Читать книгу Слуги счастья - Группа авторов - Страница 3

Теодор проснулся на рассвете. Вернее, если сказать совсем честно, он почти не спал. Беспокойные мысли так и не дали ему окончательно погрузиться в сон.

Поэтому едва дождавшись, когда на небе появится первый луч солнца, Теодор надел лёгкую рубашку со свободными брюками, удобные ботинки и быстрым шагом направился в зал, где он так любил бывать поутру.

Это было широкое подвальное помещение, тем не менее, не лишённое блеска богатого убранства. Четыре широкие колонны в греческом стиле подпирали потолок. На углублениях возвышались бронзовые подсвечники с высокими свечами, которые Теодор поджёг, забираясь по перекидной лестнице. Затем он подошёл к центральной стене, увешанной самым разным тренировочным оружием.

Чего тут только не было: кавалерийские сабли испанского и французского происхождения, абордажные кинжалы прямиком из Англии, и, конечно, ювелирно выкованные шпаги специально для семьи Бонье.

Теодор снял со стены одну из них и, повертев её в руках, чуть присел, занимая оборонительную позицию. Сперва следовало бы немного размяться, но туманные мысли продолжали путать сознание, и Теодор решил сразу же приступить к практике.

Только не успел он сделать и пары выпадов, как услышал на лестнице тихие, но уверенные шаги, направляющиеся в его сторону.

– Кто здесь? – Теодор вышел из стойки, при этом продолжая держать шпагу.

Голос ответил незамедлительно, словно только и ждал его команды:

– Простите, что прервала ваше уединение, господин Теодор.

Знакомые холодные нотки ворвались в сознание ворохом воспоминаний о вчерашнем вечере. О тёмных бесчувственных глазах и стройной фигуре в мужском одеянии.

– Доброе утро, Клементина, – отозвался Теодор, опуская шпагу.

Она вышла из темноты солдатским шагом. Всё в том же жилете и брюках синего цвета. Всё с тем же незаинтересованным взглядом, в котором вся комната, включая Теодора, засыхала.

– Доброе утро, господин Теодор, – Клементина спустилась с последней ступеньки и направилась к нему, – ваш брат разрешил мне потренироваться. Гувернантка сказала, что обычно вы направляетесь сюда чуть позже восьми, – она остановилась, не меняя своей идеальной осанки, держа руки за спиной. И, оглядев пустой зал, добавила, – наверное, мне лучше уйти, чтобы не стеснять вас.

На губы Теодора против воли легла улыбка:

– Вы меня вовсе не стесняете, но, право, постойте же. Я не ослышался? Вы сказали, что хотели потренироваться?

– Всё верно, господин Теодор. Вы не ошиблись, – Клементина остановилась на почтительном расстоянии от него. Её волосы, убранные в строгий пучок, были изумительно уложены. И только несколько тонких прядей около ушей непослушно стекали вдоль шеи.

Похоже, эта девушка намного загадочнее, чем он мог думать. Теодор с ещё большим интересом посмотрел на неё.

– Но ведь девушки не могут брать в руки такое тяжёлое оружие. Более, того, тренироваться на шпагах? – Теодор вновь не смог сдержать улыбки, – нет, ни за что не поверю. Возможно, где-то в африканских племенах девушки обучаются воинскому искусству, дабы себя защитить, но то совсем иные условия.

– Извините, господин Теодор, наверное вы правы. Хотя, если не ошибаюсь, обычно женщина поднимает ношу намного тяжелее ваших шпаг. Я говорю не о тех, кто на рынках таскает целые ящики рыб или фруктов, а об обычных жёнах, что взваливают все проблемы семей на свои хрупкие плечи, – Клементина обходила юношу, и стук её каблуков разносился по залу эхом, – я не сильна в мифологии, но, кажется, греческая богиня Афина – главный символ справедливой войны, – Клементина смотрела на него безразлично, словно ей было не впервые слышать подобное. Или же она по-прежнему хорошо скрывала свои чувства.

– Это всё мифы, легенды, что олицетворяют внутреннюю силу женщины, – ответил Теодор, уже сам не понимая, для чего он так настаивал на своей позиции. Обычно он всегда позволял девушкам себя переспорить ввиду своего мягкого характера.

Могло ли быть, что он просто хотел увидеть больше эмоций на этом красивом лице, покрытым холодом?

Клементина пристально посмотрела на него:

– Если господину будет угодно, мы могли бы сразиться, чтобы наглядно разобраться в нашем споре.

