Читать книгу Хранители Севера - - Страница 5

Едва Мелисса переступила порог, её накрыл знакомый, тягучий запах паслёна. На первый вдох – сладкий, как ягода, сорванная на рассвете с влажного куста. Но стоило втянуть его чуть глубже, и во рту ощущалась терпкая горечь, будто кто-то растворил в воздухе каплю яда. Он всегда витал здесь, цеплялся за волосы, пропитывал ткань, словно напоминание: здесь никогда не бывает просто.

Комната встретила её молчанием. Кабинет королевы мало чем отличался от прочих помещений крепости: серые грубые плиты на полу и стенах. Здесь не было ни ковров, ни гобеленов, ни мягкой мебели – ничего, что могло бы намекнуть на уют или роскошь. Пространство, где ничто не отвлекало от сути. В дальнем конце, под высоким сводчатым окном, стоял письменный стол из тёмного дерева – настолько тёмного, что казался обугленным. В тусклом свете он походил на чёрную скалу, заваленную бумагами. Свитки с сургучными печатями, письма на плотной бумаге, карты с пометками. Казалось, каждый лист здесь – это часть сложной мозаики, которую королева собирала с кропотливой точностью. Слева тянулся высокий книжный стеллаж, надломленный тяжестью фолиантов. Переплёты – выцветшие, потрескавшиеся, некоторые с потёками чернил, и, кажется, кровь осталась на одном из томов. Пыль на полках лежала, ровным, не потревоженным слоем, будто никто не решался прикасаться к ним. На противоположной стене, словно старинное произведение искусств, висела карта материка. Нарисованная вручную, с вычурными изгибами берегов, с тончайшими линиями горных хребтов. Здесь были и королевские земли Бермон, и дикие территории, и север, затянутый серой тенью. Если приглядеться, можно было заметить едва различимые метки – тонкие линии, пометки, вписанные рукой Королевы.

На краю стола, в тени кипы документов, едва заметно дымилась чаша с углями и сушёными травами. Металлический поднос тускло поблёскивал в слабом свете, а из сосуда тянулась тонкая спираль дыма, извиваясь в воздухе, будто змея. Тишину кабинета нарушал лишь едва слышимый скрежет пера, плавно скользящего по бумаге и оставляющего чёткие, выверенные линии. Чернила ложились ровно, послушно, как и всё здесь. Глубокая складка залегла между светлыми бровями королевы Сицилии. Казалось, она полностью ушла в работу, словно весь мир за пределами этой комнаты перестал для неё существовать. Белоснежные волосы были аккуратно собраны в низкий пучок. Чёрная рубаха с тонким золотым кантом плотно облегала хрупкие плечи. В её присутствии хотелось молчать, уменьшиться до тени, чтобы не потревожить напряжённую тишину этой комнаты, потому что даже в молчании она ощущалась как меч, надёжно заточенный и спрятанный в ножны, но готовый в любую минуту обнажить свою остроту.

– Ты опоздала на три минуты, – голос Королевы прозвучал тихо, почти равнодушно. Перо продолжило скользить по бумаге, как будто разговор не заслуживал даже её взгляда.

Мелисса шагнула вперёд. Под её сапогом скрипнул пол, и этот звук, как всегда, показался слишком громким. Она остановилась, нервно сглотнула, быстро приложила ладонь к груди, ощущая под пальцами холод металлической подвески:

– Принцесса Мелисса приветствует вас, Ваше Величество, – произнесла она, опуская голову. – Вы хотели меня видеть? – Голос предал её на последних словах, дрогнув. И пусть в её позе была выученная учтивость, внутри всё сжималось, от тревожного предчувствия.

Королева наконец отложила перо. Её тонкие, почти бледные пальцы с синими прожилками на мгновение застыли над бумагой, будто в нерешительности. Она чуть напрягла руку, а затем медленно подняла взгляд. Мелисса едва удержалась, чтобы не отвести свои. В них горела та самая тьма, насыщенная и глубокая, как бездна морской пучины. В них не было тепла, не было сострадания.

Сицилия медленно, как будто взвешивая каждое слово, произнесла:

– Король Бермона мёртв.

Девушка замерла, холод прошёл по позвоночнику. Это был совсем не тот ответ, которого она ждала.

