Читать книгу Что за прекрасная ложь? - Группа авторов - Страница 4

День Тревина не задался с утра. Проспал, сломалась машина, опоздал на встречу. Конечно же, его бывшая закатила истерику по телефону, считая, что Лерно просто решил избежать серьёзного разговора и совсем не заинтересован в том, чтобы наладить их отношения и начать всё заново.

Впрочем, в чем-то она была действительно права. За несколько лет отношений Тревин изрядно от них устал. К слову, он и стал инициатором расставания. Но почему-то потом решил пойти на попятную и дать второй шанс. Наверное, не смог вынести горьких слёз рыжей бестии, её звонков среди ночи и жалобных всхлипов в трубку.

Тревин относился с огромным уважением к женщинам. Их с братом мать воспитывала одна. Он прекрасно помнил, как им было тяжело, но какой же невероятной силой обладала их мать! Тревин ни разу не видел, чтобы она плакала. Кейтлин стойко выносила все тяготы судьбы, да ещё и с улыбкой на лице.

В Линдси в первую их встречу Тревин увидел тот же стержень. Только вот тяжелого характера за ним не рассмотрел. Но по началу Тревину это проблемой не казалось. Он был абсолютно убежден, что с каждым человеком можно найти общий язык. К тому же Линдси уже достаточно взрослая женщина, и наверняка с ней можно прийти к компромиссу и поменяться для любимого человека.

Только люди не меняются, остаются теми же, и отношения с ними нужно заканчиваться резко и бескомпромиссно. Но Тревин в отношении женщин имел слишком мягкий характер. Возможно, именно поэтому он так и остаётся холостяком с огромным послужным списком из неудавшихся отношений.

Вот уже много лет он капается в себе и никак не может найти причины, почему всё так складывается. В какой момент он допускает роковую ошибку, из-за которой всё рушится, словно карточный домик?

А может, ему, Тревину, и вовсе не стоит пытаться что-то построить? Ведь есть мужчины, которые рождены, чтобы остаться холостяками до гробовой доски. И дело не в том, что он плохой или женщины вокруг него плохие. Просто судьба такая, одинокая.

День стал ещё более отвратительным, когда вместо стаканчика кофе, который был куплен в целях спасения скверного настроения, случилось кофейное пятно на белоснежной шубе незнакомой девушки, которую Лерно по неосторожности облил. К плохому настроению ещё примешалось и чувство вины.

Девушка уверяла, что всё в порядке и совсем не в обиде, но что-то Тревина в ней насторожило. Отчего-то ему казалось, что девушка попала в огромную беду, и это пятно станет катализатором больших проблем. Что-то неуловимо было в девушке такое, что Лерно готов прямо сейчас закрыть её собой от пули.

«Очередная дама в беде», – пронеслось в мыслях у Тревина.

«Не очередная», – перечил Лерно себе же.

От помощи Тревина незнакомка всё же отказалась. Во взгляде он увидел обреченность. Из кофейни девушка выходила так, словно там её ждёт плаха и палач.

«Не стоит вмешиваться. Благими намерениями, Лерно. Сам ведь знаешь», – одёрнул себя Тревин. Наверное, впервые в жизни он не вмешался. И от того сосало под ложечкой, а мысли крутились вокруг образа печальной незнакомки.

Его брат, Шелдон, сейчас пошутил бы про любовь с первого взгляда, но сам Тревин в такую ерунду не верил. Он, кажется, вообще в любовь больше не верил. Если бы она существовала, то к пятидесяти двум годам у него уж точно случилось бы то самое долго и счастливо. Но за все эти годы его ожидало лишь быстротечно и нервно.

– Ты подонок!

От мыслей о незнакомке из кофейни его отвлек голос Линдси. Он уже не казался ему таким приятным и мелодичным. Скорее, был до ужаса раздражающим. Хотелось, чтобы она уже замолчала.

– Я знаю.

– Бесчувственный идиот.

– И это я тоже слышал.

– Я потратила на тебя…

– Лучшие годы твоей жизни, – закончил за Линдси Тревин. – Ты повторяешься.

Линдси ходила из комнаты в комнату, а в доме Лерно их было не мало, и выкрикивала оскорбления в адрес Тревина, попутно собирая остатки своих вещей. Лерно же сидел на диване в гостиной и наигрывал на гитаре какую-то незамысловатую мелодию. Нежную, но вместе с тем с тревожными нотами, словно вот-вот настигнет какое-то бедствие.

Мыслями он был совсем не здесь, не в доме с сумасшедшей бывшей, которая даже из-за сломанной зубочистки готова устроить скандал.