В глазах Клементины впервые отразился какой-то свет. Возможно, это был лишь отблеск, но Теодор и думать об этом не хотел.

– Сразиться? На чём, позвольте спросить, Клементина?

– Хоть на шпагах, что вы хотели снять со стены, – Клементина указала на оружие.

– Вы и правда хотите сразиться? Со мной? – Теодор нахмурился.

– Если только вы не против, – в её голосе не было и капли сомнений, – не переживайте, я не так хорошо дерусь, вы сможете меня победить, – на этих словах, она слегка улыбнулась.

– Я больше переживаю, как бы вы не поранились, – Теодор покачал головой, – но желание женщины для меня всегда было законом, – он протянул ей шпагу, что лежала в его руках, – только позвольте отдать вам мою. Она легче и в самую пору будет такой даме, как вы.

– Как вам будет угодно, – сказала она, но даже не двинулась навстречу юному господину, – мне бы вполне больше подошла та, на которую я указала ранее, но если господин настаивает, я возьму вашу.

– Но вы ведь даже не держали её в руках! – воскликнул Теодор. Он всё ещё сжимал в руке оружие, которое с неохотой передавал слуге.

– Я вижу металл, из которого она сделана, её оформленную рукоять. Я знаю, как она будет лежать в моей руке и насколько быстра при взмахах. Порой внешний вид говорит и подсказывает многое, – тёмные глаза девушки с трепетом смотрели на оружие на стене, – она многое прошла, чтобы оказаться в вашей коллекции.

– Вы говорите так, словно уже пользовались ей много лет.

– Мой учитель давал мне похожие во время наших уроков.

– Вы очень интересная девушка, Клементина, – не сдержался Теодор. Клементина всё ещё не смотрела на него, но он заметил загадочный блеск в её глазах, который тут же утонул в прохладной темноте.

– Благодарю.

Теодор подошёл к выставке и снял ещё одну шпагу. Как он и ожидал, шпага оказалась тяжелее, чем та, что он брал всякий раз приходя сюда.

– Вы уверены, что хотите взять именно её?

– Да, если позволите.

– Хорошо.

Теодор подошёл к Клементине и отдал оружие. Девушка медленно провернула рукоятку в ладонях, пальцы её бегали муравьями по металлу. В её руках шпага показалась Теодору птицей, что никак не могла выпорхнуть.

Не помни он, какую тяжесть ощущал, ни за что бы не поверил, что она была такой неподъёмной.

– Какую дуэль предпочитаете, господин Теодор? Бой, не сходя с места, или более подвижный? – спросила Клементина.

Теодор ответил не сразу, всё ещё очарованный движениями девушки:

– Вы так многому обучены. Не может быть, что вас так вдохновляют битвы. Адриан заставлял тренироваться?

– Ваш брат действительно нанял мне учителя, но тренироваться изъявила желание я сама, – просто ответила Клементина, – так что предпочитаете?

– Думаю, подвижный бой будет для вас более удобен.

– Пожалуйста, господин, подбирайте тот, который вы хотите сами. Меня устроит абсолютно любой вариант, – она посмотрела на него холодным взглядом, будто говоря, что сейчас она не была женщиной, которой надо уступить, дамой, перед которой надо преклониться. Она была его соперником, которого стоило уважать.

Этот взгляд напугал Теодора. Он представил, как под этой могущественной силой не сможет и двинуться с места, на котором стоял. И неподвижный бой будет таков далеко не только на словах.

– Давайте всё же выберем подвижный, – повторил своё решение Теодор.

– Как вам угодно, господин.

Клементина указала шпагой на небольшие вырубки в полу.

– Вас устроит сражаться в этих пределах? – она указала на стену с оружием. От вырубок в полу и до неё составляло около десяти метров.

– Конечно.

– Тогда приступим.

Свист шпаги резанул внутри уха юноши. Клементина полетела на него так резко, что Теодор не успел как следует приготовиться, и руки его ещё на мгновение потерялись в воздухе. И только когда он успел занять оборонительную позицию, девушка сделала шаг назад, и будто его отражение встала в ту же стойку.

Её лицо было спокойным, только глаза, что смотрели из-за бровей были враждебны. Теодор, привыкший читать движения противника, был в ступоре, от того, насколько немногословно оказалось тело Клементины. Он слышал, как у него сбилось дыхание от такой резкой смены позиции, и чувствовал, будто уже всего одним выпадом был загнан в угол.