– Как это… – она закусила губу, но вопрос уже вырвался наружу. – Как это произошло?

Тень скользнула по лицу Королевы. Она взглянула на принцессу с едва уловимым неодобрением, от которого у Мелиссы внутри всё сжалось в комок.

"Опять я сказала что-то не то…"

Девушка приложила все усилия на то, чтобы не отвести взгляд. Хотелось исчезнуть, спрятаться куда ни будь, куда не доберётся этот ледяной тон.

– Неверный вопрос. Чему тебя вообще обучает Лестар? – Её губы сжались в тонкую ниточку.

Раздался тихий, едва уловимый вздох, который Королева попыталась скрыть, когда медленно поднялась со стула. Сейчас в её обычно плавных, уверенных движениях ощущалась тугость, словно каждое движение давалось с усилием. Её пальцы, опершиеся о край стола, едва заметно дрожали.

Мелисса нахмурилась. Это было непривычно.

"Что-то здесь не так… Неужели это из-за Грани?"

Королева подошла к окну. Солнечные лучи, пробившиеся сквозь морозное небо, беспощадно выхватили всё, что обычно оставалось незаметным: глубокие тени, что залегли под глазами, тонкие морщинки у губ, похожие на паутинку и неестественную прозрачность кожи. Под дрожащими веками скрывался усталый взгляд, в котором отражались и бессонные ночи, и тяжелые решения, принятые в одиночестве. Пальцы её едва заметно подрагивали, выдавая напряжение, которое не могла скрыть даже железная дисциплина. Заметив это, Сицилия с коротким раздражением опустила руки, будто поймав себя на слабости.

– Нас не волнует, почему он умер, – произнесла она, повернувшись, и голос её прозвучал неожиданно мягко, словно она хотела направить на верный ответ. – Нас интересует другое…

Мелисса замерла всего в нескольких шагах, не сводя с неё пристального взгляда. От нее не укрылось, то, как тяжело та дышит, как тонкая испарина выступила на лбу, и даже простое стояние требовало от неё усилий. Несмотря на всё это, лицо королевы оставалось бесстрастным, словно она совсем не замечала изменений. Тонкая нить беспокойства медленно оплетала девушку. Сначала она почувствовала лишь лёгкое покалывание в пальцах, будто крошечные иголки впивались в кожу. Затем напряжение поднялось выше, к груди, там застыло тугим комком, сжимая своим холодными объятием. Дышать стало труднее. В голове крутилась одна мысль:

“Значит, время действительно на исходе…”

– Вы правы, – заговорила Мелисса, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. – Договор с Бермоном был разорван много лет назад. Смена короля ничего не изменит, они не рискнут напасть. – Она сделала шаг вперёд, едва сдерживая желание проверить у неё пульс. – Основная угроза сейчас те, кто пытается разрушить Грань. Мы получили важные сведения от…

– Мне уже доложили, – резко перебила королева, взмахнув рукой. Взгляд её не смягчился, но в голосе прозвучала лёгкая, усталая раздражённость. – Нет нужды повторять дважды, то, что я уже знаю.

Она на мгновение замолчала. Лёгкий перекат эмоции пробежал по её лицу, и в уголках губ появилась тонкая, почти зловещая полуулыбка.

– Не рискнут напасть, – повторила она медленно, будто смакуя это предположение, проверяя его на прочность.

Мелисса невольно напряглась. По спине пробежал ледяной холодок.

"Боги… Когда она так улыбается – жди беды."

Сицилия отвернулась, на мгновение погрузившись в молчание. Её взгляд упёрся в окно, но казалось, она смотрела не на крепостные стены и серое небо, а гораздо дальше, туда, где ещё не случилось, но уже зреет. Склонив голову набок, тень скользнула по её лицу, подчеркивая резкие скулы:

– Нам пришло письмо… из Бермона.

– Что?! – Мелисса не смогла скрыть удивления. Оно вспыхнуло слишком ярко, вырвавшись прежде, чем разум успел его сдержать. – Это невозможно! Они никогда… никогда не присылали нам писем!

