Читать книгу Короны Ниаксии. Певчая птица и каменное сердце. Книга первая из дилогии о тенерожденных - - Страница 6

Мгновение тишины.

Прошла секунда, потом другая.

Я открыла глаза. Потребовалось некоторое время, чтобы понять: я все еще жива.

Давление воли, исходившее от Рауля, отпустило меня. Правда, стоявший сзади стражник все еще держал меня за волосы, заставляя сгибать шею. Я видела, что король смотрит куда-то мимо меня, на дверь. Он застыл с поднятой рукой – безмолвный приказ, который только что спас мне жизнь.

На какое-то время.

Гости умолкли и обменивались потрясенными взглядами. Они тоже взирали на того, кто стоял у дверей.

– Убожество, – медленно сказал король, вытащив на свет слово, сочащееся ядом.

Позади него рассмеялась Эгретта:

– Мстишь за нашего брата, убожество?

Нашего брата?!

Я рылась в памяти, вспоминая, что знаю о королевской семье Дома Тени. У Рауля двое законных детей – по крайней мере, было, пока я не убила одного из них. Но я слышала также и о третьем его ребенке. Старая история, с тех пор прошло уже несколько веков. Незаконнорожденный сын, который когда-то командовал всей армией шпионов Рауля, пока не…

Что с ним случилось? Разве он не погиб?

– Мертвый пленник бесполезен, – произнес все тот же низкий голос. – Убить ее сейчас было бы глупой ошибкой.

«Глупой ошибкой».

Он только что назвал короля Дома Тени глупым.

Все, кто находился в зале, затаили дыхание. Лицо Рауля застыло, как мертвое.

– Отец, это было бы… недальновидно, – проговорил мужчина, пытаясь смягчить свои слова, но что сказано, то сказано.

Мгновение я не сомневалась: Рауль едва сдерживается, чтобы не приказать немедленно лишить жизни нас обоих.

Почему же он этого не сделал? Короли Обитр забирали жизни и за гораздо меньшие проявления неуважения.

Но Рауль лишь холодно осведомился:

– Зачем ты здесь?

– Наверное, я пришел потому, что сыну подобает присутствовать на праздновании дня рождения отца.

Эгретта фыркнула.

– Элиас, откинь-ка ты ковер в сторону, – громким шепотом велела она телохранителю. – Этого всего пару веков назад выпустили из клетки. Сомневаюсь, что он приучен соблюдать чистоту в доме.

Толпа захихикала.

Но король снова поднял руку, на этот раз наставив ее не на стражу, а на дочь и гостей. И потер висок, словно бы у него внезапно началась сильная головная боль.

– Довольно. Довольно! – Он повернулся и сурово посмотрел на вновь прибывшего. – Азар, говори что собирался. Я уже устаю, и меня начинает мучить жажда, а ни то ни другое не способствует терпеливости.

Азар.

Кровь застыла у меня в жилах.

Это имя было недостающим фрагментом мозаики, и теперь все мои размытые знания, почерпнутые из легенд, резко сложились воедино. Все встало на свои места.

Азар Волдари. Хранитель призраков.

Истории, которые про него рассказывали, больше подходили мифическому герою, чем реальному существу, даже по меркам жутких вампирских преданий. Все эти легенды разом пронеслись у меня в памяти: мрачные сказки о пытках и шпионском ремесле, кровавых поручениях и еще более кровавых средствах их исполнения. У любого короля есть тот, кто выполняет для него грязную работу.

Я уже очень и очень долгое время ничего не слышала про Азара Волдари. Боги, я даже считала, что он давно мертв, а точнее, что его на самом деле никогда и не существовало.

Если это мой спаситель, то, может быть, смерть и вправду избавление.

Я попыталась поднять голову, но стражник снова толкнул ее вниз, так что щека прижалась к полу.

Тишину нарушили шаги.

Они были размеренными. Медленными. Выверенными.

В поле моего зрения оказалась пара сапог – некогда изящных, но сейчас изношенных и потертых, так что изумрудно-зеленый цвет превратился почти в черный. Меня овеяло холодным цветочным ароматом, он казался мучительно знакомым, но исчез раньше, чем я смогла понять, что же это такое.

Я снова попыталась поднять голову, но охранник тут же толкнул ее обратно, на этот раз так сильно, что я стукнулась о мраморный пол. Из глаз посыпались звезды.

– Ах ты, зараза! – прошипела я.

– Ну хватит, – отрезал голос. – Пусть она встанет.