Это движение могло показаться необдуманным, но, уже понимая Клементину, Теодор был уверен, что она специально подошла к нему так близко, чтобы сбить с него спесь.

И ей это удалось.

Клементина замерла, словно в ожидании того, что юный граф нападёт первым. Он же медленно поднимался глазами по её фигуре, что стискивал синий бархатный жилет. И, видя как она обнажила свой правый локоть, намеревался напасть именно туда.

Теодор сделал выпад влево, пытаясь снять Клементину с опоры. Девушка действительно поддалась, отвечая на его движение. Последовала череда нападений и защит, но никто из них не лидировал. Клементина двигалась так, словно хотела слиться с ним в одном танце, а не победить.

– Вы и правда хорошо сражаетесь, – заставил себя признаться Теодор, чуть отступив.

– Уверена, вы сражались и с более опытными противниками. И я не стою большого восторга.

– Нет, нет, я восхищён, Клементина! Правда, я только и мог слышать об «истинном искусстве», что рождается в стенах испанской дестрезы.

– Я рада, что вы так довольны мной, – Клементина слегка подбросила шпагу в руке, играясь перед соперником.

– В самом деле? – ответил Теодор в смущении.

Клементина вместо ответа сделала резкий выпад. Теодор воспользовался этой возможностью и полностью отклонился вправо, чтобы выбить её шпагу.

Но внезапно ладонь левой руки перехватила рукоять оружия, удар Теодора пронзил воздух, растаяв будто дым. Почти задыхаясь, он хотел отойти, когда почувствовал в груди укол. Опустив взгляд, он увидел, как шпага Клементины упирается прямо в сердце, что сейчас так сильно билось под его рубахой.

Если бы Клементина хотела, она могла бы надавить на оружие посильнее, и точно пробила бы его грудину. Но, вместо этого она убрала клинок и, развернув рукоятью к Теодору, сказала:

– Думаю, наш поединок окончен. Извините, что не дала вам победить, в следующий раз у вас обязательно получится, – голос девушки был теплее, чем прежде. Теодор, почти не слыша её слов, забрал шпагу из рук. Казалось, он должен быть раздосадован и унижен таким исходом боя, но его сердце билось далеко не от горечи поражения.

А уши краснели не от стыда, который могли бы ему придумать нечаянные зрители этой схватки.

Теодор с волнением поднял глаза на Клементину. Её волосы немного растрепались, и теперь ещё больше локонов выбивались из собранной прически. Лицо было бледным, лишь несколько капелек пота на лбу говорили о том, что она была напряжена ещё минуту назад.

– Вы владеете шпагой двумя руками?

– Это была моя маленькая хитрость. Вы хорошо сражались, пришлось использовать этот козырь, – она некоторое время смотрела свои руки, а после увела их за спину. И с некоторой гордостью посмотрела на него.

Почему-то Теодору показалось, что Клементина больше хотела использовать этот приём, в первую очередь, чтобы его впечатлить. Но, возможно, он просто слишком сильно хотел в это верить.

– Я забираю все свои слова назад. Вы восхитительны, Клементина! Я ещё не видел такой прыти, скрывающейся в хрупком и изящном теле!

В глазах девушки снова был блеск, подобный мимолётному переливу драгоценного камня.

– Хрупкость – лишь дело времени. Любая ваза хрупкая, пока её не разобьют. Осколки навряд ли получится растолочь вновь, а они, в свою очередь, легко могут ранить ваши нежные пальцы, стоит вам начать собирать их.

Теодор всё ещё сжимал обе шпаги в руках, не в силах отвернуться от девушки. Он хотел продлить это короткое мгновение уединения между ними и, не стерпев порыва, шагнул к ней.

Она очаровывала его, будто сама звала к себе. И ему показалось, что среди ледяной пустоты он видит в ней что-то ещё. Что-то горькое и сердечное.

– Извините, Клементина, я хотел… – но внезапный всплеск громких аплодисментов, что пробежался по залу, остановил Теодора. Он оглянулся через плечо, уже догадываясь, кого там увидит.

– Браво! Браво, Клементина, радость моя!

Адриан стоял на одной из ступеней и, не переставая, хлопал в ладоши. На губах его разливалась нарочито яркая улыбка.

Девушка поклонилась своему господину, прикрыв глаза. Когда она вновь открыла их, Теодору показалось, что они вновь стали безжизненными.

– Благодарю, господин Адриан.

