Читать книгу Сноходец с читами - - Страница 2

– Сынок! Иди кушать!

Вот же мама мне досталась. Невольное раздражение кольнуло мысли. Вот только мои ли это мысли и чувства я понять уже не мог. Голова как раскалывалась, так и болела. Хотя виду я не подал. Что будет с человеком у которого в голове появился совсем другой? Его в дурдом сдадут, где мягкие стены, полезные занятия бесплатным трудом и пациенты с поехавшей крышей. Ах да, ещё болючие уколы, горькие таблетки и противная еда.

На кухне стояла тарелка. Две бледные сосиски порезанные на монетки, яйцо глазунья с желтком. Ненавижу глазунью! Хоть бы кетчупа налила, и где вообще хлеб? Вместо хлеба рядом с тарелкой лежал лист салата. Ладно. Голод не тётка, хоть чего-то внутрь закинуть нужно.

Да как так-то! Ну вот как можно испортить яичницу?! Ладно бы недожаренная или подгоревшая! Я смирюсь да же с пересоленным яйцом. Тут же оно имело горький и одновременно мерзко кислый привкус! Чего можно такого добавить в простейшее блюдо для подобного вкуса? Сплюнув мерзкое нечто, решил закинуть в рот кусок сосиски. Типичная бледная соевая сосиска, процент содержания мяса ноль целых и одна миллиардная процента, и то за счёт попавших в это недоразумение пищевой продукции мух и тараканов. На вкус сосиска оказалась совершенно невыразительной, то есть в ней совершенно не было вкуса, из чего её вообще приготовили? Тут да же тараканов нет! До листа салата руки да же не потянулись.

Что вообще происходит?

По наитию подступаюсь к старенькому холодильнику. В дверце замечаю ещё пятёрку яиц. Обычные, куриные, может внутри есть подвох? Сковородку на плиту, газ на средний огонь, бац, по тефлону растекается содержимое. Тухляком не пахнет. Щепоть соли, лопаткой быстро перемешать. Минута, подхватываю горячий кусочек всё той же лопаткой, отправляю в рот очень горячую субстанцию. Да нет, обычная яичница, ни горечи, ни кислятины.

Вновь открываю холодильник. Вот они! Сосиски разделённые по парно. Рву зубами целлофановую обёртку, откусываю. Ну точно! Самая обычная соевое изделие с добавками для вкуса. Мяса в них правда нет, да сейчас я всё равно их готов глотать просто так. Хотя…

Сковородка снова отправляется на огонь, только теперь я капнул немного подсолнечного масла, сосиски в тонкие монетки, чуть соли, перевернуть, залить яйцами. Через три минуты огонь на минимум.

– Сынок, а как?

Тыкаю лопаткой в остывшее кулинарное изыскание своей матери.

– Это собери собакам.

Теперь понятно почему именно им доставалось готовка этой женщины. Оказывается она просто кулинарный антигений! Может испортить то, что испортить невозможно по определению. Пока готовится моё блюдо, я замечаю неприметную хлебницу в углу стола, маленькую, словно бы для двух пирожков а не для полноценного батона. Открываю, а там пусто.

– Хлеба что, нет?

– Сёмушка. Какой хлеб? Это же так дорого!

– Хлеб это дорого? Хмм. Ладно.

Если тебя нечто смущает, то сейчас не время это демонстрировать, так говорит мне опыт. Тем временем на плите всё уже было готово. Большую тарелку достаю из кухонного шкафчика, переношу яичницу на неё, смело делю по полом и протягиваю матери.

А голова тем времени болит как никогда ранее, может это от голодухи и ароматической атаки свежим запахом яичницы?

Моя женщина не должна быть голодной, и не важно что она мне мама, так твердит мужская гордость, я ведь мужчина? Хотя о чём это я, конечно мужчина, пусть и в теле ребёнка.

Мама осторожно отламывает кусочек моей готовки, недоверчиво смотрит на меня, вилка движется к губам. Кусь. Челюсть движется влево, вправо, снова влево. Ещё движение, пища проглочена. Женщина начинает плакать, слеза застревает в углу глаз. Миг! И её нет. Она промчалась мимо меня в ванную.

Да что с этим миром не так! Куда я попал? Или сам бранил мать, а приготовил хрень? Беру кусок со своей половины. Нет. Типичная яичница с соевыми сосисками, в меру солёная, вкус яиц как у яиц, да и вроде сосиски стали вкуснее чем могли бы быть.