Перед глазами все плыло: и от удара, и под воздействием магии Рауля. Я оперлась на руки. Пол вдруг накренился.

Боги. А смогу ли я встать?

«Сможешь», – прошептал голос у меня в уме. Хотя, возможно, я просто себе его выдумала.

Подняв голову, я разглядела протянутую мне руку: загорелая кожа и тонкие пальцы.

Но я не взялась за нее. Я заставила себя встать без посторонней помощи, чуть не качаясь, превозмогая тошноту. И вот я наконец увидела Хранителя призраков.

Я не собиралась ахать, но все получилось как-то само.

Наверное, когда-то этот мужчина был очень хорош собой, красив утонченной красотой. Лицо одухотворенное, с правильными чертами. Волевой подбородок, брови вразлет и пронзительные, почти черные глаза. Точеные ноздри, которые слегка раздулись от любопытства, когда он встретился со мной взглядом. Густые темные волосы, некогда изящно подстриженные, но давно уже отросшие, волнами ниспадали на лоб. Он был очень высок и широкоплеч, а расстегнутая верхняя пуговица рубашки открывала мускулистую грудь. И нигде ни единой морщинки или каких-либо иных признаков возраста – все стерло омерзительное совершенство вампира.

Однако на этом совершенство и заканчивалось.

Хоть я за всю свою жизнь путешествовала немало, таких шрамов еще ни разу не видела.

Они расползались по левой стороне лица Азара Волдари, будто колючие плети растений. Иссиня-черные шрамы глубоко вгрызались ему в плоть, словно бы то, что нанесло их, когтями продиралось через мышцы и кости к самой его душе. Они бежали из-под воротника, вились вверх по шее, через подбородок, скулы, ухо. А левый глаз…

Был лишен зрачка. И радужной оболочки. Этакое море серебристых облаков, которые сменяли друг друга в постоянном движении, испуская завитки дымного света.

Откуда это у него? Любопытная жрица внутри меня, девочка, которая когда-то посвятила жизнь изучению магических возможностей мира, оживилась. Я пялилась на сына Рауля, не в силах отвести взор.

Азар долго смотрел мне в глаза. Я поняла, насколько долго, только когда он отвернулся и кашлянул. Он покосился на мои скованные запястья.

Длинные пальцы опустились мне на руку. От их прикосновения у меня по коже пошли мурашки. Где-то глубоко в груди зашевелилось дурманящее чувство, толкаясь в грудную клетку.

Азар моргнул, еще на долю секунды встретился со мной глазами и отвел взгляд. Я почувствовала с его стороны краткий всплеск удивления, которое он сумел скрыть гораздо лучше, чем я.

Одним резким движением Азар вздернул рукав моего платья.

Я попыталась спустить его обратно, но Азар крепко держал меня за запястье. От овевавших руку потоков прохладного воздуха мне становилось неловко. Не хотелось туда смотреть. Но взгляд все равно упал на кожу.

И тут я сама себе показалась лицемеркой: разве можно ужасаться ранам Азара, когда мои собственные шрамы выглядят такими пугающими. Я старалась смотреть на них только по необходимости. И здесь, на свету, меня снова передернуло от того, какими уродливыми они стали.

Поначалу раны были небольшими и скапливались на сгибе локтя. После того как меня обратили, каждый раз, когда я применяла магию Атроксуса – пламя или силу солнца, – меня вознаграждал очередной ожог. Я была так благодарна своему богу, который по-прежнему разрешал мне практиковать магию даже после обращения, что не обращала внимания. Большинству тех, кто поклонялся богам Белого пантеона, и близко так не повезло. Да и вообще: разве я не заслужила это наказание за то, кем стала? Как-никак, солнечный свет – враг вампиров, такова уж их природа.

Но с годами ожоги становились сильнее. А уж в последний год, когда Атроксус полностью лишил меня магии, – совсем беда. Шрамы теперь бежали от запястья вверх к локтю. Некоторые сочились гноем и черной кровью – самые свежие, новые: то были следы бесплодных попыток призвать пламя в тюремную камеру.

На руках у меня уже не осталось ни одного нетронутого куска кожи.

Осторожно, обходя самые свежие раны – необъяснимое проявление сострадания, – Азар закатал мне рукав выше локтя.

– Взгляните на это, – сказал он.

Эгретта и ее телохранитель встали рядом с королем. Теперь все трое смотрели туда же, куда и Азар: вниз, на мою татуировку, уже едва заметную под зарубцевавшейся кожей.

