Читать книгу Вернуть - - Страница 3

На рассвете маленький корабль скользил по синей глади. Его паруса, чуть потрепанные, тянулись к небу. Деревянный корпус поскрипывал вместе с плесканием волн, а мачта возвышалась. Солёный воздух был наполнен свежестью. Мелкие брызги морской воды поблёскивали на борту, отражая золотистый свет наступающего утра.

Четыре раба сидя на четвереньках горбатились, держа в руках тряпки. Задача была ясная как сегодняшний день – вымыть палубу до блеска. Во главе, на табуретке у правого борта сидела Альма, покуривая сигарету. «Госпожа, разрешите ребятам немного подышать воздухом, прошу. Я знаю, у меня нет прав попросить чего либо…» вспоминала она вчерашнюю просьбу Сальвия перед его уходом в свою камеру. Поезд её мыслей сбила горечь табака. Она поперхнулась.

– Как ты говоришь это называется? – спросила она прикрыв рот и нахмурив брови.

– Табак. Купил тогда на рынке, пока ты пыталась продать Сальвия. Времени у меня было много. Я взял сразу пару пачек, – говорит Парсий стоя рядом с ней, локтем облокотившись о бортик. Изо рта у них шёл дым.

– Так, зачем ты говоришь вывела их наружу? – спросил он.

– Челядь изголодала. Я и подумала раз уж кормить их, то не за даром. Им не привыкать, кроме новенькой. Кстати о ней. Эй!

Девушка дёрнулась и случайно пролила ведро с водой. Она суетливо повернулась к источнику звука не сразу поняв откуда он исходит.

– Да, Господи успокойся! Подойти сюда… Я так и не узнала как тебя зовут. Мне, конечно, не сильно это важно, но для удобства.

– Меня?… (Она вновь задумалась. Буква «Д» всплывала у неё в памяти) Д…д…

– Говорить не умеет что-ли. Эй, как тебя зовут? – медленнее и по слогам повторил Парсий максимально широко артикулируя.

– Д… Ди…

– Отлично. Ди, продолжай убираться.

Странное, вязкое чувство охватило её. Нет, это была не тревога – что заставляет сердце сжиматься. Это было что-то иное, глубже и тягучее, словно тихий шёпот утраты, разливающийся по душе. Как можно было забыть что-то настолько фундаментальное? Чем больше она задумывалась, тем тяжелее становилось осознание.

– Видимо есть всё так и в ней какой то изъян, – сказал Парсий выдыхая дым.

– Речь это ладно. Она хорошо выглядит и здорова, а это многого стоит. То что она молчалива нам даже на руку. Многим феодалам[2] такие нравятся.

– Да, продать бы желательно да подороже. Не первый слух слышу о скорой войне с Англией… Нужно подзаработать пока ещё море спокойно, – говорит Парсий, смотря в бескрайнюю гладь. – Потом вернуться домой и бросить это дело.

Сегодня на завтрак и ужин была рыба, которую они насобирали с палубы с того шторма. Хлеб был из грубой муки, а так же было немного испорченных овощей. Сегодня они питались аж два раза, ибо вид они должны были иметь презентабельный.

К вечеру Сальвий как обычно ушёл на верх.

Сегодня при уборке судна Ди впервые увидела лица своих соседей. Парень без манер – Дрекк, был довольно худощав. Светлокожий парень двадцати пяти лет, с высоким ростом и большим опытом в том, как быть рабом. Он даже поделился историей как его продал последний хозяин:

– …изначально, он предложил мне уйти. Уйти, как свободный человек. Скажу честно, я просто испугался. Я не умею быть свободным. Опять же, я был рожден в оковах. Я…

– Дрекк, всё нормально, – успокаивал его Гессий.

Гессий был низкий, немного обросший и с парой родинок на лице. Нос его был вытянут и с горбинкой, а челюсть короткая. Ди этот мужчина запомнился своей депрессивностью и глубоким взглядом. Взгляд его неустанно был направлен в небо в поисках чего-то, и только когда речь заходила о море у него получалось отвлечься от прошлого. В глазах его можно было увидеть растерянность.

