Читать книгу Память заклинателя - Наталья Александровна Новикова - Страница 9

В щели под дверью квартиры показались несколько купюр. Хори подскочил к ним, принюхавшись. Наклонившись, змеелов подобрал деньги.

– Чем пахнет? – поинтересовался он у зверька.

Фыркнув, енот побежал обратно к лестнице, распушив хвост. Малос пожал плечами:

– На них мы купим для тебя орешков, так что считай, что сегодня они пахнут орешками.

Змеелов поднял с пола лестничной клетки мешок, слегка пошевелившийся в его руках, и громко произнёс, склонившись к двери:

– Благодарю вас! Мы отбываем.

Когда они спустились по лестнице, у Малоса в кармане затрезвонил звонофон. Звонила Фела.

– Слушаю.

– Во сколько начинаем работу, напарник?

– Ты опоздала с вопросом часа на два, – усмехнулся змеелов. – Мы с Хори уже закончили с первым вызовом.

– Как, так рано? – в голосе Фелы слышалось явное разочарование.

– Люди частенько находят змей рано утром.

– Я даже не подумала об этом. Ты сможешь сейчас за мной заехать? А завтра я выйду, во сколько нужно.

Змеелов кивнул, хотя собеседница, конечно, не могла этого видеть.

– Да, откуда тебя забрать?

– Подъезжай к дому, так будет быстрее. Ты же помнишь, где я живу?

– Конечно.

Через час Фела закинула небольшой чёрный рюкзачок в кузов лесохода и плюхнулась на заднее сиденье – переднее было занято Хори, жевавшим орешки. Малос критично оглядел её одежду: джинсы, невысокие ботинки, лёгкая прочная куртка. Удобно для лазанья по зарослям. Так совпало, или девочка сама сообразила одеться по-походному?

– Куда едем? – весело поинтересовалась Фела.

– Звонил один мужчина. К нему в курятник забрался удавочник4, слопал курицу и, похоже, решил вздремнуть. Это недалеко от ярмарочной площади, за полчаса доберёмся.

– Ясно. Тогда поехали на наш первый совместный отлов змей, – подмигнула Фела.

Расстегнув карман куртки, она выудила оттуда чёрного с золотыми крапинками паука.

– Мортен, поздоровайся с нашим напарником… – бросив быстрый взгляд на енота, она поправилась: – С напарниками.

Возможно, паук поздоровался, но змеелов этого не заметил. Пауки вообще здороваются? Поднимают лапки или шевелят жвалами? А может, выкрикивают беззвучные приветствия? По крайней мере он не имел ни малейшего понятия об этом. Малос тронул лесоход по намеченному маршруту. Навигатором он не пользовался, всецело полагаясь на внутреннее ощущение направления и лишь изредка сверяясь с бумажной картой.

– А что за вызов был с утра? – поинтересовалась Фела.

– Супруги собрались на работу, но не смогли выйти из квартиры. Их испугал десятиметровый кольчатый удавочник, который заполз на лестничную клетку. Они закрылись на все замки, позвонили мне. Мы с Хори приехали и проработали ровно шесть минут: я вышел из лесохода, поднялся на второй этаж, потом сгрёб красавца в охапку и с комфортом разместил в мешке. Жильцы подсунули деньги под дверь, я их забрал. Потом позвонила ты. Кстати, мешок с удавочником ещё здесь. Я затянул завязки потуже, чтобы он случайно не вылез поздороваться, пока мы едем и болтаем.

На лице Фелы отразился испуг.

– То есть, я сейчас сижу рядом со змеёй длиной в десять метров?

Малос едва заметно улыбнулся.

– В девять с половиной.

– Но… почему ты не… не выпустил его, я не знаю?..

Змеелов пожал плечами:

– А где я должен был это сделать? Мы ведь в городе. Он бы снова к кому-нибудь в гости заглянул и перепугал. Съездим за его собратом, обоих и выпущу, когда жилую зону покинем. Заодно они познакомятся друг с другом, пока будут сидеть в мешке.

– А ты их разве не сдаёшь в какое-то специальное место? Просто отвозишь в лес, и всё?

Змеелов взглянул в зеркало заднего вида. Страх на лице девочки сменился интересом. Паук устроился на её плече.