– Брат, и ты пал от её руки? – спросил Адриан, прижимая руки к себе, смеясь от своих слов. Теодор в замешательстве посмотрел на брата и через мгновение отошёл к стене, чтобы повесить шпаги, пряча своё раскрасневшееся лицо, – мастер, которого я нанял в Испании, сказал, что у неё прирождённый талант, как если бы она родилась мужчиной, можешь себе представить? – Адриан внимательно следил за братом, облокотившись на перила. А после перевёл взгляд на свою слугу и уже с ухмылкой добавил, – Клементина, ну что же ты за чудная девушка!

Когда Теодор обернулся к зале, то не нашёл силуэта девушки. Как будто он дрался с призраком, Клементина была уже у подножья лестницы, поднимаясь к своему господину. Как карта фокусника, что возвращается после представление в краплёную колоду.

– Вынужден прервать вас, но я бы хотел насладиться красотой парижских улочек, а потому обязан забрать Клементину с собой… – размеренно говорил Адриан, пока Теодор поднимался глазами по ступеням вслед своей недавней сопернице, – я думал позавтракать в ресторанчике на Марсовом поле. Оттуда открывается прекрасный вид! И в нём столько же изящества, если не больше, чем в нашем саду, – на последних словах взгляд Адриана вонзился в младшего брата.

– Сейчас же распоряжусь у кучера о вашем желании, – ответила Клементина, когда поравнялась с Адрианом.

«Он так хочет забрать это поместье себе, но даже завтракать предпочитает вне его стен…» – со злостью прогремело в голове младшего Бонье, – «интересно, чем отъездом я раздосадован больше, брата или…».

Теодор всмотрелся в далёкий огонь высокой свечи. О чём он только думает?

– Хорошо вам провести время, – заставил себя произнести он.

– Спасибо, дорогой братец, – ответил Адриан. Он словно стал ещё более весел, чем прежде.

– До свидания, господин Теодор. Ещё раз спасибо за уделённое время, – голос Клементины отозвался в сердце юноши сладким трепетом, и он никак не мог заставить себя оторвать взгляд от её лица. Даже сейчас, когда его красные щёки и тихий голос так легко выдавали его чувства, что наверняка не ускользнуло от внимания Адриана.

Теодор так и продолжал стоять и смотреть на фигуры, покидающие подвал. Ему хотелось, чтобы он был в силах остановить эту девушку. Но, оставаясь в глухой тишине, он лишь ужаснулся от того, насколько сильно билось его сердце.

Весь день Теодор разбирался с бумагами, его воспоминания были далеки от дел. Расчёты по экспорту шёлка и выдержанного вина не могли надолго заинтересовать юного господина, ведь его ход мыслей то и дело уносились вдоль письменного стола, к двери его кабинета, за которым в одном из коридоров стояла та, что выбила его из привычного ритма жизни. Чёрные буквы с пергамента смотрели её тёмным взглядом, а запятые напоминали короткие ресницы. И каждый раз, когда он брал перо, наточенный кончик будто упирался ему в грудь, намереваясь наколоть его сердце.

«Если бы Адриан тогда не прервал нас?» – думал Теодор, задумчиво упираясь взглядом в столешницу, – «мог бы я узнать о ней что-то ещё?»

Вряд ли бы Клементина доверила ему свои сакральные мысли или согласилась бы прогуляться по саду, но, возможно, согласилась бы поговорить с ним чуть дольше, пусть и о всяких пустяках.

Теодор помассировал пальцами виски и уже собирался перевести взгляд на окно, чтобы вновь проверить, не подъезжает ли к их дому карета брата, как его взгляд зацепился за крупный заголовок одной из газет, которую он уже отложил в сторону.

«Таинственный солдат в обличии женщины на балу в доме графа Бонье».

Теодор тут же зашелестел страницами, погружаясь в чтение. Сама статья в основном нахваливала их бал, но также расписывала в подробностях необычное поведение Клементины, её холодность, присущую (как уверяла газета) испанцам и её роль в поместье Бонье.

Журналист сетовал на то, что девушка отказалась отвечать на его вопросы и довольно скоро пропала с бала, а потому отыгрался на ней в завершении статьи, назвав довольно опасной барышней.

«Мне не стоит так много думать о ней», – резко укусил он себя за мысли, пытаясь вернуть ясность ума. Но перед юным взглядом графа бесконечно отражалось лицо испанки, переливаясь сапфировым блеском, – «неужели есть то, что так сильно способно ранить человека? Изувечить и заставить отказаться от любви?»