– Мне очень жаль, Дрекк, – прозвучал голос Ди.

Сама Ди не была особенно высокой девушкой, с бархатистой кожей теплого, слегка смуглого оттенка. Её темные коротковатые волосы обрамляли лицо. Линии её лица были удивительно правильными, словно выточенными искусным мастером. Карие глаза, глубокие и таинственные, напоминали свеже-вспаханную землю каждый раз, когда одинокая лампа на потолке освещала их. Взгляд был всегда тёплым, а взмах её ресниц был так лёгок и прекрасен, что смотреть в её глаза можно было вечно.

– А я не помню вообще ничего.

Ди нервно перебирала пальцы на руках и ковыряла ногти когда испытывала стресс. Взгляд её не смел подниматься. Слёзы текли вниз по щекам уверенно, брови сгущались, как облака во время шторма, и еле заметно подрагивали краешки губ.

– Думаю, хватит на сегодня историй. Давайте на этом закончим, ребята. Продолжим завтра, – сказал Гессий.

Ди была девушкой довольно открытой. После этого раза Ди пообещала себе что не будет больше плакать.

Открылась дверь откуда вышел Сальвий, как всегда довольный со скромной улыбкой. Он направился в свою камеру и сразу лёг спать, отвернувшись в сторону стены.

На рассвете, с криком чаек проснулся Парсий. С чашкой кофе в руках, зевающий он вышел на нос корабля. Наконец, помимо тиши и глади на горизонте, не так далеко, виднеется порт. Просыпался порт медленно. Узкие деревянные причалы протянулись в воду, скрипя под ногами рыбаков, которые уже готовились к новому дню. На берегу густо стояли низкие, каменные склады с тяжелыми дубовыми дверями, обитыми железом. Их стены хранили запах соли, древесной смолы и пряностей, привезенных из дальних стран.

Воздух был насыщен звуками: перекличка чаек, плеск волн о причалы и глухой стук бочонков, которые рабочие перекатывали на телеге. Ветер приносил с моря аромат свежей рыбы, перемешанный с запахами смолы и раскаленного железа, где-то вдали кузнец уже стучал по наковальне. На площади перед портом шумела жизнь. Торговцы раскладывали свои товары – ткани, экзотические фрукты, редкие камни. Разноязычные крики моряков и купцов сливались в хаотичный, но удивительно живой хор. А чуть в стороне стояла таверна с облупившейся вывеской, где уже собирались люди – кто-то за кружкой пива, кто-то в поисках свежих историй или новостей из-за горизонта. У въезда в порт был вывешен белый флаг с красным косым крестом, концы которого были украшены узлами и зубцами – крест Бургундского дома[3]. Мачты стоящих в порту кораблей, как лес тонких пальм, раскачивались на фоне желтеющего неба. Паруса, еще сложенные, свисали мягкими линиями, а канаты – словно паутина, обвивали их слаженной сетью. Каждое утро в порту звучала новая история, которую приносили моряки.

Сегодняшняя его история – два свежих и ещё два менее свежих человечка в кандалах, которые вот-вот ступят на его дощечки.

Чайки кричали так, что не услышать было невозможно.

– Эй, земля близко. Подготовьте челядь! – громко прозвучал голос Парсия, что стоял с чашкой кофе.

Ди, Дрекк и Гессий поднялись наверх довольно резво, а вот Сальвий слегка отставал. Уже который день он прихрамывает.

Альма крепко спала, смотря пятый сон, когда резкий и громкий голос её товарища вывел её из этого сладкого уюта. Протерев заспанные глаза, она неохотно поднялась и вышла на палубу. Первое, что предстало перед ней, – как один из членов команды с явным азартом подталкивал ногой Сальвия, заставляя его двигаться быстрее. В следующий момент, заметив очередной замах, Альма молниеносно схватила ногу своего подчиненного.

– Ты что делаешь?! – прозвучал её голос, полный возмущения.

Матрос, не смущаясь, пожал плечами:

– Тороплю его, госпожа Альма. Он слишком медленный.

Она поморщилась: от его рта исходил ужасный запах, а желтоватый оттенок глаз только усиливал отвращение.