– У нас есть кооперативы, которые содержат змей и добывают их яд. Но условия, в которых находятся змеи… Их держат в узких клетках, кормят скудным рационом. Никого не заботит, что змее нужен солнечный свет, движение, охота. Всё, что интересует владельцев кооперативов – змеиный яд, который они регулярно сдаивают. В таких условиях рептилии не живут больше года. Я никогда не отдам змею в такое место. А уж в зоопарк тем более. Змеи ведь не виноваты в том, что человек вторгается в земли, которые они считают своим домом. Пока люди не начали застраивать новые районы лесов и степей для своих жилищ, там обитали животные, а теперь места для живности стало меньше, и иногда она проникает в дома. Рептилий привлекает тепло и запахи пищи, но они не подозревают, что люди их сразу же отловят и поместят под стеклянные колпаки, чтобы использовать ради резаной бумаги под названием «деньги», а то и вовсе прибьют со страху.

Фела покосилась на мешок.

– А почему ты вообще занимаешься этим?

«Вопрос про выбор ремесла? Мне что, всю биографию ей рассказать?» – нахмурившись, подумал змеелов. Перспектива болтать весь день, отвечая на её вопросы, ему не нравилась. Фела пояснила:

– Я имею в виду… Есть столько занятий, которые более… Современные. Ты вроде не очень старый… Почему не постовой или там… водитель?

Малос медлил, подбирая слова.

– Я понимаю, почему ты не пошёл в торговлю – это явно не твоя сильная сторона, – продолжала Фела. – Но… змеелов?

Малос вздохнул, пожав плечами:

– Я просто последовал за другом семьи. Выбрал то же, что и он, после того, как умер отец.

– О, прости, я не думала… – Змеелов встретил в зеркале заднего вида виноватый взгляд Фелы.

– Тебе не за что извиняться. Это случилось давно. Ты хотела знать – я ответил.

Некоторое время они ехали молча. Хори дремал, свернувшись клубком в лучах солнца. Фела молча смотрела в окно. Змеелов не заметил, как погрузился в мрачные воспоминания, вызванные вопросами девочки. День, когда его отец Роран умер, и Акрон, бывший другом отца много лет, вошёл в их дом и разделил их общее с матерью горе.

Отец Малоса скончался на одной из строек: произошёл обвал потолка, и он погиб вместе со своим помощником. Для матери Малоса смерть супруга стала ударом. Змеелов смутно помнил этот период, но вот приход Акрона запомнился ему отчётливо: тот вошёл к ним в коридор, одетый в простые грубые штаны и куртку. Он долго сидел на кухне, не раздеваясь, и успокаивал плачущую мать. Акрон и раньше бывал у них – преимущественно, во время праздников или когда они с отцом собирались на охоту на зайцев, так что Малос хорошо его знал. С того дня он стал чаще присутствовать в их жизни, помогая, где это было необходимо. Акрон говорил, что считает своим долгом поддержать вдову друга.

После занятий в школе Малос рад был покидать дом, навевавший тягостные воспоминания об отце, и отправляться в лес, где осваивал мастерство Акрона – охоту на змей. Боль, поселившаяся внутри от потери отца, словно бы отодвигалась на время, пока Малос был в лесу и внимательно выслеживал змей, слушая наставления Акрона. Он сосредоточил всё своё внимание на том, чтобы выигрывать схватки со смертоносными змеями. Он брал у них яд, передавал его медикам, которые могли использовать его для помощи больным. Со змеями нельзя иначе: утратить бдительность, отвлечься на посторонние мысли означает подвергнуть себя опасности. «Будь начеку в краткий миг» – главное правило змееловов, усвоенное им от Акрона.

– Что ты чувствуешь, когда видишь перед собой ядовитую змею? – нарушила молчание Фела, словно продолжая размышления Малоса.

– Ничего, – пожал он плечами. – В смысле, я не боюсь, что она меня укусит. На мне же специальная одежда, и я знаю, как с ними обращаться.

– Что, совсем не страшно? Она же может, не знаю… кинуться в лицо? А оно у тебя открыто.

– Да, есть кобры, которые могут плевать ядом в глаза. На милость Скир, я до сих пор жив.

– Ты поклоняешься старой богине?..

– Мы приехали, – оборвал змеелов очередной вопрос девочки. У него не было желания препираться о богах, признанных и непризнанных, так что он просто свистнул Хори и вышел из лесохода. Фела поспешила за ним. Мортена нигде не было видно – возможно, паук, по своему обыкновению, устроился у девочки за пазухой.