Боги, какая же она стала уродливая…

Когда-то чернила были яркие, как рассвет, который татуировка символизировала, и сияли благословением Атроксуса. У меня на руке сидела на фоне пламени золотая птица, обвивавшая мой локоть перьями: феникс, символ ордена Предреченной Зари. По крайней мере, так было задумано. Помнится, Сейша посмеялась надо мной, впервые увидев татуировку, потому что я принесла мастеру рисунок птицы, больше похожей на обычного вьюрка, чем на феникса.

«Что ж, это в твоем духе, – заметила сестра, укоризненно качая головой. – Что-то внезапно взбрело тебе в голову – и пожалуйста, на руке остался какой-то ужас».

«Ничего и не ужас, – отвечала я, нежно поглаживая татуировку. Кожа в том месте, где ее набили, все еще побаливала. – Очень даже дружелюбная птичка».

Так вот, дружелюбным мой феникс теперь уже больше не выглядел. Да и вообще с трудом можно было понять, что изображено на татуировке. Чернила потускнели и расплылись, сияние давно угасло, оттенки розового, золотого и красного смазались, превратившись в коричневую кашу.

Рауль, Эгретта и Элиас, кажется, остались равнодушны.

– И что? – спросила принцесса, явно раздосадованная тем, что ее шикарный подарок оказался с таким изъяном.

– Это символ ордена Предреченной Зари, – пояснил Азар. – С Пьющими зарю можно проделывать намного более полезные вещи, чем кромсать их на куски.

Я была изумлена – даже, пожалуй, восхищена – тем, что он так много знает о человеческих народах и определил мою принадлежность к секте Атроксуса по одной лишь татуировке. Но еще сильнее я удивилась, услышав про Пьющих зарю. Так меня уже очень и очень давно никто не называл.

– Неужто упустишь возможность убить ее из-за какой-то старой татуировки? – фыркнула Эгретта.

Азар смерил сестру презрительным взглядом.

– Магия Атроксуса – редкое богатство в Обитрах. Мне это нужно для дела.

Он произнес это так, точно говорил с ребенком. Чем явно вызвал недовольство Эгретты: у нее был такой вид, словно она с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза.

Интересно, для какого дела я ему понадобилась?

– Огромное количество обращенных когда-то, в прежней жизни, еще будучи людьми, поклонялись членам Белого пантеона, – резко ответила Эгретта. – Однако боги бросили их всех, как только они стали вампирами. Уверена, что и эта девица тоже не исключение. В ней более не осталось магии Атроксуса.

Ее слова вонзились мне между ребрами и оставили рану, сочащуюся стыдом.

Конечно же, принцесса была права.

Но в ее голосе, глубоко спрятанная под надменным чувством превосходства, прозвучала нотка отчаяния. Эгретта бросила на Рауля неуверенный, можно сказать, умоляющий взгляд.

– Отец, не будем откладывать воздаяние… – начала она.

– Сама Темная матерь дала мне поручение, возложила на меня важную миссию. – Голос Азара был холодным и жестким. Он рассекал воздух, словно вынутый из ножен клинок. – Ты готова отказать ей ради своей дурацкой затеи?

Я перестала дышать.

Темная матерь?

Неужели Ниаксия?!

Ниаксия была богиней вампиров.

Какую же, интересно, миссию она могла на него возложить? Для выполнения какой задачи может потребоваться магия Атроксуса? Вряд ли это что-то хорошее.

– Не надейся, девчонка для тебя абсолютно бесполезна, – заявила Эгретта.

Азар метнул на меня взгляд и без обиняков спросил:

– Это верно?

– Что верно? – заморгала я. Вопрос застал меня врасплох. Все так долго говорили обо мне в третьем лице, как об отсутствующей, что, когда ко мне обратились напрямую, я растерялась от неожиданности.

– Ты в состоянии или нет применять магию Атроксуса?

Азар говорил уверенно, подчеркивая каждое слово. Мне показалось, что ответ ему хорошо известен – или, по крайней мере, он так считает. Похоже, он не из тех, кто задает вопросы, на которые еще не знает ответов.

Я медлила, не зная, как быть.

Если скажу правду, то меня убьют. Я больше не боялась смерти. Но я подумала о Райне и Орайе, о своей голове в подарочной коробке и о войне, в которой моим друзьям не выжить.

Выбор был прост.