Хорошо. Возможно ей достался неудачный кусочек. Отрезаю вилкой небольшой участок от её доли, впритык к тому, который она уже начала. Опять нет. Вкусно же.

Тем временем мама вышла из ванной умывшись и подавив слёзы. Все следы остались в воде и на полотенце, которое она держит в руках. Смотрю на неё в непонимании.

– Что не так-то?

Она мотает головой и выдвигается к столу. Свою готовку сгребает в пакетик и бросает под стол в ведро, на кухне раковины нет, что странно. Потом молча садится деликатно разделяя свою порцию яичницы на кусочки и чуть ли не по аристократически начинает есть. Периодически закусывая листом салата, и прикладываясь к стакану воды.

Пока я ем, я глух и нем.

Похоже в этом семействе всё только так. Потерпим, переживём, подстроимся.

Долго трапеза не продлилась, я с голодухи не понял как вообще исчезла моя доля. Да же чёртов лист салата куда-то пропал. Стакан воды смыл все послевкусия, хотя почувствовать себя сытым не удалось, потому в ход пошёл отставленный на плите первый пробный набросок яичницы. Вот! Теперь пожалуй хватит. И вроде как голова немного прошла.

– Сёмушка. Прости!..

– Мам. Ты чего?

Давненько меня не обнимали с такой нежностью и заботой. Я уже и забыл как так вообще бывает. Эта буря чувств пробивается сквозь года, а возможно и через всю вселенную. Как же так-то? Как я, такой взрослый, такой серьёзный, как я посмел забыть объятия матери?

Вопросы. Головная боль. Новые вопросы. И поток чувств, новых, старых, забытых, забитых, стёртых и вновь написанных.

– Мам. Ну ты чего? Не плач!

Щека мокнет от слёз, и понять чьи это слёзы уже не понять. Может мои, может женщины, что сегодня стала мне мамой?

– Ай! Голова!

Насытившееся тело поглощённое волной чувств решило меня предать. Воздух став тягучим застрял где-то в горле, очень захотелось спать.

И вот перед глазами новый потолок незнакомый, на больничный не похож. Хотя так ли мне незнаком этот потолок? Вон то пятнышко вроде бы припоминаю, там я комарика завалил тапочкой. Я ли это был? Скорее всего. Голова уже болела не так сильно как до момента потери сознания.

Точно! Я же на кухне потерял сознание, или банально уснул, сейчас это не важно. Резко перехожу в сидячее положение. Мир мигает, как говорят геймеры это текстуры прогружаются, я же в подобное не верю. Возраст даёт о себе знать. Чёрт! Какой к лешему возраст. У меня тело юноши. Мне положено вставать рывком и бежать на улицу к пацанам, что бы играть в футбол, от рассвета до самой темноты!

Рядом замечаю маму. Теперь я точно знаю и чувствую что это именно она. Нет барьера, нет сопротивления из разряда свой – чужой, она действительно моя мама. Я это просто чувствую и не смогу больше назвать её никак иначе. А значит это только одно. Нужно преодолевать природную лень, свою женщину я как настоящий мужчина не могу оставить, по крайней мере пока она сама того не захочет.

Сейчас она тихо дремлет сидя в кресле. Не стоит её беспокоить. Тихонько встаю, опуская в старенький ковёр босые ноги. Озираюсь. Это определённо моя комната. На стенах постеры с непонятными артистами или музыкантами. Книжная полочка, все корешки яркие, значит там сказки или фантастические истории. Массивный гардероб лакированный под дуб, там точно хранится вся моя одежда. Столик для журналов. Он же место для домашнего обучения. Компьютера не видно, значит его и нет. Хотя на углу столика лежит простенький смартфон в чехле книжке. К нему тянется провод зарядки. Странно, кода на вход в список приложений не стоит, может он распознал лицо, или есть сканер отпечатка пальцев?

Игрушка, ещё игрушка, я изучаю иконки приложений, а вот это похоже браузер. Может парочку заруб в Аоту 2? Нет. Мама же проснётся. Лучше посмотрю что ещё есть в квартире.

Чистенько. Светло. Но как то бедненько. Коридор с дверями на две комнаты, похоже вторая принадлежит маме. В конце коридора кухня и сан узел. Там я уже был. Точно, нужно же за собой убрать посуду. Проходя мимо маминой комнаты, краем глаза замечаю что дверь частично приоткрыта. Через щель наблюдаю зеркало встроенное в трельяж, в нём отражается заправленная кровать. На трельяже несколько баночек, судя по всему крема, духи и прочее что так нужно для красоты. Делаю шаг и в другом зеркале вижу часть стены. Обои в цветочек, гитара или нечто на неё похожее.

