Читать книгу Играй, Вера - Группа авторов - Страница 3

Его следующий визит пришёлся на хмурый вечер, когда дождь стучал по оконным стёклам, словно пытаясь попасть внутрь, в эту запертую клетку. Вера открыла дверь, и первое, что бросилось Воронову в глаза – она попыталась улыбнуться. Уголки её губ дёрнулись, выдав лишь испуганную гримасу.

– Начало, – с удовлетворением подумал он.

Он вошёл, стряхнув с плеч мнимые капли дождя. На этот раз он был без форменной шинели, в идеально сидящем тёмно-сером кителе, под которым угадывалась атлетическая мощь его торса.

– Прогресс налицо, – произнёс он, оценивающим взглядом окидывая её с головы до ног. – Но улыбка должна рождаться здесь, – он неожиданно легонько ткнул пальцем в область чуть ниже её ключицы, заставив её вздрогнуть. – В сердце, а не на губах. Ну, ничего. Научимся.

Он прошёл в гостиную и остановился перед роялем, за которым висело большое овальное зеркало в потемневшей от времени бронзовой раме.

– Садитесь, – скомандовал он мягко. – Сыграйте то, что выучили.

Вера молча подчинилась. Она села на табурет и неуверенно начала наигрывать «Марш энтузиастов». Мелодия была простой, но в её исполнении она звучала деревянно и безжизненно.

Воронов стоял сзади, чуть левее, так чтобы видеть и её, и их общее отражение в зеркале.

Он был воплощением силы и контроля. Густые черные волосы, зачесанные назад, открывали высокий лоб и идеально очерченные скулы. Широко поставленные глаза тёмного, почти чёрного цвета, с густыми ресницами, которые могли бы показаться красивыми, если бы не их пронизывающий, хищный блеск. Он был строен, но в его осанке, в ширине плеч чувствовалась звериная мощь. Бокс. Именно бокс, модный среди чекистов, давал эту опасную грацию, способность в любой момент взорваться сокрушающей силой. В его манерах сквозила порода, но в каждом движении таилась готовая к взрыву сила.

Рядом с ним, в отражении, она казалась почти призраком – юной, неопытной, абсолютно чистой. Его же руки, лежавшие на её плечах, были руками сложившегося мужчины, с четкими жилами и силой, накопленной за годы. её птичьи ключицы, её прозрачная кожа на висках – все кричало о незавершенности, о том, что жизнь едва начала вылепливать из неё женщину. И в этом была его извращенная власть – власть циника над неопытной девушкой, которая лишь играла в искусство, не зная настоящей жизни.

Играя, Вера невольно подняла глаза и увидела их в зеркале. Эффект был электризующим. Её пальцы дрогнули и фальшиво ударили по клавише. Она видела, как он, этот черноволосый демон, стоит за спиной, заполняя собой всё пространство, поглощая её своим присутствием. И видела себя – маленькую, испуганную, зажавшуюся в его тени.

Воронов поймал её взгляд в зеркальном отражении и улыбнулся. Это была не дружеская улыбка, а улыбка владельца, любующегося своей собственностью.

– Не отвлекайтесь, – сказал он тихо, и его руки медленно опустились ей на плечи.

Вера вздрогнула всем телом, но не остановилась. Его пальцы, сильные и тёплые, лежали на её тонких костях, как кандалы. Он начал слегка прижимать её плечи в такт музыке, на сильную долю. Раз-два, раз-два. Это было не грубо, но невероятно унизительно. Он дирижировал не только музыкой, но и её телом.

– Чувствуйте ритм, – его голос был низким и гудел у самого её уха, и он сам поймал себя на том, что говорит слишком тихо, почти ласково, и тут же вставил в интонацию сталь. – Не бойтесь его. Вы же не дикарка какая-то. Ваша швейцарская мать, наверное, учила вас танцам? Вот и представьте, что это танец.

Ее плечи застыли под его руками. Он чувствовал, как бьется её сердце – частый, судорожный стук, будто птица, бьющаяся о стекло.

Затем его правая рука скользнула с её плеча вниз, вдоль ключицы, и остановилась у основания шеи, чуть касаясь кожи у ворота платья. Большой палец лежал на её шее, почти нащупывая пульсацию крови.

Вера замерла. Музыка оборвалась.

– Я не сказал, что можно останавливаться, – его голос прозвучал как удар хлыста.

Она судорожно вздохнула и снова начала играть, но пальцы её были ватными. Она видела, как его тёмная рука лежит на её светлой шее. Как он смотрит не на неё, а на их общее отражение, как на картину, которую только что дописал.

– Лучше, – прошептал он, и его палец слегка провёл по её коже, оставляя невидимый, но пылающий след. – Но всё ещё слишком робко. Вам не хватает огня. Злости. Страсти.

Он наклонился так близко, что его губы почти касались её уха, а его дыхание смешалось с звуками марша.

– Я научу вас. Всему научу.

Его рука снова легла на её плечо, продолжая отбивать такт. Теперь это было похоже на ласку тюремщика. Она играла, а он прикасался к ней, помечая её, как хищник помечает свою добычу. И всё это время их взгляды были прикованы к зеркалу – он с неумолимым любопытством коллекционера, она – с отчаянием парализованной жертвы, видящей всю безвыходность своего положения.

Когда марш закончился, в комнате повисла тишина, звонкая от невысказанного напряжения. Воронов медленно убрал руки, сознавая, что еще секунда – и он не просто уберет их, а сорвется, сомкнет пальцы на её хрупких запястьях. Он отступил на шаг, восстанавливая дистанцию, которую только что нарушил.

– На сегодня достаточно, – сказал он, его голос снова стал ровным и деловым, будто только что он не совершал акта интимного насилия. – В следующий раз сыграете без единой ошибки. И с улыбкой.

Он повернулся и ушёл, оставив её сидеть перед роялем. Она смотрела в зеркало на своё бледное отражение, на то место на своей шее, где несколько секунд назад лежала его рука. Оно всё ещё пылало.

Она поняла, что это была лишь первая лекция. А предметом изучения была она сама.