Линдси обладала поразительно отвратительным характером, который раскрывался перед Лерно постепенно, словно цветок – лепесток за лепестком. Так постепенно проходили первое впечатление и очарование. С каждым новым скандалом в Лерно всё угасало и угасало чувство к Линдси, некогда сильное, похожее на пожар, бушующее пламя. Сейчас от него остались лишь угольки, которые уже и не теплились, хоть извороши, но не добьёшься от этого пепелища ни искорки.

Возможно, прекрасная, но жестокая профессия оставила отпечаток на психике и личности Линдси. Она была примой в театре. Девушка привыкла всегда и во всём быть первой, быть лучшей, быть главной.

Это правило действовало во всех сферах жизни Линдси, не только в балете, в том числе распространялось и на отношения.

Лерно тот ещё трудяга. Всю свою жизнь он совмещал несколько занятий. Когда ему было мало музыки, он шёл в актёрство. Когда и там становилось тесно – увлекался рисованием. Находил он себя и в режиссуре. Тревину нравилось всегда быть чем-то занятым, погруженным в какое-то дело, приносить пользу. Он всегда находил чем увлечь себя, в каком занятии потерять себя. Тревин всегда ставил во главе свои амбиции и старался все их реализовать, раскрыть новые грани своих талантов.

С самого детства он мечтал. И непоколебимо верил в каждую из мечт. А ещё умел трудиться, долго и упорно, на пути к их реализации. Он научился превращать свои мечты, свои воздушные замки во вполне реальные цели, на пути к которым он не видел препятствий.

Тревин практически не бывал дома, что ужасно злило Линдси. Она жаждала быть на первом плане и здесь. Но Лерно не собирался смещать свой фокус с работы на девушку. Ему нравилось проводить с ней время, нравился этот уют, что умела создать Линдси. Но едва ли он был способен так жить больше двух вечеров в месяц. Он жил постоянным движением, дышал новыми проектами, был устремлен в созидание и творчество. Трудно представлялось, что он оставит всё это, наденет халат и будет урчать, как домашний кот, в объятиях Линдси.

Желание Линдси проводить так много времени вместе удивило Лерно. Он никогда не испытывал такой привязанности к своим партнёршам. Все взрослые люди, со своими делами и жизнями. Линдси же, наверное, никогда не было известно слово сепарация.

Тревина очень напрягало такое обильное присутствие в его жизни девушки. Он стал от неё дистанцироваться, что дико бесило Линдси, и она устраивала скандалы. Лерно пытался с ней говорить, объяснять своё видение отношений, но Линдси просто не слышала его или не хотела слышать.

– Ты прекрасно знала, с кем знакомишься! – зло процедил Тревин, устав слушать упрёки Линдси.

– Так сложно уделить мне немного внимания, когда я этого прошу? – проскрипела Линдси, вновь заходящаяся в рыданиях.

– Иисус, если ты меня слышишь! – взмолился Лерно и вышел из кухни, оставив рыдающую девушку в одиночестве.

С Тревином Линдси познакомилась на лазурном берегу. И Тревин уже миллион раз проклял этот день. Девушка тоже приехала на фестиваль. Документальный фильм о балете с ее участием был номинирован на премию. В один из вечеров на автерпати они сидели за одним столиком. Такова уж рассадка. Тревин первый начал разговор. И уже миллион раз об этом пожалел. Он прекрасно видел, что Линдси чувствовала себя некомфортно и выглядела зажатой.

В тот вечер Линдси выглядела неотразимо. Она сама по себе была девушкой статной, с идеальной осанкой и балетной выправкой. Чёрное атласное платье с глубоким вырезом только подчёркивала грацию и элегантность. Рыжие волосы волнами ниспадали на плечи, обрамляя бледное лицо с ярко-алыми губами.

На первый взгляд Линдси держалась неплохо, прямая спина намекала на непоколебимую уверенность в себе, лишь изумрудные глаза, что бегали от одного незнакомого лица к другому, выдавали тревогу и растерянность. Лерно заметил, как взгляд балерины нервно метался к соседнему столику, где сидела хореограф девушки. Та ободрительно улыбалась ей.

После знакомства с Линдси Тревину показалось, что он, наконец, нашёл своего человека, родственную душу. Всю свою жизнь он подарил амбициям, воплощению самых смелых мечт в реальность, упорной работе. И Линди ведь была такой же, отдала всю себя балету, достижению успеха и получению самых лучших ролей. Она жила и дышала балетом.

А потом жить и дышать она начала Тревином. Она ревновала, она проверяла, она скандалила. И это всё чертовски утомляло Лерно. Делало его жизнь невыносимой, отравляло его существование.

– Что было не так, Тревин? – продолжала плакать Линдси. Её лицо покраснело и было обезображено теми гримасами, в которые его искажают рыдания. – Я была самой лучшей. Я хотела быть идеальной.