Сицилия перевела на неё долгий, оценивающий взгляд. В нём скользила тонкая, почти уставшая ирония

– А вот теперь прислали, – произнесла она сухо. – Письмо с настоящей печатью. Подлинное. Они хотят возобновить договор. Приглашают во дворец, чтобы обсудить условия.

Мелисса дернулась, словно от пощёчины.

– Но… – голос сорвался. Она качнула головой, будто стряхивая дурной сон. – С чего вдруг они решили возобновить договор? Они же сами нарушили его. Это они первыми предали. Всё это… похоже на ловушку. Они просто хотят выманить нас. Их шпионы так и не смогли пересечь стену, вот и теперь…

– …теперь тебе и предстоит выяснить, – перебила Королева спокойно, почти буднично, будто поручала ей не судьбу королевства, а список товаров на рынке.

Мелисса замерла. Горло сжалось. На миг ей показалось, что она не может вдохнуть.

“Нет. Нет, это не может быть…”

– Но… приглашение адресовано на имя Королевы…

Сицилия перевела взгляд к окну

– Верно. – отозвалась она спокойно. – Но ты ведь уже заметила моё состояние, не так ли?

Мелисса опустила глаза. Моргнула, пытаясь смахнуть пелену, что вдруг застилала взгляд.

– Я чувствую, что моё время подходит к концу, – голос королевы оставался ровным, бесстрастным, словно она давно приняла этот факт. – Поддержание Грани требует всё больше сил. Я постараюсь продержаться до твоего возвращения. Но…

Она обернулась. Лицо по-прежнему было спокойным, но в её глазах не было ни слабости, ни сомнений, только решимость.

– Потом тебе придётся занять моё место.

Слова ударили, как лезвие. Внутри всё сжалось. Мелисса отступила на полшага, покачала головой.

– Нет… – прошептала она, срываясь на хрип. – Я не готова… Я не могу… Я не хочу…терять и тебя…

И тогда оно сорвалось. Слово, забытое, заброшенное в прошлом. Пробилось сквозь страх, боль, годы молчания.

– …Мама.

Слово зазвенело в груди, ударило в сердце, болью, которую она так долго загоняла глубже, в самые тёмные уголки. Она не называла её так с детства. Запретила себе. Отчуждение стало их обыденностью. Но сейчас, глядя на хрупкую фигуру у окна, на женщину, которая была ей всем и стала почти чужой, – что-то внутри надломилось, сломалось. И ни сила, ни долг уже не могли сдержать эту трещину.

С детства Мелисса жила с одной мыслью: заслужить. Не любви – её ей никто не обещал. Не объятий, которых давно разучилась ждать. Хоть бы уважение, хоть бы один взгляд – не холодный, не изучающий. Она старалась. Всегда. Глотала обиды, проглатывала боль, вставала на рассвете и тренировалась до изнеможения. Училась, сражалась, шла шаг в шаг за матерью – такой недосягаемой. Но взгляд той никогда не менялся. Тот же лед, та же тишина в глазах, в которых, казалось, не задерживалось ничего другого. Как будто она всё ещё не соответствовала, всё ещё не дотягивала.

– Нет… – прошептала она. – Я не готова.

Королева посмотрела на неё, и в этот миг, за непроницаемым взглядом, что-то дрогнуло. На секунду – не больше.

– Ты должна заключить выгодный для нас договор, – её голос остался бесстрастным, будто она не слышала этого отчаянного «мама».

Мелисса стиснула зубы. Подступившие слёзы она загнала обратно вглубь. С этим справлялась давно. Их она смогла сдержать, но не разочарование. Не это пустое место внутри, которое мать, кажется, не замечала вовсе.

“Она видит. Видит, что мне больно. Почему же всё равно… так?”

Сицилия готовила её к правлению с детства. Холодно, методично, без права на ошибку. Она не могла позволить себе жалость даже к собственной дочери. Мир не жалел чувствительных – он давил их. Корона требовала слишком высокую цену, когда—то её дочь поймет это. И даже теперь, когда сердце внутри королевы едва заметно дрогнуло, глядя на неё, на то, какой она стала, она не подала виду. Потому что знала: впереди – куда страшнее, чем разочарование дочери. И если та сломается сейчас – завтра ей не выжить.