–Лёгкой охоты и звонкой монеты, —пробормотал Малос.

– Это что значит? – приподняла бровь Фела.

– Змееловы так желают друг другу удачи. Чтобы яда побольше собрать, да подороже продать.

– М-м, поняла. Интересно, – протянула девушка.

– А тебе нужно ответить: «Быстрых рук и чистой крови». Это значит, что ты желаешь мне быть ловким, и чтобы змеи не укусили.

Малос чувствовал себя непривычно. Не думает ведь он всерьёз, что девочке нужно желать удачи? Но примета есть примета. Лучше лишний раз её придерживаться.

– Тогда быстрых рук и чистой крови, напарник – улыбнулась Фела.

Двор оказался аккуратно убранным, не считая разбросанных куриных перьев. Два грушевых дерева ещё не оделись в золото и шелестели сочными зелёными листьями, среди которых виднелись налитые соком плоды. Идиллию двора нарушал тигровый удавочник с характерным жёлто-коричневым окрасом, лежавший у сарая, свившись в несколько колец. В одном месте его гибкое тело имело большую выпуклость, красноречиво указывавшую на то, что змея недавно сытно пообедала. Хори принялся с интересом обнюхивать землю вокруг.

Взволнованный хозяин двора активно жестикулировал, указывая в сторону удавочника:

– Я выбежал, когда куры раскудахтались, и увидел, как эта гадина разинула пасть, а там… перья моей рябушки… Курочки разбежались, насилу смогли запрятаться-то… А гадюка эта так и уснула, как нажралась. Ну, я кинулся вам звонить…

«Гадюки не бывают такими большими. Что за невежество», – раздражённо подумал Малос, шагая через двор к удавочнику. Он услышал удивлённый оклик Фелы:

– Подожди, ты что, вот так просто, без костюма?..

– Удавочники неядовиты, – отмахнулся змеелов.

Он подошёл к спящей змее, наклонился, аккуратно ухватил пальцами её шею у основания головы, а кольца гибкого тела подобрал и нанизал на предплечье, как шланг для полива. Проснувшись, удавочник принялся изгибаться, пытаясь укусить змеелова, но тот крепко держал шею рептилии. Малос слышал, как тихо взвизгнула Фела и неразборчиво забормотал хозяин двора. Змеелов распрямился и понёс удавочника к калитке. Под тёплой кожей змеи перекатывались твёрдые мышцы, её вес ощутимо давил на руку.

– Б-благодарю, – пролепетал хозяин. – Сколько я вам должен?

Обернувшись к нему, Фела деловито начала:

– Вызов профессионального змеелова стоит шестьсот пятьдесят тедаров. Звонков сегодня много, мы очень спешили, чтобы приехать к вам, пока удавочник не проснулся. Представьте, если бы мы задержались, – скажем, заехали к кому-то по пути, чтобы сэкономить время и топливо. Тогда бы удавочник проснулся и съел больше, чем одну курицу. Сколько яиц вы бы не досчитались завтра утром, и сколько потеряли бы в стоимости куриного мяса, которое исчезло бы в этом длинном брюхе, – девочка жестом указала на удавочника, которого Малос нёс к лесоходу. – Можете сами подсчитать, какого ущерба вы смогли избежать, и отблагодарить нас двадцатью процентами от этой суммы.

– Конечно, конечно, – забормотал мужчина, торопливо роясь в карманах. – Вот, возьмите.

У лесохода сидел Хори, выжидательно глядя в сторону приближавшихся Малоса и Фелы.

– Что, на этот раз нечего выпрашивать, да? – обратился к нему Малос. – Сейчас, будет тебе угощение.

Он протянул удавочника Феле:

– Подержишь?

Девочка ошарашено уставилась на змею в его руках.

– Я?

– Здесь же больше никого нет. Конечно ты.

Он наблюдал, как на её лице отражалась отчаянная борьба страха и желания показаться достаточно взрослой, чтобы принять его вызов. Наконец, она протянула руки и неуверенно коснулась пятнистой кожи. Змеелов наблюдал, как опасение на её лице постепенно сменялось удивлением. Он чувствовал, как под чешуйчатой кожей удавочника скользили мышцы, по прочности не уступавшие канату, ощущал силу и мощь мудрой рептилии, перекатывавшейся под его пальцами.