– Магия Атроксуса по-прежнему со мной. – Я выжала из себя лучезарную улыбку, не имевшую ничего общего с тем, что чувствовала. – Согласна, татуировка моя уже не в лучшем виде. Но магия никуда не делась.

Азар самодовольно улыбался. Эгретта казалась раздосадованной. Рауль был полон сомнений.

И вот, пока никто из них не заговорил – пока я сама не начала в себе сомневаться, – я вытянула вперед руку.

– Сейчас покажу.

Азар отступил назад, освобождая мне пространство. Едва заметная ухмылка дернула уголок его рта.

Знал бы он, насколько преждевременной была эта улыбка. Я и сама толком не представляла, что же будет дальше.

Все молчали. Сотни глаз с жадным любопытством наблюдали за мной.

Я почувствовала себя так, будто мне снова восемь лет, я стою на ступенях Цитадели и моя судьба зависит от одного лишь отчаянного призыва к божеству.

Но тогда я была так мала, так чиста и невинна. Совершенное приношение совершенному богу. Весьма многообещающее будущее.

Однако сейчас все кардинально изменилось. Я была грязной, жалкой и безнадежно запятнанной собственными ошибками. Мне нечего было предложить богу, который когда-то дал мне все.

И тем не менее – пусть кто-нибудь назовет это глупостью – со мной все еще оставалась надежда.

«Свет мой, – начала я молитву. – Знаю, я предала тебя. Понимаю, что не заслуживаю твоей милости. Но сейчас, в последний, единственный раз я взываю к тебе. Молю».

Тишина.

Ну еще бы. Та самая тишина, какую я слышала каждую бесконечную ночь прошлого года.

Глаза жгло. Ладонь оставалась пуста.

Но потом вдруг раздался голос. Он зазвучал точно так же, как в тот давний день на ступеньках Цитадели:

«Я вижу тебя, а’мара. Открой руку».

Поначалу я подумала, что мне, наверное, все это показалось. Но потом перестала колебаться: меня затопило тепло. Оно зажгло мою душу, как рассвет однажды согрел мне лицо, ликующий, не оставляющий сомнений.

В моей ладони расцвел цветок. Мне выпал невероятный, ошеломляющий второй шанс.

Я снова была маленькой девочкой, которую спас ее бог.

Из горла вырвалось подобие смешка, щеки заболели от широкой улыбки. Мне потребовалось призвать на помощь все самообладание, чтобы не разразиться слезами. Я едва почувствовала новый ожог на руке, новый шрам в мою коллекцию. Да и какое это имело значение? Что такое один-единственный шрам по сравнению с тем, что сейчас происходит?

Я невольно подняла взгляд на Азара, который наблюдал за мной со скрытой одобрительной ухмылкой. Он повернулся к сестре, словно бы собираясь сказать: «Я же говорил!»

– Видите? – просияла я. – Магия Атроксуса по-прежнему со мной.

Голос мой звучал сдавленно, но они, кажется, ничего не заметили. Рауль сложил руки за спиной и отвернулся.

– Хорошо, – промолвил он. – Забирай ее, Азар. Нижний мир – уже сам по себе наказание.

Моя улыбка потускнела.

Нижний мир?

Нижний мир?!

Азар кивнул, признавая свою победу, и поднял мои цепи.

Губы Эгретты, словно бы испачканные ягодами, скривились в жестокой усмешке. Ее голос заполз мне в мозг.

«Дурочка, – произнесла принцесса. – Ты могла бы умереть чистой смертью. А вместо этого собственными руками обрекла себя на гораздо более худшее».

Я вышла из зала в ночь, и меня окружил холодный влажный воздух. Стало полегче. Казалось, огонь, который я вызвала, до сих пор горит в желудке, лицо пылает, а шаги мои неуверенны. Азар шел впереди, держа цепь, которая сковывала мне запястья. Хранитель призраков не оглядывался, но вроде бы мне не показалось, что он замедлил шаги, когда мы покидали замок, словно сдерживался, чтобы не побежать оттуда бегом. На пороге он чуть замешкался, плечи у него опустились от незаметного вздоха облегчения, и мы пошли дальше.

Я все время вызывала искры на кончики пальцев. Погасить, зажечь. Погасить, зажечь. Каждый раз было больно, но я не могла остановиться. Мне хотелось скакать. Прыгать на одной ножке. Упасть на колени и зарыдать. Молиться Атроксусу, чтобы снова услышать его голос, доказать себе, что он мне не почудился.

Вместо этого я так сосредоточилась на своих шагах, что, когда Азар остановился в дверях, буквально налетела на него, уткнувшись лицом ему между лопатками.