– В том-то и проблема, Линдси. Ты была кем угодно, только не собой, – тяжело вздохнул Тревин. – Я много раз пытался тебе это донести. Я ведь влюбился в ту балерину, что жизнь положила к балетному стану. А по итогу? Каждый день меня ждала кухарка, горничная и, извини, пожалуйста, за резкость, опытная эскортница.

– Я пыталась быть лучшей для тебя. Я отказалась от главной роли! Ради тебя! – сорвалась на крик Линдси. На шее проступила вена. А глаза наполнили боль и безысходность.

– Только я об этом тебя не просил. Но ты ведь не слушаешь.

– Я люблю тебя, Тревин, – горько всхлипывая, произнесла Линдси.

– Прости, я не могу ответить тем же.

Слова дались Тревину с огромным трудом. Он и без того сделал Линдси очень больно. Произнося эту фразу, Лерно смотрел на Линдси. Казалось, он совершает самый настоящий выстрел. Тревин видел, как в глазах Линдси словно мир рушится. Казалось, что можно услышать звук разбивающегося стекла – Тревин разорвал на мелкие кусочки душу Линдси. Девушка ведь вверила ему своё сердце, очень доверчиво, наивно. Он был её первой настоящей любовью. Линдси больше всего на свете боялась потерять Тревина. Ведь с ним она вновь почувствовала себя живой.

Тревин всё прекрасно понимал. Но быть с ней из жалости – разве это не большее преступление?

Линдси внимательно всматривалась в лицо Тревина. По щекам скатилось несколько крупных слёз.

– Ты пожалеешь ещё об этом, – сдавленно произнесла она и, расправив плечи, направилась к выходу, катя за собой чемодан с остатками вещей.

Тревин испытывал невыносимое чувство вины. Жгло где-то в груди.

– Наконец-то умотала. – Из кухни вышел Шелдон и плюхнулся с кружкой кофе на диван.

Он стал невольным свидетелем развернувшейся драмы. Он заехал, чтобы отрепетировать пару песен, что планируют включить в концертную программу. Может, сыграют что-то из нового альбома. Но публика новые песни не особо встречает. Больше половины даже слов не знают. Зато старые хиты…

Тревин очень скучал по тому золотому для группы времени. Какие стадионы они собирали! Да и туровая жизнь ощущалась совсем иначе. Может, он просто был моложе?

– Ну сколько раз говорить, чтобы ты не пил кофе на диване! – Тревин смирил брата гневным взглядом, отвлекшись от мыслей о прошлом.

– Как мама, – закатил карие глаза Шелдон.

Братья были полными противоположностями. Шелдон большую часть своей жизни посвятил тусовкам. Алкоголь всегда тёк рекой ему в рот. А сколько женщин было рядом с ним! Страшно представить. Шелдон частенько устраивал вечеринки, даже в диджеи на какое-то время заделался. Не счесть количество штрафов за вождение в нетрезвом виде. Удивительно, как всё это терпела Кара, которая по сей день остаётся с братом рядом. Совсем недавно они предали огласке их отношения. А они, на секундочку, вместе уже почти семнадцать лет.

– Так на душе скверно.

– Было бы скверно на жизни, если бы наконец не отделался от этой липучки. Она даже меня уже достала!

Шелдон и Линдси с самого начала не поладили. В первый же день поругались. Никто уже не помнит, в чём была суть конфликта. Стандартная ситуация слово за слово и разгорелся скандал. А потом Линдси сцепилась с Карой, девушкой Шелдона.

Кара – активистка и волонтер, она многое делает для защиты бездомных животных. Линдси же имела оплошность назвать всё это зоошизой. Конечно, Шелдон не стерпел и осадил Линдси.

Тревин тогда пару недель не разговаривал с братом. Но на репетиции новых песен для тура уже все обиды были забыты.

– Линдси тебе ничего плохого не сделала, – одернул брата Тревин.

– Ага, как же! Давай напомню.

– Ой, избавь меня от этого!

– Кстати, мелодия классная вышла. Пока эта бегала туда-сюда. С этим можно что-то сделать.

Как и всегда, диалог братьев свелся к обсуждению музыки. Они очень любили свою группу и всё, что было с ней связано. Даже спустя столько лет у них оставался этот мальчишеский задор.

– Да это не для альбома. Просто навеяно сегодняшним днём. Чисто снять напряжение, – отмахнулся Тревин.

– Девушка? Точно, девушка. Иначе бы ты не выгнал эту шизанутую!

– Мир не крутится вокруг девушек, Шелдон.

– И какая она? Красивая?

