Читать книгу Молния. Том 1 - Группа авторов - Страница 1

Первого июня в Элитарной Навигацкой Академии под Стрейтс-Стетемом оглашали результаты экзаменов. Выдачу сертификатов преподаватели традиционно проводили в один день сразу для всех курсов. Традиция эта иногда выходила боком Академии, так как порождала кадетские толпы, переваривать которые помещениям удавалось со скрипом. Учебный корпус, конечно, сверкал на километры богатой отделкой, изысканной лепниной и полуобнаженными скульптурными изваяниями, символизировавшими белизной мрамора весь статус одного из ведущих учебных заведений Содружества. Однако гуляющая в кадетской среде уже целую вечность шутка о том, что лучше всего превосходство Элитарной Экономической Академии над Навигацкой демонстрируют её бюджеты, шуткой, строго говоря, не являлась. Поддерживая в надлежащем состоянии золоченые решетки на окнах и монументальные картины в коридорах, преподавательский состав из года в год всё не мог сыскать средств на постройку Второго Корпуса, запланированную ещё в десятых. Разделять же экзамены, растягивать сдачу учителям не хотелось. Вместо унылых посиделок с хитрыми, юлящими кадетами, льющими воду не хуже тангарийских тропических штормов, можно было гулять по городским кафе, посещать театры, оперу. Да и просто собраться в учительской гостиной, раскупорить восточанское винцо и перемывать косточки последним решениям Адмиралтейства. Считать кости Адмиралтейству в Академии любили даже сильнее, чем во флоте.

В ту ночь Агнии не спалось. Она слушала море. Лежала, подоткнув одеяло, в их общей с Лиссой спальне и наслаждалась мерным шумом волн, подмывавших крутой обрыв неподалеку. Академия стояла на широкой косе, поэтому присутствие моря здесь можно было услышать отовсюду.

Тихий рокот бурунов, переваливающих через мелководье, через угрюмые валуны. Сквозь приоткрытое окно павильон наполняла морская свежесть, а солёный ветер слегка шевелил волосы кадетки. В последнее время Агния стала ощущать особо сильную тоску по морю. У себя на родине, в Предрассветном, она жила в небольшом домике. Вдали от порта и пристаней, на которых в час пик бурные работы тоже заглушали дыхание океана. А здесь дыхание ощущалось везде, пропитывало кампус насквозь. Непрекращающаяся, монотонная песнь волн, гнетуще действующая на человека неподготовленного, вызывала в душе девушки благоговейный трепет. Ах, как давно она не ступала по палубе родной «Косатки», как долго не стояла на мостике, не проводила ладонью по стареньким, дребезжащим терминалам управления. Три года длилось уже её обучение, без отпусков и перерывов. Вместо летних каникул кадеты выходили в плавание на учебных судах и под внимательным надзором наставников отрабатывали на практике полученные знания. Но ей-то хотелось вести свой корабль! Дирижировать с мостика его ходом и сердцебиением, менять курс на полградуса и чувствовать, как под палубой напрягаются, вздыхают послушные машины. Вздохнув сама, Агния села в постели, надела тапки, чтобы сходить в туалет. Ничего. Если завтра на аттестации всё пройдёт гладко, уже скоро она вернётся домой полноправным мореходом.

В противоположном конце спальни тонко свистела носом Лисса, лучшая подруга Агнии. Кадетка ощутила укол вины. Лисса легко простужалась и просила не открывать окна по ночам. Просто сегодня тоска по морю прихватила чересчур сильно. Целого дня бесцельных блужданий по косе не хватило, чтоб утолить её. Бесшумно ступая по расшитому пурпурными орнаментами ковру, Агния прикрыла форточку. В этот момент снаружи кто-то постучался.

Незваным гостем оказался Джек Крайслер из девятого павильона.

– Чего надо? – высунула голову Агния. – Кутить зовёте? Не пойду.

– Сходка срочная у Крисспа, – замотал головой Джек. – Дело какое-то экстренное. Не кутёж. Можешь пойти делегатом, а завтра с утра нам с Хэнком и Хэсском всё рассказать? А то мне так… – Не договорив, он во весь рот зевнул и устало облокотился на колонну.

Кивнув, Агния защёлкнула дверь и принялась осторожно вытаскивать из шкафа верхнюю одежду. Встревоженная слабым шумом Лисса пробормотала сквозь сон нечто печальное и с головой спряталась под одеялом.

Второй жилой сектор, по которому от самой прибрежной гряды до первых сосенок леса рассыпались опрятные и уютные павильоны для проживания Драгоценных лиц, патрулировали поочерёдно три ночных сторожа. Первый из них, седой старик Хэпещщ, спал практически круглые сутки и, видимо, скоро должен был уснуть уже навсегда. Наибольшую опасность представлял второй. Имени его почти никто не помнил, поскольку кадеты единодушно звали его ругательным словом. Мелкий самодур, наслаждавшийся своей, пусть крошечной, властью над детьми сильных мира, он неустанно бродил по тропинкам с дежурной овчаркой, сам, подобно овчарке, вынюхивая нарушителей. Горе было тем, кому выпадало возвращаться с шумной ночной вечеринки или из тёплых объятий любовницы-кадетки в смену этого охотника. Сторож не стеснялся вламываться в павильон, если нарушитель распорядка успевал скрыться, хватать провинившегося за руку, волочить в административный корпус, скандалить и требовать официального наказания. Молодёжь в отместку часто пакостила дежурному, что заставляло его с удвоенной злобой носиться ночами по жилому сектору.

К счастью, в ночь с тридцатого мая на первое июня сектор патрулировал третий сторож.

Энтэр Саффпарий, бродяжка с улиц Стрейтс-Стетема, был обречён на голодную смерть во время одной из студёных зим, когда цены на еду взлетают выше всего и красть пищу становится слишком сложно. Однако непредсказуемые волны судьбы подбросили бездомному работу в Академии, в которую он вцепился отчаянней, чем утопающая собачка в руки человека. Всё ещё не веря до конца своему счастью и смертельно боясь снова оказаться на улице, Энтэр не осмеливался перечить никому, даже зеленоротым первокурсникам. Перед каждым учеником он всегда раскланивался, будто перед Августейшим Лицом, и кидался исполнять любое поручение с пугливой покорностью раба эпохи Древних Царств. Некоторые кадеты помыкали несчастным, но авторитетная молодёжь внимательно следила, чтобы полезного союзника не слишком обижали и не накликали бед на его голову.