Он дернулся в сторону, бросив на меня через плечо суровый взгляд. Сейчас, когда его поврежденный глаз на фоне ночи горел более резким светом, это выглядело особенно зловеще.

– Прости, – пробормотала я.

Азар не удостоил меня ответом и пошел дальше, бесцеремонно дернув сковывавшие меня цепи.

Как грубо.

Я спотыкалась, пытаясь за ним угнаться, неуклюже восстанавливала равновесие на неровных, мощенных камнем улочках. Порыв пронизывающего ветра откинул волосы с моего лица. И окутал меня коротким, но сильным запахом – холодным и цветочным.

Мы завернули за угол, и перед нами открылась захватывающая дух панорама. Я остановилась и потрясенно прошептала:

– Боги, вот так красота!

Последние несколько лет я провела в Доме Ночи – земле пустынь и гор. Немало времени прошло с тех пор, как мне выпал шанс полюбоваться океаном. Столица Дома Тени располагалась на юго-восточных его берегах. Замок тенерожденных угнездился на одном из самых высоких утесов. Мы стояли высоко над морем, а оно бесконечным серебром простиралось до бархатно-черного горизонта. Величественные каменные гребни – обсидианово-угольные, покрытые изумрудно-зеленым мхом – вырывались из океана в упрямом противостоянии с волнами. Слева от нас вольготно раскинулись роскошные покрывала зелени, которой славился Дом Тени. Трава, плющ и розовые кусты поглотили все: камни, здания, холмы.

Что-то неправильное было в том, что это так меня завораживало. После всего, что со мной там сделали.

И, словно бы желая прогнать едва возникшее восхищение, я снова вызвала искры на кончики пальцев, находя удовольствие в этой краткой боли. Азар опять нетерпеливо дернул цепи.

– А куда мы идем? – спросила я. И зачастила дальше, не сразу сообразив, что мне не пристало разговаривать: – У тебя миссия от Ниаксии, да? Она велела тебе отправиться в нижний мир? А там что? И зачем тебе нужна я? И…

На последнем вопросе я прикусила себе язык, поняв, что иначе никогда не остановлюсь. Я и в хорошие-то времена много болтала, а теперь меня просто распирало желание говорить: все, что скопилось в душе, просилось на поверхность.

Азар снова не удостоил меня вниманием. Я смотрела на его плечи, крепкие, квадратные. Шрамы были заметны даже со спины, на участке кожи между воротником и волнами его густых волос. Сейчас, в лучах луны, эти шрамы отсвечивали пурпурным, почти светились.

Хранитель призраков.

Я в жизни немало сталкивалась с легендами. Как-никак, я ведь и сама была избранницей бога солнца. Так что всякими там мифами меня не напугать. Мифы – это просто искаженная правда, и все мы гораздо больше похожи друг на друга, чем сами себе в том признаемся.

И тем не менее. Нельзя было не терзаться вопросом, правда ли все то, что говорили про Азара.

Но чудовище он или нет, а жизнь мне спас. Поэтому я сказала:

– Да, кстати. Спасибо.

Он снова покосился на меня через плечо, сверкнув в лунном свете поврежденным глазом.

– Никакого одолжения я тебе не делал.

У Азара был низкий голос, чуть хрипловатый, словно он не привык им пользоваться. И прозвучал этот голос сейчас совсем не так, как в бальном зале, – словно та его ипостась, что я там видела, была лишь маской, которую мой спутник сбросил.

Я пожала плечами, отчего цепи звякнули. И одарила Азара улыбкой – самым мощным своим оружием.

– Знаю, но все равно. Просто мне показалось, что стоит поблагодарить тебя за проявленное милосердие.

Он бесстрастно отвернулся.

Я вызвала на кончиках пальцев очередную искорку, не в состоянии сдержать порыв.

– Зачем ты все время так делаешь? – поинтересовался Азар, не глядя на меня.

Я смущенно соединила пальцы. На подобный вопрос у меня не было подходящего ответа.

– Куда мы идем? – спросила я вместо этого.

– А сама как думаешь?

Мы снова завернули за угол. Порыв морского ветра окатил нас холодным соленым воздухом.

Я почувствовала неприятное давление в висках, словно чьи-то невидимые пальцы тянулись к моим мыслям. Не похоже на то, как рылись там Эгретта или Рауль. Сейчас действовали намного аккуратнее, деликатнее – и это странным образом показалось мне знакомым.