– Прекрати, немедленно! – с нажимом сказала она, пристально глядя на нарушителя. – У тебя все мозги на солнце высохли? Мы должны их продать. Они должны быть в идеальном состоянии, а не в синяках и пинках.

Ещё до того, как корабль достиг причала, на борту началась суета. Рабов спешно приводили в порядок – одних расчесывали грубыми деревянными гребнями, другой стоял неподвижно, пока ему замазывали синяки густой пастой из трав и глины. После, их переодели в простую, но чистую одежду. Корабль медленно приближался к берегу, и слабый стук его деревянных бортов о каменные сваи причала возвестил о завершении плавания. С последним натяжением канатов судно встало на место.

Парсий пошёл первым. Его высокий силуэт выделялся на фоне рассеянного утреннего света. За ним следовали Альма с матросами. Их шаги не сильно отмеряли ритм слаженности. Позади сдержанно двигались рабы. Четверо связанных одной цепью, ступали на землю с видимой нерешительностью. Их лица обветренные отражали смесь усталости и смирения. Каждый шаг сопровождался лёгким звоном цепей. Один из матросов подтолкнул цепь, чтобы ускорить движение рабов, но Альма остановила его строгим взглядом. Группа свернула на узкую улицу, ведущую к рынку. На пути попадались прохожие, которые бросали мимолетные взгляды на процесс.

Рынок встретил их гулом и запахами – пряности, свежая рыба, горячий хлеб. На центральной площади, где стояли ряды деревянных платформ, продавали тех, кого судьба сделала товаром. Команда остановилась у одной из таких платформ, и капитан Парсий коротко бросил приказ:

– Ждать здесь. Я пока пройдусь по рынку. Может ещё что интересного найду…

Рабов подвели ближе, их цепи тихо звякнули о дерево. Человек, стоявший неподалеку, направлялся к ним с расчётливым блеском в глазах, готовый обсудить цену. Он молча осмотрел их рот и тело и задал лишь пару вопросов.

– Что умеют ваши рабы? Вспахивать землю, работать с металлом? Может готовить? Хотя нет. Не подпущу раба к тому что сам буду есть.

– Один из них умеет читать, – сказала Альма и указала на Сальвия.

– Читать… хм. Интересно. Как тебя зовут?

– Сальвий, господин, – ответил он низкому и ещё более полному усатому мужчине в костюме. Голос Сальвия был проницателен.

– Интересно, интересно, – повторил усатик. – Сколько за него просите?

Она окинула Сальвия тёплым взглядом и выдала:

– Сто золотых монет.

Мужчина в костюме не на шутку удивился. Его брови сильно приподнялись, а рука потянулась в сердцу.

– Извините, сколько? Где же взять простому люду столько денег, в такое то время?

Ди наблюдала в ожидании своей цены.

– Он читает, господин. Не все рабы нынче умеют читать, – ответила она спокойно.

– Вы меня извините, конечно, но столько не может стоить раб средних лет, в таком состоянии. А вдруг дом защищать? Уверен, судя по виду у него ещё и есть какие-то осложнения. Ну-ка, раб, пройдись! – приказал он.

Сердце Альмы замерло. Сальвий сделал два чётких шага, после чего запнулся. Следующий его шаг был хромающий.

– Хромает! Покажи ногу, Сальвий… Так у него вся нога плохая, вы гляньте! Вот так сдираете деньги. Да ему эту ногу отрежут в скором времени. Она не дееспособна!

Услышав шум, Парсий вернулся к своим. Спустя небольшую беседу с извинениями Парсий продал тому мужчине Сальвия за десять золотых монет, после чего тот ушёл, забрав с собой Сальвия.

– Сальвий…

Губы Альмы задрожали.

– Теперь понятно почему мы не могли его продать. Ты настолько завышала за него цену? Я всегда подозревал что ты испытываешь к нему какие-то чувства, – злобно дышал Парсий в её сторону. – Возвращайся на корабль, теперь торговлю буду вести я. С тобой мы ещё поговорим, – грубо схватил он её за руку.