Под ярким лунным светом Агния бесшумно пересекала один газон за другим.

У ограды она встретила Энтэра. Тот подстригал траву. Увидев крадущуюся Агнию, слуга вскочил и торопливо раскланялся. Агния приподняла воображаемую фуражку в ответ.

– Гулять идёте, ваше превосходительство? – Глаза Энтэра от волнения бегали. – Вы только не попадайтесь, пожалуйста. А то мне прилететь может. Формально-то обучение у вас ещё не закончилось.

– Не волнуйтесь. Мы тихо, и что-то подсказывает мне, ненадолго.

Агния вдруг резко, словно горланка, взлетела на ограду, оттолкнулась ногой от наконечника и перемахнула на другую сторону. Невольный вздох восхищения, который сторож поспешил скрыть, уткнувшись в клумбу, заставил сердце девушки радостно дёрнуться.

Ни одна из прекрасных юных леди на их курсе не смогла бы так.

Сразу за вторым располагался первый жилой сектор – огромная, размером чуть ли не со всю остальную Академию, территория, предназначенная для проживания Августейших лиц в те редкие случаи, когда они удостаивали её своим обучением. Типовой застройки, как в прочих секторах, здесь не было. Предполагалось, что каждое Августейшее лицо перед поступлением само возводит себе жильё в соответствии с предпочтениями, как правило, снося при этом до фундамента здания предшественника.

Сейчас перед Агнией возвышался огромный трёхэтажный особняк. Настоящий карманный дворец, окружённый садами и утопающий в пышной молодой зелени. Дом принадлежал семье Криссп, и в нём, пользуясь гостеприимством младшего из крисспов, кадеты устраивали самые буйные и шумные гулянки. Многие из них изучили дом и его окрестности лучше, чем свои собственные жилища. Агния в их число не входила, поэтому, протиснувшись через очередные прутья и ступив на извилистые дорожки сада, она довольно быстро заплутала среди декоративных деревьев, радовавшихся лету.

Когда надежда самой отыскать тропу к парадной аллее угасла, из разросшегося пихтореса высунулась ухмыляющаяся физиономия сокурсника Ласста из Нордвика. Физиономия поманила её взглядом и скрылась, оставив ветви растения с резьбистой листвой колыхаться в полумраке ночи.

На тесной полянке, изолированной от мощёных дорожек, собралось пятеро кадетов. Все – выпускники. «Значит, внезапная проблема касается только нашего курса», – решила Агния, опираясь на ствол и складывая руки в выжидательную позу. Некоторые подозрения, уже успевшие зародиться в её голове, только укрепились, когда среди присутствующих она заметила Миллению Каззнову, а также её яркое, с оборками платье, резко выделявшееся на фоне домашней, наспех подобранной одежды прочих.

Появление Агнии осталось почти незамеченным. Только Полина рассеянно скользнула по ней пустым взглядом, да Гентий, главный остряк на курсе, воскликнул:

– О-о-о! Дамы, прячьте ожерелья – рыночек пришёл. Сейчас начнёт продавать вам тангарийское сено по завышенным ценам.

Агния открыла рот, чтобы отшутиться, но вместо остроты лёгкие произвели зевок, да такой, что скулы свело. Гентий развеселился ещё больше и нацелился продолжить пикировку, однако и его прервали. Вновь зашуршали кусты, уже со стороны дома, на поляну ступил высокий голубоглазый блондин в чёрной с серебром пижаме и с насмешливо-тёплым огоньком в зрачках. Это был сам «Принц» собственной персоной, и его присутствие сразу же стянуло всеобщее внимание.

Тайрон Криссп, младший сын монополиста и планетарного пушечного короля, тем не менее заставлял старшего брата с детских лет жить в собственной тени. Прозвище закрепилось за ним ещё до поступления. Журналы, вернее, та их часть, что позволяла населению, затаив дыхание, подглядывать за сказочной жизнью власти, регулярно посвящали Тайрону статьи, а иногда даже первые полосы. Пользуясь здоровьем, состоянием и внешностью, он ухлёстывал за самыми легкомысленными актрисами, закатывал бурные, экстравагантные вечеринки в Баттари-холле, когда отец покидал родовое поместье под Нью-Карр-Хагеном, и повсюду болтал, что пойдёт в политику и станет самым молодым президентом Содружества, как только отрастит усы.

Сейчас Принц опустил руки в карманы и хитро сощурился, оглядывая присутствующих.

– Ну, ночь добрая, сомнамбулы! Чего костёр не разведёте? Темно, хоть глаз выколи.

– Давай у тебя в гостиной разведём? – немедленно предложил Гентий. – А то с моря дует, знаешь ли…

Тайрон добродушно засмеялся.

– Я, кстати, подумывал недавно сжечь мой сарай, когда закончу обучение. Как кадеты, которым навигация уже осточертела, жгут учебники. А у меня был бы огромный факел, пылающий на весь залив. Да только преподаватели станут носиться вокруг, пожара бояться. Так что не буду их нервировать, пожалуй.

– Тайрон, давай ближе к делу, – взмолилась Полина. – Гентий прав, знобит. Ты нас собрал, чтобы обсудить сожжение своего особняка?

Криссп подмигнул подруге и поманил кадетов к себе поближе. Агния оттолкнулась от дерева, втиснулась в кружок.

– Так, благородное общество. Только что Милления Каззнова вернулась от Сангрова с ночного свидания. И принесла важные новости из Директората.

Стоявшая поодаль Милления вспыхнула алым и ещё сильнее потупила взгляд в землю. Она почему-то ужасно стеснялась своих отношений с географом, хотя большинство кадеток гордились бы столь успешным союзом. Сангров, высокий учитель географии, с красивыми плечами, сам состоял в Драгоценных Лицах и происходил из многодетной семьи финансистов. Родители сослали его в Академию, поскольку уже не знали, куда девать очередных отпрысков. Любитель позаглядываться на студенток, в последнее время, однако, географ неожиданно умерил свои интересы. Видимо, Миллении, несмотря на скромность и застенчивость, удалось-таки крепко взять преподавателя за шею.

