Читать книгу Культурологические этюды - Группа авторов - Страница 12

Готовясь к сегодняшнему докладу, я обратился к материалам прежних наших «телевизионно-компьютерных» конференций, прежде всего к моим собственным. Со смешанными чувствами удивления, смущения и досады увидел устойчивую тенденцию проникновения в пространство дискурса понятий и метафор, далеких от традиций строгой научности. Встречались там уже и призраки, и волшебные помощники, и свободно разгуливающие тени, и зазеркалье, и царство мертвых, и зона сумерек, и упавшее с небес пламя, и темная материя и всякое такое. Вообще-то, я знал, что такие вещи там есть. Но не думал, что так много. И не предполагал, что они так незаметно, постепенно, «пазлик за пазликом» складываются в картину какой-то особой – мифической, сказочной или паранаучной – реальности. Будто невидимое течение так и тянет исследователя в область сверхъестественного. И наблюдается подобное не только в моих текстах (что радует меня лично). Так что это: фантазии авторов, или говорящие сами за себя особенности изучаемого предмета?

Честно говоря, я склоняюсь ко второму предположению. Думаю, что есть такие особенности и в художественной реальности, и в культуре в целом, и в телевизионной реальности, и в реальности интернета, и в характере переживаемой нами эпохи…. От них нельзя просто отмахнуться. С ними нужно как-то иметь дело. Но так, чтобы не превращаться в сказочников, а оставаться на позициях исследователя. Попытаемся это сделать.

Речь, как и обещано, пойдет о призраке, но не в качестве оккультного явления, а в качестве культурологического феномена. Для обозначения такого феномена у нас нет соответствующего культурологического понятия. Поэтому слово «призрак» мы будем сначала использовать в качестве метафоры, которая поможет хотя бы приблизительно очертить круг обсуждаемых вопросов.

Для начала отдадим дань памяти и уважения тому весьма влиятельному призраку, который был обнаружен в Европе в середине 19 века. В веке 20-м происходил процесс его активных трансформаций и материализаций на значительной части территории земного шара. Но в конце прошлого века произошли события, которые были восприняты многими как факт его исчезновения (во всяком случае, с территории Европы), а иные и вообще сочли концом истории. Продолжает ли он на самом деле бродить по Европе – этот вопрос выходит за пределы нашей темы. Так же, как и вопрос, как правильно называется то, куда мы попали – «капитализм» или как-то еще? Но вот, что важно для нас: не менее тридцати последних лет нас окружают разнообразные «призраки капитализма». Причем, многие из них приходят к нам из виртуального пространства телевидения и сети.

Говоря о «призраках капитализма», мы, конечно же, не имеем в виду конкретную общественно-историческую формацию, способ производства или систему общественных отношений. Призрак преподносит нам лишь видимость тех или иных характерных чёрточек объекта. Появление этих призраков было вполне закономерным. Когда Советский Союз и страны соцлагеря прекратили свое существование в прежнем своем качестве, чувство сожаления одних и чувство облегчения других во многом было связано с уходом прежней идеологии. Одни воспринимали это как крушение идеалов, другие – как освобождение от иллюзий. Перестав строить общество «всеобщего счастья», люди встали перед необходимостью строить собственное благополучие. Совершился, казалось бы, поворот к суровой реальности. Однако в зазор между человеческим сознанием и действительной жизнью неизменно проникает миф. Миф о капитализме создавать с чистого листа не было необходимости. Он давно существовал в советской идеологической системе и активно внедрялся в общественное сознание. В капиталистических странах также существовал и не менее активно распространялся свой миф о капиталистическом обществе. Эти мифы оказались не столь несовместимыми, как могло показаться. Их содержание во многом пересекалось, тогда как оценка одних и тех же вещей была разная. Для слияния этих мифов необходимо было, прежде всего, поменять полюса оценок. Здесь подходили разные средства. В том числе и игра.

Такого рода игровые телешоу начиная с девяностых годов прошлого века постепенно заняли достаточно прочное место в телевизионном пространстве. Тем или иным способом, в той или иной форме, они воспроизводили те или иные элементы капиталистического мифа. Капитал-шоу «Поле чудес» явилось одной из первых удачных попыток создать российский аналог западной телепрограммы. Её прототип – американская программа «Колесо фортуны». Реалити-шоу «За стеклом» также имело прототип – международное реалити-шоу «Big Brothe» («Большой брат»). Добавим сюда такие программы как «Голод», «Последний герой» (и возникший на его основе «Остров»), «Кто хочет стать миллионером?», «Форт Боярд», «Слабое звено» и, конечно же «Дом» и «Дом-2».

При достаточно явном различии перечисленных игровых шоу, у них есть ряд существенных общих черт. Во-первых, они «реабилитировали» образ денег, в частности, «больших денег», а также стремление заработать (выиграть, получить) крупную сумму. Заметим, что такие слова, как «миллион», «миллионер», «капитал» и т. п. достаточно долго «накачивались» негативными коннотациями. А в игре они освобождались от привычного смыслового шлейфа. А иногда и романтизировались: вспомним звон сыплющихся монет в конце каждой серии игры «Форт Боярд». Во-вторых, они утверждали ценность свободной и честной конкуренции, где побеждает сильнейший (умнейший, или просто самый везучий).