– А его голова? Как мне её удержать?

На лице Фелы выступили бисеринки пота, между бровей пролегла морщинка. Не удержавшись, Малос тихо рассмеялся:

– Да он сам держит голову на весу. Хочешь такого соседа в машине? Если нет – могу положить его в отдельный ящик.

– Лучше в ящик, – поспешно ответила Фела. – Вдруг он решит тебя крепко обнять, пока ты будешь крутить руль.

Змеелов хмыкнул, одобряя шутку. Он пролез между сиденьями в кузов, нащупывая ящики, специально приготовленные для разных змей. Наконец, нужный по размеру контейнер был найден, удавочник отправлен внутрь и прикрыт крышкой. Малос дотянулся до кармана на чехле пассажирского сиденья, извлёк оттуда пакет орешков и насыпал горстку на пассажирское сиденье, позвав енота:

– Это тебе, дружище.

Хори с готовностью запрыгнул на сиденье, мгновенно принявшись за любимое угощение.

– Ты подкармливаешь его орешками? – удивилась Фела.

– Тебя это удивляет? Хори любит лакомиться земляными орехами. А ты своего паука чем кормишь? Мухами?

Фела фыркнула:

– Просто чтобы ты знал: Мортен не ест мух. Он предпочитает мясо.

– Мясо? – усмехнулся змеелов. – Он же паук. А пауки кушают мух. И что за странный питомец для юной девушки? Кровожадный чёрный паук, который любит мясо. Почему ты не завела котёнка или щенка?

Фела вздёрнула бровь:

– Ты серьёзно? Почему у девушки не может быть паука? Что за странные предрассудки? Мортен мне нравится, никаких котят я не хочу. Давай к сегодняшнему заказу: мужчина заплатил тысячу тедаров. Как и договаривались, мои – триста.

– Тысячу тедаров? Вот уж не думал, что он отдаст тебе столько за обычного удавочника.

– Это для тебя он обычный, – возразила Фела. – А люди боятся змей. Плюс этот мужик мог понести убыток, если бы удавочник сожрал больше куриц.

– Да уж, у тебя явно получается торговаться лучше. Нам нужно съездить ещё в одно место, и желательно побыстрее. Я отловлю гадюку, подою её, а свежий яд мы отвезём в одну клинику. Я работаю с ними давно, мы уже установили цены, но ты можешь поторговаться. Мне даже интересно, что из этого выйдет.

– Годится.

Они заняли свои прежние места в легкомобиле: змеелов за рулём, енот – на пассажирском месте рядом с водителем, девочка с пауком в кармане куртки – на заднем сиденье.

– Значит, учишься в техническом училище?

− Угу. Выбрала робототехнику. Дома, конечно, был скандал: отец рассчитывал, что я пойду в конторщицы. Мама просто хотела для меня «приличного образования», а это значит что-то скучное и устаревшее. Так что, я учусь на робототехника, но оплачиваю технарь сама – денег отец давать отказался.

Малос оторвал взгляд от дороги, изучающе взглянув на Фелу в зеркало заднего вида. Тем временем, она продолжала:

– Ты сказал про друга семьи, змеелова, который тебя всему научил. Вы сейчас работаете вместе?

– Нет.

Девочка явно ожидала дальнейших объяснений. Она вопросительно подняла брови, поймав взгляд Малоса в зеркале. Змеелов вздохнул, пояснив:

– Мы разошлись во мнениях. Акрон отлавливает змей для кооперативов и продаёт их небольшими партиями. Ещё он добывает… змеиную кожу.

При этих словах Малоса передёрнуло.

– А ты – нет?

– Я никогда не причиню боль змее ради того, чтобы её кожу нацепил на себя кто-то из модников, – процедил Малос.

– Как я поняла, с кооперативами ты тоже не работаешь?

– Не так, как работает Акрон. Я привожу только небольшие порции редких ядов, Акрон же продаёт им живых змей. С них несколько месяцев сдаивают ценный яд, пока жива змея. Яд отправляют на лекарства для больных, но цена этому – полужизнь рептилий. Акрон, как и многие другие змееловы, живёт с продаж змей в кооперативы. Я так не могу. Просто стараюсь сделать так, чтобы меньше людей страдали и умирали от укусов, и возвращаю змей из человеческих домов в их естественный дом – лес. Иногда добываю редкий яд для «Здоровья Дагоса» – это клиника, куда мы сегодня поедем, если смогу найти нужную гадюку. Но я привожу им только свежий яд и только небольшие порции: ловлю змею, дою её на месте и отпускаю. Из-за этого мы с Акроном и разошлись: он предпочитал работать большими объёмами, а я не хотел с ним спорить. Я благодарен ему за все знания, которые он мне дал, но я живу по-другому.