– Похоже, завтра утром нам предстоит битва с Комодом. Директор решил лично проводить аттестацию.

– А что в этом плохого? – удивился Ланс.

Гентий помрачнел.

– К твоему сведению, Ланс, последний раз подобное происходило в пять тысяч сто двадцать восьмом. Тогда директор половине курса поставил незачёт, а самых ленивых ещё и на пересдачах валил, так что они, по-моему, вообще аттестата не получили.

– Просто блеск. – Полина картинно закатила глаза и выругалась.

Агния, хоть и привыкла к такому, не смогла сдержать усмешку. В последнее время мода на изысканные выражения исчезла, и вместо них среди кадетов стала популярна матросская брань. Крепкие словца столичные красавицы произносили подчёркнуто звонко, смакуя ругательства как круассаны.

– И что нам теперь с ним делать? Он же Комод. Ему, если что не по нраву придётся, самого сына президента может вышвырнуть прочь.

– К счастью, – с лица Принца не сходила довольная улыбка, – к счастью, среди моих многочисленных знакомых есть один парень, учившийся здесь в то время. Так что историю с тем горе-курсом я знаю не понаслышке. По-моему, Комод спрашивает не строго. Надо будет ответить самые общие места: сколько километров от Западного континента до Восточного, какая последняя модель линкоров, кто взял Проливы в четыре тысячи седьмом. А целый курс тогда отлетел, потому что ребята были – я, конечно, извиняюсь – тупыми, как бочки. Все три года бездельничали. Мой друг сам признавался, что не мог отличить основной пеленг от ходового[1].

– Ну, на таком нас, положим, не поймают, – фыркнул Гентий.

Оторвав взгляд от сокурсников, Агния подняла голову к полной луне. Та продолжала загадочно сиять в ночном небе. Иррациональный страх вдруг охватил девушку. Она была уверена, что сможет ответить на гораздо более сложные вопросы, чем различия между основным и ходовым пеленгами. Но ведь никто не в силах знать всё. Вдруг ей завтра не повезёт? Вдруг директор подкинет какую-нибудь дрянь, ответ на которую вылетит из головы? А ведь она уже праздновала победу.

Кадеты стали расходиться. Было принято решение прийти завтра в учебный корпус пораньше и повторить ещё раз конспекты. Тайрон пообещал, что его слуги дотащат до здания Академии все тяжёлые кипы записей.

Возвращаясь обратно через дремлющую косу, Агния решила, что не станет повторять конспекты перед аттестацией. Она повторит их сейчас. А сон только поможет знаниям закрепиться.

Как только первые лучи солнца вонзились во влажную траву, кадетские толпы при полном параде выстроились шеренгами перед помпезным фасадом Академии. Военное и штатское направления стояли порознь. Единством синего цвета кители «военных» ярко контрастировали с пестротой разнообразной одежды «штатских». Потоки ветра, налетавшие время от времени с океанских просторов, шевелили подолы платьев девушек-«штатских» и норовили сбить фуражки с «военных».

Кутаясь в тёплую куртку, Агния в десятый раз сортировала в голове звёздные углы по координатам, одновременно подавляя зевоту. Пачка исписанных тетрадных листов шумно трепыхалась в её руках.

– Может, тебе вопросы позадавать? – участливо спросила Лисса, всё это время грустно наблюдавшая за умственным напряжением подруги. – Как вон Гентий с Дасханом друг друга спрашивают. Ну-ка, скажи мне, сколько труб у крейсеров типа «Барракуда»?

– «Барракуды» четырёхтрубные, первые в своём роде. – Черноволосая морячка невольно улыбнулась, словно вспомнила старых друзей. – Только ты это не по теме спрашиваешь. Мы ведь с тобой на штатском.

– Ах, Распятый Бог! – Лисса хлопнула ладонью по лбу. – Прости меня. Что-то я в последнее время совершенно рассыпалась. Но помочь всё равно хочу! Мне-то по-любому на этой аттестации тонуть, так надо хоть тебя на плаву удержать! Давай по конспекту.

Она взяла бумаги из рук Агнии, но очередной порыв ветра попытался вырвать их из рук Драгоценной. Испуганно выдохнув, Лисса прижала конспекты к груди, в то же время будто сама прижавшись к ним. Один лист всё же выскользнул и помчался к колонне «военных». Кадет по имени Джек успел поймать его и завертел головой. При виде Лиссы глаза кадета блеснули насмешкой. Широко ухмыляясь, он покинул строй и протянул его девушке, сопроводив это учтивым поклоном. Лисса же приняла лист и совершенно расстроилась, повесив голову, словно флаг в безветрие.

«Устроить бы этому Джеку хорошую взбучку. По-нашему, зажав в портовом закутке». Агния представила недостижимую картину справедливого возмездия. «Грязный мордобой» в Академии не допускался ни при каких обстоятельствах. Она на своей шкуре узнала это, когда на первых неделях обучения отвесила Полине затрещину за один особо ядовитый и остроумный комментарий, касающийся генетического материала её семьи. В тот год молодёжь повально интересовалась новомодной генетикой. Агнию вызвали в Директорат и разъяснили все последствия драк настолько ясно и убедительно, что она твёрдо решила до аттестации не сжимать ладонь в кулак даже под угрозой смерти.

Прогнать подругу по конспекту Лисса так и не успела. Ворота Учебного корпуса приоткрылись, и выглянувшая горничная пригласила обучающихся к стойке для распределения по аудиториям.

Влившись в просторный холл, толпа начала растекаться по корпусу. Младшекурсники, маршировавшие по лестнице наравне с выпускным потоком, весело насвистывали модные песни, смеялись и шутили. Им предстояла простая выдача документов – в отличие от злополучного выпускного курса, от которых директор собирался затребовать подтверждения полученных оценок.