– Сынок! Сёмушка!

Проснулась. Хорошо что ещё не бросилась на мои поиски, а то было бы неудобно, я ведь фактически подглядывал в её комнату.

– Мам. Я тут!

Успеваю сделать пару шагов в сторону кухни, куда первоначально и направлялся. Женская голова показывается из моей комнаты. А мама то у меня ничего так. Правильный аккуратный носик, голубые глаза, русые волосы до плеч, губы как по мне тонковаты. Стоп! О чём я сейчас думаю, во я дурак! Мама же это святое! Чур меня, чур!

Быстро меняю решение, закрываясь в туалете. Постепенно понимаю две вещи, первая, я свободно ориентируюсь как в квартире, так и в её обстановке. Это можно условно принять за синхронизацию памяти меня прошлого и меня настоящего. Значит теперь всё будет по другому, два разума слившись станут чем то новым. Хочу ли я подобного, не знаю, однако ни кто выбора то не дал. Второе, похоже отца у меня нет, я единственный мужчина в доме и хуже того, я определённо чувствую нечто к своей маме. Нечто, что следует задушить на корню, и предательски выпирающие спереди плавки. Самое поганое что могло бы случится, хотя странно не признавать того, как вообще может реагировать тело подростка на пробуждение. Утренний стояк ещё ни кто не отменял, считать причиной нахождении рядом матери данное обстоятельство ещё рано.

От этой мысли удалось расслабится, да же справить малую нужду, потом присев на унитаз потерпеть. Всё, полегчало, кровь отхлынула от органа, что ниже пояса. А он у меня ничего так, не прям таки агрегат, но стесняться его точно не стоит. Опять не о том думаю. Дёргаю верёвочку, звук сливного бочка оповещает об скором моём выходе.

– Сынок. Ты чего-то сегодня быстро.

– Я просто в игры не играл.

– А, ну тогда мой руки и иди завтракать.

Желудок сразу забунтовал. Если сейчас на столе будет мамина готовка, я устрою такое! Кран, вода, мыло, все сомнения в топку! Из зеркала на меня опять смотрит пандоликий с серыми глазами. Щетины нет, значит для неё катастрофически рано. Постепенно приходит чувства, знания, заменяя головную боль. Возможно мозг адаптируется к большому потоку информации от наличия двойного разума, хотя второе сознание я совершенно не ощущаю. В книгах со сказками, которые я некогда читал сыну такое иногда встречалось. Герой после смерти переселяется в тело погибшего юноши. Знание двоих становятся единым, только жить продолжает лишь один.

Стол. Над кружкой поднимается пар. Лист салата на котором тонкий кусочек масла и сверху ещё нечто похожее на варенье. Эх мама, мама. Да как такое вообще возможно. Разум уже адаптировался и я понял, хлеб действительно дефицитный продукт, пшеничная мука стоит столько, сколько нормальный человек может заработать лишь за месяц. Соответственно и с поставками мяса есть катастрофические напряги. Хорошо что хоть с поставками куриного яйца нет проблем, цены на часть продуктов правительство Русской конфедерации держит в ежовых рукавицах.

Ага. Этому учат в школе, по крайней мере память услужливо напомнила про неё. Туман происходящего отступал.

То что ранее мной было принято за масло оказалось его заменителем, точнее маргарином или чем то подобным. Салат, маргарин, и фруктовый конфитюр. Извращение как не посмотри. Хорошо что хоть травяной настой оказался достойного качества.

– Сынок. Ты опять пропустил приём лекарства.

– Оно всё равно не помогает.

– Другого нет.

Решив отвлечь мать от разговора про болезнь, я зашёл с другой стороны.

– Мам. Мне нужны деньги.

– Странно это слышать от тебя. Чего тебе купить?

– Ну как тебе объяснить. Нужно немного пивных дрожжей, молока, зерна для животных, овёс а лучше рож. Пару кило, не больше.

– Ух! От сердца аж отлегло. Думала опять компьютер захотел. Стоп а зачем тебе всё перечисленное?

– Просто надо. Потом сама всё увидишь. Это ведь не так дорого?

– Вовсе нет. Я чуть попозже куплю.

– Мам. Не тяни с этим. Успеешь до обеда принести?

Получив уверенный кивок, я уже начал думать наперёд.