Змеелов краем глаза уловил движение в зеркале: Хори скользнул на заднее сиденье. По-видимому, его заинтересовало что-то в руках Фелы.

– Что там у тебя?

– Куриное мясо для Мортена, – улыбнулась девочка. – Похоже, Хори тоже не прочь перекусить.

– Он только что ел орехи, – проворчал Малос. – Хори, перестань попрошайничать!

Фела засмеялась, и при звуке её звонкого смеха змеелов невольно улыбнулся.

– Да ладно, тут и Хори хватит. Я, конечно, взяла совсем немного, но теперь буду рассчитывать вкусняшку на двоих!

Енот одним махом проглотил угощение Фелы, устроился у неё на коленях и вытянул шею, чтобы она почесала его между ушами. Змеелов почувствовал что-то вроде ревности: раньше дикий енот никому, кроме него, в руки не давался.

Домики за окном сменились полосами лесов. Уже давно не было видно храма Нарин, как и многоэтажных зданий Дагоса. Вскоре они добрались до нужного места: невысокие холмы густо поросли лесом, в котором на пригорки и камни часто выползали погреться змеи.

– Посиди в машине, пока я схожу за гадюкой. Это должно занять примерно час.

– Я думала, я пойду с тобой, – скрестила руки на груди Фела.

– У тебя нет защитной обуви и одежды, ты можешь нарваться на укус. Мы с тобой договаривались, что ты будешь работать с деньгами, а я – со змеями. Пожалуйста, просто подожди здесь. Без специальных навыков тебе опасно идти со мной. Я оставлю с тобой Хори для компании.

Девочка вздохнула:

– Ладно, уговорил. Найду, чем заняться.

Малос выпустил пойманных утром удавочников и уже около часа выискивал замаскированных змей, осторожно ступая между плоскими камнями, нагретыми солнцем. Его интересовал только один вид, довольно редкий и очень опасный – тайпы. Яд именно этих змей использовался для лекарств против паралича и возрастных изменений мозга. Не каждый змеелов соглашался добывать яд тайпов: большинство змееловов предпочитали ловить десять или пятнадцать обычных гадюк за день и относить их в кооперативы, не осложняя себе жизнь риском охоты на другие виды. По деньгам выходило меньше, но и опасность была минимальная. Малосу же нравился сам процесс поиска редких гадюк: их маскировка иногда не позволяла разглядеть змею среди окружающего ландшафта, чтобы её заметить, нужно было обладать изрядной долей наблюдательности. Но отыскать спрятавшуюся рептилию было самой лёгкой частью работы: её ещё предстояло победить в честной схватке.

Быть начеку в краткий миг.

Малос не всегда побеждал. С десяток раз змеи всё же добирались до его рук, прокусывали плотную ткань костюма, оставляли на теле глубокие укусы, но он успевал вовремя принять специальный отвар. Пять раз Акрон оказывался рядом, чтобы спасти его, и столько же Малос успевал помочь себе сам.

Змеелов машинально потёр плечо, на котором под одеждой тянулся длинный белый шрам – отметина после самого тяжёлого укуса, после которого он был близок к смерти.

Нужного тайпа Малос смог заметить на груде небольших камней. Он остановился, бесшумно опустил на землю мешок и вытянул из-за пояса палку с металлическим крюком на конце. Змея располагалась крайне неудачно: как только её потревожит шорох движения мелких камешков, она может нырнуть в густую траву рядом с камнями. Можно было попытаться обойти рептилию, чтобы отрезать ей этот путь к бегству, но это было рискованно: слишком много мелких веток валялось рядом, любая из них могла хрустнуть под сапогом. Малос сделал осторожный шаг.

Будь начеку в краткий миг.