С каждой пройденной ступенькой, вопреки здравому смыслу, волнение Агнии нарастало. Конечно, её результаты были лучшими на всём курсе. Но в том-то и крылась мина. Женщины в Элитарной Навигацкой Академии – как, собственно, и во всех Элитарных Академиях Содружества – почти никогда не получали высших баллов. Предполагалось, что целью обучения для них была демонстрация себя перед сильной половиной и поиск любовного партнёра, а экзамены становились малозначимой формальностью. Как бы директор не счёл её успеваемость… странной.

Корнелиус Нортон, Драгоценное Лицо со скромным для своего разряда капиталом в три с половиной миллиона фунтов, отставной капитан броненосца «Гнев Глубин», отслуживший на нём пятнадцать лет и сосланный в директора, зевнул, и глотка его чуть не засосала весь крошечный директорский кабинет. Вернее, кабинет был достаточно просторен, просто фигура взгромоздившегося за столом из красного дерева усача была столь громадна и тяжела, что выстроившиеся вдоль стен шкафы с картами и астрономическими приборами ощущались хлипкими оковами, охватившими великана из древних нивхийских легенд. Услышав в коридоре за дверью топот, директор распахнул глаза, повернул голову на часы.

– Уже, да? Эх-х, сон досмотреть не успел. Ну, да оно и к лучшему, а то вы, цыплята, ещё, чего доброго, будить меня побоитесь. Так и просидеть тут до ночи – вот потеха-то вышла б.

Отставной капитан хохотнул, довольный собственной шутке, а затем достал из ящика стола гребень и принялся расчёсывать усы. Сидевшая справа Лесска Дипптих, главный клерк Академии, начала вытаскивать из стола списки кадетов и раскладывать итоговые экзаменационные бланки. Вынырнул и засверкал в свете электрических бра ларец, содержащий сертификаты первого ранга – заветную мечту любого кадета-мужчины. Лесска, единственная из Директората, боялась вспыльчивого нрава Нортона, привыкшего ещё со времён службы орать на провинившийся «экипаж». Все остальные, даже кадеты, знали, сколь отходчив Комод, и вспышки гнева пережидали, как порывы буйного морского ветра, лишь слегка морщась. Одна только клерк, воспитанная в лучших традициях Драгоценного Общества, не могла смириться с тем, что на неё орут, и уходила плакать на чердак, под крышу. Обычно в таких случаях на чердачной лестнице собиралась очередь из сердобольных преподавателей, жаждущих утешить старушку, причём нередко к ним присоединялся и сам, уже успевший раскаяться, отставной капитан.

Увидев, что приготовления завершены, директор благодушно откинулся на спинку кресла и кивнул второму коллеге, профессору Сангрову.

– Ладно, чего морского осла за хвост тянуть? Запускайте первого. Кто там у нас по спискам? Э-э-э… Арр-Хавен.

– Ваше превосходительство, может, дадим кадетам несколько минут на подготовку?

Нортон хохотнул. Кулак его театрально воспарил над столом.

– Буря, дорогой мой Сангров, налетает в мгновение ока! Она не даёт моряку минутку на подготовку! Пусть нынешнее поколение заходит, а мы станем для них бурей и поглядим, как они держат удар ветра!

Первые, покинувшие страшный кабинет, успокоили набросившихся кадетов. Как и предполагалось, Комод гонял аттестуемых по верхам, спрашивал самые азы. Беннта он вообще только попросил назвать дату Битвы Тысячи Линкоров. К сожалению, именно эта дата вылетела у Беннта из головы. Директор нахмурился и потребовал хотя бы десятилетие. Десятилетие Беннт помнил, и в следующую минуту уже приплясывал в коридоре, поигрывая победным Сертификатом второго ранга. Когда с пятого человека вопросы начали повторяться, кадетство окончательно расслабилось и разошлось по группкам. Вновь отовсюду посыпались остроты, смех, глубокомысленные рассуждения…

Агния с Лиссой заняли самую дальнюю от директорской скамью. Агнии хотелось увести подругу подальше от Джека, случайная встреча с которым продолжала действовать на веснушчатую красавицу угнетающе. Заняв край скамейки, подруга возвратилась к конспектам, но легко сбивалась со строки, пропускала мимо ушей ответы и, наконец, сдалась, молча протянув черноволосой записи обратно. Совершенно несчастная Лисса опустила голову на руку, прикрыла лицо платком. Агния отчётливо разглядела крохотную одинокую слезинку, капнувшую на батист.

«Её здесь вообще не должно было быть! Ну какой из Лиссы мореход? Она легко простужается, моря бурного боится, людьми командовать робеет. Конечно, тогда мы бы не встретились. Но всё равно это неправильно! Глупая система! Дурацкая система!»

В отличие от большинства однокурсников, Агния сторонилась политики. Ей казалось странным, что желторотые юнцы, не знающие даже всех доходных и расходных статей государственного бюджета, позволяют себе самоуверенно рассуждать о любых сферах жизни общества. Но в этот момент, глядя на тихое горе Лиссы, Агния впервые остро ощутила раздражение по отношению к Драгоценному Обществу, к их нелепым сложным традициям и лживой воспитанности.

«Морды, значит, бить нельзя, а такое гадство, как Джек сделал, – повод для гордости! Вон он перед друзьями хвастается, что ловко обвёл Лиссу! Ну смотри, Джек, попадись ты мне только в Предрассветном порту…»

Лисса тем временем более-менее взяла себя в руки. Она убрала платок от лица, вздёрнула голову вверх и даже попыталась ободряюще улыбнуться Агнии. Агния в ответ молча и крепко стиснула руку подруги, почувствовав, как хрупкие пальцы Лиссы из всех силёнок пытаются вернуть рукопожатие. Она не знала, как помочь Лиссе. В любовных делах нельзя было просто заучить правильный ответ.

Очередь аттестующихся редела. Кого-то Нортон отпускал почти сразу, кого-то задерживал и мучил. Женщин, впрочем, он практически не трогал, хоть и выдавал им только тройки и четвёрки. Агнии это не нравилось.

«Пусть только попробует мне четвёрку втиснуть просто за то, что я… А что тогда? Возьмёт и втиснет, и ничего мне с этим не поделать. Проклятие!»

