Читать книгу «Три кашалота». Мираж седалища души. Книга 5 - - Страница 6

VI

Когда полковник достиг своего кабинета, к нему напросился Крыншин.

– Так, в чем ваш вопрос, капитан?

– Я прихожу к следующему выводу: заказчик убийства был уверен, что ему удастся быстро закрыть дело об убийстве Кахобокова-Кельве.

– Это всегда возможно, когда имеется свой человек в полиции.

– Так точно… Я выяснил, что о Кельве никто ничего не знает, но о Кахобокове в один голос заявили сразу несколько человек. Все имели в виду подполковника, собравшегося на пенсию, Кахобокова Арутяна Мерхоевича. Он служил в центральном районе, но переводился из структуры в структуру. Имеет семью и четверых детей, в том числе двух девочек близняшек. Одна из них больна и лечится гомеопатией…

– Больна?.. Как сказал мне хороший знакомый, чтобы лечиться разными толчеными трупами насекомых и ящериц, нужно очень крепкое здоровье! Ведь в основе методики лежит принцип: «К поправке – через боль!»

– Да, это, должно быть так. Гомеопат, некая Альгерда Каренина, известна как раз этой методой. Она выясняет главные пристрастия больного и болью же вытесняет их. Как это работает, неизвестно. Но только ее порошки и снадобья на поправку воздействуют. Она без труда лечит алкоголизм, а это говорит о многом. Одним из ее пациентов являлся и Иван Протасов, наш фигурант. Мы можем передать нашу версию в прокуратуру?

– А уже есть и версия? И в чем она?

– Так точно, есть. Она в том, что Иван, вероятно, на приеме у Карениной рассказал об окаменевшем мозге, который он когда-то нашел в Гренландии вместе с убитым, та разыскала Кахобокова-Кельве, предложила за мозг большие деньги. Он приехал, привез товар. Всех денег, как всегда, у злодеев мошенников, на руках не оказалось, ему дали лишь часть от всей суммы и, получив товар, убили. Не удивлюсь, что Каренина и заставила Протасова прийти в час открытия памятника, поставила рядом с Кахобоковым, и кто-то разбитым стеклом вспорол ему шею. Этого момента, как мы точно знаем, никто не зафиксировал. Сходится многое: все трое – в одной точке; у убитого в кармане слишком много денег, чтобы на них не мог не покуситься алкоголик, а у задержанного нашли купюры из одной пачки, выданной банком.

– Выданных на чье имя? – живо спросил полковник. – А впрочем… это может быть кто угодно. Не сами же они пошли в банк, чтобы засветиться!

– Вы правы. Тот, кто получал деньги, тоже убит. По сводкам, он, а это молодой человек, собиравшийся жениться, некто безработный Павел Охромеев, взявший сумму в банке под поручительство бизнесмена Сергея Владимировича Бецкого…

– Что-то его фамилия слишком в ухе звенит? – с подозрением прищурился Халтурин. – Опять тезка нашим фигурантам?

– Вы как в воду глядите! Тезка недавно проходящему у нас по делу темного типа, но сотрудничавшему с нами, бизнесмена из Санкт-Петербурга, строителя…

– Да, да, конечно! Копатель старинных фундаментов, помешанный на поисках старинных кладов.

– Реставратор фундаментов и подэтажных помещений, если быть точным. На него в полиции ничего нет. Что касается исторического персонажа, то это предок из тайной канцелярии, связанный нитями судьбы с дворянином Иваном Протасовым – «птенцом Петровым»…

– Как говорится, все очень просто, и тут наш генерал прав! Но в то же время и очень сложно, не будем забывать об этом! – подвел черту Халтурин.

– Так, все же, уточните, товарищ полковник: моей службе акцентировать внимание в данном деле на убийстве или на поиске золота?

– Не знаю. Сейчас я доложу о вас генералу, и вы все повторите ему сами.

– Слушаюсь.

– Я не сомневаюсь, что вы достигнете обоих результатов, – сказал напоследок, выслушав капитана, Бреев. – Вы и без того знаете, что я, в отличие от службы полковника Халтурина, прежде всего жду от вас отчетов о подступах к драгметаллам, но все же надеюсь, что к вечеру и та, и другая работа будут завершены. И о Цильме не забудьте…

Закрыв за собой дверь, Крыншин проворчал:

– Да, видно, никто еще из этого кабинета не вышел без довеска и к без того сложному заданию!.. Теперь, конечно, не отстанет от меня и полковник Халтурин.

В «Трех кашалотах» с десятками отделов и бюро, а также отдельной следственно-оперативной службой «Сократ» вся работа тут же активизировалась, лишь только в любой из них начинали маячить очертания золотых залежей, затерянных где-нибудь во времени и пространстве. И Крыншин знал, что отныне разные структуры ведомства получат указание поискать, между делом, и неизвестное «цильминское» золото.

Как правило, на решение любой поставленной задачи отводились сутки. Но работа часто выполнялась в течение рабочего дня. И если кто-то хотел уйти домой пораньше, его активность должна была, – о чем всерьез острили шутники, – превзойти активность аномальных явлений природы, тонкого мира духов и всяческих материализующихся сущностей. Последние принимали персонифицированные образы известных на земле существ, явлений и духов, и по-другому здесь быть не могло.

«Любому духу, чтобы отмежеваться от природных явлений, к которым он тесно привязан, образ человекообразного или животного попросту необходим, – думал Крыншин, непроизвольно прикидывая, какой бы образ дать такому проявлению, такой аномалии, каким являлся хрономираж. Не видя в незнакомом и пугающем явлении доброго образа, человек видит чудовище, монстра, крестится и взывает: «Спаси и сохрани, человек-дух Иисусе!» Да, да, видя его прежде всего человеком! И даже образы ангелов изображает… людьми!»

При этом Крыншин знал, что для его сознания вполне подходил бы образ и доброго монстра, если бы даже он был отражением бури и шторма, – гигантский кальмар или сам Посейдон, или тот же мираж, только умеющий общаться с человеком на его языке. Он может продемонстрировать цель поучаствовать в жизни людей, в работе любого аналитика «Кашалотов». Такая вот «аномалия» могла находиться и в стенах отдела «Сармат». В работе, связанной с поиском золота, платины и прочих сокровищ, даже эти доморощенные «аномалии», помогая сосредоточиться мозгу либо же дать ему отдохнуть, уже не однажды помогли «кашалотам» вытянуть их «драгоценный производственный план».