Читать книгу Театральная архитектура Москвы. От имени Чехова до имени Гоголя - - Страница 4

Колыбель европейской цивилизации, «но нельзя вечно жить в колыбели»[5].

Греческий театр, когда был еще далеко не театром, а религиозным действом с кровавым жертвоприношением в точке катарсиса, представлял собой пологий холм и площадку рядом. Сначала зрители свободно рассаживались на естественном склоне кому как удобно, затем появились деревянные помосты для сидения. В IV веке до н. э. театр делает шаг к постоянству: на холме размещают каменные ступени-сиденья, а площадка перед ними мостится камнем – так появляются первый театральный зал и первая сцена.

В это время зрелища были рассчитаны на тридцать-сорок тысяч посетителей – сегодня такую вместимость сложно представить не то что искушенному театралу, но и спортивному болельщику. Однако тысячи человек собирались все еще не ради искусства, а ради священного действа.

Началом европейского театра принято считать празднества в честь Диониса, бога плодородия, умирающего зимой и возрождающегося весной. Поэтому театр имел место в жизни древнего грека только два раза в год, зато на протяжении нескольких суток. Сначала театр состоял из двух хоров: удрученного смертью и вдохновленного возрождением. После выделилась очередная театральная постоянная – актер.

Первый театральный жанр – «трагедия» – этимологически происходит от греческого «трагос», что значит «козел», определяя главным в театре ритуальное жертвоприношение до или после спектакля[6]. Когда нравы чуть смягчатся, козел станет подарком для драматурга, который будет признан лучшим в театральном состязании, своего рода фестивале пьес разных авторов, типичной формы театрального искусства для греков.

Второй и противоположный первому жанр – «комедия» – значил «празднество, гулянка, карнавал». Театр не считался местом встречи с искусством для избранных, он был местом сбора всех горожан и их встречи друг с другом, а также с миром и богом. Сконцентрированная модель жизни древнегреческого общества, в которой нужно было отразить сразу все.

Величие греческой культуры вообще и давшей начало театру и архитектуре в частности определяется не тем, что тогда удавалось собирать огромное количество людей в одном месте под палящим солнцем на несколько часов. Хотя и эта сила драматургии и восприятия искусства завораживает. Греков отличает то, что они сумели вывести такие законы профессионального искусства, которые станут ориентиром для всех следующих эпох, за исключением нескольких темных.

Амфитеатр в Эпидавре, Пелопоннес, Греция

В театральном пространстве греки вывели идеальные акустические и оптические условия для восприятия сценического действа. Лучшая акустика достигалась за счет полукруглой формы «зрительного зала», расстояния между сиденьями, их высоты, рассчитанной от угла наклона холма, и отсутствия преград, таких как наружные стены или опоры для крыши. Для усиления акустических свойств пространства использовались вмонтированные в ступени медные (для больших и богатых театров) или глиняные (для маленьких и бедных) сосуды – голосники. Они были разных размеров и форм – в зависимости от того, на какой звук должен быть настроен каждый голосник в определенном месте зала.

Вертикальный угол зрения, образованный прямой, проведенной от каждой пары зрительских глаз к середине сцены, колеблется от 15° до 20°, тогда как в позднейших театрах Европы этот угол составляет от 27° до 32°. Древнегреческий показатель позволял каждому зрителю воспринимать представление со своего места под одним и тем же нормальным углом зрения, без искажений, прямо. Сейчас можно оценить, насколько важен угол зрения, поднявшись из партера на самый верхний ярус любого крытого театрального зала.

Не менее важен и горизонтальный угол зрения на сцену: ни одному человеку, сидящему в зрительном греческом зале, не приходилось поворачивать голову влево или вправо больше чем на 2°, то есть легкого движения зрачков было достаточно, чтобы охватить взглядом сразу же всю сцену. В современных театрах, что обуславливается и формой сцены, и появлением портала, такие углы по регламенту могут доходить до 60°, а по факту из демократичных мест боковых лож можно выхватывать взглядом сцену и вполоборота, и вполнаклона.

В выборе места для театра грекам часто помогала природа – а именно наличие подходящего холма. Впрочем, имел значение и другой набор природных факторов, так как в театре предполагалось проводить минимум 12 часов. Витрувий, описывающий достижения греческой архитектуры уже после завоевания ее Римом, в I веке до н. э. в «Десяти книгах об архитектуре» описывал поиск идеального места. Так как для античного человека важнее театра были только собственный дом и храм, которые сразу строили крытыми, место для театра должно было быть самым лучшим, «самым здоровым» в городе. А на здоровье влияют: ветер, влажность (ни в коем случае не болото) и обращенность не на юг (когда на юг – жарко)[7].

Там же Витрувий описывал греческую систему подбора и монтажа голосников, состоящую из 54 форм и размеров этих сосудов, что соответствовало 18 звукам в трех мелодических строях, – это прародители гамм и нот в современном сольфеджио. Однако в этой системе столько сложностей и нюансов, что римляне не смогли ее постичь, несмотря на призывы Витрувия и подробное, но чрезвычайно запутанное описание принципов монтажа.