На букве «З» полетела голова у первой жертвы. Вдруг ни с того ни с сего директорскую разорвало бешеным рёвом. Словно некие шутники взаправду заперли в ней тангарийского пастеклыка.

– Что я слышу?! Да как вы смеете?! Вы, вы, у кого ещё молоко на губах не обсохло! Встать!! Стоять смирно, когда к вам обращается непосредственное начальство!! Руки по швам, не дышать и слушать каждое моё чёртово слово, каждый чёртов звук! Вы, верно, вообразили, что вы в своём родительском надушенном салоне, а не на флоте! И вам ещё хватает наглости на что-то претендовать! Претендовать на сертификат в моём заведении, на офицерскую должность! Да вас надо разжаловать в матросы, отправить в машинное, чтобы вы год, нет, три года там кочегарили, весь в угле, в угольной пыли. Может, такое образование вбило бы вам в пустую башку хоть немного субординации! Вон!! Вон отсюда, стервец, и не попадайся мне на глаза!!

Бледный как смерть Ласст пулей вылетел из кабинета, пробежал половину коридора и вжался в стену. Отвечая на общий немой вопрос, он, запинаясь, пробормотал:

– Забылся… Комодом назвал…

Грянувший дружный хохот оказался раза в два сильней капитанского рёва. Протирая кулаком правый глаз, Тайрон подошёл к несчастному Лассту и хлопнул его по плечу.

– Тайрон, помоги! – взмолился Ласст. – Замолви за меня словечко перед ним! Ты Августейший…

– Беги, Ласст, беги, прячься в моём сарае. Через дня три подкараулишь капитана, когда он из города возвращаться будет навеселе, и в ноги ему бухнешься. Уверен, он всё тебе простит. А пока беги прячься!

Агния мысленно закатила глаза. Конечно, Тайрону легко было укрывать у себя несчастных кадетов. Его «сарай» до кровли забит свободными комнатами. «Впрочем, – ещё раз твёрдо напомнила она сама себе, – мы должны благодарить судьбу, что Тайрон такой добрый. Вздумай он с его возможностями вредить всем вокруг – житья бы на косе не стало».

Стараясь не отвлекаться на общество, шумнеющее с каждой секундой, Агния стянула у однокурсника газету и раскрыла первую полосу. В статье сообщались какие-то новости о Южном Восстании. В другое время эта тема заинтересовала бы девушку, однако сейчас взгляд её бессмысленно ходил туда-сюда по первой строчке, да иногда перепрыгивал на фотографию адмирала с острыми чертами. Лицо адмирала показалось кадетке знакомым, но вспомнить его Агния не смогла. Сейчас мысли её были слишком далеки от мятежного Юга.

– Каннингем!

Лисса поднялась и зашуршала подолом платья по коридору.

– Ну средне, средне, – бурчал Нортон, копаясь в отметках. – По Истории у вас на грани потопления. И Навигация ниже среднего, а ведь это главный предмет! Академия-то у нас какая? Правильно. Навигацкая. Ладно хоть География вытягивает… Короче. Выше четвёртого ранга выдать вам не могу. Устраивает вас сертификат четвёртого ранга, или на пересдачу пойдёте?

Лисса поднялась со стула и исполнила реверанс по всем правилам этикета.

– Почту за честь, Ваше Превосходительство, принять сертификат четвёртого ранга.

– Ну вот и славно.

Всучив юной леди бумажку, директор дождался, пока она покинет кабинет, и шумно выдохнул, откидываясь на спинку. Крепкое кресло с металлическим каркасом задрожало.

– Мне кажется, Фентэр, или год от году дам у нас становится всё больше?

– Хе-хе, – довольно усмехнулся Сангров вместо ответа и погладил пальцем правый ус.

– Вот и я замечать стал. Нехорошо это, Фентэр, ей-богу, нехорошо. Не женское это дело. Я всё понимаю: молодость, супружеский поиск. Но вот на занятия-то им, например, зачем ходить? Время только тратится: их и наше. Слушай, давай этим летом попытаем удачу и ещё раз направим в Образовательный Трест прошение о запрете допуска женщин к занятиям. Пусть себе живут в павильонах, милуются со своими парнями…

– Н…не могу согласиться, Ваше Превосходительство. – Тонкие усики Сангрова вдруг поникли, а лицо приобрело чуть красноватый оттенок. – От безделья молодёжь начинает буянить, и женщины тоже. К тому же в присутствии прекрасного пола у парней просыпается некоторого рода азарт-с… да, азарт… и успеваемость значительно идёт вверх. Это уже давно доказано учёными-статистами, так что… При всём уважении-с… не могу согласиться…

– Да? Ну что ж, статистам, пожалуй, виднее. – Директор перевёл угрюмый взгляд на дверь, нахмурился и, приподнявшись вперёд, заревел:

– И что там за стояние?! Фамилии свои позабывали или алфавит?! Или, может, мне ещё подождать, пока кадет соизволит войти?!

Он набрал воздуха в лёгкие, готовясь огреть нерадивца ещё парой гневных вопросов. Но тут появился Криссп, и воздух застрял в трахее капитана. Он шарахнулся назад в кресло и попытался скрыть своё возмущение внезапным приступом кашля. Августейший же встал по стойке «смирно» и виновато опустил голову:

– Прошу прощения, Ваше Превосходительство.

– Да ничего, садитесь, – махнул лапой Нортон и поспешил закрыться от кадета бланками оценок. – Сейчас поглядим, какова ваша успеваемость… Хм. Результаты значительно выше среднего, четвёрка всего одна, да и та – по Восточному. – Отставной капитан поморщился, желая показать лицом своё презрение к одному из неизбежных для любой Элитарной Академии, но бесполезных для будущих флотских офицеров предметов. Сангров усмехнулся, вспомнив, как во время преподавательских посиделок директор стучал кулаком по столу и грохотал: «Они бы ещё фортепияно в программу добавили!» – Однако вы, вероятно, в силу вашего Августейшего происхождения, претендуете на сертификат первого ранга, а он требует безупречной аттестации. Боюсь, вам придётся воспользоваться одним из наших тарифов.