Теодор взглянул в окно, за которым уже оранжевой нитью тянулся закат. Удивлённо проследил за уплывающим за горизонт солнцем и опустился взглядом к саду, чтобы полюбоваться цветами и успокоить разум.

Но лишь ещё больше взволновался.

Карета брата, что он так ждал, стояла около ворот. Она была уже пуста. Теодор взглядом бежал по тропинке и в саду, в крытой беседке, остановился. Синий жилет и брюки сразу бросились в глаза. Девушку скрывала деревянная крыша, но на мгновение её голова показалась в окне. Профиль, что Теодору был теперь желаннее всех на свете, отпечатался на стекле тенью.

Не помня себя, он тут же подскочил, и, не обращая внимания на то, что некоторые листы скатились на пол, побежал к двери, забывая о манерах.

– Любуетесь нашим садом?

Теодор постарался говорить потише, чтобы не напугать её своим внезапным появлением, но Клементина словно уже давно знала, что он придёт. Её взгляд не выражал никакого изумления.

Он старался дышать медленнее, но сбивчивое дыхание из-за бега уже появлялось румянцем на его щеках.

– Да, господин Адриан дал мне некоторое время для отдыха… Здесь очень красиво, – в её голосе не было ни капли восхищения, холодная формальность, но даже так от её слов сердце Теодора забилось чаще.

– Цветы выбирал мой брат, ещё когда был совсем юн, хоть и не помнит этого. После отъезда я позаботился, чтобы его задумки остались здесь со мной в Париже, будто мы вместе с ним вырастили этот дивный сад, – Теодор окинул взглядом ряды гортензий и георгинов, что ровными рядами покрывали почти всё пространство сада. – но Адриан, похоже, уже разлюбил эти цветы. А всё, что ему перестаёт нравиться, он выкидывает из своего сердца в первую очередь.

– Вам ли не знать, что Испания – страна цветов. Господин Адриан был облюбован сколько я себя помню благоухающими бутонами, – в глазах Клементины отражалось закатное солнце, забирая присущую ей холодность и придавая такой чарующий вид, что у любого бы дрогнуло сердце, – любая красота и изыск приестся, если так часто обращаться к нему. Ваш брата избаловала моя родина.

Теодор взял в руки только что срезанную гортензию. В пальцах её стебель слегка провернулся, синие глаза попрощались с прекрасным цветком, протягивая девушке:

– Вы теперь в Париже, так что дайте шанс нашим цветам. Мне показалось, гортензия очень вам подходит. Неуловимая и чарующая красота.

Клементина непозволительно долго рассматривала множество белых бутонов, который будто состоял из маленьких бабочек, что облепили тонкий стебелёк. Любая девушка уже бы восхищённо ахала и благодарила Теодора, но Клементина лишь забрала его.

– Благодарю, господин Теодор, – её голос впервые дал новое звучание, вот только совсем не такое, какое хотелось услышать Теодору.

– Я сделал что-то не так?

– Нет.

– Клементина, скажите, ради Бога! Я вас оскорбил или, может, обидел чем-то?

Девушка перевела взгляд на цветок и так нежно погладила его, словно он ещё мог это чувствовать.

– Нет, ни в коем случае, господин Теодор. Вы как истинный дворянин вместо того, способны чувствовать больше обычного человека. Мне жаль, что я не вижу ничего прекрасного в цветах, – её голос по-прежнему был печален и задумчив, – наверное, я просто не могу по достоинству оценить этот жест.

– Я лишь хотел лишь порадовать вас, – тихо сказал Теодор, продолжая любоваться своей собеседницей.

Клементина взглянула на него прямо, отчего сердце молодого графа тут же остановилось.

– Вы очень милы, господин, – после мгновения молчания она сказала, – спасибо, – из голоса тут же исчезли все эмоции, и Теодор сел перед ней на одно колено, не решаясь дотронуться до её рук.

– Господин Теодор, встаньте.…

Но он не слушал её слов.

– Я бы хотел, чтобы вы полюбили красоту, так же как люблю её я. Вы даже не представляете, как прекрасна ваша улыбка, если вы позволите ей появится. Я не видел до вас таких женщин, признаю, я много не знаю о вашей чарующей природе, но я не против узнать о вас намного больше, – заверил Теодор со всем пылом, на который был способен, – мужчине нет большего счастья, чем видеть счастливую женщину, разве не так?