С пшеницей в государстве по странному обстоятельству всё очень плохо, не растёт эта падла, болеет или её жук портит, пока не знаю, потому приходится её закупать. За то с рисом, рожью или кукурузой такой беды не было. Ими кормят птицу, что бы обеспечить население страны в сотню миллионов человек. Молоко производят химическим способом, потому как натуральное опять таки дорогое. Проблема с производством пшеницы так же сильно удорожает любое животноводство. Чудны дела на этой земле, точнее планете.

Завтрак оставил внутри ноющее чувство полного дисбаланса продуктов, хорошо что назад они не попросились. Мама собравшись ушла, оставив меня в одиночестве.

Ладно. Начну творить кулинарную магию из разряда солдат из топора кашу сварил. Кстати каши здесь хорошо знают. Естественно рисовую и гречневую. Манка или иная на основе пшеницы естественно считалась деликатесом. Память не откликнулась на название перловка, а потом и вообще спасовала столкнувшись с таким понятием как ячмень.

Я очень хочу хлеба! Необязательно белого из пшеницы, мне хватит и ржаного. Его кстати в продаже не было, рожь была, а муки из неё не делали. Соответственно не пекли и ржаной хлеб. Пора это исправить.

Пошарив по полкам, удалось всё же найти немного манной крупы, наверное этот дорогой продукт мама хранит для праздников. Мне же сейчас нужно буквально пол горсти, иначе не сделать хоть мало мальски достойной хлебной закваски. Вообще правильную хлебную закваску готовят несколько дней, я же воспользуюсь армейским ускоренным методом. Манка, вода, сахар, кислое молоко. Дрянь та ещё, хлеб с этой смесью получается скоропортящемся, и вкус у него кисловатый. Мне сейчас и такой будет в радость. Два часа на настаивание. О как раз мама вернулась. Быстро она.

– Сёмушка! Я пришла

– Я на кухне мам!

Сумки с грохотом упали на пол когда мама увидела открытый пакет с манкой.

– Это же на твой день рождения!

– День рождения далеко, не переживай так. Ты всё купила?

По всей видимости мама уже не была рада что оставила меня одного. Её гнев чувствовался каждым сантиметром моего тела. Посмотрю как она запоёт после того что я сделаю дальше.

Порывшись в пакете, извлёк из него зерно ржи. Мельницы или банальных жерновов не имелось, так что пришлось импровизировать методично очищая его от сора и шелухи, потом мелкими порциями измельчать в кофемолке. Слава богу кофемолка хоть и была старая, но надёжная и ко всему прочему электрическая. Ржаная мука получалась так себе, хотя чего ещё ожидать от такого варварского способа помола.

Три часа пролетели словно один длинный рабочий день. Два килограмма зерна дала на выходе полтора кило муки, можно сказать это прям идеальный выход продукта.

– Сынок. Что ты делаешь?

– Спокойствие мама, только спокойствие. Тебе понравилось то что я приготовил?

– Ой Сёмушка. Опять нашёл какой-то сомнительный способ в интернете?

– Так тебе понравилось?

– Ладно. Я тебе верю.

Месить тесто оказалось весьма трудно. Сказывалось как отсутствие навыка, так и плачевное бессилие рук, мука прилипала к тонким пальцам, я не мог приложить нужного усилия. Дрожжи, сода, уксус, часть муки, часть молока, потом закваска и вода. Мне банально не хватало навыков.

– Мам. Помоги пожалуйста.

– Я уже думала что ты всё сам…

– Мам. Ну пожалуйста.

Может мама и ужасно готовит, но для вымешивания теста её навыков было куда как больше чем у меня. Пока тесто плясало в руках матери, я запалил в духовке огонёк. Чисто ржаной хлеб будет не то, очень хотелось забухать остатки манки в тесто. Жаль сделай я так не уверенный в результате мог оказаться убитым. Меня бы убило разочарование матери, по крайней мере так казалось. На выручку пришло озарение из памяти прошлого владельца тела. Под столиком в моей комнате были спрятаны очищенные семена подсолнечника, целый стакан. А это ведь идея.

В миску с тестом полетели зёрна подсолнуха. Мама с сомнением на это посмотрела, но опять принялась за замешивание, равномерно распределяя новый ингредиент по всему тесту.

Плотный ком, как по мне слишком плотный. Чем бы его разбавить. Ну не пекарь я, тем более не зная пропорций всё могло пойти по одному месту, а хлебушка то хочется. Пришлось идти на риск, разбиваю последнюю пару яиц и часть принесённого молока, а ещё ложку сахара для ускорения роста дрожжей.