Оптическому восприятию театрального действа благоволил и естественный свет, при котором игрались спектакли в течение всего светового дня, а то и нескольких. Косвенно на остроту человеческого зрения хорошо влияли и ветровая нагрузка, и природный пейзаж-декорация. Античные театралы и строители, как и апостол их Витрувий, были уверены, что свежий ветер рационального иссушает лишнюю влагу с тела, в том числе с глаз, а природный пейзаж расслабляет зрачок. Поэтому вокруг театров предполагалось разбивать как можно больше зеленых аллей для прогулок и отдыха в перерывах между действиями. Ради отдыха же предлагалось сооружать портики для укрытия гуляющих от непогоды, где заодно можно было хранить реквизит для представления и переодеваться артистам.

Портиков театру было достаточно, потому что древнегреческий театр не знал декораций. В античных пьесах не было ремарок, описывающих место действия, поэтому создатели представлений даже не задумывались о дополнительном художественном оформлении, помимо величественной природы за спинами артистов. Есть немногие данные, что в спектакле могли разве что использоваться «пинаки», плоские раскрашенные щиты, которые символизировали перенос действия в закрытое помещение.

Театр Одеон, афинский Акрополь

При этом огромные средства тратились на создание реквизита и того, что сейчас называется механизацией сцены. В античной драме общим место было явление «бога из машины», решающего все проблемы действующих лиц, распутывающего узлы отношений и побеждающего хаос, – deus ex machina, или по-гречески ἀπὸ μηχανῆς θεός[8]. И раз бог появлялся из машины, нужны были и сами машины. Чаще всего это были закрепленные сверху тросы или созданная специально для театра колесница, выезжающая на сцену. Эта техническая сторона внешней формы спектакля была на высоком уровне.

Большое внимание греки уделяли и костюмам, в особенности маскам, которые с легких древнегреческих рук станут символом театрального искусства. Маски выполняли сразу несколько функций. Большие прорези для рта не мешали голосам артистов распространяться во всю мощь и доходить до каждого зрителя, работая на совершенную акустику театра. Одновременно решались и художественные визуальные задачи постановщиков – размер и гипертрофированная выраженность эмоций масок позволяли понимать происходящее зрителям и на последних рядах, которые были примерно в 30 метрах от актеров.

Важно отметить, что с момента своего появления до некоторых спектаклей Шекспира, а на постоянной основе – только с постройкой Рихардом Вагнером собственного театра в Байройте, театральное пространство было зрителецентрично. Само греческое слово «театр» относилось только к склону с устроенными на нем сиденьями. Спектакли были времяпрепровождением, а не искусством, все главное происходило в зрительном зале – это можно почувствовать и сейчас, например, в сохранившемся театре в Эпидавре[9], где на спектакль нужно приходить дважды.

«В первый – лучше сесть в зал в самом начале рассадки зрителей, и тогда можно почти целый час сидеть и смотреть на людей. Кажется, что перед тобой проходит все человечество: молодые и старые, быстрые и медленные, в одиночку или с кем-то, наряженные и те, которые попросту сосредоточенные и томные, быстрые и медленные, улыбчивые и хмурые… Да, ты понимаешь, что театральная публика состоит из индивидуальностей и каждый опыт уникален. А назавтра нужно прийти последним. Когда все уже сидят на своих местах. Идешь фактически через сцену, на виду у исполинского зрительного зала и видя его. Вот тоже уникальный, специфически эпидаврский опыт. Тогда видишь, что театр – это огромная сила, которая может оказаться грозной и даже опасной. Как на корриде. Что такое зал на двести, триста, да хоть бы и на восемьсот мест? Даже если провал – ну можно пережить. А если десять тысяч зрителей эмоционально тебя отвергнут – это страшное испытание. Ставки высоки, и успех и провал стоят здесь дороже»[10].

Место для театрального действия было устроено несравненно скромнее. Оно представляло собой орхестру, круглую площадку у подножия холма, и помост высотой среднем в 3 метра за ней. Помост (греки называли его «логейон», по сути – то, что современный зритель называет «сцена») для исполнителей главных ролей, орхестра – для всех остальных, в том числе хора, музыкантов, танцоров, в первоначальном значении это «место для плясок».

По большому счету древнегреческий театр нельзя назвать ни зданием, ни даже вообще театром. По современным архитектурным определениям это площадь с сиденьями или парк с концертной площадкой. А по религиозному и социальному содержанию и отсутствию декораций то, что на этих площадках показывалось, точнее будет назвать действом или представлением, но не спектаклем. Однако те достижения, которые греки сформировали с нуля, стали не даже не фундаментом развития и театра, и архитектуры, а каноном, к которому стремятся или от которого отталкиваются, даже когда имеют в виду новые формы искусства.