Читать книгу Культурологические этюды - Группа авторов - Страница 5

Сам термин «автономизация функции» в каком-то смысле заимствован у Гордона Олпорта, который ввел понятие «функциональная автономия» (теория мотивов). Последнее означает состояние, которое характеризуется тем, что определенное поведение, изначально ориентированное на достижение какого-то результата, становится самоценным и начинает приносить удовлетворение само по себе, возможно вне достижения тех или иных целей. В нашем же случае, говоря об автономизации оценочной функции, мы будем иметь в виду, что оценка, оценивание, оценочная деятельность (так или иначе связанные с песней) приобретает статус относительно самостоятельной, выделенной функции, обладающей своими особыми формами организации, своими целями, своей особой внутренней ценностью (самоценностью), своими стилистическими особенностями и т. д. И этот особый орган культурного организма не просто служит целому, но и поддерживает свое собственное существование (служит сам себе). Более того, он завоевывает все более высокий статус в системе целого, становится чуть ли не важнее самой песни.

Мы рассмотрим эту тенденцию на примере двух, на первый взгляд совершенно разных (если не противоположных) феноменов. Первый – самоорганизующиеся культурные движения, с песней, так или иначе, связанные. Второе – поп-индустрия, шоу-бизнес, где решающая роль принадлежит не столько самооранизации, сколько профессиональной и целенаправленной манипуляции.

Автономизация ОФ в контексте культурных движений

Оценочная функция в контексте культурных движений второй половины ХХ века, так или иначе связанных с песней, обнаруживает некие специфические особенности, если не сказать – странности. Целый ряд привычных критериев оценки теряет свою актуальность, а в ряде случаев и вовсе «не работает». Сюда, в частности, может относится то, что привычно связано с понятием профессионализма. Зато «самодеятельное начало», и связанные с ним представления об искренности, естественности, спонтанности приобретают значение «новой ценности».

Приходится слышать, что оценка в отношении таких феноменов, как авторская песня или рок-песня – вещь, можно сказать, неуместная, что они не предполагают оценку и оценивание как таковые. У подобных суждений есть свои основания, но в столь прямолинейной форме, они выглядят, скорее, недоразумением. Действительно, оценка в подобных контекстах проявляет себя не так, как в филармоническом концерте. Но это не значит, что функция оценки и оценочная активность отходит здесь на второй план и как бы становится менее важной. Скорее, наоборот. Значение ОФ здесь значительно возрастает. Но формы ее реализации и ее смысл трансформируются. И дело не только в том, что критерии оценки здесь иные (специфичные для каждого отдельно взятого движения и его конкретной модификации). Трансформируется сама оценочная функция как таковая.

Использование тех или иных критериев оценки становится а) фактором самоидентификации (установления принадлежности к группе, кругу, движению), б) фактором оценивания оценивающего. В контексте движений эти моменты имеют большое значение. Вопрос: «Ты какую музыку любишь?» в этом социуме далеко не праздный. От моего отношения к музыкальным явлениям зависит отношение социального окружения ко мне самому. Оценка музыки как косвенная оценка своей группы и самого себя.

У любого такого движения есть своеобразная идеология (мифология). Важным элементом этой идеологии являются присущие ему особые ценности, а следовательно и критерии оценки. Например, можно услышать утверждение, что в некотором жанре искренность, естественность и непосредственность гораздо важнее технического совершенства и каких-то эстетических достоинств. Принадлежать данной общности значит разделять ее ценности, и значит использовать соответствующие критерии оценки. Музыка и процесс (возможность) ее оценивания создают в данном случае условия для формирования общности, дают возможность быть вместе и переживать «радость консенсуса». Как правило, движение манифестирует свои особые критерии и способы оценивания музыки (и не только музыки). Более того, оно находит свои специфические способы такой манифестации. Металлисты делают это не так, как, скажем, панки, а «фольклористы» не так, как любители туристической песни. Хотя, конечно, есть и общие черты. В любом случае, манифестация оценок и критериев есть одновременно манифестации общности и моей принадлежности к этой общности.

Принадлежность к той или иной группе (с едиными критериями оценки) аналогична принадлежности к общему тотему. (Татуировки и раскраски). А там, где тотем, там и табу.

Сказанное означает, что смысл оценки здесь существенно иной. Соответственно этому, иным является и предмет оценки. Художественный текст (любой) является предметом оценки. С другой стороны, он служит выражению оценки каких-то иных, от него отличных, явлений жизни. Давая эстетическую оценку произведению «высокого искусства», мы эти вещи, в общем, стараемся различать. В контексте движения подобное различение оказывается не вполне адекватным. Именно способность служить выражением оценки (манифестации ценностей и критериев оценки) и есть то, что ценно в самом тексте. Ценность текста здесь, прежде всего, в том, что он позволяет формировать солидарные оценки в отношении тех или иных явлений. То есть, он служит утверждению консенсуса, который и выступает в качестве особой внутренней (не манифестируемой) ценности. (Единство трех оценок: оценка явлений жизни – оценка художественного текста (выражающего оценку явлений жизни) – оценка оценивающего (выражающего через оценку текста свое отношение к выражаемым в тексте оценкам).

Продолжением сказанного является то, что здесь наблюдается принципиальная диффузия между оценкой эстетической и оценкой этической. Сюда же примешивается действие принципа «наш – не наш». Непосредственным следствием этого является проникновение в структуру оценки мотивов а) оправдания – осуждения, б) солидарности – вражды. С этим обстоятельством хорошо согласуется то, что манифестация оценок оказывается одновременно манифестацией (знаком) оппозиционности чему-то («истеблишменту», партийному диктату, попсе и т.п.).

Слишком много всего соединяется в одной оценке, чтобы она могла быть спокойной («умеренной и аккуратной»). «Зашкаливающая» оценка, выражающее сверх-ценное отношение к соответствующим явлениям, достаточно типична в этой среде. Это касается не только крайних проявлений «фанатства». Это, скорее, общее правило, норма.

Достаточно типичным предстает и столкновение разных субкультурных групп, исповедующих разные ценности. Здесь наблюдается переход от оценки художественных текстов и стилей к оценке непосредственно друг друга. Оценка может быть относительно мирной, а может быть и агрессивной (мордобой как форма эстетической дискуссии). Это в значительной мере зависит от характера конфликтующих групп (гедонисты и агрессоры).

И агрессоры, и «балдёжники» вырабатывают свою «философию», подводят некоторую «теоретическую базу» (мифологическую базу) под свои предпочтения. И те, и другие имеют некоторую смутную модель человека (нормативную), его внутреннего и внешнего мира. В своем поведении они пытаются эту модель реализовать – манифестировать.

Всякое движение что-то поднимает, возвышает, а что-то «опускает», ниспровергает. Оно поляризует систему отношений человека своим особым (присущим данному движению) образом. Возникают самостоятельные потоки рок-движения, потоки авторской песни, потоки фольклорного движения. Этот мир расслаивается и ветвится, раскрываясь множественностью миров. Это создает предпосылки для того, чтобы отвлечься от мира «большой» культуры и наполнить свою жизнь борьбой субкультурых миров.

Так оценка превращается в относительно самостоятельное (обладающее самостоятельной значимостью) социокультурное действие.