Тревин закатил глаза. Последнее, что ему хотелось сегодня, – это обсуждать незнакомку с братом. Благо от разговора Тревина спас телефонный звонок. На экране смартфона высветилось: «Люк Харрис». Лерно удивленно вскинул брови. Он уже давненько не общался со старым знакомым. Это и к лучшему. Люк обладал не самой хорошей репутацией, поэтому для Лерно лучшим вариантом было держаться от него и его агентства подальше. Но тем не менее Тревин ответил на звонок. Он не пытался рвать связей со старым приятелем. Да, жизнь повела Харриса по кривой дорожке. Но Люк также много хорошего сделал в своё время для Тревина и его группы, поэтому это было бы просто некрасиво. Поэтому Лерно просто дистанцировался и минимизировал общение, особенно публичное. Люк всё прекрасно понимал и решения Тревина не осуждал.

– Привет, Харрис, – натянул на лицо улыбку Лерно. Он, конечно, понимал, что Люк его не видит, но приём разговора через улыбку всегда работал, и Тревин для всех звучал очень радушно и приветливо.

– Лерно, дружище! У меня к тебе предложение! – сразу перешёл к делу Люк. Тон у него был, как всегда, жизнерадостный. Таким он всегда обещал молодым девчонкам райскую жизнь, а по итогу оставлял на обочине жизни. Он дьявол, с которым лучше не подписывать никаких договоров – заведомо останешься в проигрыше.

– Они сговорились, что ли? – прошептал Тревин в сторону, а в трубку уже произнёс: – Слушаю тебя.

– Есть у меня одна девчонка. Лекси. Не хочешь вписаться в пиар-роман? Слышал, ты недавно вновь стал свободен. Скоро сезон красных дорожек, прекрасная спутница – отличный аксессуар к любому брендовому пиджаку.

В прессе начали судачить – класс. Хватило просто появиться несколько раз на мероприятиях в гордом одиночестве. Тревин больше всего на свете ненавидел, когда его личную жизнь обсуждают и разбирают по крупицам. Как будто нечем заняться! Есть куда более важные темы для обсуждения!

– Ты же знаешь, что я ненавижу, когда ты так рассуждаешь о людях. Они не вещи, Люк, – рявкнул Лерно, а на его лице не осталось и тени улыбки.

– Остынь, остынь. Заглядывай ко мне завтра с утра в агентство, обсудим.

– Посмотрим, – ответил Лерно и нажал на «отбой».

Он всей душой ненавидел Люка за его потребительство. В двадцать первом веке говорить такие вещи о девушках! Лерно всегда видел в них муз, нежных, но в то же время сильных созданий, которых язык не повернется назвать аксессуарами. Как агентство Люка всё ещё находится на плаву? В эпоху культуры отмены уничтожали для социальной жизни и за меньшее.

Тревин швырнул телефон на диван, злобно, с остервенением. Он твердо решил, что не поедет в агентство к Харрису. Ещё чего? Чем вообще Люк думал, когда звонил ему? Он совсем там поехал? Ладно свою репутацию давно угробил, чего о нём только не говорят в кулуарах, так решил воспользоваться опцией «позвони другу и утяни его с собой на репутационное дно»?

– Кто тебя так разозлил? – Шелдон всегда само спокойствие. Если бы философия Акуна Матата2 стала человеком, то это был бы Шелдон. Он всегда оставался невозмутимым. Старший Лерно не любил суеты и излишней эмоциональности, поэтому частенько осаживал младшего братца, который слишком уж взвинчивал себя.

– Паскуда Харрис, – взвился Лерно. – Просил заглянуть завтра. Предлагает пиар-отношения с одной из девчонок. Ты бы только слышал, как он говорил о них. Они для не более чем вещи, что можно сдать в аренду. Почему его ещё никто не сдаст властям? Это, как и бесцветные вечеринки, должно быть предано огласке. Должны быть наказаны все причастные. Ох, как я зол.

– Иметь дела с Харрисом – не беречь репутацию. Почему его номер у тебя еще не в черном списке? – Шелдон будто и не слушал всю эту гневную тираду своего брата. Он отхлебнул кофе и лениво потянулся на диване, словно довольный жизнью кот. Орехового цвета глаза внимательным взглядом впились в Тревина.

– Ну я же не говорю, что уже на все согласился! – всплеснул руками Тревин. – Я вообще туда не поеду. Ещё не хватало попасться папарацци на глаза. У меня и без поганца Харриса проблем хватает, – устало вздохнул Лерно и плюхнулся на диван рядом с братом.

– Нет, нужно съездить. Может, встретишь кого из девчонок. Поговоришь, подкинешь идею для размышления, – подмигнул Шелдон. – Если ты предашь это огласке, то все забудут, что ты там на концертах наговорил.

– Прикрыть грязными трусами кучку дерьма?

– Ну ты же знаешь, что это сработает.