Ещё шаг. Что-то зашуршало под ногой, и змеелов немедленно застыл, не сводя глаз с рептилии. Гадюка продолжала лежать на том же месте. Движение Малоса скрыл шелест травы, вызванный лёгким порывом ветра. Он сделал ещё два осторожных шага. Вдох – четыре удара сердца, выдох – пять. Малос прижал палку к груди, а затем резко выбросил вперёд, целясь чуть ниже головы змеи. Крючок соскользнул со змеиной кожи, чиркнул по камню, но Малос перенёс вес на левую ногу, выбросив правую вперёд.

Ему удалось слегка придавить тело гадюки к мягкой почве. Змеелов быстро переместил крюк так, чтобы голова змеи оказалась прижатой к земле. Он увидел раздвоенный язык, замелькавший в разинутой алой пасти, обрамлённой сверкающими клыками, несущими смерть. Гадюка в любую секунду могла вывернуться из его хватки и укусить, защищая собственную жизнь от внезапной угрозы. Малос, шумно выдохнув, медленно сжал пальцы на шее змеи, поднял извивающееся тёмно-серое тело, перенеся его к крупному камню. Он вынул из нагрудного кармана стеклянную колбу, покрытую тряпицей, сдавил мышцы гадюки чуть ниже челюсти, заставив её разинуть пасть и закусить край тряпицы.

– Благодарю за милость твою, Скир, – тихо проговорил Малос, благодаря богиню, позволившую ему сегодня получить немного ценного яда.

Змеелов наблюдал, как желтоватая прозрачная жидкость стекает с тряпицы по стенкам колбы, постепенно скапливаясь на дне. Через некоторое время струйка превратилась в отдельные капли, а затем яд перестал течь вовсе. Малос отделил тряпицу от клыков рептилии и закупорил колбу плотной крышкой. Немигающие желтоватые глаза змеи следили за его движениями. Змеелов слегка наклонил голову в знак благодарности, отступил от камня и разжал пальцы, отпуская рептилию.

Вернувшись к лесоходу, Малос обнаружил Фелу прислонившейся к кузову. Она щурилась, разглядывая что-то на экране звонофона. Её паук неподвижно застыл на капоте – должно быть, грелся в солнечных лучах, если конечно паукам вообще свойственно греться. Хори поблизости видно не было.

– Не заскучала? – окликнул девочку Малос, подойдя ближе. Та махнула ему и указала на звонофон:

– Тут ловит инфосеть. Я пока почитала.

– Да? И про что же, расскажешь?

– Конечно. Как охота, нашёл змею?

Змеелов открыл заднюю дверцу легкомобиля, осторожно вынул из нагрудного кармана колбу с ядом и переложил её в деревянный ящичек, закреплённый под сиденьем.

– Да, я собрал нужный яд. Сейчас, только найду этого пройдоху Хори. Не видела, куда он шмыгнул?

Фела задумчиво нахмурилась.

– Да в лес куда-то. Он почти сразу удрал, как только ты ушёл.

Сложив руки у рта, змеелов громко позвал:

– Хори! Нам пора!

Енот появился из-за ближайшего дерева, как серо-белое размытое пятно. Его мордочка была измазана песком и пылью.

– Опять охотился на кузнечиков? Запрыгивай, мы едем.

Но енот не пожелал оставаться на своём привычном месте, а перебрался на колени к Феле, как только она села на заднее сиденье. Паук, видимо, решив изучить гостя, начал перебирать лапами возле мордочки Хори. Лесоход тронулся в обратный путь.

– Пока тебя не было, я тут почитала в инфосети про Скир, – начала Фела. – Это же богиня, которую изображали в виде змеи? Раньше ей приносили жертвы и просили защитить деревню от набегов змей, но Скир требовала всё больше жертв, а на каждого, кто не почитал её, насылала гадюк, и люди умирали в муках от их укусов. Когда об этом узнала Нарин – богиня страны бессмертия, − она решила положить конец жестокости Скир. Нарин спустилась на землю на спине большого ворона – своего верного слуги – сразилась с богиней-змеёй и победила её. Люди нарекли Нарин спасительницей и стали изображать её в виде ворона – символа Нарин, которая усмиряет змей. Нарин у нас почитают и поклоняются ей. Но я помню, как ты упомянул Скир. Ты почитаешь старую богиню?