Тайрон молча кивнул. В присутствии членов Директората он старался держать себя подчёркнуто дисциплинированно, словно стремясь скрыть тем самым невидимое облако власти и могущества, что клубилось за плечами юноши. Попытки эти не достигали успеха. Все присутствующие прекрасно ощущали облако.

– Так какой из тарифов предпочтёте?

– О, без разницы. – Тайрон небрежно махнул рукой, на миг позабыв о дисциплине. – Всецело отдаюсь выбору Вашего Превосходительства.

– Тогда! – Лесска заволновалась, закопошилась в тарифных списках, не сумев скрыть алчность. – Тогда пусть будет четвёртый тариф, и по нему вы нам должны… – Она торопливо обмакнула перьевую ручку в чернильницу, подсчитала сумму прямо на оборотной стороне списка, – должны четыреста тысяч фунтов!

Слева Сангров вынул из ящика копию договора и протянул кадету:

– Вот, проставьте ваше имя-фамилию, дату, подпись и сумму взноса. Оплату необходимо будет произвести в течение одного полугодия.

Тайрон царственно принял документ у Сангрова и чернильницу с пером от Лесски. Несколько секунд скрипа пера – и заполненный договор возвратился в руки директора. Тот уже потянулся за печатью Академии, но при взгляде на содержание договора глаза его вдруг вылезли из орбит.

– Позвольте… но вы написали восемьсот тысяч, а не четыреста. Это в два раза больше!

– Я знаю. Хочу поддержать Академию на плаву. Пусть лучше эти деньги пойдут на постройку второго учебного корпуса, чем будут до смерти моей пылиться на отцовских счетах.

Нортон нервно заёрзал в кресле.

– Послушайте… я, право же, не хочу быть в долгу у семьи Криссп…

– Нет, что вы?! Никаких долговых обязательств! – Криссп умиротворяюще вытянул руки. – Это подарок от чистого сердца! Офицерский корпус, который вы здесь взращиваете, – та самая тонкая, но неприступная преграда, защищающая наши прекрасные города от Восточной Империи. Без вас коварные имперцы давно бы отобрали нашу главную ценность – свободу.

В устах почти любого другого человека эта высокопарная речь прозвучала бы как неприкрытая и неуклюжая лесть, не вызвав в душе отставного капитана ничего, кроме мокрого отвращения. Но Тайрон произнёс почести Академии так искренне, с таким честным лицом, что суровое сердце Нортона дрогнуло. Он торжественно преподнёс блондину сертификат первого ранга, а затем встал из-за стола и проводил кадета до выхода, держа по-отечески руку на плече – честь, коей директор удостаивал совсем немногих. И потом, приказав следующему аттестуемому подождать в коридоре, он прочитал своим помощникам длинную лекцию о важности правильного воспитания подростков в ранние годы. Лесска с Фентэром молча слушали и кивали.

Кадет Дэвид Сатт, на беду Агнии, сумел порядочно рассердить капитана. Весь коридор, навострив уши, вслушивался в директорские «Это знаете? А это? Не знаете?! Ах вы такой-сякой!», перекатывавшиеся по кабинету подобно волнам. Наконец двоечник показался, прижимая к груди чудом добытый сертификат четвёртого ранга. Не называя следующей фамилии, он стремглав кинулся бежать прочь, видимо боясь, что директор передумает. Но Агния и так прекрасно знала, чья фамилия следующая.

Сжав кулаки, она шла по длинному коридору. Роковая дверь приближалась. Никто не окликнул её, не пожелал удачи. Даже Лисса, погрузившись в себя, прозевала момент и теперь осталась одна где-то позади.

Позолоченная ручка слабо щёлкнула.

Внутри ещё не успокоившийся Нортон фыркал и ворочался в кресле. Услышав скрип, он гневно зыркнул на новый источник раздражения.

– Чего врываетесь без приглашения?! Вас вызывали?! Вызывали, я спрашиваю?!

– Никак нет, – ответила Агния и села на стул.

Спина её выгнулась, словно у кошки, изготовившейся к прыжку, а острый взгляд чёрных глаз подлил директору ещё масла в печь гнева.

– И тишина! Фамилию называть собираетесь?!

– Синимия. Агния.

– Синимия, значит. Ну что ж, поглядим, как вы… – Директор вновь погрузился в бланки отметок.

Агнии казалось, будто каждая жилка в теле натянулась до предела. Глаза внимательно следили за усатым лицом капитана. За вспухавшим на нём удивлением. Похоже, происходило именно то, чего она опасалась.

– Тут, наверно, какая-то ошибка. – Нортон в растерянности отложил бланк. – Судя по тому, что мне прислали, у вас по всем предметам отлично, кроме Истории, а по ней незачёт.

– Так и есть, Ваше Превосходительство.

– Ну, это не вам решать! – Грозный капитанский окрик огрел Агнию, словно пощёчина. – Не вам, а мне решать, как оно есть на самом деле. Будь вы отличница, вы бы… вы бы… – Он задумался, пытаясь сочинить вопрос, – вы бы знали, какие крейсера первыми в мире смогли развивать скорость в пятнадцать узлов.

– «Барракуды». Благодаря дополнительным десяти котлам и четвёртой трубе. И я на штатском, Ваше Превосходительство.

Теперь пришла очередь капитана получать пощёчину. Лицо его побагровело, а ноздри стали быстро раздуваться и сокращаться. Лесска Дипптих посерела, а профессор Сангров прыснул и громко закашлялся, пытаясь скрыть смешок. Агния вспомнила, как он подмигнул ей при входе, и душевно воспряла.

– Ах вот как, значит?! Вы, я смотрю, хотите боя?! Клянусь Синей Бездной, вы его получите! – Директор снова схватил бланк, чуть не порвав его могучими пальцами. – Пятёрка по Географии? Сколько островов в Пиратском архипелаге?

– Триста девяносто шесть. Сорок девять из них постоянно обитаемы. Северная часть Межконтинентального моря, правда, недостаточно хорошо изучена…

– Нормально она изучена! – с радостью перебил ее директор. – Сказочки про тайные пиратские острова оставьте старухам-галантерейщицам! Длина береговой линии Западного Континента!

– Шестнадцать тысяч семьсот тридцать восемь миль.