– Счастье – это право, которое небеса даруют не каждому, – сказала Клементина, смотря прямо в глаза Теодору, – мне более не доступна мимолётная благость, которую я могу, как вы, например, ощутить своей кожей. Ваши слова трогательны, но не имеют надо мной силы. Я радуюсь, когда такие хорошие люди, как вы, получают благость, только и всего, – девушка протянула руку, прося юного графа подняться, – вставайте, вам не стоит падать передо мной на колени.

Юноша опёрся на её ладонь и поднялся, выпрямляясь подле девушки. На его глазах она положила цветок в нагрудный карман, будто он рос прямо из её сердца.

Теодор подумал, что сейчас она выглядела прямо как картины, что висели в его доме. Или даже лучше.

– Я вас не понимаю, Клементина. Как вы можете такое говорить? Как можете радоваться за других, когда сами несчастны?

– Думаю, вы можете меня понять, господин Теодор. Несмотря на собственные неудачи, вы же можете радоваться тому, что ваша маменька жива и здорова. Или наверняка вы радовались раньше успехам своего отца?

– Так ведь это потому что от них напрямую зависит и моё счастье или несчастье. И даже помощь бедным делает счастливым не столько их, сколько меня. Ведь я осознаю, что сделал доброе дело, и добрым словом будут вспоминать именно меня.

– … Наверное, в ваших словах есть правда, – Клементина отвела взгляд от лица Теодора. – Вот как живут люди, имеющие душу. Наверное, я не способна на такое.

От этих слов Теодор почувствовал сильное желание коснуться губами её кисти. Он представил, как Клементина от этого движения раскраснеется и засмеётся, словно обычная фрейлина, с которой он так же шутил. Как пустая, по её словам грудь, наполнится биением сердца. И он окажется прав, неминуемо говоря, что каждая женщина создана для любви.

Но остановил себя. Ведь это видение спало, разбилось о холодную кожу девушки. Нет, это не она будет счастлива. Не она начнёт смеяться от волнения, не сдерживая улыбки. Не она покроется пунцом, стыдливо пряча лицо. А он, Теодор.

Более того, Клементина всё ещё принадлежала его брату, что не могло не печалить.

И словно уловив его мысли, девушка поднялась и направилась к выходу из беседки.

– Спасибо за чудесный подарок, господин Теодор, но прошу меня простить. Господин Адриан наверняка уже заждался меня.

– Конечно, я не держу вас, – ответил Теодор, и её глаза словно стали безжизненными, – до встречи.

Он ещё долго всматривался в её спину, пока она совсем не пропала за дверьми поместья.

Позже вечером Теодор вновь никак не мог заснуть. Воспоминания о этом вечере пуще прежнего волновали не только его разум, но и его сердце.

Клементина. Пособница его брата, опасная и сдержанная, почти не показывающая своих эмоций.

Но вовсе не бессердечная, нет, он в это никогда не поверит.

Сердце забилось ещё сильнее, и Теодор встал с кровати и подошёл к окну, чтобы вдохнуть приятной ночной прохлады.

И так и замер у рамы, едва заметив в гуще сада знакомый синий жилет.

Клементина стояла прямо возле того самого куста гортензий, где он сегодня срезал цветок. Стояла неподвижно, будто фонтанная статуя, смотря на этот самый куст, наверняка уверенная, что все в поместье спят, и никто её не видит.

Но Теодор смотрел. Смотрел так пристально, словно хотел запомнить каждую чёрточку её лица, с трудом различимую в свете луны.

Чем больше он узнавал эту девушку, тем более манящей и притягательной она для него становилась. Возможно, ему стоило с самого начала послушать брата и матушку, и смириться с тем, что именно эта испанка никогда не ответит на его чувства.

Но теперь было уже поздно. Он пропал. Каждая мысль о ней взрывалась фейверком в голове, покрывая всё его тело дрожью. Сама того не зная и не желая, эта девушка приковала его к себе без единой возможности на побег.

Хотя желает ли влюблённый на самом деле сбежать из золотой клетки? И способны ли предупреждения Мари его переубедить?

Воспользуется ли Адриан его сердечным заточением, чтобы отнять поместье? Остановят ли Теодора эти сомнения от возможности снова увидеть Клементину?

Нет.

Он не знал точно, но тогда, в беседке, он увидел в её глазах что-то знакомое, что видел обычно в отражениях зеркал – неравнодушие. И даже если был неправ, Теодор бы точно не поверил.