– Скир никогда не приносили жертвы, – устало ответил змеелов. Ему претили разговоры о противостоянии двух богинь. Свою веру он обрёл ещё в детстве и не любил обсуждать её с кем бы то ни было. – Всё, что ты прочитала, переврали проповедники, пришедшие в Юнтею несколько сотен лет назад. Они переписали религию, чтобы она была им удобна. Мать рассказывала мне, как тех, кто не признавал Нарин, объявляли староверами и сжигали на кострах. Сейчас церковь это уже не практикует, но за несколько поколений люди успели забыть, кто такая Скир, и за что им следует её благодарить. Она стала символом зла, её боятся. А раньше почитали как хранительницу, она оберегала людей от ядовитых змей и сохраняла их скот. И до сих пор оберегает, несмотря на то, что люди забыли о ней.

– Не знала, что ты принимаешь близко к сердцу вопросы религии, – удивилась Фела. – Я и Нарин-то не особенно почитаю. Я привыкла полагаться на себя, а не на богов, так что я тебя не осуждаю. Каждый имеет право верить в то, что ему по душе.

Енот на коленях у девочки широко зевнул, всем своим видом показывая безразличие к предмету их разговора.

– Оставим Хори в машине, в клинику его не пустят, – сообщил Малос.

Клиника «Здоровье Дагоса» представляла собой трёхэтажное здание с панорамными окнами и огромными белыми буквами на фасаде. От дороги ко входу вела дорожка, усыпанная каменной крошкой. Справа и слева высились небольшие аккуратные кусты, рассаженные ровными рядами.

Клиникой заведовала Калидра, доктор медицинских наук, давняя знакомая Малоса, которой он время от времени привозил порции свежих редких ядов. Она встретила их в своём кабинете, где отчётливо ощущался стойкий запах её приторных духов. Калидра сохранила привлекательность, несмотря на солидный возраст, и одевалась со вкусом.

– Малос! Рада тебя видеть. Ты к нам с новой порцией яда?

– Да, Калидра. Здравствуй.

– А кто эта юная особа? Ты нас представишь?

– Да, конечно. Это Фелаги, моя напарница. Теперь она занимается вопросами оплаты.

Калидра растянула губы в улыбке:

– Напарница? Изумительно! Малос, признаться, ты удивил меня. Я думала, что ты всегда работаешь в одиночку. Какое очаровательное создание! Фелаги, мы с тобой всё обсудим, как только я приму у Малоса его товар. Прошу вас, присаживайтесь!

Малос вынул из сумки пробирку с ядом и передал её Калидре. Та поднесла сосуд к глазам.

– Превосходно! Помощница сейчас же подпишет все бумаги. Итак, Фелаги, предположу, ты намерена пересмотреть ценовую политику?

– Вы угадали, – кивнула девочка. – Цены не менялись уже четыре года. Теперь стоимость яда будет варьироваться в зависимости от его редкости. Малос дал мне информацию о тех ядах, которые у вас в приоритете – на них мы сделаем основной упор, цену хотим изменить в пределах десяти процентов. Вы не останетесь в накладе: Малос предоставляет яды стабильно.

Калидра похлопала Фелу по плечу:

– А ты правильно смотришь на вещи! Малос, где ты нашёл такой талант? А хотя, ты всё равно не скажешь. Насчёт новых цен не беспокойтесь: я всё согласую, ведь Малос всегда приносит качественные яды. Буду рада видеть вас с новыми партиями.

Когда змеелов и Фела вышли из клиники, девочка, нахмурившись, пробормотала:

– Мне она не понравилась.

– Чем?

Малос был немного удивлён. Калидра всегда казалась ему обходительной женщиной, умеющей вести дела.

– Не знаю, как объяснить… Ты давно её знаешь?

Змеелов задумался, подсчитывая.

– Уже двенадцать лет. Нас ещё Акрон познакомил. «Здоровье Дагоса» – единственная клиника, которая не перепродаёт яд змей дельцам, изготавливающим наркотик кифи, поэтому я работаю с ними.

– Ладно, не бери в голову. Скорее всего, мне просто показалось.

Малос сидел на краю кровати, раздетый по пояс, сосредоточенный и напряжённый. Он развязал кожаные завязки рубашки, отстегнул змеевик – охранный амулет каждого змеелова. Рядом с кроватью, на тумбе, горела единственная свеча. Малос поднёс амулет к трепетавшему пламени, очищая змеевик от всего, что тот вобрал в себя за день. Дрожащий свет заиграл на металлическом диске, где были выгравированы восемь змей, обрамлённых письменами в виде цепочки охранных слов. Слова располагались по кругу, заключавшему змей в кольцо. Малос снова надел амулет.