– Тангарийские порты, открытые для кораблей Содружества!

– Коготь Кракена, Чёрный Город, Муаа, Напа-Тарапа, Кайтшир, Мансир и Нью-Келспром. – Агния немного задумалась и добавила: – Эти самые крупные.

– Прекрасно! Координаты каждого!

– Коготь Кракена – восемнадцать широты, сорок четыре долготы. Кайтшир – двадцать четыре широты, шестьдесят три долготы. Напа-Тарапа…

По очереди она назвала широту и долготу каждого города. Нортон, кипя от бессилия, всё же сдержался и не приказал наглой девчонке выметаться прочь неаттестованной из-за дерзкого нрава.

– Ладно! Хорошо! Предположим, Географию вы и правда знаете. Дальше! Судовождение! Средняя скорость древоперевозчика класса «Кирпичный»!

– Одиннадцать узлов на полном пару, течение и попутный ветер могут развить ее до тринадцати, выше никак из-за веса.

– А затормозить до скольких могут?

– Тормозить можно до бесконечности. – Агния ехидно усмехнулась.

– Ну а потребление угля там какое?

– Чёрный, хребтовый даёт милю за одну шестую тонны, грязный уголь – от четверти и больше. Вообще, наши поставщики любят уголь всякой дрянью разбавлять, поэтому там может быть расход вполне существенней, чем одна четвёртая.

– Ну а… ну а… а какое водоизмещение у грузового «Спинопика» пять тысяч девяносто восьмого года производства?

Грузовой «Спинопик» Нортон вбросил внезапно даже для самого себя, вспомнив случайно, как технические характеристики этого кашалота попались ему на глаза полгода назад. Офицерская честь требовала от него задать вопрос не по программе, чтобы кадетка хоть раз ошиблась, чтоб можно было ткнуть её носом хоть во что-нибудь. Однако Агния, получив неразрешимый вопрос, внезапно заулыбалась.

– Не знаю, Ваше Превосходительство. Но точно могу назвать водоизмещение у «Спинопиков» девяносто третьего. Четыре тысячи девятьсот девять тонн.

– Ага! – Торжествуя, капитан пронзил воздух пальцем, как шпагой. – Вот вы и попались, Синимия! У всех «Спинопиков» одно водоизмещение, и не четыре девять ноль девять, а пять три два восемь. Думали, сможете сочинять на ходу, и никто не заметит?

– Вы ошибаетесь, Ваше Превосходительство, – спокойно возразила Агния. – У «Спинопика» водоизмещение четыре тысячи девятьсот девять тонн.

– Да как вы смеете?! – задохнулся от ярости Нортон. – Я в Адмиралтействе своими глазами видел технический заказ!

– А я ходила на «Спинопике» двенадцать лет. И мой хороший знакомый Сандерс плавал на «Спинопике», и Дик Никтум. И у всех у них было четыре тысячи. Похоже, кто-то в вашем Адмиралтействе погрел руки.

И тут в кабинете директора воцарилась безупречная тишина.

Лесска Дипптих переводила ошеломлённый взгляд с Нортона на девчонку. Она никак не могла взять в толк: почему черноволосая всё ещё сидит посреди кабинета? Ведь господин директор так сильно на неё сердится!

Сам же директор вдруг уставился на кадетку так, словно увидел её впервые.

Многое, что прежде ускользало от внимания, сейчас бросилось ему в глаза. И выгнутая спина Агнии, роднившая её с горным шакалом, изготовившимся к прыжку. Осанка и поза, которую не позволила бы себе даже самая небрежная из Драгоценных девушек кадетского возраста. Отсутствие украшений в волосах, простая причёска. Руки, явно знакомые с физическим трудом. И лишь теперь шевельнулась в голове отставного капитана мысль:

«Эге… Да тут у нас нечто интересное…»

– Скажите, Агния Синимия, а откуда вы вообще такая взялась?

– Из Предрассветного, Ваше Превосходительство, – последовал немедленный ответ.

Нортон задумался.

– Гм. Фамилия ваша мне, однако, совершенно незнакома. Вы по имущественному статуту Драгоценное Лицо?

– Никак нет. Мы с отцом Имущие Лица. Отец владеет «Косаткой» – тем самым грузовым «Спинопиком», – с него и кормимся.

– Но как же тогда, – развёл руками директор, – как вы потянули оплату обучения? За три года она составляет триста пятьдесят тысяч фунтов.

– Отец всю жизнь на Академию откладывал, скромно жил. Когда мне шестнадцать стукнуло, как раз нужную сумму и скопили.

– Вот оно что, – тихо протянул Нортон, всматриваясь в чёрные глаза девушки. – Всю жизнь ради Академии… Что ж, это многое объясняет.

Пышные усы немолодого капитана грустно поникли. В спине вдруг защёлкал проклятый ревматизм. Мимолётная мысль коснулась его, что набери они офицерский корпус из таких же амбициозных парней, из Имущих и Неимущих, Соединённый Флот стал бы первым в мире. Впрочем, Соединённый Флот уже был первым в мире, и офицерский корпус на нём уже имелся. Приглушённая тоска по морю и полузабытая обида на столичных воротил вспыхнула в нём с новой силой, когда он осознал, что после обучения Агния Синимия вернётся обратно в море. Она вернётся в море, а он останется торчать здесь.

– Вот что, кадетка, – вздохнул Нортон. – В ваше усердие я верю, и в безупречное выступление на экзаменах тоже. Единственное, во что я не верю, так это в неуд по Истории. Скажите честно, что за чертовщина с вами там приключилась?

– Профессор Кандерас ещё на первом занятии сказал, что оценки у него только покупаются. Но я подумала, что, если отвечу безупречно, он не сможет поставить мне неуд. Я ошиблась.

Агния не жаловалась на профессорскую несправедливость. Тон её был совершенно нейтрален, словно она просто отвечает на вопрос. Более того, в конце ответа морячка даже виновато опустила голову, будто считала себя в этой ситуации неправой.

– Точно, Кандерас у нас такой, – хохотнул директор. – Ладно, тогда для формы… кто победил в Битве Тысячи Линкоров? Содружество или Империя?