А потом по коже вдруг пошли мурашки. Пожалуй, это уже чересчур. Проникает в самое нутро.

Я яростно замотала головой:

– Не надо так со мной!

– Не трать ни мое, ни свое время, задавая вопросы, на которые у тебя и без того есть ответы.

– Но…

– А сама-то ты, Пьющая зарю, как думаешь: куда мы идем?

– Я думаю, что в Мортрин.

Слово это тяжело легло на язык.

Мортрин.

Тюрьма, созданная самими богами задолго до того, как Обитры стали Обитрами, задолго до того, как появились вампиры. Каждый из трех вампирских домов охранял место великой магической силы. Дом Ночи держал Лунный дворец и раз в сто лет проводил там в честь Ниаксии турнир Кеджари. Дом Крови владел бесплодными полями, где был убит и расчленен бог смерти Аларус.

А у Дома Тени имелся Мортрин. Место, считающееся про́клятым даже по вампирским меркам.

– Для обращенной и Пьющей зарю ты слишком много знаешь о Доме Тени, – заметил Азар. – Ты, наверное, очень образованная.

Легкий оттенок сарказма оставил у меня стойкое ощущение, что на самом деле он хотел меня оскорбить.

– Ага, много читаю, – подтвердила я. – Так вот почему про тебя столько лет никто ничего не слышал, да? Потому, что ты был в Мортрине?

Интересно, в качестве узника или тюремщика?

«Этого всего пару веков назад выпустили из клетки», – сказала про брата Эгретта. Может, и нет особой разницы, в качестве кого ты там обитаешь. То, что Рауль несколько сотен лет молчал о своем незаконнорожденном сыне, ясно свидетельствовало: каким бы ни было это заточение, его следовало стыдиться. Не исключено, кстати, что это была насмешка, обыгрывающая прозвище Азара.

– Ниаксия поэтому к тебе приходила? – попробовала я угадать. – Из-за того, что ты связан с…

Азар резко обернулся:

– Что ты себе позволяешь? Видно, зря я, как ты выразилась, проявил к тебе милосердие.

Он говорил тихо, но каждое слово было резким и уверенным, таким же, как и его движения. Фигуру его привычно, как старого друга, окутала тьма. От этого все время казалось, что контуры тела моего спутника очерчены черным, и в результате он выглядел очень большим, зловеще огромным.

Нетрудно было представить себе, какой страх нагоняет Азар на окружающих.

«Но только не на меня, – сказала я себе. – На других, более здравомыслящих».

Кончики пальцев пульсировали от остатков пламени.

Почему Атроксус вернулся ко мне именно сейчас, ни раньше ни позже? Чтобы дать мне средство освободиться? Солнце – мощное оружие в мире вампиров. Их естественный враг. Если Атроксус хочет, чтобы я освободилась, то мне надо сделать это немедленно. Мне почему-то казалось, что если я позволю Азару завести меня в стены Мортрина, то оттуда будет уже не выбраться.

Я, вообще-то, дерусь вполне сносно, считаюсь неплохим бойцом. Но главное – я избранная Атроксуса. А это будет посильнее, чем любой заговоренный меч.

Я отступила на полшага и приоткрыла дверь своей ловушки, примирительно заметив:

– Я просто спрашиваю.

Азар нетерпеливо вздохнул и мысленно потянулся ко мне.

Надо было воспользоваться шансом.

Я углубилась внутрь себя, устремившись к той маленькой частице своего сердца, что все еще оставалась человеческой, и воззвала к солнцу.

Вызвать его оказалось неожиданно тяжело, словно бы я тащила тележку в гору по непролазной грязи. На какую-то пугающую долю секунды я даже подумала, что меня снова бросили.

Но потом у меня в ладонях ожил огонь.

На лице Азара отразилось изумление, которое затем сменилось гневом, а на моем тем временем возникла радостная ухмылка.

Я начала было наносить удар, но…

«Не сейчас, а’мара. Еще рано. Дождись меня».

Голос Атроксуса звучал издалека, но спутать его с другим было невозможно. Бог отвлек меня, и удар вышел неточным.

Азар легко его отразил и отправил меня прямиком в розовый куст. Когда я открыла глаза и увидела его, склонившегося надо мной, вид у Хранителя призраков был всего лишь раздосадованный.

– Ты только попусту тратишь время, – вполголоса процедил он.

– Погоди… – начала я.

Но он молча опустил руку мне на глаза, и вместе с нею пришла волна черной ледяной пустоты.