– Раз они сделали первый шаг, – продолжила она, отворачиваясь к окну, за которым ветер рвал флаги на башнях, – значит, у нас есть преимущество. Мы будем диктовать условия.

Она сделала паузу. В её голосе появились стальные ноты.

– Помимо этого, у тебя есть ещё одна задача. Найти главаря гильдии Терзающих душ… и уничтожить его. Никто не должен знать наш секрет.

Мелисса едва уловила последние слова. Они терялись в гуле собственных мыслей, тонули в том единственном, страшно обнажённом «мама», которое всё ещё звучало у неё внутри.

“Она ничего не сказала… совсем ничего.”

Она чувствовала себя ужасно. Её мать никак не отреагировала на её срыв. Лучше бы она накричала, наказала за слабость…проявила хоть какую-то эмоцию. Но нет, она снова выбрала молчание, снова выбрала безразличие, от которого внутри всё сжималось в тугой узел.

– С тобой отправятся Бернар и Талли, – при упоминании последней её брови едва заметно сдвинулись.

Мелисса резко вскинула голову, и тяжёлые пряди белоснежных волос скользнули по плечам:

– То есть… – голос сорвался, но она взяла себя в руки. – Это ещё не решено? Мы ведь в одном звене, – добавила она уже твёрже.

– Скажу прямо. Мы не уверены в ней.

Слова прозвучали как удар: холодный, отрезвляющий. Принцесса сжала кулаки, ногти вонзились в ладони, оставляя на бледной коже красные следы.

Сицилия продолжила, отстранённо, будто речь шла не о живом человеке, а о пешке на доске:

– Талли хорошая лучница. Возможно, одна из лучших. Но… – она сделала паузу, пальцы нервно постучали по бедру, – её надёжность под вопросом. А идти в бой с тем, кому не можешь доверять, – роскошь, которую мы не можем себе позволить. Особенно когда идёт речь о твоей жизни, она ценнее любой другой.

Гнев взметнулся мгновенно. Жар ударил в лицо, будто она стояла слишком близко к пламени.

– Вы ошибаетесь! – Мелисса едва сдерживала себя. – Я ей доверяю. Полностью, больше, чем кому бы то ни было. В том числе и свою жизнь.

Королева устремила на неё долгий тяжелый взгляд.

– Не тебе это решать, – сказала она наконец. – Мы посмотрим, заслужит ли она твоё доверие на деле. Если оправдает себя – хорошо, если нет… ты поймёшь, почему я была права

Затем, после короткой паузы, добавила, почти с насмешкой:

– А раз уж ты считаешь, что не готова… – её губы чуть изогнулись. – Значит, мы усиленно поработаем над этим. Я передам распоряжение наставнику усложнить твои тренировки.

Мелисса уже не слушала. Внутри всё гудело – от обиды, гнева, боли, сдержанных слов.

– Свободна!

Она отвернулась, не глядя больше на дочь. Медленно опустилась на стул с высокой резной спинкой. Её пальцы вновь обхватили перо. Но взгляд, краем глаза, всё ещё следил за ней.

Мелисса застыла. Скулы сжались так сильно, что по вискам отозвались тупые боли. Она стояла, удерживая себя из последних сил, чтобы не сказать больше, не сорваться окончательно. Секунда. Другая. Рывком развернулась, и почти выбежала из кабинета, не стесняясь хлопнуть дверью. Гнев душил.

“Ну зачем я тогда сказала это? "Мама"…Как будто ей не всё равно…”

Коридор встретил её ледяным дыханием. Холод хлестнул в лицо, будто мир сам пытался остудить то, что клокотало в ней. Мелисса шла быстро, почти бегом, каблуки глухо били по каменным плитам. Руки сжимались в кулаки, ногти врезались в ладони, как будто только это удерживало её от крика.

“Тренировки и так были на грани… Что теперь? Что она ещё придумает?”

Она запрокинула голову, глотая воздух, пытаясь подавить стон.

"Почему всё так сложно?!"