– Никто, Ваше Превосходительство. Сражение длилось так долго и было таким страшным, что матросы по обе стороны стали стихийно захватывать корабли и поднимать белые флаги. В итоге большая часть флотов отплыла на будущие Пиратские Острова, провозгласила независимость и учредила Морское Братство.

– Прекрасно. Вопросов больше нет. – Нортон откинулся в кресле с таким довольным лицом, словно это он только что отвоевал себе аттестацию. – Коллеги, полагаю, это первый ранг!

Но тут, собрав всю волю в кулак, взвилась Лесска.

– Ваше Превосходительство, нельзя! В Уставе Академии прописано и заверено Образовательным Трестом, что сертификат первого ранга может быть выдан только при полностью безупречных результатах. Она не может получить ранг выше второго.

– Может, вы внесёте Кандерусу его столь желанную сумму за Синимию? Раз девочка такая талантливая, – осторожно предложил Сангров.

– Ещё чего! – возмутился Нортон. – Ещё я стану расстёгивать свой кошелёк ради каких-то кадетов. Нет, Фентэр, ничего я вносить не стану, а просто возьму и выдам сертификат первого ранга, наплевав на все уставы. Я здесь директор, и моё слово – закон. Если у Треста появятся претензии, сам перед ними отвечу.

И, отобрав у клерка ларец, он протянул Агнии сертификат первого ранга.

Впервые за всю аттестацию хладнокровие Агнии дало трещину.

Слегка дрожащими руками она приняла заветный документ. По краю его шёл изысканный орнамент. Не вязь цвета морской волны, как на прочих сертификатах, а золотая вязь. Под печатью Элитарной Навигацкой Академии пустовали две строчки. Вернувшись в павильон, она сразу же впишет в них своё имя и фамилию. Агния Синимия. Мореход первого ранга.

Ей вспомнился тёмный, пасмурный вечер сто двадцать седьмого, когда в Предрассветный порт прибыл наниматься хмурый незнакомец в избитой ветром фуражке, с короткой острой бородой и огромным шрамом на пол лица. Портовая публика сразу признала в нём бывалого морского волка по походке и коротким, отрывистым комментариям, которые незнакомец отпускал сквозь зубы, оглядывая корабли, постройки и пристани. Однако настоящий фурор он произвёл, когда с ухмылкой достал из чемодана и продемонстрировал уличным гулякам бумажку с золотой вязью и золотой печатью. Через час уже все доки знали, что в Предрассветном ищет работу мореход первого ранга. Компания тотчас послала в ночь на охоту своих лучших представителей, чтобы они уговорили такого редкого специалиста возглавить их лучшие суда. И пусть ей не нужно искать места на чужом корабле. Всё равно! Она покинула родной город папиной доченькой, а вернётся мореходом первого ранга!

Агнии захотелось кинуться на директора с объятиями, но она удержалась, понимая, что такой поступок может стоить ей всей аттестации. Вместо этого кадетка встала, вытянулась в струну, отдала честь и щёлкнула обувью:

– Есть!

Нортон тоже поднялся из-за стола.

– Подождите-ка ещё минуту. Мне хочется кое-что сделать.

Своей огромной рукой он фактически выпихнул Агнию наружу и вышел следом. В коридоре морячку встретил целый шквал взволнованных взглядов. Кадеты уже долго вслушивались в крики и гадали, почему обработка очередной ученицы не прекращается. Когда вслед за аттестованной показался Комод, все стихли и немного отпрянули.

– Вот! – громогласно провозгласил Нортон, поднимая руку над Агнией. – Вот эта кадетка только что смогла получить первый ранг, не внеся в казну Академии ни цента. Она заслужила его исключительно упорным трудом. Я даже не помню, когда у нас подобное происходило. Возможно, никто вообще не был на такое способен со времён самого Винсента Стаффлза. Она хоть и баба, но смогла воспитать в себе достойного морехода, и вы все должны брать пример с Агнии Синимии!

Несколько секунд молодёжь безмолвствовала. Затем Тайрон широко улыбнулся, зааплодировал, и хлопки его подхватил весь коридор. Агнию почти смело волной аплодисментов. Довольный директор скрылся в кабинете со следующей жертвой, а она осталась стоять смущённая, не зная, что делать, пока подошедший Тайрон не вывел её из ступора хлопком по плечу.

– Ничего себе! Торговля сеном-то – прибыльное дело, оказывается! Тоже, что ли, на рынок пойти…

В прогремевшем общем хохоте громче всех смеялась Агния, радуясь, что Принц перевёл чествование в шутку.

У лестницы её поджидала счастливая Лисса. Вместе они покинули учебный корпус и вышли на крыльцо, подставив головы солёным ветрам. Прищурившись, Агния разглядела за косой морскую поверхность. По Межконтинентальному морю туда-сюда носились барашки, сталкиваясь и поднимая фонтаны брызг.

– Вот, кажется, и всё, – выдохнула Лисса. – Отучились.

– Да, – согласилась Агния. – Мы ведь будем переписываться, правда?

Разлука с Лиссой – единственное, что омрачало ей скорое возвращение домой, к отцу, друзьям и «Косатке».

– Разумеется! Я ведь теперь помру со скуки без всех этих твоих рассказов о морских приключениях.

– Да какие там приключения, – отмахнулась Агния. – Обычные торговые ходки в Тангарию и обратно, ничего особенного. Знаешь, Лисса, я ведь когда была маленькой, мечтала стать первооткрывательницей. Мечтала находить новые земли, бросать якорь там, где никто до меня не бывал. Наивные детские мечты.

– Почему же наивные? Ты ведь сама вроде говорила, что северная часть Межконтинентального моря ещё не до конца исследована.

– Было дело, Лис. Да только Комод прав. Это всё старушечьи сказки. В наше время белые пятна на картах кончились. Первооткрывателей больше нет, остались только захватчики.

– Когда он вышел, я так перепугалась. Думала, директор собрался тебя на грот-мачте повесить. А всё вот как счастливо обернулось. Эх, Агния, морская ты душа!

Лисса крепко прижала к себе худую морячку, и две подруги в обнимку заковыляли обратно в свой павильон.