Парсий с остальными простояли на рынке аж до шести вечера. У Ди на глазах ушли Сальвий и Дрекк. Саму девушку и Гессия никто брать не хотел, мол, она не сможет даже себя защитить, а тот не владеет особыми навыками.

Время семь вечера. Рынок пустел с каждой минутой. Начало холодать и дымка начала выступать из моря. Из ниоткуда в не густом тумане на рынке появилась пара людей: взрослая женщина и совсем маленькая девочка, что держала её за руку.

– Мама, мама, смотри! Сестра! – послышался голос с той стороны.

Девочка пальцем указывала на Ди. Они подошли и осмотрели её снаружи. «Действительно, выглядит она хорошо. Рабыня ли она? В любом случае, лишние руки дома не помешают», – подумала она. После, женщина скромно спросила цену.

– Денег не нужно. Мы возьмём в крупах, мэм, – говорит Парсий.

– Раз так, то куплю и её и этого мужчину. Каждого за три мешка зерна. Дам ещё овцу сверху…

– Благодарю за вашу щедрость, мэм, мешков будет достаточно. – сказал Парсий очень вежливо.

– Почему вы отдаёте их почти за даром?

– Что легко пришло – должно легко уйти, – искренне улыбнулся Парсий и снял с них цепи.

С ленивым стуком копыт женщина с ребенком, Ди и Гессий покинули рынок. Вечернее небо, окрашенное мягким золотым закатом обещало покой. Воздух наполнился тишиной. В этом уходе было что-то неуловимо спокойное, словно все трудности остались позади, а впереди ждало лишь тепло очага и надежда. Однако звон цепей всё также отдавался у нее в голове.

.

Горит… Весь горит…

Пламя со всех сторон охватило конюшни, воздвигнутые на границе Лондона. Дым – густой и едкий, наполненный запахом обугленной древесины и сожжённой плоти – стлался к небесам, затмевая звёзды. Трещание дерева и сухой хлопок лопающихся досок отзывались в ночи, а всполохи огня метались по стенам ближайших построек, пугая воронов, укрывшихся в тени башен. Пожар был не столь велик, но значителен, чтобы возмутить и обеспокоить народ. На утро весть о происшествии достигла королевского замка.

– Как быть…

В зале был лишь он и его близкий советник. Руки короля Клейта сложены накрест. Клейт стоял напротив своего камина, что занимал треть стены. В угольках что расщепляются в огне он видел своих подданных, что запеклись заживо в той деревне.

– Как быть, Планк? – спросил он вновь.

– Я полагаю это и есть их следующий шаг. Мы выставили оборону, но её не хватило на всю границу. Они лишают нас транспорта. Я бы предложил атаковать.

Король Клейт не стал злится за его нерассудительность и на сей раз. Он не спеша подошёл к окну, что выходил на Лондон.

– Скажи, Планк, тебе нравиться наша Англия? – спросил он твёрдо и медленно.

Его взгляд простирался над всей округой. В высоком небе парили два орла, что то и дело заслоняли собой солнечный свет. Внизу, в пёстром движении города люди спешили во всех направлениях. Жизнь била ключом, бурлила в каждом закоулке, доме и лавке. Улицы, тесные и шумные, казалось, никогда не знали тишины. На крышах зданий развешены красные флаги с красивым и чётким белым крестом – Крест Святого Георгия.

– Да, нравится.

– Подойди к окну. Встань рядом со мной.

Планк сделал то о чем его попросили. Клейт положил на его плечо свою руку и сказал:

– Смотри. Государство цветёт.

– Вижу.

– А теперь представь всё в огне. – Взгляд короля изменился и голос стал тяжелее. – Оно касается всего что тебе дорого, порождая внутри всех ненависть.

Планк представил, как в дыму задыхается его семья. Мурашки пробежалась по его телу от слов и голоса короля. Кулаки сжались.

– Я тоже боюсь этого, Планк. – продолжил он. – Поэтому нельзя допускать ошибок, каких допускали наши отцы. Не стоит делать поспешных решений. Нужно созвать совет. Пошли письма моим приближённым. Совет состоится через 3 дня, 10-ого апреля, здесь.