…

Стоило двери захлопнуться, как Сицилия выдохнула сквозь стиснутые зубы. Её пальцы сжались у основания пера, как будто сжимали горло врага. Костяшки побелели. Чернила брызнули на пергамент, оставив кляксу. Она с раздражением, с отчаянием оттолкнула всё со стола. Чернильница со звоном покатилась по полу, оставляя за собой тёмную дорожку. Пергаменты взвились в воздух, перо треснуло. Со стоном Сицилия откинулась на спинку кресла и запрокинула голову. Дыхание сбилось, лицо побледнело, даже губы стали серыми. Тело выгнулось дугой от боли. Из-под рукава, медленно, как ядовитая отрава, вверх по руке потянулись чёрные прожилки. Они пульсировали, жили своей жизнью. Сначала у локтя, потом выше, к плечу – тёмные, будто вязкий дым, будто нечто чужое, обволакивающее изнутри.

– Не сейчас… – хрипло прошептала она. – Только не сейчас…

Боль пронзила плечо. Она вскрикнула, впиваясь пальцами в подлокотник, оставляя на полированной древесине тонкие, острые царапины.

Дверь тихо приоткрылась. В проёме возник Лестар, его высокую фигуру очерчивал тусклый свет коридора. Он вошёл без слов, как тень, мягко прикрыв за собой дверь. Его тёмно-синие глаза, глубокие, как омут, сразу уловили её состояние.

– Ты снова перенапряглась, – его голос звучал спокойно, но в нём читалась усталость. – Тебе нельзя оставаться одной в таком состоянии.

Он подошёл ближе. Его глухие, тяжёлые шаги отдавались в тишине кабинета, как удары сердца, слишком громкие.

Сицилия сделала медленный вдох, пытаясь обуздать дрожь в руках, сцепив руки в замок. Веки опустились – на мгновение, всего на мгновение она позволила себе слабость. Когда глаза открылись вновь, в них уже горел привычный холод.

– Она должна быть готова, Лестар, – хрипло произнесла и закашлялась, прижав ладонь к груди. – До того, как станет слишком поздно…

Мужчина сделал шаг вперёд. Его ладонь коснулась её плеча – лёгкое, почти невесомое прикосновение.

– Мелисса сильнее, чем ты думаешь, – сказал он, глядя прямо в её лицо. – Но она ждёт не только приказов и испытаний. Она ждёт… чего-то другого. Чего ты, возможно, уже не можешь ей дать.

Сицилия перевела взгляд на него. Резко, оценивающе, с той самой королевской тяжестью.

– Я готовлю её к тому, что будет, когда меня не станет, – медленно произнесла она. – А не к тому, чего ей хочется.

Он кивнул. На секунду, будто хотел что-то сказать – но промолчал.

– Вызвать лекаря? – всё же спросил он.

– Не стоит, – короткий жест рукой. – Его снадобья больше не действуют. А лишний шум только привлечёт внимание… и новый повод для сплетен.

– Но…

Мужчина хотел возразить, но знакомый ледяной взгляд остановил его. Они знали друг друга слишком долго, если она сказала нет, то переубедить её невозможно.

– Значит, время скоро придёт… – выдохнул он почти шёпотом. И в этих словах было что-то тяжёлое, личное. Боль, которую он редко позволял себе чувствовать. Он отвёл взгляд, будто это могло скрыть сжавшиеся губы и внезапную испарину на лбу.

Сицилия слабо улыбнулась:

– Вот именно поэтому я и позвала тебя. Мелисса должна быть готова ко всему. Необходимо ужесточить особые тренировки.

Он кивнул. Но она ещё не договорила. Он почувствовал это.

– И ещё, – произнесла она, и пальцы на подлокотнике слегка дрогнули. – Я должна быть уверена… что твоя дочь способна защитить её. Я ясно выразилась?

Сердце гулко стукнуло в груди. На миг он будто перестал дышать, но тут же склонил голову в знак согласия.

– Я подготовлю их обеих.

– Я рассчитываю на это, – тихо произнесла она, прикрывая глаза. – Тогда ты свободен.

Лестар поклонился и вышел, не оборачиваясь. Мысли гудели. Где он допустил ошибку в воспитании дочери? Почему с ней столько проблем? Он направлялся к тренировочному плацу, шаг за шагом сбрасывая с себя сомнения. Всё, что он мог – он сделает. Если ещё не поздно – он всё исправит. Потому что теперь не имел права на промах.