Процедура, которую ему предстояло проделать, была не из приятных, и он не спешил. Важно было не ошибиться в дозировке змеиного яда, который он собирался сегодня ввести себе в руку. Малос делал это каждую смену луны, в строгой последовательности увеличивая дозировку и меняя виды ядов, чтобы организм сам вырабатывал способность им противостоять. Так учил его Акрон: это был обязательный процесс для каждого змеелова. В этот день наступила очередь яда степной гадюки.

Змеелов окунул скальпель в баночку с желтоватым ядом, сделал неглубокий надрез на правом предплечье. Его телу предстояло справиться с угрозой, а ему самому – с побочными действиями: так Малос называл видения, разрывавшие его сознание. Первый раз такое видение посетило его в четырнадцать, в ночь после укуса шумящей гадюки, которую он не заметил в траве. Акрон отчитал его за самонадеянность, когда вёз к целительнице. Всю ночь и следующий день Малос метался в бреду, только к вечеру жар начал спадать. Он ничего не сказал наставнику о том, что ему привиделось в эти долгие часы, когда бред переплетался с явью. Малос счёл бы всё, что увидел тогда, ерундой, вот только после выздоровления в его памяти продолжали всплывать увиденные образы Стража, какой-то незавершённой миссии, о которой он не имел ни малейшего понятия. Видения выглядели реалистично, наравне с обычными воспоминаниями о событиях, которые произошли с ним на самом деле, так что змеелов задумался о происхождении этих образов и перестал считать их плодом своего воображения. Наоборот, он силился понять, откуда в его голове могли возникнуть эти странные воспоминания.

Змеелов лёг, сосредоточившись на дыхании.

Вдох – четыре удара сердца, выдох – пять.

Правую руку жгло, боль стремительно нарастала. Каждую кость ломило и скручивало изнутри. Малосу казалось, что кожа на предплечье покрылась волдырями, вздулась и начала облезать, но он знал, что это – лишь плод его воображения, вызванного болью от проникшего в мышцы яда. На самом деле, если бы он сейчас повернул голову и посмотрел на надрез, то увидел бы только покраснение вокруг ранки.

Шум в ушах от тока крови постепенно нарастал. Стиснув зубы, Змеелов продолжил дышать.

Вдох – семь ударов сердца, выдох – девять.

Он постепенно замедлял дыхание, но сердце ускоряло свою работу каждую секунду. Несмотря на то, что змеелов лежал на невысокой подушке, ему начало казаться, что голова проваливается вниз, и он падает. Его спина судорожно дёрнулась от воображаемого падения на землю, дыхание сбилось. Сознание уплывало, голова кружилась, руку обжигало и кололо тысячью игл, разрезало сотней несуществующих лезвий, рассекавших плоть, мышцы и сухожилия до самых костей. Рот Малоса наполнился кровью. Это ему показалось, или он действительно прикусил язык во время сильного приступа боли?

Перед глазами мелькнули золотые всполохи.

– Ты, – прохрипел змеелов и удивился скрипучести своего голоса, внезапно разрезавшего тишину.

Он снова стоял напротив Стража, державшего золотой посох, увенчанный сверкающим вороном. Ему не прорваться! Не выстоять в одиночку, ни за что не спасти… Кого?

Мысли ускользали.

Полы тёмно-синего плаща Стража колыхались на ветру, грозя увлечь змеелова в тёмную глубину. Железные прутья вокруг начали осыпаться с жутким скрежетом, от которого сводило зубы. Но у него ещё был шанс. Он схватился за полу плаща Стража, но не смог удержаться: ткань легко выскользнула из его руки, холодная и гладкая, как кожа змеи. Он почувствовал, что падает.

Змея возникла прямо перед ним и разинула пасть с двумя острыми смертоносными клыками. На руку Малоса капнули несколько капель её яда, и там, где они упали, кожа зашипела, разойдясь, обнажила плоть до самой кости, оставляя после себя алые язвы, сочившиеся кровью. Рука горела болью, а откуда-то из темноты за его судорогами наблюдал Страж, и его маска блестела расплавленным золотом, слепя глаза, от чего сознание Малоса раскалывалась на множество осколков, разрывавших виски. Он кричал, но не слышал собственного голоса.

Был только звон в голове и вкус крови во рту.