей ворошить это дело и, как он выразился, искать приключения на пятую точку, она решила больше его не посвящать в ход своего личного расследования. Алисе удалось выяснить, что школа была не единственной ниточкой, которая связывала семьи погибших детей. Но, к сожалению, она нашла эту связь после того, как был задушен ещё один ребёнок.

Убийство пятого первоклассника разнесло в пух и прах шитое белыми нитками дело Виктора Викторовича. Он был в бешенстве. Когда Алиса бросила ему в лицо «я же говорила», Барашко взорвался и орал на неё так громко, что на крики сбежался весь отдел, в том числе Карпов. Владимир Анатольевич пригрозил Барашко отстранением от дела, тот, в свою очередь, решил, что все его неудачи от «бабы на корабле», имея в виду Алису в отделе по раскрытию особо тяжких.

Виктор Викторович смог взять себя в руки и даже перестал орать на Алису, просто игнорировал её. Но его выдержки хватило всего на несколько дней. Когда Алиса рассказала на очередной летучке по делу душителя, что у всех пяти семей жертв у младших детей была одна и та же няня, Барашко рассмеялся ей в лицо и обозвал её «малолетней дурой и выскочкой». Алиса не стала терпеть оскорбления и высказала ему всё, что о нём думала. Естественно, Барашко вспыхнул как спичка и разразился громогласными воплями, которые вновь дошли до ушей Карпова.

В тот же день Виктор Викторович был отстранён от дела. Карпов предложил ему перевестись в архив. Предложение было воспринято им в штыки, но в итоге он согласился. Алиса возглавила расследование по делу душителя.

В последствии ей удалось выяснить, что няня, имеющая психическое расстройство, о котором никому не было известно, подыскивала семьи с двумя детьми, где старший ребёнок ходил в первый класс, а младшему было не более двух лет. Она устраивалась няней для малыша в семью, работала там полтора-два месяца, втиралась в доверие к старшему ребёнку, после чего увольнялась. Через несколько дней после увольнения, встречала первоклассника после школы и приглашала к себе домой.

Жила она в частном секторе одного садового товарищества на окраине города, где большинство домов использовались владельцами в качестве дач, и потому почти всегда пустовали. Ребёнок, не ожидающий подвоха и полностью доверяющий няне своего братишки или сестрёнки, охотно соглашался отправиться к ней в гости. Там она душила его шёлковым шарфом и ночью выносила тело в мусорном мешке к ближайшему ручью, где в последствии в разное время и были найдены тела.

Арестовать убийцу не составило труда. Она не оказывала сопротивления при аресте и сотрудничала со следствием. Душительница рассказала, что у неё есть старшая сестра, которая в детстве её обижала, всячески издевалась и мешала спокойно жить, но родители этого будто не замечали. Убийца уверяла, что убивала не всех детей, в семьях которых работала, а только тех, которые не любили своего младшего братишку или сестрёнку. По каким именно критериям она оценивала степень детской любви, Алиса выяснять не стала, оставив это занятие на психологов. Душительницу приговорили к двадцати годам лишения свободы, а школьного охранника отпустили.

Алиса глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Захаров и Бердникова о чём-то негромко спорили, Алиса не слушала. От воспоминаний о первом деле к горлу подкатил ком. Вести дела по убийству детей ей давалось труднее всего. После дела «Няни-душительницы» Алиса ещё долго пыталась восстановить моральные силы и душевное равновесие.

– Так что насчёт триггера? – подала голос Алиса.

Захаров и Бердникова замолчали и синхронно повернули головы в сторону Алисы.

– Что именно вы хотите знать? – спросила Бердникова.

– Что могло быть триггером? – пояснила Алиса. – И когда это могло произойти? Что нам искать?

– Искать? – Бердникова задумалась, потирая пальцами подбородок. – Понимаете, в чём штука? Это событие не обязательно будет общеизвестным. Я имею в виду, это не обязательно будет какое-то общеизвестное происшествие, типа землетрясения или убийства знаменитости. Это может быть локальное событие, являющееся потрясением и имеющее важность лишь для определённого индивида.

– Господи! – Гена закатил глаза. – Попроще можно?

Женщина смерила его холодным взглядом и проговорила:

– Например, бросил любимый человек. В газетах о таком не напишут, если ты простой сварщик Вася. А для самого Васи это будет большим потрясением, которое послужит триггером. Надеюсь, так понятно?

– Понятно, – буркнул Гена.

– Ладно, – протянула Алиса. – А что насчет клуба «Мёд»? Единственная связь между жертвами – это тот самый клуб. Может ли убийца быть с ним связан?

– Сложно сказать, – ответила Бердникова. – Возможно, это совпадение. Насколько я знаю, вторая жертва до клуба так и не доехала и ранее там никогда не бывала.

– У меня есть предположение, что убийца выслеживает жертв, именно связанных с этим клубом так или иначе, – размышляла Алиса. – Может быть что-то произошло с ним в этом клубе и сработал триггер. Отказала девушка и он мстит теперь всем похожим девушкам.

– В одном я уверена, – чётко сказала Лариса Алексеевна, – у этих жертв есть прототип. Слишком похожий типаж: каштановые волосы средней длинны, рост и телосложение, черты лица. Первая и вторая жертвы внешне очень похожи между собой. И эта алая помада, которая определённо что-то значит для убийцы.

– Тогда, получается, версия со свихнувшейся любовницей, устраняющей конкуренток, отпадает? – вмешался Гена.

– Почему же? – Бердникова невозмутимо посмотрела на него. – Прототипом вполне может быть первая жертва.